К полудню, разогнав тучи, солнышко стойко держало оборону до самого заката, решив побаловать людей хорошей погодой, что редко бывает в январе. События прошедших суток особого поворота в моем бытии не произвели; поэтому очередной день, один из множества прожитых, таких же похожих друг на друга – лакированных, не отличающихся от остальных, и уже канувших в вечность под чужим клеймом – семейная идиллия, медленно подходил к своему концу.
Однако ни в последние дни, ни сегодня, ничего не предвещало в моей жизни каких-либо перемен, тем более полярных.
Да и что могло в ней-то, скучной, измениться?
Вот если бы время, принадлежащее только мне, предпочло течь в ином формате, не давая опомниться…
По этой причине, дни, друг за другом, пролетают, будто по наезженной колее, отличаясь иногда, лишь пропиской в паспорте и размышлениями о якобы наступивших свободах. А ведь эти предвестники первых непредвиденных дыр в большинстве семейных бюджетов уже давно замечены на горизонте.
И вот однажды случилось то, о чём я меньше всего старался думать: я... умер. Или скончался? Возможно, моя фантазия, разбушевавшись, неожиданно начала пошаливать, самым невероятным образом, представляя, что я умер. Или это очередная проделка не на шутку разыгравшегося подсознания?
Но я ведь видел своими глазами, что я умер! Не знаю… правда… но если не ошибся, то, выходит, окончательно и без притворства, в первый и последний раз, и с сохранившейся памятью, перешёл в иной мир, минуя привычную фазу своих полубезумных шуточек над родными и друзьями. Свершилось довольно редкостное земное событие – видеть свою собственную смерть невооруженным глазом.
Хватит лгать самому себе! Совершенно не тот случай произошёл, когда нужно служить образцом скромности; стоит признать: нередкостное событие, а уникальное и единственное в своём роде…
Стоп – мыслям!
Или уже воспоминаниям?! Но тогда имеет место необычный казус: когда же Её Величество соизволило незаметно ко мне подобраться?
Быть может, всё-таки я умер, но оказалось, что это случилось в сновидениях, коварно подкравшихся после полуночи, и сумевших меня одолеть? И у притихшего разума, согласившегося с этим нерадостным фактом, естественно, сразу возникает любопытнейший и щекотливый вопрос – кто умер во мне первым: муж или мужчина, либо оба одновременно?
Если – оба, тогда маленькая надежда на возвращение в земное измерение имеет право на существование, потому как именно у этой смерти отсутствует логика.
Обычно действия снов разворачиваются на незнакомых территориях. Тот – неглупый и лукавый, о котором ты мало знаешь, а порой даже и не подозреваешь о его существовании, вдруг обрадовано вырвавшись на несколько часов из тела (для того, чтобы успеть многое постичь и увидеть), может однажды обратно просто не вернуться, увлёкшись себе подобными и, взбунтовавшись, остаться в новом мире.
Где-то в закоулках части мозга (постоянно бодрствующей), во мне еще теплилась надежда на обманчивую силу сновидений, подсунувших известие о собственной смерти; и что все эти имитации являются всего лишь розыгрышем подсознания.
Внезапно я увидел себя спящим в необычном помещении, не себя – его, хотя он даже больше, чем похож на мое плоское отражение в зеркале: с той же искусственной горбинкой, со шрамами, но, кажется, с остановившимся дыханием.
Никто по-настоящему не умирает дважды, за редким исключением; и тогда не всё ли равно – отчего славнее смерть: от копья в живот, голода или на супружеском ложе? Разжиться бы информацией: кто-либо из ближайшего окружения не пророчествовал ли о моей скорой кончине? Вообще-то, за этих можно поручиться. А остальные? М-да, это уж точно неизвестно…
Сомнений быть не могло: он – это я! Увы! Я даже позавидовал ему, потому что смерть во сне – самая лёгкая и ненавязчивая: заснул и ушёл в вечность, не прощаясь, ничего не нужно делить, и, главное дело, все обещания забыты. Нужно признать – в данном тихом уходе есть особая завораживающая изюминка… И, если принимать это явление, как вынужденное обстоятельство, а не злую шутку судьбы, тогда о таком исходе можно лишь мечтать.
Хотел, было подойти к нему, чтобы удостовериться в замеченном факте, но, отторгнул эту кощунственную мысль, как дикое и неприемлемое желание. Однако вскоре, после недолгих наблюдений за собой со стороны, всё-таки пришло здравое рассуждение:
- Тот, второй я, наверное, только что перестал дышать, и, по всей вероятности, ему ещё можно помочь! А вдруг искусственное дыхание, которое я никогда не делал, вернёт его к жизни? Или меня?! И спасёт ли теперь мою жизнь этот новый вид извращения? Как ни говори, но картина первой помощи будет скорее похожа на поцелуи с зеркалом, или чего наш мир ещё никогда не наблюдал: поцелуй с собственным трупом.
Отбросив сомнения, и пройдя всего пару шагов в его сторону, я наткнулся на невидимую преграду. На ощупь её исследовал руками – не могу ничего понять. Попробовал плечом толкнуть прозрачную стену, как обычно поступают с непослушными дверями – не сработало; затем резко и сильно повторил манёвр, но лишь боль причинил своему телу. Потёр ушибленное плечо, удивляясь странной ситуации, в которой оказался. Здравая мысль продолжала упорно толкать на подвиг…
Разве спасти человека – не подвиг?!
- Что-то необходимо предпринять?! Ещё не поздно!
Каким-то образом, я почувствовал: ещё смогу ему помочь, но никак не получается пробиться сквозь дивный купол. И преодоление простого препятствия оказалось выше моих возможностей. В бессилии перед сложившейся ситуацией, продвинулся на несколько шагов вправо, при этом ладони быстро передвигались по плоскости стены, словно пытались найти незаметный лаз на другую сторону; затем быстро вернулся на исходное место, и повторил манёвр в другую сторону. Результат тот же – плачевный.
- По странной случайности, мы оказались недосягаемы друг для друга. Он для меня: точно – нет, или кто-то (?) для меня, лежащего с полным равнодушием ко всему, что творится вокруг него. Или всё-таки я для кого-то? Но, если думаю, выходит, – я живой? Тогда я – это я! А он – кто?
Я, редко мыслящий в унисон с окружающими меня людьми, но всегда готовый прийти им на помощь, не смог помочь тому – второму я? Или себе?
