В 2018-м году Александру Ивановичу Привалову исполнилось 80 лет.
Помните?
“– А не надо, – сказала старуха, пристально меня рассматривая. – Сама вижу. Привалов Александр Иванович, одна тысяча девятьсот тридцать восьмой, мужской, русский, член ВЛКСМ, нет, нет, не участвовал, не был, не имеет ...”
День и месяц рождения Саши Привалова нам установить не удалось.
Какое-то время мы даже обижались на АБС за такую невнимательность.
Ведь, вот же – АБС про Януса Полуэктовича всё узнали и обо всём написали:
“В тысяча восемьсот сорок первом году в семье небогатого помещика и отставного армейского прапорщика Полуэкта Хрисанфовича Невструева родился сын. Назвали его Янусом в честь дальнего родственника Януса Полуэктовича Невструева, точно предсказавшего пол, а также день и даже час рождения младенца.
… Откровенно говоря, вся эта вводная часть являлась сплошной литературой. О прошлом Янусов мы достоверно знали только тот факт, что родился Я. П. Невструев седьмого марта тысяча восемьсот сорок первого года.”
Впрочем, впоследствии всё объяснилось очень убедительно.
Ну а пока, нам предстояло найти Сашу Привалова среди десятков миллионов жителей нашей страны.
Ведь следы его затерялись во Времени.
Всё, о чём мы знали о Привалове, это то, что в 1968 году он ещё работал в НИИ ЧАВО на должности заведующего вычислительным центром, одновременно будучи председателем Подкомиссии по малым делам при ТПРУНЯ (Тройки По Рационализации и Утилизации Необъясненных Явлений).
По предположению некоторых наших коллег тогда же, в 1968 году, Александр Иванович Привалов получил доступ к Большой Круглой Печати.
Вот, собственно, и всё о предмете нашего поиска – Саше Привалове.
Что нам было известно о НИИ ЧАВО, где было логичнее всего навести справки?
В 1985 году коллектив института с энтузиазмом поддержал курс руководства на ускорение социально-экономического развития страны.
А в декабре 1991 года в Соловецком районе Архангельской области произошёл катаклизм, о природе которого до сих пор спорят учёные всего мира.
В результате катаклизма города Соловец и Китеж погрузились в подземные каверны со всеми жителями, домашними животными, домами и техникой.
Причём город Китеж исчез с лица Земли повторно (*).
(«Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» — четырнадцатая опера русского композитора Николая Римского-Корсакова. Основой сюжета стал текст конца XVIII века о граде Китеже.)
В настоящее время на месте этих городов плещутся холодные волны одноименных озёр.
Рыбаки и охотники, посещающие окрестности озёр рассказывают, что иногда они слышат звуки, которые идут как бы из водной глубины.
Это гудки автомобилей; стук вагонных колёс по стыкам рельсов; шум людных улиц и площадей; звуки духовых оркестров по праздничным (“красным”) дням календаря.
В поисках хоть каких-то следов Саши Привалова или кого-то из его сослуживцев мы “прочесали" весь Интернет, но всё было напрасно.
Как иногда бывает, помог случай.
Одна из наших женщин-редакторов по служебным делам посетила Центр современного искусства “Винзавод”, где в этот день проходила выставка работ художников.
Среди прочих художественных и графических объектов, внимание нашего редактора привлекли рисунки, искусно выполненные в стиле Херлуфа Бидструпа, знаменитейшего в своё время датского художника-карикатуриста.
Наша дама-редактор, купила несколько работ для себя и, при посредничестве галеристов, познакомилась с рисовальщиком.
К её величайшему удивлению этим художником оказался бывший домовой Тихон, уволившийся из Отдела Линейного Счастья незадолго до катаклизма, погубившего город Соловец и НИИЧАВО.
От художника мы и узнали, где можно найти Сашу Привалова.
Тихон Петрович Фоломин даже любезно сообщил нам номер телефона Александра Ивановича Привалова.
На следующее утро мы уже набирали этот номер на клавиатуре редакторского телефона.
После трёх гудков нам ответил милый женский голос и попросил представиться.
Мы представились и попросили о встрече с господином Приваловым.
Оказывается, мы позвонили по служебному телефону, трубку сняла секретарь-референт Александра Ивановича по имени Марта.
Александр Иванович был на коллегии, и сегодня нас принять не мог.
Судя по интонации Марты, слово Коллегия пишется с большой буквы, а к какому министерству относится эта Коллегия нам знать не дано.
Тем не менее, время для встречи с нами нашлось – двадцать минут перед началом обеда.
Уже на следующий день мы на лифте поднимались на 76-й этаж здания, что находится в самом начале Ленинского проспекта.
