Фото из архива автора - бабушка Ирина
* * *
Бабушка Мария
Родители отца жили в Белогорье. Так называлась окраина города Короча у подножия Белой Горы.
В хатке «мазанке» c земляным полом была небольшая комната с низким потолком и крохотная кухня.
Мы с сестрой часто ходили к ним. Бабушка, её звали Мария (отчество не помню), любила нас. Она сама и её дочери — наши тёти — были глубоко верующими людьми.
Я хорошо помню большие красивые иконы, украшенные вышитыми белыми полотенцами и цветами. На самой большой иконе с блестящим окладом была изображена Божия Матерь. Перед иконой всегда горела лампадка.
Бабушка приобщала нас с сестрой к религии. Она учила нас, как надо правильно молиться, осенять себя крестным знамением, читать простую молитву.
Причем делала это она как-то просто, спокойно, не навязчиво, а мы с сестрой воспринимали эту науку, как игру.
Потом бабушка открывала старый сундук и доставала оттуда красивую коробочку, где была дощечка с двумя окулярами. Перед окулярами была подставка, на которую она устанавливала плотные картонные карточки, разделенные на две части с симметричными изображениями.
Когда мы смотрели в окуляры, изображение получалось стереоскопическим, объемным. Рисунки на всех карточках имели библейские сюжеты.
Смотрели мы в окуляры по очереди, а бабушка сидела рядом с нами и рассказывала, что изображено на карточке.
Мы очень многое не понимали, но нам было интересно рассматривать изображения на карточках. Мы внимательно слушали бабушку, иногда задавали ей вопросы.
Картотека у бабушки была большая, но долго смотреть картинки она не разрешала. Каждый раз, когда мы приходили к ней, она показывала нам всё новые и новые карточки.
Это были первые уроки в изучении Библии. Я всегда с благодарностью вспоминаю бабушку и её стремление приобщить нас с сестрой к христианской вере с детства.
В конце войны бабушка и дедушка ушли из жизни. Больше никто с нами бесед на религиозные темы не вел. Постепенно всё, чему нас учила бабушка Мария, стало забываться.
Бабушка Ирина
После печальных событий в нашей семье (отца осудили как «вредителя», а мать бросила нас) бабушка Ирина Антоновна и тётя Катя забрали меня и сестру к себе и воспитывали нас до окончания школы и поступления в институты.
Бабушка Ирина — мы звали её «бабаня» — тоже верила в Бога. В комнате, где она спала, в углу висела большая икона Божией Матери, и лампадка из голубого стекла. Чистить и заправлять лампадку маслом бабушка доверяла только мне.
Икона была старая, в фигурной раме с серебряным окладом. В сундуке бабушка хранила толстую, в кожаном переплете Библию. Мне казалось, что Библии столько же лет, сколько и бабушке. Она читала её каждый день с помощью большой лупы.
В 1946 году собор Рождества Пресвятой Богородицы еще работал. Приближался большой праздник — Рождество Христово. Бабушка попросила отвезти её на службу.
Собор от нашего дома находился далеко, и дойти пешком туда и обратно она уже не могла. Тётя Катя решила, что в храм её повезу я. Договорилась с каким-то мужиком, что он на санях отвезет нас в храм и привезёт домой после окончания службы.
Пока бабушка молилась, я стоял рядом с нею. Она устала, но радовалась, что в такой большой праздник ей удалось побывать на службе.
В своих воспоминаниях тётя Шура пишет, что бабушке была строгая, и за каждый проступок наказывала детей. Но нас она никогда не обижала. Она знала, что заступиться за нас было некому. Ни отца, ни матери у нас не было. Отец в 1943 году на фронте пропал без вести, а мать ещё перед войной бросила нас.
Бабушка осталась в моей памяти молчаливой, незаметной, но в тоже время доброй и ласковой.
Мы старались не расстраивать ее. Она никогда ни на кого не повышала голос, не кричала на нас. Постоянно возилась по хозяйству: то коза, то поросенок, то куры, то кролики. Могла с утра до вечера копаться в огороде.
Я не помню ее в каких-то платьях, нарядах. Простая кофта, юбка и неизменный фартук с большими карманами.
Козу бабушка держала под крыльцом. Молока коза давала много. Когда я сдавал в школе экзамены, бабушка рано доила козу, будила меня, и я сонный выпивал кружку парного козьего молока. Паслась коза в стаде, а вечером я встречал её с пучком свежей травы.
Когда после окончания третьего курса института я приехал на каникулы, тётя Катя сказала мне: «Ты уже почти доктор. Посмотри и послушай бабушку, что-то она стала хандрить». У меня не было ни тонометра, ни стетоскопа. Я долго расспрашивал её, ухом послушал сердце, легкие. Тоны сердца были глухие, в легких дыхание эмфизематозное, хрипов не было.
Когда проверял пульс, обратил внимание на слабое наполнение и частые перебои. Сколько ей тогда было лет, я не знаю, но симптоматика говорила о выраженных возрастных изменениях. Лекарства она не признавала и никаких медикаментов никогда не принимала.
Запомнились несколько ее афоризмов. Когда я во время еды иногда обжигался горячей пищей, поскольку всегда торопился скорее закончить трапезу и бежать к друзьям на улицу, она спокойно говорила:
— Под носом ветер есть? Дуй!
Если я во время еды ронял хлеб или ложку на пол, она обязательно произносила:
— Свинья не повалявши - не съест…
Чай бабушка пила из блюдца, которое держала на весу на пяти пальцах, вприкуску с сахаром-рафинадом.
В магазин сахар привозили в обычных мешках. Поэтому на всех кусках было много прилипших волокон и мусора. Он так и продавался грязный.
Куски иногда были огромные и тогда я молотком дробил его в чистой тряпочке, а затем ещё и колол специальными маленькими щипчиками на кусочки и укладывал в красивую мельхиоровую сахарницу.
Наша бабушка Ирина Антоновна Косилова ушла из жизни в 1959 году. Хоронил бабушку старший брат. Я в это время служил на Дальнем Востоке.
Фото из архива автора: Бабушка Ирина.
Фотографии бабушки Марии у меня, к сожалению, нет.