Объект, видимый глазу, и мои ощущения не хотят слаживаться в логическую цепочку, вопреки тщетным стараниям мозга найти объяснение зрительной галлюцинации. Галлюцинация без внешних факторов и определённых условий – бред какой-то! Всё, что происходит сейчас, пусть – со мной, безусловно, из сферы фантастики, но для подобных целей и существуют человеческие сны: вспоминать, мечтать и парить грешником над Землёй. И все-таки есть подозрения, что там, за куполом, совершается действие явно не из области сновидений. Неожиданно на меня снизошло озарение, в виде компромиссной разгадки:
- Прежде всего, вне сомнений, я сплю, но мне снится своё отправление в иной мир под личным руководством, как самое рациональное решение среди подобных мероприятий; и довольно быстрое, потому, что на вид тело еще не окоченело. Логичное объяснение.
Нет, бред! Явная бессмыслица, которую загадочный незнакомец, играющий свою роль, пытается насильно навязать моему сознанию. Или воображение, разыгравшееся вечером, умчало меня в один из своих сказочных заповедников – мир миражей и обманов, либо в околдованный город?
Я близок к разгадке – это заколдованное место: нет ни окон, ни дверей, и здесь, соответственно, вся окружающая реальность искажается. Действительно некое «Королевство кривых зеркал», в котором осколки, всех знакомых мне волшебных миров, воедино склеились и заполнили пространство этой комнаты, где узнаваемые предметы и лица выглядят туманно и зловеще. Ну, правильно – это самый глупый сон в моей жизни дал свободу духу, и он мгновенно умчался в сказку, которую, видимо, я не дочитал в детстве.
Сказка? - в голове мелькнула вереница кадров из известного фильма: западная оконечность Магриба, и джин, отражения которого разбежались на четыре стороны света. - Хороша сказочка!..
Но мертвец-то – виден, а ушибленное плечо болит уж слишком явственно.
Не видно, чтобы двойник, или тот, кто там, на полу, распростёршись, дышал с ангельской улыбкой на лице, напоследок стараясь вывести из себя стороннего наблюдателя. Если бы я заметил нечто подобное, тогда согласился: именно я умер. Но эти главные признаки, подтверждающие, что тот – это я, отсутствуют. Однако ситуация, в которой я очутился, наводит на мысль – один из нас всё-таки умер. Выходит, он – настоящий, а если нельзя к нему прикоснуться – следовательно, я стал жертвой какой-то чудовищной мистификации.
Неизвестно откуда, словно появившись из эфира, повинуясь искусной руке мага (но, с человеческой точки зрения, так, очевидно, оно и есть, а иначе в земном мире не может быть), тело неожиданно окружило несколько человек, похожих то ли на ангелов, то ли на симпатичных демонов, одетых в одежды однотонных цветов, свободный покрой которых был приспособлен, чтобы кое-как скрыть крылья. Откровенно говоря, в той серой мгле, заполнявшей комнату, никак нельзя было отчётливо рассмотреть и одежды, и сами крылья. Правда, в глаза сразу бросилась противоположность расцветок, делящая их на две группы: светлую и тёмную. Они подступили к телу с двух сторон, перешептываясь между собой. Если отбросить мысли об их неземном существовании и огромных размерах, о которых повествуют редкие очевидцы (в частности, космонавты), тогда можно было бы наивно предположить, что над образами актёров поработали голливудские гримёры.
Личности, прибывшие из… ниоткуда, с возрастающим темпераментом начали жестикулировать руками; между ними разгорался спор. Зная, что любая встреча с пришельцами из потустороннего мира чревата неожиданными последствиями, вплоть до фатальных, всё равно я прильнул ухом к стене: поначалу непонятные отдельные возгласы и крики постепенно превратились в связную человеческую речь, вдобавок на родном языке. Это уже утешало – значит, сон, который, в конце концов, исчерпав свои возможности, скоро отпустит меня на свободу.
Внезапно за куполом серость отступила, и помещение погрузилось в голубоватый цвет, что позволяло более тщательно рассмотреть не только самих мифологических героев, с их крыльями и деталями одежды, но и даже морщинки на лицах. Нельзя сказать, что лежащий настоящий труп (или будущий?) – столь важная персона, но за ним явились три ангела и три демона, часть которых была мне знакома, что подчёркивает значимость случая. Пока я их рассматривал, благодаря появившейся возможности, в сознании с монотонной настойчивостью пробовала снова и снова утвердиться мысль:
- Он – это точно не я! Я – здесь, и являюсь сторонним наблюдателем. Во мне давно дух восстал против чудовищной несправедливости, творящейся вокруг, по вине людей очень умных, но, к сожалению, невооруженных добродетелью и бескорыстием. Поэтому сейчас некогда умирать. Во-первых, рано, и причина достаточно проста – не хочется. Во-вторых, множество замыслов даже ещё не начато. В-третьих, необходимо дождаться, когда восторжествует правда. И теперь, если строго придерживаться последнего пункта, то бессмертие обеспечено. И в этом плане существуют определённые наработки: мой биологический возраст, по сравнению с датой в паспорте, отстает лет на двадцать, если не больше. Морщины никак не отважатся избороздить моё мужественное лицо, и самая главная интрига содержится в том, что у меня заключён контракт с Её Величеством, и она сама назвала крайнюю дату моего Исхода. И никто, из заинтересованных сторон, не вправе пересматривать высокую договоренность, включая разного рода многоцветных дилетантов. Никто!
Продолжая всматриваться в сцену около трупа, я нисколько не задумывался, что меня могут заметить в моей «нише». Было притихший спор, между ангелами и демонами, вспыхнул с новой силой.
- Он – наш! - утвердительно воскликнул один из ангелов, отличающийся от своих собратьев наиболее светлой расцветкой одежды, если только их одеяния имеют право называться одеждой.
Этот гость оказался мною легко узнан – архангел Гавриил. «Старый знакомый, - подумал я с малой долей сарказма. - Однако столь почетный гость впервые посетил меня в сновидениях».
- Нет, наш! А вы забирайте тело! - произнёс один из демонов, который, видимо, был старшим в своей группе, потому как стоял впереди своих собратьев. Он поднял голову – волосы освободили лицо; мы вроде бы не встречались с ним, и ему нечего в моих снах делать, но его я тоже узнал – Асмодей44.
- Оно нам нужно?! Сами забирайте тело! Он никогда не был рабом, поэтому отправится с нами!