Длинный пустынный коридор уходил в бесконечность в обе стороны от площадки перед лифтами.
Прямо напротив обширного холла, заставленного кадками с цветущей червоной рутой и обычной трын-травой, обнаружилась дверь в две створки, скромно обитая кожзамом, простёганным на ромбы латунной проволокой и обойными гвоздиками с крупными круглыми шляпками.
Пластмассовая табличка на створке сообщала:
А.И. Привалов.
Мы вошли в небольшую светлую приёмную.
Слева от двери за столом сидела “красавица, с растрепанною роскошною косою, с длинными, как стрелы, ресницами” (с), одетая в соответствии с дресс-кодом ВВ.
Ну, вылитая панночка, с оторопью подумали мы.
Да и было отчего так думать…
“Чело, прекрасное, нежное, как снег, как серебро; брови — ночь среди солнечного дня, тонкие, ровные, горделиво приподнялись над глазами, а ресницы, упавшие стрелами на щеки, пылавшие жаром тайных желаний; уста — рубины, готовые усмехнуться…”(с)
Тут мы представились и всё вдруг объяснилось – это была она, Марта, референт Александра Ивановича.
Красивая современная девушка в костюме от Юдашкина.
Вероятно, от ухажёров у неё отбоя не было.
С чего бы это мы вспомнили про панночку?
Разве что…
Но тут Марта любезно пригласила нас пройти в кабинет Александра Ивановича и мы сразу забыли про свою аллюзию.
Кабинет Александра Ивановича был обширен, светел и чисто прибран.
В стёкла широкого окна нежно скреблись ветки цветущей белыми цветками липы.
(Какая, на фиг, цветущая липа за окнами 76-го этажа в ноябре месяце?)
У окна стоял деревянный двухтумбовый письменный стол на ножках в виде когтистых лап грифона.
Посередине столешница была обита зелёным сукном, по краям же была деревянной и огорожена низенькой балюстрадой с узором “волна”.
На столе красовался бронзовый письменный прибор в виде избы на куриных ногах.
Перед фасадом избы имелся, бронзовый же, колодец, который и был собственно чернильницей.
У одной из стен на паркетном полу стоял велотренажёр, сверкающий никелем и оснащённый большими циферблатами, наверное импортный.
Вдоль других стен кабинета располагались остеклённые столы-витрины и шкафы, как в настоящем музее.
Уходящие под высоченный потолок, три гигантских шкафа, на подгибающихся от тяжести слоновьих ножках, были битком набиты инкунабулами.
Из надписей на корешках переплётов мы узнали, что это срочные выпуски Книги Судеб и тома замеченных в них опечаток.
Под стеклянными крышками витрин были разложены вполне обыкновенные предметы с описаниями, напечатанными на прямоугольных карточках из тонкого картона.
Александра Ивановича в кабинете не было, и мы прошлись вдоль витрин, разглядывая содержимое.
Была там горсть монет с круглыми отверстиями, просверленными посередине.
Из текста описания мы узнали, что это экспериментальные неразменные монеты, отчеканенные на Ленинградском монетном дворе (ЛМД) в 1961 году.
Были там коробки со спичками; пакеты молока в странной пирамидальной упаковке; подсохшие пирожки; бутылки с разноцветными жидкостями и с этикетками на которых были написаны полузабытые марки спиртных и газированных напитков; сигаретные пачки; какие-то ёршики; газеты; журналы….
Были там и банки с икрой красной и чёрной, и банки с крабами…
Да чего там только не имелось, в этих витринах.
Из описаний мы узнавали совершенно сказочные вещи – о том, сколько стоили в магазинах перечисленные товары половину века назад.
“Мы ничему не удивлялись. Нам было просто очень интересно.” (с)
Особо запомнилась табличка, где было написано, что можно было тогда купить на один рубль:
1. 4 лотерейных билета.
2. 1 коробок спичек стоил 1 копейку, то есть их можно было купить 100 штук.
3. 50 школьных тетрадей.
4. 10 стаканов настоящего томатного сока. Стакан - 10 копеек.
5. Одно железное, оцинкованное ведро. Оно стоило 90 копеек.
6. 2 шоколадных медальки по 50 копеек штука.
7. В автомате: 100 стаканов газировки без сиропа по одной копейке или 33 стакана газировки с сиропом.
8. 6 чебуреков по 16 копеек за штуку.
9. 3 баночки морской капусты по 33 копейки.
10. 10 пирожков с мясом по 10 копеек за штуку.
11. 5 мороженое-пломбиров по 20 копеек.
12. Одну бутылку подсолнечного масла по цене 99 копеек.
13. 33 маленькие кружки кваса на разлив по 3 копейки за кружку.
14. 5 батонов белого хлеба.
