Я убила его. Дыра в его башке, что можно палец засунуть… мёртвые глаза…
Вниз с пятого этажа, несусь, задевая этой штукой за перила… браунинг бэби. В голове застряло дурацкое название и повторяется эхом.
Я убила его.
На третьем этаже высунул седую голову из приоткрытой двери сосед. Таращится мутными глазищами.
- Рита, что случилось?
- Здрасьте! – бросаю и бегу вниз.
Со всей дури врезаюсь в подъездную дверь. Колочу по ней. Да, надо нажать вон ту красную кнопочку, чтобы дверь открылась.
Вылетаю из подъезда, дверь захлопывается, и я приваливаюсь к ней спиной. Солнечный свет слепит.
Я убила его… совсем убила. Навсегда…
Меня посадят. Отлично сходила к бывшему поговорить.
оружие всё ещё в руке. Запихиваю в сумочку, поднимаю голову.
И тут всё меняется.
Воздух раскаляется так, словно я шагнула в духовку, кажется вдыхаю кипяток, по спине течёт пот, сердце колотится где-то в горле. От солнечного света режет глаза, всё сияет и слепит. Кажется, что вместе со светом увеличили и громкость. Шум машин, крики детей, шелест листьев на деревьях, лай собаки, стук какой-то дряни прямо у меня над головой, - всё это звучит так пронзительно, просто до боли в ушах, звуки проникают не только в уши, но и будто бы просачиваются сквозь кожу.
Вдруг звуки исчезают. Враз, как и появились. Свет чуть тухнет, я открываю глаза (оказывается стояла зажмурившись) и вижу, как в абсолютной тишине с неба сыплются шары. Огромные, мягкие, подвижные пузыри, прозрачные как капли воды. Оболочка шаров переливается радугой, как бензиновая плёнка на лужах. А в шарах диковинные пауки на длинных сухих ножках. Не пила, не курила… от стресса бывают глюки? И главное ни черта не страшно, так всё до жути красиво, что аж мурашки.
Один такой шар зависает в нескольких метрах над землёй, почти над моей головой. Пузырь растёт, разбухает, увеличивается и вдруг с таким неприятным хрустом, словно таракана раздавили, лопается. Жуткий паук медленно спускается на землю, растопырив лапы, они в два яруса – вверху маленькие, а внизу огромные. Его голова как цилиндр с ячейками, похоже на соты.
Остатки пузыря разлетаются как конфетти разноцветными искрами, заполняя всё видимое пространство. Пузыри наводняют небо. Воздух вибрирует, от трескучего звона болят уши. Огромный паук – размером с пятиэтажный дом шествует по улице, не обращая внимания на людей, которые мечутся, истошно вопят, пытаясь спрятаться, поскорее убраться с его дороги.
Чувствую, приросла спиной к двери. Не сдвинуться с места.
Это что, типа апокалипсис? меня теперь не посадят?
А жизнь-то налаживается! Такая назревает заварушка, им ещё долго будет не до меня. Да и не до кого вообще, кроме самих себя. Но пора сматываться! Скорее домой!
Двор быстро пустеет, пауков поблизости вроде нет, и это придаёт мне сил. Тело оживает. Отлипаю от двери, вначале иду, а потом ускоряюсь и бегу. Хорошо кеды обула, не каблуки.
Так странно, я не утратила способность мыслить связно и всё замечаю. Вон женщина хватает ребёнка и тут же падает, запнувшись обо что-то. Поднимается, снова бежит, но теперь прихрамывая, ребёнок лет восьми висит на её руках молча, может показаться, что он без сознания, его голова болтается из стороны в сторону, но глаза открыты, следят за гигантским пауком. Тот нависает над кварталом как Годзилла, перешагивает одной из своих тонких сухих лап через небольшой двухэтажный дом с хрустом расплющивает машину и шествует дальше, только скрежет его ног по асфальту оказывается единственным звуком, достигающим моих ушей.
Всё, абсолютно всё покрывает мерзкая маслянистая плёнка, переливаясь и сияя. Я тоже вся покрыта ею и она как будто впиталась в кожу. Пытаюсь стереть её с руки, даже останавливаюсь для этого, но ничего не выходит. Мелкие пузырьки летают в воздухе, и я обнаруживаю, что вдыхаю их! Пробую задержать дыхание, не выдерживаю, начинаю дышать и вижу, как целый сонм разнокалиберных пузырьков влетает в мой рот.
Во рту вкус, будто я съела испорченный апельсин. Язык колет, в горле начинается удушье. Я трогаюсь с места, бежать не могу, с трудом иду. Вот и мой дом. Людей нигде нет, только на скамейке около подъезда сидит сосед-алкоголик и безмятежно сосёт водку прямо из бутылки. Он смотрит на меня чуть с укоризной, впрочем, как всегда, похоже ни пузыри, ни огромные пауки его ничуть не тревожат. Наверное, он думает, что к нему вернулась «белочка».
Прохожу мимо, отпираю подъезд, поднимаюсь на второй этаж, отмыкаю свою дверь, вваливаюсь в родную квартиру, захлопываю дверь и сползаю по стене на пол.