- Много вы знаете, - зловеще улыбнувшись, проворчал демон, стоявший справа от Асмодея. Однажды с ним наши пути тоже пересекались – Ксафан45.
- Кого-кого, а его увидеть, где-то рядом? - я сильно удивился, но помимо удивления, в душу заполз неприятный холодок. - Не к добру он возле меня крутится, не к добру.
- Достаточно, чтобы вам не отдать его душу на глумление! И хватит пререкаться, нам приказано доставить её туда, - и Гавриил указал пальцем куда-то вверх. - Это вообще был опытный экземпляр.
- Зачем на небесах нужны половинчатые атеисты? Ума не приложу, - недоуменно хмыкнул Ксафан, затем загадочно улыбнулся, и добавил: - Он, хорошенький, ладный – румяненький вышел бы…
- Прекращай дразниться, - Асмодей сдвинул брови. - Не за этим сюда явились.
- Уже и пошутить-то нельзя…
Черты лиц демонических существ в темных одеяниях стали более неприглядными. Это даже очень мягко сформулировано… Неожиданно Асмодей, резко склонившись над телом, после нескольких коротких манипуляций руками, начал странными движениями отделять от тела полупрозрачную, полуаморфную субстанцию, чертами лица похожую, как две капли воды, и на меня, и на тело, продолжающее лежать с закрытыми глазами, и не реагирующее ни на звуки, ни на толчки. Ещё немного и оно окончательно покинет того неизвестного мужа, нашедшего себе последнее ложе, вдали от людской обители.
- Интрига сна бросила меня в свою бездонную пропасть, но я стою здесь, под куполом. Я же не глупец, чтобы зарабатывать чирьи на холодном бетонном полу.
- Нет! - прогремел голос Гавриила с такой силой, что от неожиданности я отпрянул от стены.
Ксафан тоже нагнулся над телом, и теперь демоны уже в четыре руки пытались из него вытащить сгусток материала, не обращая внимания на раздавшийся окрик. Архангел поставил ногу на грудь лежащего человека.
- Я сказал: нет! Неужели посланники Люцифера, моего бывшего друга, разучились понимать здравые слова?!
Процесс извлечения остановился. А я внезапно почувствовал, как нечто навалившееся на грудную клетку, с неимоверной силой пытается, сломать и удушить меня, хотя нахожусь здесь, за невидимой преградой, правда, она несколько изменилась: стала более податливая, и звук, уже в достаточной степени, чётко сквозь неё проходит.
Демоны разжали руки, а мне, смертному, пришло озарение, что их цель – это моя душа, и я оказался свидетелем попытки её извлечения.
- Но почему именно собственной души?! За что такая милость? И если душа вернулась на место, следовательно, я, или тот второй – всё-таки ещё жив. Выходит, я оказался невольным созерцателем отвратительных действий этих бессмертных полубогов, ведущих себя, словно простые мясники на живодёрне?..
Мои знания о демонах и ангелах – весьма и весьма скромны. И если в переводе с греческого «демон» означает «исполненный мудрости», то не стоит же ему быть умным до такой степени, - подумал я, потирая место на груди, аналогичное тому, на котором стояла нога архангела. - Сейчас нужно спокойно проанализировать ситуацию, и взвесить все «за» и «против».
Грудь болит – последствие неудобной позы во сне.
Траектории их телодвижений соответствуют человеческим… Это успокаивает: я, по крайней мере, нахожусь не в мире кладбищенских привидений, где можно столкнуться с отвратительной полусгнившей плотью.
Мне явилось пророческое видение из глубин Космического Разума. Но почему он (КР) предпочёл показать именно мой труп, или того второго, а меня самого запер в прозрачную клетку, вместо другого человека, более заслуживающего смерти?
Возможно, у меня наступила клиническая смерть, и, как полагается, – вижу себя, а также всё, что вокруг творится. Но очевидцы, которым однажды повезло в жизни, все до одного, сообщали, мол, мчались по туннелю, с ослепительным светом, в конце которого стоял старец в белом одеянии; и, как правило, ощущается необыкновенное чувство покоя и счастья. А здесь присутствует целая приёмная комиссия, и чувства счастья – немерено – скоро начнут ногами буцать… И я против клинической смерти. Я не хочу её, ведь после реанимации, половые железы не восстанавливаются, а время их не лечит. Тогда зачем мне такая отвратительная, хоть и долгая жизнь?
Если умер тот – второй, то я должен ориентироваться во времени: число? год? Или хотя бы день недели? - с ужасом понял, что, сколько не пытался уточнить ход времени – ничего не получалось. - Ну и в переделку попал! Почему жребий пал на меня?
- Потому что это происходит с тобой, - сзади кто-то шепнул мне на ухо.
Испугавшись, резко оглянулся и остолбенел – никого. В это время Гавриил убрал ногу с груди лежащего человеко-меня, и я смог свободно вздохнуть, во всю силу лёгких. Самое время уносить ноги, но, оказавшись свидетелем, чего-то неестественного и таинственного, хотелось увидеть, чем же всё-таки окончится спор между ангелами и демонами. Где-то в глубине подсознания вспыхнул вначале чужой шепот, затем в мозгу раздался, как мне показалось, голос с ленцой и абсолютно равнодушной интонацией, но ранее уже слышанный мною.
- У тебя ещё остается последний шанс – уходи.
- Так это не сон?
- Только нам и осталось – блуждать по человеческим снам.
- А ты – кто?
- Я? Велиар46. Ты мне не интересен, поэтому советую – исчезни, пока тебя не увидели остальные.
- Так ведь любопытно же, - не задумываясь, автоматически ответил демону (или самому себе?). - И всё, что я здесь вижу, как-то странно выглядит.
- А, впрочем, как хочешь. Вы, люди, сами определились, что являетесь творцами своих судеб…
Признаться, я даже не успел удивиться. Все события, в этом странном помещении без окон и дверей, без искусственного освещения, происходят настолько быстро, что не успеваешь сообразить: кто? что? и, главное, от кого чего хочет?
Только неведомый голос перестал во мне звучать, как тут же ангел, стоявший за спиной Гавриила, что-то шепнул ему на ухо, и, не оборачиваясь, показал пальцем в мою сторону. Архангел резко повернул голову – мы встретились взглядом. И я почувствовал – через мои глаза, в тело проникли две тоненькие змейки, начавшие во мне, с ужасающей быстротой расти и переплетаться, словно корневые системы двух деревьев, растущих рядом…
Действительность, с которой сегодня я столкнулся, оказалась столь вопиюще неправдоподобной, и настолько омерзительной, что, в очередной раз, поверил в участившееся нашествие на меня снов, граничащих наполовину с явью.