15. 10 кг картошки, 10-20 пучков свежей зелени с рынка (в зависимости от сезона).
...
...
А еще можно было:
1. Сделать 50 звонков по телефону-автомату. Один звонок стоил 2 копейки.
2. Проехать на общественном транспорте. Трамвай - 3 копейки (33 поездки), троллейбус - 4 копейки (25 поездок), автобус - 5 копеек (20 поездок), метро - 5 копеек (20 поездок).
...
...
Судя по всему, ещё много чего можно было купить и сделать на один рубль, список был длинным, но нас отвлёк от фантастически интересного чтения гортанный крик.
Сначала мне показалось, что кто-то произносит слова по-этрусски; затем я подумал, что это санскрит, но потом разобрал, что кричат по-русски: – Р-рубидий! Р-резерв! Кр-ратер Р-ричи!
Мой коллега вздрогнул, чуть не уронив на пол фотокамеру.
Я резко обернулся на звук.
Рядом с письменным столом, на приставном столике, обнаружилось некое цилиндрическое возвышение, прикрытое накинутым сверху большим шёлковым платком цвета бордо с мелким рисунком турецких огурцов.
На цыпочках мы прокрались к столу и я, жестом фокусника, сдёрнул платок с возвышения.
Это оказалась большая клетка для птиц, а внутри на жёрдочке сидел “маленький зелёный волнистый попугай с ярким красным хохолком на макушке” (с) и, наклонив голову, чёрным глазом искоса смотрел на наши удивлённые лица.
На одной ножке попугая имелось колечко из белого металла.
Я наклонился, стараясь рассмотреть буквы и цифры на колечке, когда за нашими спинами скрипнула дверь и кто-то деликатно кашлянул.
Мы обернулись.
Перед полуоткрытой дверью слева от письменного стола стоял человек, лицом и фигурой похожий на актёра Александра Демьяненко в роли Шурика Тимофеева из фильма Гайдая “Иван Васильевич меняет профессию”.
На человеке ловко сидел отлично пошитый “черный, лоснящийся со спины костюм”(c).
За спиной Александра Ивановича (а это был именно он) виднелись блестевшие фаянсом и хромом сантехприборы роскошного санузла.
В одной руке Александр Иванович держал сложенный мокрый зонтик, другой рукой он притворял дверь в санузел.
“— Однако, не просочиться бы в канализацию!” (с) – припомнил я, с опаской поглядывая на дверь.
-Прошу прощения, друзья! На Елисейских полях сегодня дождь, - извиняющимся тоном произнёс Александр Иванович, с треском раскрывая зонт и пристраивая его сохнуть на полу, рядом с приставным столиком.
-А, Фотончик! Он вам не мешает? –Александр Иванович ласково посмотрел на попугая, полез двумя пальцами в жилетный карман.
“– Зер-рнышко пер-рцу! Зер-ро! Зер-ро! Гр-равитация! - сказал попугай” (с), после чего просунул клюв между прутьями клетки.
Александр Иванович скормил попугаю несколько зёрен проса и, вытирая пальцы носовым платком, направился к письменному столу жестом пригласив нас присаживаться.
Оказалось, что перед столом стоят два мягких кресла, которые мы почему-то не заметили раньше.
Мы устроились в креслах, я вытащил из кармана диктофон и пристроил его на краю стола, прислонив к балюстраде.
Мой коллега расстегнул футляр фотокамеры.
Александр Иванович уселся за стол, благожелательно взглянул на нашу возню и повёл бровью.
Перед ним на столешнице обнаружился серебряный поднос с тремя чашечками из китайского фарфора, над которыми поднимался лёгкий парок.
Тотчас в воздухе появился чарующий аромат кофе “Гранд”, зазвучала навязчивая мелодия и женские голоса бодро пропели окончание куплета коммерса: “О, флебофа!”.
Александр Иванович поморщился, и музыкальная фраза “флебофы” мгновенно оборвалась.
Вместо неё в кабинете зазвучала музыка Вивальди - тема “Осени” из “Времён года”.
Под тихие аккорды мы просмаковали кофе и Александр Иванович предложил нам задавать вопросы.
Мы.
-Александр Иванович! Разрешите поздравить Вас с юбилеем и пожелать Вам здоровья и творческих успехов от лица редакции и от имени миллионов читателей повести АБС!
А.И.П.
-Благодарю Вас за внимание и тёплые слова в мой адрес!
Мы.
-Александр Иванович, скажите, а почему нигде не упоминается точная дата Вашего рождения?
А.И.П.
-Видите, ли... Среди людей нашей профессии не принято афишировать точную дату рождения. Ибо, подобное знание может быть использовано некоторыми силами в недобрых целях.
