19. Контактёр из Краснодара

 
« Ты слышишь стук сердца -
Это коса нашла на камень».
  ( Борис Гребенщиков)
    
     Удивительно, но Ерофей легко ориентировался в лесу. Как будто выучил наизусть карту Сан Саныча. Да ещё и в темноте. Шёл в одиночку по тёмной лесной тропе, и стук его трости далеко раздавался в притихшем и замершем лесу: тук, тук, тук… Если бы кто повстречался ему здесь, сейчас – шарахнулся бы от Ерофея в ужасе… Человек с тростью. И портфелем. В тёмном лесу, ага… Дважды он, наскоро разувшись, переходил вброд неглубокие речушки, сперва прощупывая тростью дно.
   Затем нужная Ерофею тропка долго вилась вдоль берега и заворачивала вместе с рекой всё вправо. После брода через Скобидо (а он, в отличие от всех на Поляне, знал по карте названия всех местных рек), Ерофей  пошёл снова вдоль берега, но уже по другой стороне реки. И вскоре отыскал небольшой палаточный лагерь. Здесь, как и на Ромашковой, отдельно был костёр, отдельно - стол с навесом. Сейчас люди сидели и вокруг костра, и за столом. А ступеньки, выложенные гладкими камнями, которые начинались ещё в воде и поднимались очень круто, прежде всего подходили к столу. Ерофей не спеша по ним поднялся.
   - Здравствуйте! К вам можно присоединиться? – спросил он, подойдя к беседке. Там сидели несколько человек. Но отозвались только со стороны костра.
   - Проходите, проходите! Сюда! - послышался  голос. И навстречу ему вышла девушка в чёрной майке и джинсах. Черты её лица было не разглядеть сейчас, в темноте, а голос был по-детски звонким.
   Он пошёл за ней к костру, около которого, кроме девушки в чёрной майке, разместились полная блондинка с выразительными печальными глазами и двое мужчин в мокрой одежде. А волосы были мокрыми у всех четверых.
   - Кто вы будете? Откуда? Я – Марина, - представилась его провожатая. У костра, он разглядел её повнимательней. Приятное, молодое лицо, слегка полноватая. С ямочками на щеках.
   - А я – Тамара, - послышался робкий голос блондинки.
   - А это – тоже наши сегодняшние гости, Виктор и Василий, - представила Марина. - Много у нас гостей  этой ночью!
   - Я –  контактёр из Краснодара. И, кажется, добрался-таки, куда хотел. Долго же я шёл вдоль речки! А есть среди вас Людмила?
   - Так, вы к ней сюда добирались?
   - Да. Знакомый по переписке. Дорогу нашёл по описанию Сан Саныча. И ещё дома изучил карту этой местности.
   - Людмила сейчас занята, но скоро освободится. Налить вам пока чая с травами? - предложила Марина. - Ах, какие они душистые! А мята, собранная ночью, пахнет особенно сильно.
  - Вы, наверное, сейчас пришли с большой Поляны? - спросила Тамара. – Раз Сан Саныча знаете.
  - Да. Я там был, - ответил Ерофей.
  - А мы - немного отшельники, - пояснила Тамара. - В основном, индивидуальной работой занимаемся. И с дольменами работаем. Людмила - наш духовный руководитель. Мы все – её группа. Но, почти все наши сейчас уже спят.
   - Пойдёмте, вы сядете за стол. Там удобней пить чай, - предложила Марина. Котелок с кипятком она прихватила с собой.
   За столом, куда Ерофей последовал за Мариной, спиной к костру, сидела в позе лотоса, на небольшой подушечке, худая женщина с короткой стрижкой. Она, углубившись в себя, молчала. По-видимому,  находясь в трансе или медитации. Рядом с Людмилой сидел ярко выраженный интеллигент и читал при горящей свече книгу.
   - Наша руководительница, Людмила. Она занята, вечерней медитацией. Рядом – Аркадий Вениаминович, - представила Марина. – А там – Кристинка. Наверное, тоже пыталась медитировать. Но, она уже спит.
  Действительно, тут была ещё девушка, которую Ерофей сразу и не заметил. Она уснула в самом углу беседки, положив голову на стол.
   Марина оторвала лист мяты из пучка, подвешенного на верёвочке, и стала жевать. Пригласила Ерофея садиться и зачерпнула ему из котелка, который принесла с собою и поставила на лавку, крепкого травного чая. Дала печенье.