Сон-явь вынуждает свою жертву жить в двух измерениях: в том месте, где находится её постель, и в другом, где таинственный и зовущий мир уводит человека за руку, с каждым прожитым годом, всё дальше и дальше, но он, к сожалению, оказывается неспособен оторвать тебя от земной суеты. Явь, поборов сон, заставляет открыть глаза. В то же мгновение фантастический мир взрывается, разлетевшись на мелкие остатки неисполнимых желаний, словно хрусталь при ударе о каменную стену.
Сейчас я, не открывая глаз, приподниму руки, хлопну ими, и сон отступит на задворки следующей ночи, а жизнь возрадуется новому утру, новому солнцу, новым людям, возможно, сумеющим изменить мою жизнь...
- И-и-и, раз!
Руки свободно сделали оборот в воздухе, наподобие гимнастического упражнения – посланцы Рая и Ада никуда не исчезли; скорее наоборот – выразили изумление подобием гримас, выражающих смех...
- Явь!
Асмодей поднял руку вверх, требуя внимания. Наступила тишина. Короткими лающими фразами он начал объяснять присутствующим, что нахрапом это дело разрешить ни одной из сторон не удастся, поэтому необходимо обеим группам попытаться доказать своё право на обладание востребованной души, и, возможно, дать пару слов третьей стороне, т. е. телу, и он ткнул пальцем себе под ноги, а затем в сторону купола. Его коллеги (точнее братья по цеху, если только их можно так назвать) с одобрением закивали головами, а, после того как он указал пальцем в мою сторону, взорвались недобрым смехом.
Ангелов, по всей вероятности, тоже устраивал предложенный компромисс, и они, согласившись, словно нехотя, улыбнулись.
Подняв руку, архангел потребовал внимания:
- Пусть будет по-вашему – обсудим: стоит ли его душа того, чтобы мы забрали её с собой, или отдали вам.
Землянам, из-за природного слабоумия, не дано понять высочайшую мудрость, в которой заложен глубокий смысл их жизни: они живут не на своей планете, а в Стране Пребывания. Так называемые народы, то есть группы, на которые они здесь разделились – это туристы; и они обязаны использовать своё пребывание на Земле с пользой для себя и своих близких; добру и справедливости обучая непонятливых соплеменников, улучшая, хотя бы, таким образом, человеческую породу. Однако они всем нам придают лишние хлопоты, поддавшись низменным чувствам, избирают кумиров, стоящих на самой верхушке человеческого негатива.
Многие люди, в виду непонимания своей цели в земном мире, уподобляются вам, господа демоны, вследствие чего небесных Служителей и представителей остальных стихий сталкивают во времена каменного века. Вышеперечисленное послужило поводом для эксперимента, устроенного Творцом, поэтому его душа необходима…
Он не договорил, так как и ангелы и демоны, стоявшие вперемежку, вдруг зашлись от хохота, слившегося в один дикий звук, о котором я подумал:
- Иерихонская труба, даже несколько, - и только эти слова мелькнули в голове – пришельцы оборвали свой смех, стремительно повернувшись в мою сторону.
Асмодей (кстати, единственный, кто не поднял на смех слова оратора) стоял рядом с Гавриилом, раздражённо теребя правой рукой кончик рукава, вздохнул и произнес: - У большинства людей нет цели – быть по-настоящему счастливыми. Смертные жаждут только удовлетворения сиюминутных желаний, не думая о завтрашнем дне, или своих потомках. И я, служа их желаниям, предоставляю им право испытывать блаженство. Не я способствую их гибели – их умертвляет личная похоть.
Архангел шутливо погрозил пальцем: - Прежде всего, людей губит ложь, которой ты служишь.
- Но у его отражения, - тут Асмодей сначала указал пальцем на тело, а после этого – на меня, - есть другая интерпретация этой темы, щекотливой для землян…
- Да-да, - быстро заговорил Ксафан, словно боясь, что ему не позволят высказать наболевшее, при этом его голова затряслась мелкой дрожью. - У него на любой жизненный момент найдётся иная трактовка – личная. - Ксафан старался изобличить меня в ужасающих грехах, давая понять ангелам, что подобным личностям место не на небесах, а в Аду. - Эта отвратительная натура любит поговаривать, смакуя каждое слово: «Секс, господа, – дело тонкое. А хороший секс – дело, тонкое вдвойне. Однако в нашей стране наблюдается нелицеприятная картина – большинство сознательного народа отлынивает от этого благородного дела, находя под разными предлогами самые фантастические отговорки». Однако кого и что он имел в виду – нет возможности понять.
- Куда уж тебе понять, - улыбнулся Велиар, - у тебя кругозор сужен. И если бы не твоя личная неприязнь к конфликтной душе, то вряд ли ты смог бы сегодня оторваться от своих любимых котлов.
- Сейчас… Он ещё так заумно сказал, - не обращая внимания на едкое замечание, Ксафан нахмурил лоб, силясь вспомнить, и, будто бы пытаясь поймать мысль за хвост, быстро помахал перед собой рукой. - Да, вспомнил. Я могу дословно воспроизвести его последнее высказывание о преимуществе толстушек над худенькими женщинами. Он сказал: «Я долгое время был глух и слеп. И лишь сейчас (не только мне, но наконец-то и большинству смертных) открылась истина: от толстушек больше миру пользы, чем от худышек».
Да за одну такую мысль – он должен вечно гореть в аду, естественно, под моим неусыпным надзором.
Ангелы недовольно зацокали языками, нарочито покачивая головами, и выставляя напоказ своё возмущение переменой суждения о критериях преимущества, что по их понятиям, явно не вписывалось в узкие рамки небесной морали.
Улыбка тронула лицо Асмодея, и он взглядом обвёл ангелов.
- Я тоже могу процитировать этого грешника: «Худышки могут быть сегодня добры и нежны, словно волшебные феи из тирольских лесов, завтра – это сорвавшийся с цепи Цербер. У их противоположностей, толстушек, подобные эмоциональные всплески отсутствуют, и поэтому они никогда не уподобятся злобной и раздражительной Мегере». Он свое извращенное мнение противопоставляет общепринятым канонам о человеческой красоте.
