Человек Господа (Сергей Пылёв) / Проза.ру

            « И сделал Господь Бог Адаму и
            жене его одежды кожаные, и одел их».
            Библия, Бытие, гл . 3, ст. 21 .
            И похоронил Адам Еву...
            Была зима, конец января; день за днем старик долбил могилу в окостеневшей, мертвой земле, как терзал ее и себя.
            Адам похоронил Еву рядом с Авелем и Каином. Он все сделал один. Никто не пришел помочь ему, никто не пришел проститься с Евой.
            Прежде чем расстаться с женой навсегда, Адам бережно сдул с ее лица снежинки. Правда, они тотчас снова налетели. И снова он сдул их, дохнув бессильным теплом в тысячелетнее лицо Евы. Оно было напухшее от морщин, словно под кожей у нее проросли корни той долгой, тяжкой жизни, которую им завещал Бог. Только Адам и через этот ветхий лик всегда видел юную, райскую Еву ...
         Он всхлипнул, как закашлялся.
         Любил ли он Еву, как теперь люди, молодые и старые, любят друг друга, Адам не знал. Он не выбирал ее. Она была плоть от плоти его, и сейчас он как бы хоронил самого себя. Он будто бы умер в ней и в то же время остался жить мертвым.
            Адам вгляделся в дорогу, которая вела к нему на гору. И плакальщиц не видно, хотя он, договариваясь с ними, обещал каждой и сыра, и вина, и благовоний. Не много, но обещал. Много, в достатке сейчас ни у кого не было. Второй год земля ни весной, ни осенью не знала дождей. Даже летняя роса не накрывала полей. Люди по всей долине извели и зайцев, и вепрей, даже шакалов и тушканчиков. Адам жил на горе и видел, что там, внизу, над городом, больше не роятся резвые голуби. Их тоже или съели, или обменяли на зерно.

Уже триста лет Адам и Ева жили в пещере на горе. В долине у них остался хороший дом из обожженного кирпича, а во дворе в колодце никогда не исчезала, на зависть многим, такая чистая и легкая вода, какую они пили только в Раю. И все-таки они ушли, потому что люди век от века все больше сторонились их, а порой даже открыто ненавидели. Особенно доставалось Еве. Однажды соседка, зайдя за водой, будто бы случайно ударила ее по пальцам крышкой колодца и не сдержалась, захохотала, глядя, как Ева страдает от боли.
            Так что они в конце концов ушли на гору и жили одни, сами по себе, и особенно не жалели об этом. Тем более что Енох, сын Каина, первое время часто поднимался к ним. Это был еще молодой, двухсотлетний муж, который ходил в пурпуровых одеждах, посыпал заплетенные в семь косичек волосы золотой пудрой, а из благовоний пользовал дорогое алойное дерево, которое привозили из далекого Цейлона. Енох всегда привозил подарки, обнимал Еву, целовал бороду Адама. Только если раньше он любил расспрашивать их о Рае, о том, какой из себя Бог, какие ангелы, то последнее время Енох стал раздраженно-молчаливым и торопился назад. Прошлым летом в свой последний приезд он и вовсе обидел Еву. Енох привез ей в подарок серебряную цепочку с маленькими колокольчиками, которая надевалась вокруг лодыжки.
– Мне почти тысяча лет, а ты хочешь, чтобы я уподобилась твоим розовощеким девушкам?
– Это очень дорогая безделушка! – гордо сказал Енох. – Правда, мне она досталась почти даром. Если не хочешь ее носить – обменяй на что-нибудь. Хотя бы на осла. А то как-то даже от людей стыдно: жили в Раю, знали самого Бога, а век от века пешком ходите!
            ...И обрил Адам в знак траура каменным, еще эдемским ножом свою бороду и свои белые, старчески нежные кудри, – и пошел вниз, в город, к Еноху, оплакать вместе смерть Евы.
         Тяжелый ветер ударил Адама, но он даже не почувствовал его палящей морозной силы: на нем были те самые кожаные, не знающие сноса одежды, которые Бог, изгоняя их с Евой из Рая, тем не менее, заботливо пошил им своими руками. И было это, слава Богу, хорошо сделано, очень хорошо. Эти одежды от Господа согревали в стужу и давали прохладу в зной.
Когда Адам проходил ущелье, где обычно прятались в непогоду его голуби, то не услышал их привычного, басистого воркованья: как видно и до них добрались люди из долины. Только какой-то последний летун еще подавал среди скал свой кроткий, заунывный голос, будто прощался с Адамом.
