Маша работала почтальоном не первый год, выходила и в снег, и в дождь, и в гололед, разносила письма – и не думала об увольнении. Но теперь, когда у «Почты России» сменился кто-то там «в верхах» - невыносимо стало абсолютно. Ещё раньше им урезали доплату за каждую разнесенную квитанцию – такую доплату полностью убрали, и зарплата с нормальной стала мизерной. Зато, у начальства достаток повысился, взлетев до небывалых высот. Но и этого властям почты отныне показалось мало… Теперь за свои кровные она должна была ещё и выполнять заведомо невыполнимый план: по подписке на периодику, по продаже лотерейных билетов, и даже… продаже продуктов питания. Горошек, крупы, пельмени и прочее – всё это они теперь были обязаны носить с собою в сумке и предлагать народу.
Например, бабушкам… Выдавая им какую-то «компенсацию», просто неимоверной щедрости от государства: по сто рублей, по сто пятнадцать в месяц…
Ветераны тоже недоумевали: «Почему стала такая маленькая пенсия?» Будто, почтальон это знает…
За невыполнение плана всему отделу снимали так называемые «премиальные»: то есть, по существу, людей просто лишили чуть ли не половины зарплаты, оставив то, что намного не дотягивало до прожиточного минимума.
Понятное дело, пошли увольнения по собственному желанию. Да и сама Маша тоже об этом призадумалась. Было бы в городе побольше рабочих мест – уже ушла бы, несмотря на многолетнюю привычку именно к этой работе.
Но, пока что, ещё не уходила; шла по своему привычному участку. На углу магазина «Пятерочка» задержалась.
Как раз парень в красной рабочей жилетке с логотипом магазина вынес огромную коробку. Подошел к мусорному контейнеру. Стал вынимать – и бросать внутрь, в мусорник, молоко, печенье, соки, торты. В основном, конечно, «молочку» - она страшно дорогая, и потому, не берет её почти никто.
Мимо проходили дети, шли со школы; старичок с палочкой, несколько пожилых женщин. Две из них подошли к парню:
- Это – что? Просрочка?
- Не знаю. Мне сказали, выбросить в контейнер.
- Оставь так. Люди заберут.
- Мне сказали – в контейнер, - и продолжил швырять вниз, в проем, продукты.
- Мужчина, помогите, пожалуйста! – позвали тётеньки, когда парень – грузчик ушел.
- Что такое? – пожилой мужчина подошел к небольшой толпе любопытствующих.
- Тут… Мы бы не стали вас просить об этом, но… Загляните в контейнер – сами увидите.
Тот подошел, нагнулся в проем, заглянул и снова высунулся наружу. На глазах у него выступили слёзы.
- Зажравшиеся сволочи! Что делают-то! – сказал он. – Достану, что смогу. Еле дотягиваюсь, - и стал доставать сок, сметану, молоко, печенье. Дети, идущие со школы, насовали продуктов в рюкзаки, женщины – в сумки; что-то взял немощный старичок… Сам мужчина тоже засунул в карманы пару банок горошка, да в кулек пару пакетов молока. Пошел, ни на кого не глядя и не оборачиваясь.
- А давят сколько всего, своими чертовыми тракторами! Какую-то «санкционку», непонятно зачем. Чтобы, только людям не досталось, - сказала одна из женщин.
- Когда сняли блокаду Ленинграда, и открылась «Дорога жизни», сразу продукты повезли в город, бесплатно раздавали людям всё… Мясо, сгущенку… Люди радовались: «Наши! Наши пришли!» – сказал старичок с палочкой. – Нет теперь никаких «наших». Нет и больше не будет.
А почтальон Маша наблюдала картину издали. Себе продуктов она у мужчины не просила: почтовая сумка – она тяжелая. Возьмешь что лишнее – и вовсе надорвешься.