- Здесь уж точно наступило время, когда нужно развернуться и потихоньку уйти восвояси, - я пожалел, что не использовал шанс, предложенный Велиаром, но в этом помещении нигде не видно даже щели, сквозь которую можно было бы попытаться… просочиться.
- Может быть, с согласия Гавриила, их обоих заберём, чтобы голову не морочили людям и… бабам, - подал голос Велиар. - А то уже у нас – время…
Архангел удивлённо глянул на него, вздохнул, откинул прядь волос с глаза:
- Во-первых, не бабам; а во-вторых, мы обязаны доставить его душу по назначению, и, если потребуется, то спасти её.
- Истина. Мы обязаны спасти его душу, - произнёс Авдиил47, глубоко вздохнув, и расправляя плечи, словно показывая, что он готов ринуться в бой за человеческую душу.
- У него нет души! - воскликнул Ксафан, и топнул ногой так, что показалось: дрогнул пол, а в воздухе завибрировал низкий протяжный звук…
- Человек не может существовать без души. Это противоестественно! - возразил Авдиил, сверкнув глазами.
- Я оговорился. Совести нет. Не всё ли равно? - Ксафан продолжал настойчиво гнуть свою линию.
Тут демоны дружно выразили свою солидарность с последней версией их товарища, вследствие чего поднялся гул, словно рядом остановился пчелиный рой.
- Спасение нужно искать его душе, - подняв руку, Гавриил указательным пальцем ткнул куда-то вверх. Демоны умолкли, а ангелы начали скандировать: - Спа-се-ние! Спа-се-ние!
Ксафан, было отошедший на пару шагов назад, вновь встал у тела и безапелляционно заявил ангелам: - Опомнитесь! Оглянитесь на его несуразную жизнь! Что вы там увидите, кроме пустыря, выпаленного низменными страстями?! Вы хоть раз задумывались: какое наследство может оставить его душа, кроме больных, искалеченных человеческих судеб?! Чего только стоит одна его фраза: «Ведь усмирять плоть людскую – дело трудное»?
- Забрав его душу, мы укрепляем наш мир, - возбуждённо сказал Анаил48, самый молодой ангел, до этого момента молча следивший за полемикой. И он решительно шагнул к лежащему телу. - Что же вы стоите? Надо что-то делать! - Анаил начал потрясать кулаком, бросая не слишком любезные взгляды в сторону демонов. Голос его плавно усиливался, превращаясь в громоподобный рокот.
- Остынь! - Асмодей осадил не в меру разгорячившегося ангела. - Мы всегда все конфликты решали мирным путём. Мы имеем общего отца, именно поэтому, никогда не воюем друг с другом. А ты, Гавриил, будь добр, выясни: почему его выпустили в свет, не аттестовав по «Истории возникновения миров». Когда-нибудь из-за него мы все можем быть опозорены перед другими мирами. По крайней мере, мне так кажется…
- Ну, это ты уже перегнул: «опозорены». Перед кем? - Гавриил, усмехнувшись, прервал нравоучение демона похоти. - И вы, и мы – земные обитатели, правильнее – конкуренты в параллельных мирах Земли. Сейчас на Селене плечом к плечу наши братья, вместе с местными жителями, сдерживают натиск пришельцев с Отражений Млечного пути. А эти муравьи, - тут он кивнул на тело, и продолжил: - Даже не догадываются, благодаря кому и чему, они ещё барахтаются в этом мире. А с Анаилом, - он направил палец на темпераментного ангела, - промашка вышла. Конечно, мы будем молчать.
- Мы тоже, - согласился Асмодей и, развернувшись к Ксафану, спросил: - Так?
Демон ничего не ответил, только согласно кивнул головой, при этом безразлично чеша у себя за ухом.
Тоном провинившегося ученика, пытающегося оправдаться, Анаил произнёс:
- Был бы живой – легче процесс пошёл: раскаялся и отрёкся от всего, что он в своей жизни ранее наговорил.
- Перед кем? Перед нами? Действительно, тебя рано взяли в этот мир, - недоумённо пробормотал Авдиил, и, глядя архангелу в глаза, спросил: - Вообще-то о чём мы сейчас начали рассуждать?
- О любви, - задумчиво ответил Гавриил.
- Какой любви?
- О взаимоотношениях земных существ: мужчин и женщин.
- А разве вам известно это чувство? - неожиданно полюбопытствовал тот, второй, который в моём теле, продолжающий лежать, не шевелясь и не открывая глаз.
- У нас одна любовь – к своему Богу, у них, - тут Гавриил кивнул в сторону демонов, - к своему. Если чистосердечно признаться, то у всех нас и процессоры неплохие, и ёмкость памяти большая, но начисто отсутствует программа личных отношений. Это история слишком длинная, грустная, и не должна обсуждаться землянами. - При этих словах, архангел сделал фривольный жест, резко проведя правой рукой по груди, и ниже пояса, по тому месту, где у них находится этот нерабочий процессор, убеждая в правоте своих слов.
- Это он, - рука Гавриила вытянулась в сторону Асмодея, - придумал для вас красивые сказки о любви, сексе, различных игрищах. Было веселое настроение – вот и решили они пошутить над древними землянами; потому что вся история человечества подтверждает – подавленными и озлобленными людьми легче манипулировать, когда у них есть вожделённая мечта.
- Совершенно точно, - быстро согласился Ксафан, и снова оседлал своего конька, - но если бы вы знали – до чего же этот смертный докатился в своих высказываниях, основанных на своем грязном жалком опыте: «А зачем вообще худышкам эрогенные зоны? Их же негде расположить! На ребрах? Так вопрошал Бог, создавая женщину. Поэтому он, отказавшись от глупой затеи, сделал её теплой, мягонькой и… аппетитной на вид. Адаму в дорогу ведь не дали одеяло. Всевышний, зная наперед, что придется расставаться с первомужиком, решил всё-таки, из-за чувства сострадания к нему, сделать помощницу, чтобы она, при случае, могла и лошадь запрячь, и дом, и мужика защитить. Посмотрев сверху, Он убедился, что поступил правильно, постановив быть слабому полу пышнотелым. Вот поэтому главное предназначение Евы, разумеется, кроме продолжения людского рода, заключалось в согревании своим телом Адама».