Дрожу, зубы стучат, всё тело дергается в мелких конвульсиях.
Ползу на кухню, поднимаюсь держась за раковину, пью воду прямо из крана, зубы клацают по металлу. Вода обжигает горло, словно это кислота. Подставляю под струю руку и вижу, как радужная плёнка сползает с руки и вместе с потоком воды исчезает в раковине. Я сдираю с себя одежду, несусь в ванну, влезаю под душ. Никак не могу отрегулировать его, вода кажется то обжигающе горячей, то просто ледяной. Цветная плёнка понемногу исчезает, я тру себя мочалкой, пока не смываю всю радугу.
Вылезаю из ванны, бреду в комнату, мельком смотрю в зеркало.
На моей голове нет и половины волос, редкие черные пучки торчат над ушами и один на макушке. Глаза налились кровью, белки стали красные, а зрачок словно бы совсем исчез, из зелёных они стали чёрными, но на зрении это никак не сказалось, даже наоборот – я стала видеть всё до боли чётко.
Вроде должно быть страшно, я ж в чудовище превращаюсь. Но страха нет. Такое странное чувство, что всё хорошо, что всё правильно, всё так, как и должно быть. Внутри так безмятежно и тепло, как в детстве, у мамы на руках.
Забираюсь на диван, ложусь на спину, вытягиваюсь, закрываю глаза.
Наверное, это сон или я умерла и попала в ад. Если это ад, то я не жалуюсь, спасибо Боженька, могло быть и хуже. Я ведь убила его. Надо было давно выкинуть этого ублюдка из головы. Почему его предательство так терзает меня?
Терзало.
- Тебе чё надо?
Он не ожидал меня увидеть, я застала его врасплох. Прошла на кухню, налила себе чаю. Сижу, пью. Он вошёл, ухмыляется.
- Я к тебе не вернусь, проваливай, – сказал и стоит в дверях, морда красивая, наглая, всё как я люблю.
Медленно встаю, достаю из сумочки этот браунинг бэби, маленький такой, как игрушка. Сам стальной, а ручка чёрная. И всё это молча. Пистолет мне друг подарил, ты говорит шляешься где попало по ночам – на! хоть переживать за тебя дуру не буду.
К голове его красивой приставляю дуло (еле дотянулась), затвор передёрнула.
- Зажигалкой в меня не тычь, не страшно. Ты, – говорит, – с пулей в голове.
И по руке меня бамс! Ну я и пальнула. И с пулей в голове теперь он, лежит такой красивый и дохлый. Кого теперь будет трахать? А никого. Дохляк он и есть дохляк.
Пить охота. Вода не лезет, может пива? В холодильнике вроде есть.
Сползаю с дивана, встаю, ноги трясутся, руки тоже.
На кухне достаю из холодильника пиво – полторашка. Откручиваю крышку, наливаю в стакан. Запах какой-то мерзкий. Странно. Отхлёбываю глоток и уже в этот момент понимаю, что делать этого было не нужно. Сперва пищевод, а потом и желудок обжигает, словно я хлебнула отбеливателя. Открываю кран, пытаюсь воды глотнуть, но не могу ничего проглотить. Вообще ничего, даже слюну. Каждый вдох сопровождался жутким хрипом и свистом, звуки рвутся из меня, каждый следующий вдох короче предыдущего, кислорода входит в меня всё меньше. Падаю на пол, хватаюсь за горло, как будто могу пальцами освободить гортань и дать воздуху попасть внутрь.
Вижу в кухонное окно кусок неба и ветки дерева. Всё переливается радугой.
Как страшно, когда не можешь дышать…
2
Темно. Я открыла глаза или нет? Моргаю. Значит открыла. Надо встать. На ощупь похоже стол. Держусь, поднимаюсь. Падаю. Нет, не падаю, а вроде как перекатываюсь на другой бок. Снова на полу. Ладно, ползу. Странно, пол как будто мягкий, прогибается подо мной, пружинит.
Куда-то движусь, натыкаюсь на что-то. Блин, какая темень! Огибаю препятствие, ползу дальше. Как это пол стал мягкий? Делаю усилие, топлю в нём руку, и она вязнет будто в мягком тесте дальше, дальше… выдёргиваю руку ползу на звук. Звук! Жалобный унылый плач. Так плачут, когда очень болит, а сделать ничего нельзя. Опять натыкаюсь на что-то, и это что-то тоже мягкое. Надоело. Сую в него голову, потом плечи, продолжаю двигаться и оказываюсь в этом мягком месиве вся.
Наконец рука прорывается куда-то – вау! Голова вслед за рукой оказывается на свободе, звук резко обрывается, но ослепляет свет. Зажмуриваюсь и так зажмурившись выползаю вся из вязкой массы.
Надо глянуть где я. Приоткрываю один глаз. Только щёлочку. Посмотрю сквозь ресницы и решу, что делать дальше. Ресниц не наблюдается, зато вид комнаты ошарашивает так, что распахиваю оба глаза и пялюсь уже совершенно беззастенчиво.
