Осенние вечера тёмные и долгие. Когда в поздний час сидишь в доме, окружённом мраком, кажется, что находишься на дне какого-то глубокого глухого колодца. Деревни за окном словно бы нет. Скрытая во тьме, она уже спит, и ты один на всём белом свете. Тревожно-загадочным делается знакомый с детства дом. Стук, скрип, шуршание – каждый непонятный звук невольно заставляет настораживаться.
В один из таких вечеров я засиделся допоздна за книгой. Каждый год в первых числах октября приезжаю в деревню, чтобы подготовить дом к зиме. Собственно, требуется только закрыть окна щитами. Но хочется ещё раз побывать в родных местах после летнего отпуска. Впереди - расставание на долгих семь месяцев, до мая.
В тот вечер я уже готовился ложиться спать, как вдруг за чернотой окон мне послышались какие-то неясные звуки. Фонариком попробовал посветить через стекло. Показалось, что за палисадником вроде бы промелькнуло какое-то бледное пятно… Подумалось, что в этот день у соседа Ходакова была очередная пьянка, и может быть, это бродит кто-то из собутыльников. «Пусть себе бродят»,- решил я, раскладывая диван и собираясь нырнуть под одеяло.
Однако лечь мне не пришлось – снизу в дверь веранды забарабанили. Мысленно чертыхаясь, в накинутой на плечи куртке вышел из тёплой избы. Через двери спросил:
- Кто там?
- Коля, открой, - послышался приглушённый голос.
Пришлось открыть. Из темноты в свете фонарика на меня глянула бледная физиономия в кровяных разводах. С трудом узнал Сергея Сорокина, горожанина, проводившего в эту осень отпуск в пустующем родительском доме. Он был пьян, с трудом держался на ногах и явно нуждался в помощи.
Поскольку до его дома было далековато, я решил вернуть непрошенного гостя туда, где он, скорее всего, и наклюкался. Обхватив его рукой, с трудом поволок на себе, а он, навалившись на меня, почти совсем не передвигал ногами. Обогнули угол сарая, и перед нами возникли в темноте два освещённых окна соседского дома…
Тут я заметил, что у Сереги одна нога как-то странно волочится, а ступня неестественно вывернута. На подходе к крыльцу стало окончательно ясно - нога сломана, причём перелом, видимо, открытый.
Из последних сил втащил его по лестнице в дом. В избе, залитой светом двух лампочек под потолком, было пусто, как на палубе покинутого экипажем корабля. Стол, заваленный живописными объедками и пустыми бутылками, говорил о недавнем пиршестве. В углу молотил тепловентилятор, нагоняя в помещение ненужное тепло…
Сгрузил Серегу на кровать. Стал осматривать ногу. Когда отвернул окровавленную штанину, едва не стало дурно. Нога была не просто сломана –ступня почти оторвалась и непонятно на чём болталась. Но кровь почему-то уже не шла.
Он мычал что-то нечленораздельное и, видимо, ничего не соображал. По мобильному телефону я попробовал дозвониться до нашего участкового фельдшера Алевтины – не получилось. Позвонил тогда Володе, обладателю единственной в деревне машины. Он, оказалось, ещё не спал. Объясняю ситуацию, прошу его приехать и по своему телефону ещё раз попытаться соединиться с фельдшером. Минут через пять Володина машина заурчала возле крыльца. Вид сидящего на кровати невменяемого Серёги с окровавленной ногой привел его в ужас. Однако время терять было нельзя.
- Поехали за Алевтиной, я дозвонился - она ждёт…
Фельдшер вышла встречать нас на обочину дороги. Мы высветили её фарами на подъезде к Унорожу. Возвратились с ней обратно, Алевтина вызвала «скорую», а пока оказала Сереге первую помощь - продезинфицировала йодом рану, сделала какой-то укол и привязала бинтом к ноге болтающуюся ступню…
К счастью, «скорую» долго ждать не пришлось. Когда Серегу на носилках выносили из дома, он лежал, как труп. Машина повезла его в сопровождении Алевтины прямо в Галич в районную больницу.
Было уже за полночь, когда я, наконец, залез дома под одеяло. Но уснуть долго не мог – всё мерещилась окровавленная нога Сергея с торчащей из штанины розовой костью…
На следующий день смотрю, возле соседского дома собралась гоп-компания, во главе с нашим участковым и что-то обсуждает. Увидели меня –подзывают. Рассказал им о вчерашнем ночном приключении их собутыльника. Узнал, что вчера вечером, начав гульбу у Ходаковых, они продолжили её в другом месте, а Серега идти с ними был уже не в состоянии, и они его оставили.
Участковый, напустив на себя строгий вид, даже попросил меня написать объяснительную, которая, впрочем, в дальнейшем никому не понадобилась.
Так и осталось тогда непонятным, где Серёга умудрился получить такую кошмарную травму. Утром по следам крови на траве, очень скудным, я пытался выяснить его ночной маршрут. Но следы довели только до стены моего дома. Но как он там оказался – непонятно…
Дальнейшей судьбе Сорокина не позавидуешь. В райцентре ему ногу собрали,пришили ступню, загипсовали, но инфицированная рана не заживала, гноилась, потребовалось даже переливание крови. Жена перевезла его в петербургскую клинику, там ногу с трудом спасли от ампутации и вроде бы вылечили. Но после долгих месяцев мытарств Серега вышел из больницы инвалидом…
Он и теперь каждый год приезжает в отпуск в деревню. Иногда - один, чаще - с женой. Хромает по улице, улыбаясь, опираясь на палочку, тощий, как выходец из концлагеря. Калека по глупости… Не знаю, что он думает о случившемся с ним, на что существует. Очевидно, получает пособие по инвалидности - до пенсии по возрасту ему ещё далеко. Не бросает жена, которая, видимо, обречена мучиться с ним до конца.
Похоже, что никаких уроков из своей драмы он не извлёк. Да и какая там драма для человека, никогда не задумывающегося о жизни? Вторая нога у Серёги здоровая, так что не всё потеряно. Прослышав о его приезде, к нему в дом, как мухи на мёд, устремляются старые «друзья». Пока у отпускника есть деньги, вместе гуляют, но когда финансы иссякают, интерес к нему утрачивается. И только теперь, несколько лет спустя, кто-то из компании проговорился, что в тот вечер Серегу они по пьянке сбили машиной и – бросили, испугавшись ответственности. Очень похоже на правду.
Случай для деревни (да только ли для деревни?) вовсе не уникальный. Люди по пьяному делу утрачивают не только здоровье, но и жизни. И редко кто берётся за ум даже после всех чудовищных передряг, в которые сам себя ввергает. Кто-то, пожалуй, отнесёт это к числу «загадок русской души» Но, по-моему, никакой загадки здесь нет. Просто наплевательское отношение к своей и к чужой жизни.
Назад к Главе 13:
http://www.proza.ru/2018/11/18/1538
Далее к Главе 15:
http://www.proza.ru/2018/11/18/1548