Вдоволь поиздевавшись в душе (нам ли не знать!) над слушателями, пытающимися понять его завуалированные мысли, он начинает восхищаться силой, которой могут обладать простые слова великого и могучего языка. Лично у меня уже иссяк словарный запас, чтобы продолжать рассказывать о его остальных проделках. Делайте правильные выводы…
Демоны переглянулись, при этом их глаза расширились, а головы закрутились, будто прогоняя назойливую муху.
Показалось, что некий незнакомец, страшный, как жизнь Кощея, начал на ухо мне шептать: - Чтоб не мучить мозг свой о времени и тратах, сделай ложе из всех известных словарей! Спи спокойно. Сон, как губка, всё впитает: доктор Нойберт49, змеёй изящной, в твоих ногах скрутился, а откровенный Алекс, который Комфорт50, льстивый англичанин, со своей премудростью о любви простой и нежной тоже где-то там приткнулся. Утром, в душе, смыв с себя десятки формул, цитат и чужих прикосновений пальцев, ты поймёшь, что жизнь стала легка, что есть иное чувство…
- Создавшуюся ситуацию можно разрешить эвтаназией, с применением которой мы иногда соглашаемся. Думаю, особенно в этом случае, более гуманного решения проблемы не отыскать, - высказался Ксафан, как всегда, неповторимый в своих предложениях.
- Может быть, действительно стоит попробовать? - раздался голос Асмодея, и я ощутил прикосновение чьих-то рук к своей шее, в одно мгновение ставшей тонкой и податливой. - Надо же, как эта шейка возбуждает…
«У худой, если целовать шейку – губы порежешь о кадык, и тогда «марсельезой» в воздухе запахнет», - дорогой Асмодей, вам не знакомо это выражение? - Ксафан вставил реплику, и, улыбнувшись, глянул на архангела. - Эту мерзость тоже придумало дитя вашего эксперимента.
- Ваши слова не привычны для моего слуха. Я не имею права сказать, что вы изрекаете ложь, но подвергнуть сомнению – обязан, - необычайно смело прозвучали слова из уст лежащего тела. А в моей голове были совершенно другие мысли: - Каково ангелам чувствовать себя беззаботными в камере смертников?
- Хм, - недоумённо хмыкнул Асмодей, и удивлённо добавил: - Как дерзко держится этот смертный? Хотя, с другой стороны… законы природы не нарушал, поэтому ему можно было бы обойтись коротким сроком в Аду. Эй! - Асмодей окликнул второго меня.
Затем носком ноги или обуви (по правде сказать, я и не рассмотрел – во что они были обуты, или обуты вообще?) пару раз приподнял руку возле локтя, будто пытаясь растормошить.
- Но, если попытка сделана, значит, он – живой! Выходит, для меня не всё потеряно? - я попробовал себя обнадёжить. - Ангелов – вижу, демонов – вижу. Какие ещё могут быть сомнения? И, быть может, я смогу выкарабкаться из этой передряги. А если здраво подойти ко всем сегодняшним видениям, и они окажутся пророческими? Ничего себе, какая мне уготовлена судьбинушка! Можно с уверенностью сказать: карантина не будет, и сбежать, выходит, нет возможности. А гостеприимство Ксафана известно: сразу на жаровню посадит, иль в котёл отправит. Пора, однако, просыпаться, иначе умру во сне, а потом в толпе у ложа начнут горе-доброхоты шептаться и злорадствовать:
- Работал долго и упорно.
- Из-за непосильного труда умер в расцвете сил.
- Да, не таких здоровых шахта закатывает в банки.
- Не предоставлю им радости позлословить. Как там? Азъм есъм, - лихорадочно я начал вспоминать самую главную молитву. - Нет. Иже еси на небеси. Нет, нет, всё не то…
- Между прочим, друзья, - Авдиил обратился к ангелам, - однажды он сам сказал: «Ныне в мире столько развелось шарлатанов, свободно трактующих божественную силу, заоблачную жизнь и эволюционные пути человечества, что, из-за них, моему Духу не достанется места в разумном Космосе».
- Правильные слова и вовремя произнесённые, - согласился Гавриил.
- Если бы он знал об этой встрече – он ещё не то придумал бы. Этот человек, - скороговоркой заговорил Ксафан, при этом несколько раз коротко ткнул пальцем на лежащее тело, словно быстро давил мелких насекомых, - давным-давно, ещё в детстве, растерял духовные ориентиры, а, повзрослев, двигался в никуда по этой скользкой дорожке, не имея высоких идей и целей. А так как никто из смертных не может скрыться от возмездия за свои грехи, то именно эта душа подлежит срочной утилизации, но сначала нужно её слегка подсушить. - Тут он закрыл глаза и, вероятно, представив себе будущую картину сушки души, совсем по-человечески, в предвкушении потер руки, а его лицо растянулось в довольной улыбке.
Демон похоти склонился над телом: - Хочешь быть бессмертным? Подумай, и тогда можно многое изменить.
- Жизнь моя живёт мечтой, но она безудержно стремится: то в небеса, то в пучину, ища истину земного бытия. И, найдя её малый отголосок – ликует, - обессилено прошептал я в своём убежище.
- Ты шутишь с ним, или издеваешься над нами? Ты не вправе обещать, то, что не в силах дать! - у Гавриила взметнулись брови.
- Плохо, что мысль не положишь в карман, - заметил Велиар.
- Верил ли он когда-нибудь во что-нибудь? - спросил Асмодей.
- Почему верил? - удивился архангел. - Душа-то ещё на месте находится!
- Пусть пока так будет, - проворчал Ксафан.
- Верует, но «слабо, лениво и наивно; как веруют плотники, солдаты, деревенские бабы и пчеловоды»51. Так о нём сказал кто-то из знакомых, - неуверенным тоном сообщил Анаил.
- И во что он верует – не знаете? - снова поинтересовался демон похоти.
- Мир человека не подвластен нам, точно также как и вам. Управлять их поступками мы можем, но заглянуть в душу – увы! Именно поэтому Творец приказал доставить душу этого мирянина, - Гавриилу явно начала надоедать затянувшаяся дискуссия.
- Хорош мирянин?! - с удивленной миной воскликнул Ксафан. - Все мысли – наизнанку, и хлопот от него, словно от роты плотников.
- Почему – именно плотников?
- Шума много.
- Шума?
- Да.
- Разве это плохо?
- Иногда – да.
- Ах, конечно, я запамятовал – в твоём же хозяйстве плотники-краснодеревщики заняты рубкой дров для общественных нужд.
