«О мама! Моя дорогая мама!
Антон умер! А я не поверила ему, когда он сказал, что сегодня умрет, и накричала на него! Я навсегда останусь теперь одна, и никогда больше не будет в моей жизни моего любимого Антона.
Он угас нынче утром, вскоре после того, как Мария привезла нас в клинику. Мы разошлись по палатам, чтобы переодеться, и договорились собраться в палате Антона и попить чаю. Он был весел и сыпал остротами… Он шутил, рассказывая, что признанное врачами необратимое состояние организма имеет свои преимущества. К умирающим ведь пускали всех и в любое время. Когда его родителям предложили вызывать близких на похороны, к нему потянулась прощаться вереница скорбящих родственников. Антон понимал их трудности: ну о чём говорить с умирающим человеком, который, тем более, об этом знает. Ему было смешно смотреть на их растерянные лица. А ему больше всего на свете хотелось поделиться с ними любовью к Жизни – ну разве можно не быть счастливым просто от того, что живёшь? Антон веселил родных и друзей как мог: рассказывала анекдоты, истории из жизни. Все, слава Богу, хохотали, и прощание проходило в атмосфере радости и довольства. А на третий день ему надоело лежать, он начал гулять по палате, сидеть у окна. На четвертый день Антон отправился ко мне в гости, и в коридоре его увидел лечащий врач Седов, который тут же закатил истерику.
- Антон, у тебя постельный режим, тебе нельзя вставать!
- Это что-то изменит? – удивился Антон.
- Ну… Нет, — растерялся врач. – Но ты не можешь ходить!
- Но вы же видите, я хожу, доктор! И при этом, вполне нормально себя чувствую! Ваши прогнозы по поводу моей скорой кончины не оправдались, увы!
Мы похохотали над его рассказом, еще не понимая его скрытого смысла, а потом Антон отправил нас с Марией за чаем в столовую. Он сказал: «Девчонки, мы вообще-то собирались пить чай! А вы ударились в воспоминания о том, что мы ели в ресторане, вместо того, чтобы напоить чаем голодного юношу!»
И за те полчаса, что мы Марией отсутствовали, Антон скончался… Это случилось, когда нас не было! Я думаю, он, желая пощадить нас, специально отослал нас из палаты. Антон хотел избавить нас от жестокого зрелища смерти. Мама, на самом деле это не мы, это он заботился о нас.
У меня болит душа, мама, на сердце тяжело, там живет Антон, и я не могу прогнать его. Не могу удержаться от слез, мама, меня терзает непереносимая боль. Ради него я жила и боролась с болезнью. Благодаря Антону, я познала смех и радость. Он помог мне поверить в себя. Меня переполняет любовь, она жжет мое сердце, он дал мне ее столько, что хватит еще на много-много лет.
Когда-то я прочла фразу «Любовь иногда обязана быть жестокой», но не поняла ее смысла. Теперь я знаю, насколько жестокой она бывает.
До встречи, мама.
Твоя Динара.»
Дина отложила ручку и только тогда заметила, что лист бумаги почти сплошь закапан ее слезами… Но воспользоваться телефоном она не могла – знала, что кроме ее рыданий мама ничего не услышит.
- Надо жить, моя дорогая! – Мария неслышно ступила за порог. – Надо жить… Антону бы не понравилось, что мы обе пребываем в печали. Он не хотел бы этого.
- Ты тоже страдаешь, Мария? – спросила Дина.
- Еще как! Если хочешь, я дам тебе прочесть запись в моем дневнике, которую я сделала в день его смерти.
- Конечно, хочу! Мне безумно дорого все, что связано с Антоном.
Мария достала из кармана халата небольшой блокнот и, найдя нужную страницу, протянула Дине.
«В тот день, когда умер Антон, неожиданно пошел дождь, несмотря на то, что на календаре было 1-е января. Мы с Диной отправились в столовую за чаем и, увлеченные воспоминаниями о праздновании Нового года, не очень-то торопились.
