Стихи Ирочки про любовь и жизнь опять напечатали в районной газете на страничке выходного дня «Творчество». Романа Романовича выписали из больницы. Вернее, он выписался сам, будучи главным врачом. Ему надо было подготовить документацию для передачи новому шефу Ирочки и Елены Степановны.
На следующий день после выхода на работу у Главного и его секретарши состоялся разговор тет-а-тет в его кабинете.
- Как ваши дела, Ира? Как работа?
- Немного скучновато, Роман Романович, для моего характера. Пожалуй, я скоро совсем уйду отсюда туда, где дают жилье.
И личный секретарь приоткрыла своему шефу дверь в личную жизнь, а проще сказать - разоткровенничалась напоследок.
Обалдевший Роман Романович согласно кивал головой и где успевал, вставлял междометия.
- Конечно, Ира, свой угол иметь лучше всего. Если бы ты мне раньше обо всем этом рассказала. У меня друг есть на юге республики, он управляет городом. И детям там климат лучше подошел бы.
Ирку слегка заинтересовала полученная от шефа информация, но она почувствовала, что за этими словами не последует действий, интерес ее так же быстро угас:
- Ну, что Вы, Роман Романович, я как-нибудь сама, мне уже двадцать пять лет. И все было бы проще, если я была бы одна, но у меня маленькая дочь.
- У вас, вроде, две дочери, Ира? – растерянно напомнил шеф своей секретарши.
- Вторая – моя. Первая – подарок от родного брата. Вы подпишите приказ сейчас? – Ирка неожиданно резко сменила тему.
- Нет, я вернусь минут через десять. Приглашу тебя, договорились?
- Хорошо,- ответила Ирка, нацепив на себя непроницаемую маску для сослуживцев, ожидающих ее в секретариате.
- Ты чего так долго делала у шефа? – поинтересовалась Настенька, приоткрыв рот от любопытства.
- Приказ свой перечитывал и редактировал, пришлось ждать, - ушла от откровений Ирка и, притворно зевнув, достала из ящика письменного стола пирожок с повидлом.
Шеф вернулся в кабинет точно в обещанное время. Заглянул в кабинет к женщинам и пригласил к себе Ирку.
Она подкрасила губы, стараясь не глядеть на коллег, умирающих от женского любопытства. Они тактично промолчали Ирке вслед, пока не закрылась за ней дверь, и только потом зашептались.
Роман Романович сидел за столом в своей любимой позе – со склоненной головой и переплетенными пальцами рук. Предложил Ирке сесть. Несколько минут оба молчали. Не поднимая головы, мужчина негромко обронил:
- Я много думал о нашем разговоре, Ирочка. И хочу предложить тебе поехать со мной в Ленинград.
И странно, что Ирка никогда не думала о таком, неожиданном для нее, варианте, но за мгновение до его предложения, она словно почувствовала, что услышит именно эти слова!
Роман Романович принялся увлеченно рассказывать, какой больницей он будет опять управлять, на сколько коек, и как она, Ирочка, будет там работать его личным секретарем, а жить в медицинском общежитии, совсем новом…
- У меня дочь, Владимир Владимирович. Я не могу принять Ваше предложение, хотя очень Вам за него признательна, - со спокойной улыбкой Ирка остановила поток горячих слов своего красавчика шефа.
Он снова склонил голову, как на кладбище.
- Я понимаю, Ирочка, - печальным голосом признался.
И на несколько минут оба снова замолчали, каждый думая о своем.
- Ты не представляешь, Ира, как мне нравится с тобой беседовать. И твои глубокомысленные стихи затрагивают сокровенные нотки души. Ты знаешь, я тоже люблю философию. Это мое хобби, - неожиданно признался Главный…
А уезжая, удивительно сухо попрощался со всеми. Даже руки никому не подал на прощание.
(Глава десятая – ДЕНЬ РОЖДЕНИЕ ПО БУДИЛЬНИКУ)