   Ерофей осмотрелся. Здесь очень густо пахло травами, мёдом, костром и ещё чем-то неуловимым. Под крышей  сушились грибы и травы. Но, всё это было каким-то нарочито выставленным, что ли… Травы были развешены в особом порядке, и к каждому пучку прикреплена бумажка с названием. На одном из столбов, поддерживающих навес, кнопками был закреплён большой лист бумаги. На котором значилось: "Детка", великое и мудрое завещание нашего Учителя, Порфирия Корнеевича Иванова". На другом столбе, на листке бумаги в клетку, была нарисована большая зелёная ёлка, похожая на такую, какую рисуют дети в школе на Новый год. Под ней крупным шрифтом было старательно выведено: "Звенящие кедры России". Ерофей не постеснялся, и, освещая всё это фонариком, очень внимательно осмотрел.
     - А к нам тут по утрам поползни прилетают! - щебетала тем временем весёлая Марина. - Я хочу приручить их брать у меня хлеб из рук.
    - Мы тут по Анастасии работаем. Пытаемся достигнуть полного единения с природой, - произнесла подошедшая сюда Тамара. - Вы о ней читали?
    - Да, читал, конечно, - ответил Ерофей. - Только - не все книги. Так, какие попадались. А как вы по ней работаете?
    - А как кто умеет. Как сердце подскажет. Я вот пытаюсь с природой контакт почувствовать, ощутить каждую травинку, - ответила Тамара.
    - На дольмены ходим. С ними у нас Людмила связывается. Это она установила, что дольмены бывают мужские, а бывают женские. А ещё, они являются проводниками на Землю космической энергии, - добавила Марина.
   - Оторвались мы все от природы, от силы, - продолжала Тамара. – Вот, теперь - снова пытаемся научиться…жить.
    Выпив предложенный чай, Ерофей сразу пересел, расположился в точности напротив Людмилы, на пустующее место. И так они долго сидели молча, друг напротив друга. Остальные женщины, кроме спавшей Кристины, вскоре ушли отсюда: вернулись к костру. А он всё сверлил Людмилу взглядом, надеясь на беседу. Наконец, Людмила приоткрыла глаза.
   - Ты - не адепт зла, но носитель контактов с Кассиопеей - технологически развитой планетарной системой, - сказала она без всякого предисловия, когда наконец как бы очнулась и посмотрела прямо на Ерофея.
   «Хорошенькое начало для хорошенькой беседы», - подумал Василь. Он сидел неподалёку, у костра, и ему было чётко слышно каждое слово.
    У Виктора тоже явно оттопырились уши.
    - Потому, ты получаешь информацию по лучу жёлтого цвета. Мой же луч - луч Ориона. Он имеет голубой цвет, - продолжала между тем Людмила. - Мы не можем мыслить одинаково, но должны осуществлять синтез наших знаний и  контроль за информацией.
    Ерофей удивился таким началом, поскольку здесь он вовсе не собирался представляться адептом зла. Как на Поляне. Но, он моментально оживился, глаза у него заблестели: Ерофей понял, что разговор, ради которого он и пришёл ночью на реку Скобидо, всё же состоится, хотя поначалу Людмила его игнорировала.
    Он тут же достал из-под стола свой портфель, извлёк толстую старую тетрадь и начал рисовать какие-то значки и цифры.
    - Но, цивилизация системы Ориона, - важно начал он, - считает, что человечество Земли должно полностью оставить технологический путь развития, а следовательно, не принимать лучей Кассиопеи. А по вашему собственному мнению, так и вовсе люди Земли должны слиться с природой… Настолько, чтобы кинуть не только города, но и деревни, и дома вообще, и поселиться в лесу. И если их помыслы будут чисты, то этих людей прокормят даже дикие звери, которые будут приносить им корм. А для пребывания на морозе все должны закаляться по системе Порфирия Иванова, чтобы не бояться зимней стужи и сибирских холодов. Даже грудной младенец, по-вашему, должен питаться травкой... Кроме того, все не должны будут читать книг, а станут получать информацию прямо из Космоса, - Ерофей дробно рассмеялся.
    - Человек должен вернуться - может, не сразу, а постепенно - к гармонии с природой, к своему первоначальному естеству, первоначальной чистоте, - провозгласила Людмила.