Шутку Гавриила ангелы и демоны встретили коротким смехом.
- Плохо не то, что он не верит в божественное сотворение женщины, крайние последствия следуют за теми, кто пытается внять его словам, ибо он подвергает сомнению признанный землянами эталон женской красоты – 90/60/90; называет его раскрашенной восковой куклой, удалившей два ребра для места под талию. Это он подразумевает миг создания женщины Творцом, - попробовал отомстить уязвленный Ксафан.
- Кощунство – не то слово! - воскликнул Авдиил, кулаками сотрясая воздух.
- Как тонко и благоразумно! - удовлетворённо улыбнулся Асмодей. - Наш человек.
- Всё равно это был опытный образец, - повторился архангел.
- Да, только опыт ваш не удался. Он, между прочим, о женщинах говорит: «Все бабы – стервы52, но у некоторых – грудь больше», а про себя часто твердит: «Я – самый честный из всех мужиков53, когда-либо существовавших на Земле, и то мне нельзя верить». И что тогда говорить об остальных обитателях этого мира?
Видимо, наши, - тут он указал длинными тонкими пальцами, похожими на зубья от вил, куда-то вверх, и одновременно туда же стрельнул глазами, - создавая этих, сами либо шалили, либо рукоблудили. Плохой мир получился. Злой! Наверное, отдачи от него никогда не дождёмся. Так мы и доложим Люциферу, а вы продолжайте лгать своему… - Асмодей умолк, очевидно, воздержавшись от произношения имени его всуе; кашлянул и продолжил: - О том, как человечество развивается в любви к ближнему. Очевидно, что эту планету давно необходимо стереть, и заново с нуля начать.
- Да сколько же можно семидневные гонки устраивать? - удивлённо рассудил Гавриил. - Оно, конечно, нетрудно поработать, можно и в ударном темпе, но пора было бы поменять технологию, а Он упёрся – тексты, видите ли, некому переписывать…
- А, ради чего, мы на них тратим время, материалы? - демон похоти развел руками.- Возможно, проблема не в них, а в самой Стране Пребывания?
- Делали всё, как обычно: моря, горы, реки с чистой водой. Я сам помогал Творцу, - Анаил вставил реплику. - Всегда и везде существа безболезненно приживались, а тут – через… это, как её… колено.
- Через то, чего у нас нет, - поправил Велиар.
- Да, вспомнил: через… жопу, - добавил ангел созидания.
- Теперь ясно – людей нужно было делать по нашему подобию, а не по Его… тогда точно у Него всё правильно получалось бы, - Асмодей высказал то, что давно было, как на устах ангелов, так и демонов.
- Стереть планету? - неожиданно переспросил Гавриил, таким тоном, будто до него только сейчас дошёл смысл спасительного варианта для Земли, озвученного несколькими минутами ранее. - Воистину, жалко вложенных трудов. Но, с другой стороны, нужно подумать, тщательно взвесить это предложение, и согласовать с Ним. - После короткой паузы он сплюнул, совсем по-человечески чертыхнулся, затем вознёс руки и прошептал: - Прости слугу своего. Ну, и словечек я здесь набрался. - Затем вздохнул и обратился к демонам: - Согласен – дорого нам обходится Страна Пребывания. Да и порядком уже надоела своей примитивностью и однобоким мышлением. Иногда, кажется, что Он стареет, а мы мудреем, - глаза его быстро сверкнули, выдав радость за прозвучавшее рациональное зерно. Архангел обвёл глазами помещение, словно покупатель, оценивающий квартиру: - Земля – злачное место, - его взгляд вонзился в меня. - На днях решим…
- Дикие варвары, стоящие на самой низшей ступени развития. Во-первых, молятся на обещанные вами несбыточные мечты, - Велиар отпустил шпильку в адрес ангелов. - Во-вторых, каждый день мечтают о куске мяса. Животные, да и только.
- А, может быть, попросту сменим его сущность? Поставим на испытательный срок, включим счётчик, и он станет одним из наших, или ваших? - предложил Асмодей, переводя разговор в прежнее русло, предварительно посмотрев на лежащее тело. - Одновременно будет: нам – польза, а ему – наказание…
- Не выдержит, - спокойно заключил Авдиил, и махнул рукой, - в корне гиблая затея. Безгрешная жизнь – удел единиц за всю историю человечества; и путь, каждого из них, отслежен херувимами и документально зафиксирован.
- Выдержит! Из человека легко превратиться в демона, обратной дороги – нет. Этот человек за версту чувствует нежить, некромантов, а любителей (особенно высокопоставленных особ54) покопаться в чужих останках – на дух не переносит.
- Ая-яй! Какое кощунство! Как он смеет так отзываться о нашем любимчике! Но здесь присутствует один плюс: однажды он мечтал о смерти, как об освобождении духа! Это уже о чём-то говорит, т. е. о развивающемся мышлении, - заметил Велиар.
Анаил в сомнении покачал головой и высказал контраргумент: - Это не засчитывается – он был в неадекватном состоянии.
- Зато должно зачесться, что он является источником ереси, - заявил Ксафан. - Крест не носит, а со знакомыми попами пьёт «Кагор».
- С попами – «Кагор»? Ты хотел сказать, что с друзьями? - удивлённо переспросил Гавриил.
- С попами, - повторил Ксафан; затем рассмеялся, издав гортанный звук, более похожий на одновременный вопль несметных полчищ грешников, прошедших через его «заботливые» руки.
Я похлопал себя по груди, пытаясь нащупать древнеславянский оберег, уходящий тысячелетними корнями в историю человечества. Не обнаружив его, в какой-то момент ощутил себя тонким хрупким деревцом, на которое вот-вот обрушится ураганный ветер. - Увы! Выходит, сегодня я – совсем обезоружен, и придётся надеяться только на себя.
На себя? Быть может, пора смирить гордыню?
Причём здесь гордыня, смирение и прочие атрибуты власти над землянами? Суд, нет, судилище таких высоких небожителей – любого смертного делает беззащитным, будь то кающийся грешник, или церковный чин…
- Нам, - Анаил поднял кверху глаза, чтобы было понятно, кого он имеет в виду, - нужно срочно вмешаться, и начинать спасать эту неокрепшую душу, пока ещё не поздно. Правда, я тоже был свидетелем его непристойных действий, и могу поклясться чем угодно о его речах, неугодных ни нам, ни вам. Однажды, скинув шахтёрскую робу, он со своими, как он их называет, коллегами, грязными, словно черти, начал курить в бане, при этом, заведя блудливый разговор на тему: для чего вообще нужны эрогенные зоны? Потом постепенно перешёл к не менее пошлой теме о… - здесь Анаил запнулся, к удивлению присутствующих, покрылся румянцем, будто девица из Смольного института.