         Отсюда, с высоты виднелись у горизонта другие, далекие горы. Лет семьсот назад, когда тоже навалился голод и люди дошли до того, что ели воловий помет, они потребовали от Адама вести их искать Рай. Он помнил, что где-то за горными кряжами была страна Эдемская с ее благодатными, обильными кущами.
Они долго искали ее и никак не могли найти, словно она сделалась невидимой. Никто тогда не вернулся живым, кроме него.
         ...Несмотря на холод, все равно уже чувствовалось, что эти дни у зимы последние и скоро грянут первые грозы, а следом миндаль озарится повсюду благовонными февральскими цветами...
         И спустился Адам под вечер с горных троп, и пришел к Еноху.
         Внук встретил его в походных козьих одеждах, верблюжьих сапогах, а на поясе, шитом золотом, у него провисал короткий меч.
– Через час мы выступаем! – сказал Енох. – Прости, из-за этого
я не пришел на похороны.
– Нам угрожает враг?
– Нам угрожает голод!
– И куда вы идете?
– Мы хотим найти Рай!
– Однажды я уже водил людей на его поиски.
– Я знаю. Все погибли.
– Потом обвинили во всем меня...
– А как ты хотел? Тебе дорога туда самим Богом заказана! Теперь
мы пойдем сами. Это общее решение. И вообще, дед, уходи скорей в горы. Многие здесь настроены против тебя. И очень решительно.
– Нас с Евой всегда недолюбливали...
– На этот раз все гораздо серьезней!
– Как-нибудь перетерплю...
– Люди открыто требуют казнить тебя!
– Какое же преступление совершил этот старик? – гордо сказал Адам.
– Ты не знаешь? – побледнел Енох. – У тебя отшибло память? Ты
забыл, что из-за тебя с бабкой Бог проклял весь род людской, обрек нас на тяжкий труд в поте лица, на страдания, а в итоге на смерть, которая подобна смерти скотов?! Конечно, вы-то успели пожить в Раю в свое удовольствие! Вам хоть вспомнить есть что!
– Я же рассказывал... Нас совратил Змей ... – подавленно пробормо-
тал Адам.
– А вы были безмозглые твари?! – крикнул Енох. – Бог настрого
запретил вам жрать с Древа познания! Помнишь, я в детстве без разрешения не смел даже прикоснуться к твоему мечу? А как хотелось! В общем, вы вляпались по уши! Вот теперь иди и объясни этим голодным, несчастным людям, как и почему вы с бабкой довели их до такой скотской жизни!
– Ты думаешь, я побоюсь это сделать!? Правда, Ева умела гово-
рить складней, но я тоже найду, что им сказать! – твердо проговорил Адам.
– Иди, иди, – сухо заметил Енох. – Как только эти несчастные уви-
дят тебя, они тотчас обнажат мечи!
– Меня ничто не пугает... – вздохнул Адам. – Я уже как бы умер. Я
умер вместе с Евой. Ведь она была плоть от плоти моей. А дважды умереть нельзя.
– Не храбрись! – судорожно вскрикнул Енох. – Они изрубят тебя
на куски и бросят их голодным собакам!
            Адам стал развязывать на себе одежду.
– Тогда на всякий случай я оставлю это тебе. Жаль, если попортят.
– Ну да! Ты же рассказывал: сам Бог трудился над твоими кожаш-
ками ... – усмехнулся Енох.
– Он так старался... – тихо сказал Адам. – Я всю жизнь проходил
в этих одеждах и горя не знал. Спасибо ему!
      Енох побледнел:
– Знаешь, дед, последнее время, если честно, многие стали серьезно сомневаться в твоих россказнях про Рай, про Бога. Кое-кому они вообще кажутся бредом! Может быть и на самом деле ничего не было?..
– И все-таки вы идете искать Рай?..
– Что нам остается делать? У нас нет выхода!.. А райские одеж-
ки оставь при себе. Они никому не потребуются. Ты у себя в горах отстал от жизни: сейчас все достойные люди предпочитают меха, тонкую шерсть, шелк...
– Прощай, Енох… – сказал Адам.
– Я дам тебе плащаницу. Ты завернешься в нее и незаметно выйдешь из города.
– Меня узнают в любом случае! – усмехнулся Адам.
И вышел он от Еноха вон.
Обмеркло: на небо пришли первые и какие-то тощие, словно бы
голодные звезды. В этих позднеянварских сумерках особенно чувствовалось, что у зимы остались ни мало, ни много последние часы.
      Адам вдруг отбросил палку и громко сказал в темноту:
– Эй, люди, это я, Адам! Я здесь!