    - К первоначальному естеству - в Сибири?! - грозно надвинулся на неё Ерофей, встав из-за стола и над ним нависнув. – По Анастасии, значит, работаете? Ага… Да где вы видали человека, приспособленного жить в таких условиях?! У него - что, жир как у тюленя? Или шкура, как у белого медведя? Или он впадает в зимнюю спячку? Человек - изнеженное существо, всё в его структуре говорит о том, что он изначально жил в тёплом мягком климате! При температуре в двадцать пять градусов плюс-минус пятнадцать.  И уже на самых границах таких температур он чувствует дискомфорт! К тому же, чтобы осваивать Сибирь, наши люди должны быть уверенными, что их там не кинут на произвол судьбы… Без пропитания и обогрева! А вы хотите, чтобы толпы энтузиастов ринулись в сибирские леса… чтобы жить там с медведями в одной берлоге! Ха-ха! Предположим, что такое возможно, но тогда на всех медведей не хватит!
   - Ну, сразу в Сибирь, всем, вовсе не обязательно. Мировоззрение надо менять, а не место жительства. Чувствовать природу. Жить с ней в согласии.
   - Мы, генетические дети города, не отличающие одуванчик от ромашки, продукт индустриализации.  И, чем меньше мы общаемся с природой, тем для неё же и лучше! Всё, что мы видим, мы хотим съесть, - со злой иронией, заметил Ерофей. - Мы - лысые обезьяны, побочный продукт экспериментов какой-то древней цивилизации, заварившей кашу на этой планете! Скорее всего, этот эксперимент заключался в создании генного гибрида существа, похожего на бесхвостую обезьяну, и инопланетного космопилота, потерпевшего здесь крушение... А иначе - почему мы никогда не чувствуем здесь себя как дома, а боремся с планетой, уничтожая её цветущий мир, без всякого зазрения совести? Боремся с природой, не становясь её частью? Почему? И почему нас так влекут иные миры и чужие галактики, по которым мы испытываем острую тоску, когда глядим на звёзды? И откуда этот вечный дуализм души и тела? Мы постоянно, тысячелетиями изводим себя и планету, а вы хотите, чтобы это вдруг мгновенно прекратилось, как по мановению волшебной палочки... По-вашему, мы вдруг станем умненькими - разумненькими, как Буратино, и будем есть одну лишь морковку, а не превращаться в хищное стадо, разрушающее всё вокруг, - глаза Ерофея расширились и уставились на Людмилу с гипнотической силой.
   - Для этого должна зародиться новая раса. Таких людей, как ребёнок Анастасии, живущей в глухой сибирской тайге. Женщины решают судьбу мира. Они должны посвятить себя будущему, посвятить себя детям. Если они будут светлыми и чистыми, то и мужчины исправятся, и оставят беспорядочный секс ради созидающей любви, - сказала Людмила.
  - Всё это - слова. А что означают в реальности эти слова?  Например, как "посвятить себя будущему"? Какая идеальная картинка вам рисуется при этих пустых словах? Что, всё так просто и легко? - и Ерофей, всё ближе надвигаясь через стол на Людмилу, посмотрел ей прямо в глаза. И в его зрачках заплясали отсветы костра. - Да, такая «созидающая любовь», как у Анастасии, конечно, привлекательнее и интереснее секса по телевидению вместе с рекламой жвачки или чашечки кофе… Но и это всё - лишь звук пустой. И вот сейчас… Глядя в мои глаза… Глаза вовсе не добренького человека. Совсем не красавца. Почти урода, в детстве только силой воли ставшего на ноги, и который научился ходить только в шесть лет… Можешь ли ты оторваться от них? Вырваться из этого плена? Разве ты не тонешь в них, разве ты не лишена сейчас воли? Мои глаза – глаза мужчины, что видят твою женскую суть… При этом,  я лишь передаю тебе некоторую зрительную информацию… Да, ты видишь её. Ты чувствуешь, что мы встречались прежде. В иных жизнях… Я совершаю прямой обмен мыслительной энергией, завязываю ещё один кармический узелок тебе на память... Разве ты не испытываешь сейчас нечто непознаваемое? - и Ерофей, наконец, прекратил этот магический поединок. Отвернувшись в сторону от онемевшей и ошарашенной Людмилы, вмиг потерявшей гордую осанку, он встал и молча пошёл прочь.
    Больше ни слова не говоря, и не смотря ни на кого.

    …Он ушёл в ночь, хромая и чуть-чуть заваливаясь на одну ногу… Странный человек с портфелем и тростью в руке, так фантастически, так нелепо несовместимый с этим лесом, этим часом, этим местом… Как звук пощёчины средь шумного бала, после которой наступает грозовое молчание.
   -  Знаешь, кто это был? – по-прежнему сидя у костра, тихо  спросил Виктор.
   - Кто? – Василь повернул к нему голову.
   - Эзотерический инквизитор, - последовал ответ.
   - Что ж, его слова… Гм… Прозвучали. Дошли. И это было чётко.