Ночное дежурство в Обсерватории закончилось в восемь, а в половине девятого я уже был на автостанции. Ближайший автобус на Манглиси уходил через полтора часа; ехать пришлось бы в самую жару, когда мотор на подъеме закипает и старенький ПАЗик тащится, надсадно воя, два часа по горной дороге, которую "Волга" преодолевает минут за 50. По другую сторону Набережной стояли готовые к отправлению маршрутные такси, эти самые "Волги"; в передней, той, что должна была тронуться первой, оставалось свободными два места.
- Да - подумалось - три рубля за дорогу вместо одного на автобусе, зато с ветерком, и я даже успею позавтракать с женой и детьми: семья отдыхала на даче, но я продолжал работать наездами, дважды в неделю проделывая этот путь - утром шестичасовым автобусом в город, а на следующий день обратно.
Спереди, рядом с шофером, сидела молодая женщина. Обычно пришедший первым занимал именно это место - тут было и прохладнее, и обзор лучше. Я уселся на заднее сиденье рядом с военным и пошутил:
- А мне как раз на Военную улицу...
И тут же к машине подошел мужчина в полотняной сорочке навыпуск, не способной, однако, скрыть его огромный выпирающий живот. Прозрачные пуговки на этом животе едва держались, лицо чудо-богатыря лоснилось, в руках он держал огромный - почти такой же большой, как его пузо - арбуз.
- Настоящий мужчина не может приехать в дом с пустыми руками! - с пафосом произнес он и тут же обратился к сидящей рядом с шофером женщине: - Вы не уступите мне свое место?
Женщина нахмурилась, но увидев живот незнакомца, молча пересела: на заднем сиденьи рядом с нами этот Гаргантюа со своим арбузом точно бы не поместился. Минут через тридцать мы уже неслись по шоссе высоко над Городом. В Самадло, возле Белого Духана, у начала очередного серпантина незнакомец попросил остановить машину. Вот его широкая спина исчезла в проеме открытой двери:
- Приспичило, наверно, сказал шофер. Становилось жарко, солнце над перевалом стояло уже совсем высоко. Мы все ждали, недоумевая - что же можно делать так долго в этом безлюдном в дневные часы заведении?
Наконец наш попутчик появился. И не один - вслед за ним вышли на крыльцо трое музыкантов: двое с зурной, третий с барабаном и - грянула музыка! Толстяк шел нарочито неторопливой походкой провинциального позёра, небрежно выбрасывая ноги, раздвинув локти, поводя плечами, даруя нам возможность насладиться моментом. Уже у такси он, не оборачиваясь, поднял над головой обе руки - и музыка тут же смолкла.
- Ничего не взял, - объяснил он после внушительного молчания, обращаясь доверительно не к нам, сидящим сзади, а исключительно к шоферу, - ничего не поел, выпил только боржому. Буфетчик - он меня знает! - не стал брать денег... Ну, я кинул 50 рублей - музыкантам...
Моя бабушка получала в те годы именно такую вот пенсию - 50 рублей. Которой, по идее, ей должно было хватить на целый месяц.
Так сколько нужно было нахапать, скольких обсчитать, скольким недовесить, чтобы получить наконец эту вот вожделенную возможность: показать себя "настоящим мужчиной"?!
- Ну что ты хочешь? - недоумевал мой школьный приятель, когда я рассказал ему об этой моей поездке - Человек просто умеет жить...
- За чужой счет! - продолжил я, и на этом закончилась наша дружба.