Мне на день рождения надо, а не знаю, что с тобой делать. Ладно, со мной пойдёшь. Только на улице рот не раскрывай. Носом дыши. -- старшая сестра закутывает меня в тёплый платок поверх шубки.
Дома не рассказывай, куда мы ходили. -- наставляет она.
В комнате, где мы оказались, много народу. Игрушек не видно. Передо мной ставят блюдце с очищенным, разделённым на дольки мандарином. Вручают лист бумаги, простой карандаш. Потом обо мне забывают. Я принимаюсь за мандарин. Глотать больно. Ангина. Стук в дверь. Входит соседка, похожая на нашу учительницу.
Опять шумите -- говорит она не очень строго.
Мы скоро разойдёмся -- весело заверяет хозяин комнаты. Соседка присаживается. Она уже не похожа на учительницу.
А ты как сюда попала? -- наклоняется она ко мне, сидящей за маленьким столиком в уголке. Соседке смешно. Она что-то рассказывает притихшим гостям. Не вслушиваюсь в то, что они говорят. И вдруг, как спичкой по коробку, чирк: «Борис Пастернак»…
-- Брат мой в Москве… Видел… Рука перевязанная… Камнем… Попали… В руку… Заходил в подъезд.…
Снова о разном и непонятном.
Потом: -- У моей подруги старшая сестра училась в гимназии. Красавицей была. Словами не передашь. Сам Григорий Распутин раз проезжал мимо и выскочил из кареты. И пристально глядел на неё. Но так и не приблизился.
Ну и что? Моя старшая сестра тоже красивая. Если бы этот Распутин её увидел, то обязательно выпрыгнул бы из кареты. А она бы на него даже не посмотрела.
Мы торопимся домой. Родители нас не застукали. Вечером я слышу тревожное:
-- Война, война…
-- Где война? -- испуганно спрашиваю маму.
-- Далеко -- отвечает та, но мне неспокойно. Я смотрю в окно. Двор-колодец. Тихо, пусто. Свежий снег. Без следов. Войны нет. Но почему так тихо и напряженно звучат голоса взрослых. И ещё я слышу:
-- Война в Израиле.
Где он находится? И почему так волнуются домашние? Почему не хотят ничего мне объяснить?
.....
Чёрный с золотом переплёт... Книги Пастернака в моём книжном шкафу... Распутин глядит на гимназистку и в глазах вспыхивают огоньки… От эпохи достаются кому пуля в висок, кому камни. Вот Пастернак поспешно входит в подъезд. На нём чёрное пальто. И белеет перевязанная рука. Григорий Распутин стоит в шубе нараспашку, но не приближается к красавице-гимназистке… Всё так и было. Снег тому свидетель. Он сохранил следы…
Война, война… Тревожный голос. Она совсем рядом. Война в Израиле…