Мы.
-Позвольте, но вот же, дата рождения Януса Полуэктовича всем хорошо известна! “Родился Я. П. Невструев седьмого марта тысяча восемьсот сорок первого года…”(с)
А.И.П.
-Янусу Полуэктовичу знание кем-либо его дня рождения уже не может повредить. 19 мая 1973 года, А-Янус Полуэктович успешно провёл опыт по локальной контрамоции и его не стало в нашем с вами Будущем.
Зато в Прошлом сейчас живут сразу два Януса Полуэктовича – А и У.
Хочу добавить, я ранее уже заявлял, что “будучи профессиональными литераторами, авторы сплошь и рядом предпочитают так называемую художественную правду так называемой правде факта.
И, будучи профессиональными литераторами, авторы, как и большинство литераторов, назойливо эмоциональны и прискорбно невежественны в вопросах современной магии.” (с)
Именно, и только, по этой причине широкие массы узнали о дате рождения Януса Полуэктовича Невструева.
Мы.
-А вот, попугай Фотон, он разве не с Янусом Полуэктовичем...?
А.И.П.
-Фотончик - это совсем другая история...
Мы.
-Можно задать Фотону вопрос?
Александр Иванович кивает головой.
Мы (посовещавшись шопотом).
-Перестройка?
Ф.
-Гор-р-рбатый! Кр-р-ретины! Кр-р-рах!
Некоторое время Фотон плевался подсолнечной шелухой, качаясь на жёрдочке. Потом презрительно повернулся к нам спиной и из-под хвоста у него вылетела белая капля.
Мы смутились и отвели взгляд. Александр Иванович задумчиво улыбался, глядя на цветущую липу за окном.
Мы.
-Кх-м! Александр Иванович! Расскажите нашим читателям, чем Вы сейчас занимаетесь?
А.И.П.
-"Как и вся наука, cчастьем человеческим"(с)
Мы.
-Вы по-прежнему работаете на "Алдане"?
А.И.П.
-Нет, я работаю на его одухотворённом правнуке. У нас теперь стоят машины класса
"Алдан-Крэй 5" с совершенно фантастическими возможностями.
Мы.
-Александр Иванович, Вы прекрасно выглядите! Скажите, как Вам удалось так замечательно сохраниться?
А.И.П.
-Во-первых, друзья мои, когда ты занимаешься интересным делом, то забываешь о Времени.
Во-вторых, я, как-никак, магистр. А это ко многому обязывает.
Мы.
-О, вспомнили!
“– Тихо, ты, смертный, – сипло произнес детина.”(с)
Значит, Вы уже не ....
А.И.П.
-Вы почти угадали. Хотя, тут не всё просто и однозначно…
Мы.
-Александр Иванович, многие читатели искренне переживают из-за безвременной кончины Эдика Амперяна! Не могли бы вы рассказать при каких обстоятельствах это произошло?
А.И.П.
-Эдик Амперян – настоящий учёный. Он трагически погиб, работая в составе комплексной экспедиции Академии Наук по изучению Чёрных Ассоциаций Восточной Океании.
Но, и тут я хочу обрадовать читателей, матрикат Эдика Амперяна жив, здоров и продолжает плодотворно трудиться в Институте.
Однако, друзья, время нашей встречи подходит к концу и мне пора…
Мы.
–Александр Иванович, разрешите задать ещё один вопрос?
“Подняв брови, он некоторое время внимательно смотрел на нас, а потом, видимо вспомнив что-то, сказал:
– Пожалуйста, прошу вас. Только один?”(c)
"Я понял, что он прав. Всё это никак не влезало в один вопрос. Случится ли война? Выйдет ли из меня толк? Найдут ли рецепт всеобщего счастья? Умрёт ли когда-нибудь последний дурак?.. ” (с)
Мы промолчали, осознав, что в один вопрос невозможно вместить наше желание узнать всё о нашем Будущем.
А Александр Иванович вышел из-за стола, накинул шёлковый платок на клетку с дремавшим в ней на жёрдочке Фотоном, и направился через комнату к велотренажёру.
Он забрался на тренажёр, поёрзал в седле устраиваясь поудобнее, и выжал педаль сцепления с Нашей Реальностью.
Собственно, это был вовсе не велотренажёр…
-Постойте, Александр Иванович! Куда же Вы? А, разве мы не…? –воскликнул я, вскакивая с кресла.
“– Мир не может быть построен так, как вы его себе представляете, – произнёс он, грустно улыбаясь и поворачивая рукоятку газа. – Такой мир может быть только придуман. Боюсь, друг мой, вы живете в мире, который кто-то придумал – до вас и без вас, – а вы не догадываетесь об этом...” (c)