Тёмно-фиолетовые стены мерцают и колышутся как живые. Кроме стен ничего нет, комната пуста, если не считать человека. Это мужчина, молодой мужчина. Информация приходит ко мне как будто порциями. Он сидит на полу, сам такого серо-буро фиг знает какого цвета. Не красивый, словно он грязный. Глазищи выпучил, того и гляди умрёт от испуга. Поговорить с ним что ли, чтобы успокоился.
И тут я понимаю, что рта у меня нет, говорить нечем. Щупаю своё лицо, убеждаюсь, что и носа тоже нет, правда глаза на месте. Вижу всю комнату целиком, сразу во всех ракурсах. Прикольно! Чувствую, что улыбаюсь. Интересно чем? Парень начинает отползать к фиолетовой стене, я двигаюсь к нему. Интересно, что будет дальше? Подползаю близко, меньше метра между нами. Ближе не буду, а то он от страха вырубится, станет не интересно. Протягиваю к нему руку. Ну не совсем руку, она изумрудно-зелёная, а на конце присоска вроде бы, такая смешная воронка. Осторожно касаюсь парня, он верещит и вжимается в стену, словно как я может сквозь неё пройти. Смешной.
Звук неприятный, но я терплю, остаюсь на месте. Парень на ощупь такой же противный, как и на вид – шершавый и липкий. Одёргиваю конечность и вижу, что в том месте, где я его коснулась, он стал розовый, маленькое розовое пятнышко на серой коже. Парень тоже замечает пятнышко, фиг знает, как он его видит, но он смотрит именно на то место, а потом поднимает голову и смотрит на меня. В его глазах совершенно отчётливо читается ужас и отвращение, но он с ним борется, сжимает зубы, тяжело дышит.
Я жду. Он медленно протягивает ко мне руку. Ну мне-то ни хрена не страшно, и я протягиваю свой щупалец, касаюсь его руки. Жду. Смотрю. Парень тоже смотрит на наши соприкоснувшиеся конечности. Розовое пятно появляется и расползается как краска по всей его руке, переползает на плечо, захватывает грудь, распространяется по всему телу. Он, наверное, в одежде – проносится в моей голове, но одежды я не вижу.
Когда его тело становится равномерно розовым, я отдёргиваю свою конечность и направляюсь к окну. Парень что-то кричит мне вслед, но я не понимаю ни слова. Наверное, благодарит. Я улыбаюсь и ползу дальше. Пол пружинит, за окном всё сияет и переливается радугой. Такая красота, что даже слов не подобрать. Я еще мгновение любуюсь, потом преодолеваю стекло, оно такое же мягкое и вязкое, и оказываюсь в воздухе, на уровне второго этажа. Парю, вижу внизу на скамейке соседа. Он умер. Равномерно серый цвет, бутылка валяется рядом.
Радужные шары разного калибра летают вокруг меня, но теперь я не вдыхаю их, они стукаются о мою пупырчатую кожу и отскакивают, как мячики.
Прилагаю некое усилие и сдвигаюсь с места. Стоило подумать, что хорошо бы увеличить скорость и я уже лечу как снаряд, круглый обтекаемый снаряд с маленькими и большими отростками, напоминающими щупальца. Ощущаю ветер, такой нежный, бархатистый, ароматный.
Смотрю вниз и вижу дома. Это точно дома – чёрные коробки с ячейками. В этих ячейках люди – существа жуткого серо-бурого цвета. Они все больны! Вдруг понимаю это совершенно отчётливо. Я изменилась, а они заболели от этих радужных пузырьков. И я могу их вылечить. Так же, как и того парня.
Но не сейчас.
Невероятный паук висит над землёй, чуть выше домов.
Подлетаю к нему. Теперь я вижу, что он совсем не такой, каким я увидела его в первый раз. Разные части тела у него разного цвета. Голова вытянутый цилиндр, она фиолетовая, тело оранжевое и состоит как будто из спиралей. Ножки изумрудные.
Подлетаю совсем близко, паук протягивает ко мне короткую верхнюю лапку и касается меня. Как будто я приёмник, а он передатчик и я принимаю в себя информацию словно пищу. Питаюсь ею. Она заполняет меня и когда места совсем не остаётся, я отсоединяюсь от него и парю в воздухе, кайфую. Все мои рецепторы сонастроены со Вселенной и она поёт мне песню.
Время перестаёт существовать, смысл, который всегда прятался очень глубоко, скрывался за словами, был завёрнут в фольгу, потом в фантик и спрятан среди других конфет, оставался невидим и не узнан, теперь этот смысл предстал передо мной во всей своей красоте и многообразии. Переполнил меня, разрушил границы, и я перестала быть. Я оказалась везде и нигде, внутри и снаружи, огромной и пустой, великой и никчёмной.
Я распласталась по небу изумрудным покрывалом, окутав всю Землю. И пролилась дождём.
Люди выбегали из домов, а мой изумрудный дождь всё шёл и шёл, смывал с них серую пелену, и они становились розовыми как младенцы.
Но вот дождь иссяк, я вернулась в себя, свернулась клубочком и уснула. Я спала и видела сны про снег и мороз, про солнце и ветер пустыни, про джунгли и дождь, смывающий всё, забирающий память, дарующий покой.