А когда пришли в палату Антона, мальчик был уже мертв…
Мы рыдали в голос, обнявшись... Дина билась в истерике, и мне пришлось ввести ей успокаивающее. Мне самой было так плохо, что старшая медсестра, вызванная дежурным врачом, подменила меня. Я хотела отгородиться от всех, спрятаться, только какое в казенном здании затворничество, все равно выходить на улицу надо. А там дождь...
Ключи, косметичка, зонт – все на месте. Коридор, лестница, вахтерша.
- До свидания, тетя Катя.
- Всего наилучшего, Машенька. Осторожнее на дороге, дождь весь день.
Это я знала. Только дождь - он не сегодня, он давно.
С усилием я выдавила навстречу ветру входную дверь. Ленясь доставать зонтик, примерилась к рябому от дождинок, одиноко зябнувшему на стоянке «Форд-Фокусу». Даже машины бывают одиноки...
Я не увижу Антона сегодня, он не пройдет по коридору отделения ни на следующий день, ни на третий, ни на четвертый…
Дома я подошла к окну и долго смотрела на подсохшую улицу, на свою засверкавшую на солнце, но от этого не ставшую менее одинокой машину. И мне было невыносимо больно от того, что больше никогда я не увижу Антона».
Дина уронила блокнот и разрыдалась…
- Господи, когда же мы, наконец, поймем, что все болезни начинаются в голове?! – с глубокой скорбью сказала Мария. - Ведь организм сам по себе устроен совершенно, и мы в состоянии создать ему подходящие условия, чтобы он жил очень долго. Буквально века! Но человечество почему-то предпочитает травить себя всеми доступными способами – пищей, образом жизни, окружающей средой, войнами, лекарствами даже. Но главное – мыслями и эмоциями! Вот где та кнопка, которая вызывает болезни! Предъявляя претензии к Миру, мы наполняем себя таким негативом, что он становится опасен для Вселенной. А Вселенная – это тоже Организм. На фига ему раковая опухоль?!
- Я считала, что Вселенная – это Божья воля! – всхлипывая, сказала Дина.
- По сути – да, - произнесла Мария. – А Божья воля – это Смирение. Принятие. Согласие. Не будь человек для Мира «раковой опухолью» — и «раковая опухоль» не отразится в теле человечества. Только и всего! Неси любовь и надежду… Любовь - она есть! И надежда всегда есть! И любовь и надежда – они заложены Господом в каждом человеке. Да, все просто в этом мире! Господь наставляет - не предъявляйте претензий никому. Принимайте мир таким, какой он есть. Не считайте себя умнее всех, а особенно – умнее природы. Смирите гордыню – не считайте человека всемогущим и не вредите окружающей среде. И тогда вам не грозит стать раковой клеткой!
- Кем не грозит стать? – переспросила Дина. – Раковой клеткой?
- Да, милая! Раковая клетка – это частичка, которая не согласна с организмом. По ее мнению, все другие клетки должны шагать в ногу с нею, но на самом деле это одна она шагает не в ногу с другими. Она начинает от осознания собственной важности раздуваться, разрастаться, запускать свои щупальца на другие территории. Ей ведь важно что? Захватить все кругом, и чтобы было, как ей видится и хочется. Ангина – это что?! Непроявленные гнев и обиды, пришло-ушло… А рак – это уже последний звонок! Когда человек никаких других сигналов не воспринял! Но и рак дает шанс! Если сумеешь, если успеешь понять и исправить – человек выздоравливает!
- Тогда почему не выздоровел Антон? – Дина снова всхлипнула, утирая глаза кулачком.
- Слишком поздно, девочка моя! Процессы, они ведь тоже бывают необратимыми, верно? Просто свыше прозвучал удар в колокол, извещающий о том, что ему предстоит путь в Царствие Небесное, время жизни его исчислено, отмерено, и Господь принял решение отозвать душу Антона к Себе в Вечность. Думаю, Антон воспринимал свое заболевание именно как извещение о времени подготовки к вечности, не как наказание, а как милость Божию, как предупреждение Божие о грядущей Вечности.
- Я буду жить теперь по-другому! – Дина провела рукой по короткому ежику отрастающих волос. – И я знаю как!