- О чём? - в один голос возбужденно спросили Авдиил и Велиар.
- Он сначала в голос поиздевался над шахтёрами, призвав их не вздумать отлынивать от столь важного и перспективного занятия, как обнаружения эрогенных зон у своих жен. И это он предлагал шахтёрам после трудовой смены! А потом, - тут ангел вновь застеснялся и умолк.
- Ну?! - одновременно вырвалось у большей части присутствующих.
- Он сказал, мол, греки трепетно относились особенно к этой женской части тела…
- Не томи!
- Это он завёл разговор о ягодицах. Представляете?! Отработав смену, в шахтёрской бане – о женских ягодицах! Он же в своей жизни издевается над всеми, кто с ним контактирует.
- А что ещё было в бане?
- Он поведал, что, когда греки молились своей богине любви и красоты Афродите, то первыми словами обращения всегда звучало: «О, Каллипига!», что, в переводе на могучий язык, означает: «О, прекраснопопая!».
- А что ты делал в мужской бане? - Асмодей задал коварный вопрос.
- Я? - вздрогнув, шепотом переспросил Анаил.
- Да, ты и в рабочее время! От прямых обязанностей отлыниваешь. Опять взялся за старое – подсматривать? Я поначалу не верил, когда до меня доходили слухи о том, что ты – проказник. Но не до такой же степени опуститься, чтобы по шахтёрским раздевалкам шастать?! Последнее предупреждение получаешь, - возмущённый Гавриил был не на шутку раздосадован. - Ещё раз согрешишь – и тебя Творец отправит к Люциферу.
- Не переживай, у нас гораздо веселее, - Асмодей хлопнул ангела по плечу и залился радостным смехом. - Кроме шахтёров, у нас монашки есть – загляденье, пальчики оближешь… шалунишка.
- Приехали, - вкрадчиво прошептал Ксафан. Удивленно покачал головой, а затем тоном мальчонки-проказника, начавшего искусно лукавить и лгать в своих оправданиях, произнёс: - Теперь у вас, господа ангелы – два варианта: или мы забираем, то, зачем пришли, или такую шокирующую правду нельзя больше скрывать от наших миров… Дожились – ангелы по шахтёрским баням шастают. Стыд-то, какой! Ая-яй!
Архангел несколько раз дёрнулся, будто человек, которого ударило высоким электрическим разрядом, крылья наполовину расправились и задрожали мелкой дрожью; бесцветное лицо стало багровым. Он недобро глянул на довольного Ксафана, нашедшего такой необычный, скорее человеческий, чем демонический, выход из почти патовой ситуации, и распорядился: - Мы не можем здесь спорить вечность! Да пропади она пропадом такая душа. Пользуйтесь. Забираем тело, и возвращаемся.
- Давненько мы с тобой, Гавриил, так приятно время не проводили! - Асмодей, улыбнувшись, носком сапога слегка поддел тело, и кивнул демонам:
- Оприходуйте и примите к учету! Эх, люди-люди!..
Мгновение – и душа, оказавшись в руках Ксафана, забилась в тщетной попытке вырваться из крепких объятий, но, поняв, что ничего не получится, по крайней мере, сейчас, обмякла, прекратив бессмысленное сопротивление.
Авдиил легко схватил труп одной рукой, глянув на Анаила, крикнул: «Лови!», и бросил ему тело, словно волейбольный мяч. Ангел созидания с гиканьем поймал… Оба взмахнули крыльями, взмыли, и перед моими глазами возникла картина, как они стремительно летят ввысь, перебрасывая грешное тело друг другу, а позади – архангел, покачивая головой и улыбаясь; затем на лице Гавриила отразилось искреннее сожаление, и он, вздохнув, с тёплой ноткой в голосе, пожурил небесных слуг: - Право, будто малые дети…
Рассеянный свет начал преображаться, усиливаться, ещё немного и придётся прищуриваться, спасая глаза от его прямого воздействия. Вот только непонятно – откуда он проникает?..
Окончательно очнувшись, я решился открыть глаза, но это была бесполезная попытка – они были раскрыты. Оказалось – сижу в немыслимой позе перед компьютером, выключенным по всем правилам: шнур с вилкой вынут из розетки, и лежит на своём месте возле сканера, правда, экран светился. Но ведь вся аппаратура отключена!
Все увиденное и пережитое мною сегодня – что это было на самом деле? Уж не зеркальное отражение собственных переживаний и настроений? И если да, то, в каких глубинах сознания могло подобное родиться?
На дисплее мелькнула тень, как будто кто-то мчался по обратной стороне экрана. На несколько секунд показался чей-то рот, искажённый в страшной улыбке. Помнится, где-то я видел подобное проявление человеческих чувств, и не один раз...
Экран засветился ярче обычного, и на нём появилась надпись: «Утверждение, что смерть есть конец всему, не может быть до конца научным55. Жди нас на девятый день!», затем несколько раз мигнул и погас. В растерянности, я перевёл взгляд на настенный календарь – 13-ое, пятница…
Примечание:
44 Демон похоти и семейных неурядиц.
45 Демон, разводящий костры в аду.
46 Демон лжи.
47 Во время восстания Сатаны против Бога, Авдиил был единственным ангелом, сохранившим верность Богу.
48 Анаил – один из семи ангелов созидания.
49 Врач-гигиенист, проф. Рудольф Нойберт (ГДР), авт. «Новая книга о супружестве».
50 Алекс Комфорт, анг. врач, ученый-биолог, авт. «Радость секса».
51 А. Куприн, рецензия на книгу Д. Мережковского «Иисус Неизвестный».
52 Народная мудрость.
53 Слова песни В. Высоцкого.
54 Имеется в виду третий Президент Украины В. А. Ющенко.
55 В. Вестник, рос. писатель-невидимка, выступающий в качестве Спасителя и посредника между Богом и человечеством; этот человек на слуху, его книги издаются, но никто, ни разу его не видел.
Фото: Рисунок неизвестного пациента сумасшедшего дома...
13.01.2012