И услышал он собачий перелай: дружный рык целой своры, рвущейся с поводов, чтобы настигнуть близкую жертву. Там и там, рыская, замелькали факелы. По глухому топоту деревянных подошв Адам уловил, что в его сторону бежит толпа.
   Он машинально оглянулся на дом Еноха: окна были темны. Ему вдруг захотелось сделать глоток вина. Адам судорожно улыбнулся и медленно тронулся навстречу людям.
   Чьи-то сильные руки подхватили старика, и через минуту он сидел в чужом доме. Огня не было. Мимо ошалело пронеслись собаки, от злобы кусая друг друга.
– Здесь тебя не найдут, – услышал Адам.
– Я не боюсь их. Я теперь ничего не боюсь. И все же я благодарен
тебе. Назови себя!
– Сейчас не время, – был ответ.
– Что-то голос мне твой знаком, – строго заметил Адам. – Ты не
сын Еноха Ирад?
– Нет.
– Тогда Евал, муж моей дочери Сары?..
– Выпей вина, старик. Сосуд на столе.
– Ты как мысли мои угадал ... – вздохнул Адам и приложился. – Ви-
но, между прочим, у тебя славное! Никогда такого не пробовал!
– И в Раю?
– В Раю мы с Евой были чисты как ангелы!
– Пока не добрались до запретного плода?
– Что ты про это знаешь!? – глухо вскрикнул Адам. – Никакого
запретного плода не было! И никакого Змия-искусителя! И, запомни, никто нас с Евой из Рая не выставлял! Я сам ушел. И увел с собой жену. Надоело на всем готовеньком. Потом же лишнего шага не ступи... Меня Бог поставил там садовником, а я хотел пасти овец, пахать землю... А больше всего мне хотелось завести голубей!
         По улице опять с криками пробежали люди: шума и гама там хватало.
– Мне бы поговорить с ними... – приподнялся Адам. – Нам
давно пора объясниться! Я, пожалуй, пойду. Они опять собрались искать Рай... И собрались на этот раз идти без меня! А мне тоже хочется на него хоть глазком взглянуть...
– Погоди, старик, – сказал незнакомец. – Лучше расскажи еще чего-
нибудь.
– Некогда мне тут с тобой ...Да и нечего больше! – ворчливо отоз-
вался Адам.
– А про смерть Евы?
– Откуда ты знаешь, что она умерла? Никто даже проститься с ней
не пришел...
– Я был.
– Как же это так, если я тебя не видел?
– Еще раз говорю: сегодня днем вместе с тобой я стоял на могиле
Евы.
– Да кто ты такой?! – строго вскрикнул Адам – И чего тебе надо?..
      Незнакомец присел на корточки раздуть огонь, бледно мерцавший на глиняном полу. Костерок послушно, с готовностью залохматился свежим пламенем. Он вспыхнул, как заиграл.
      И увидел Адам лицо Его.
– Это Ты?!
– Здравствуй, Адам.
– Как же я сразу не догадался?..
Адам неуклюже, по-стариковски, опустился на одно колено, потом
на другое.
– Прости, Господи! Я такого тут по неведению наговорил...
– Ты не сказал ничего дурного.
Адам судорожно, неуклюже молчал.
– Господи, а как там сейчас наш Сад?..
– Его уже нет.
– Конечно, столько лет прошло... Я уже счет своим годам потерял.
– Тебе ровно девятьсот тридцать. А Сад я вырубил. Он мне все
время о вас с Евой напоминал.
      Господь подошел к окну и еще что-то тихо сказал.
– Я не расслышал, – смутился Адам.
– Ничего. Это я сам с собой, – был ответ. – А теперь, старик, мы
расстанемся. Ты вернешься в горы. И никто не тронет тебя. Любовь людей к тебе не обещаю, но свои годы доживешь спокойно. И вот еще что: проси, Адам, чего хочешь, пока я здесь.
      Адам закрыл глаза.
– Проси, не тяни.
– Господи! – порывисто сказал Адам. – Голод поразил народ. На-
корми страждущих...
         Господь резко обернулся.
– Тех людей, которые хотят найти Рай и жировать там? Которые кроме золота, вина и девок ничего не желают? Прости, Адам, но я раскаялся, что создал человека!
И сказал Он:
– Истреблю его с лица земли.
...Адам как очнулся. Он был на улице, и был один. В растеплив-
шемся первовесеннем воздухе пахло от домашних очагов свежим хлебом, жареным бараньим мясом и курдючьим жиром. Молчали нажравшиеся, оглохшие от сытости собаки. И тихо так, словно город только что народился.
         После недавнего дождя под ногами лежали сплошные лужи. В них потаенно отражались звезды.
Адам ступал бережно: ему казалось, он идет по небу.