Максимова Екатерина Александровна
Долгое время никак не мог приступить к изложению этого раздела, хотя многие авторы посвятили отношениям Кати и Рихарда сотни страниц. Например, писатели В. Томаровский и А. Михай-лов в книге «Обвиняются в шпионаже» в подразделе «Катя» посвящены Екатерине Александровне Максимовой 55 страниц, подчеркнув с самого начала что «До сих пор об этой женщине мало что известно, а точнее – мало правдивого (выделено – Ю.К.)». В книге Юрия Шлейкина «Катя и Рихард». История неоконченного поиска» - 256 страниц.
Подавляющее большинство авторов относится с пониманием и глубоким сочувствием к Кате и Рихарду их вынужденным, в результате обстоятельств, отношениям и выражает горькое сожаление по поводу трагической судьбы обоих. Более того, делались неоднократные, но безуспешные по-пытки установить точно судьбу Кати.
Несколько раз пытался начать этот раздел, но каждый раз останавливался по следующим причинам: разнобой в датах, отсутствие достоверных сведений о ее жизни в Петрозаводске, об отъезде в Ленинград. Ничего не написано о личной жизни Кати в «Северной столице». Она приехала из захолустного города, в сравнении с Ленинградом, поступила в Институт сценических искусств неопытной девушкой начинавшую жизнь под присмотром родителей и мы не знаем, как складывалась в период учёбы ее студенческая жизнь в театральной среде, а это важно для понимания некоторых моментов. Одним из них является то, что вместо бывшей школьницы из Института вышла молодая (22 года), красивая женщина.
Немногочисленые сведения о ее первом браке и поездке на остров Капри в Италии, похоронах мужа, о разнообразной жизни в Москве, неясных отношениях с Вилли Шталем, знакомстве с Ри-хардом, о развитии отношений между ними, о поступлении Кати на завод, переписке с Рихардом неясность с ее арестом и гибелью (смертью). Приводятся несколько версий ее личной жизни с противоречащими друг другу фактами. Многие тексты сопровождаются разночтением и большим чис-лом ошибок
В конце концов, в результате длительных поисков накопился определенный материал, который после его анализа, мучительных многочасовых раздумий позволил начать, хотя и «со скрипом», писать этот раздел, предварив его следующим абзацем.
Важно подчеркнуть, что в силу объективных обстоятельств супружеская жизнь Кати и Рихарда была очень короткой и невпечатляющей, так как вместе они пробыли всего несколько месяцев и то урывками. Поэтому некоторые собеседники даже заявляют, а стоит ли Кате уделять столько внимания. Но возникает естественный вопрос, по-чему даже в наши дни, через многие десятилетия к ее судьбе проявляет-ся большой интерес.
На эту важную и принципиальную тему выскажу свое мнение. Инте-рес к судьбе Екатерины Александровны Максимовой определяется не-сколькими обстоятельствами:
Во-первых, конечно, тем, что она была женой легендарного Зорге.
Во-вторых, для многих оказался недостаточным тот факт, что она была арестована по ложному доносу, погибла в ссылке и в последствии реабилитирована, так как слишком много важных сведений оказались или противоречивыми, или «за кадром». В особенности это касается расхож-дений в суждениях о причине ее гибели, как пишут многие, а не просто смерти. Настораживает также определенная недосказанность в письменных и устных объяснениях представителей правоохранительных органов и фактический запрет на доступ к сведениям, касающимся деталей жизни Екатерины Александровны Максимовой.
В-третьих, Зорге не только видел в ней человека, с которым он мог бы наладить, после возвращения из командировки, нормальную семейную жизнь, но и что важнее всего переписка с ней являлась для Зорге той живительной ниточкой, которая поддерживала его в трудные минуты, напоминала о родине, о женщине, которая ждала его все годы работы в Японии. В письмах раскрываются многие стороны характера Зорге как в личном плане, так и некоторые детали его работы.
И, в-четвертых, подозрительное отсутствие писем Кати.
Примечание
Журналист Юрий Шлейкин написал книгу «Катя и Рихард. История любви». Подзаголовок книги— «История неоконченного поиска». О характере жены разведчика, ее вкусах и увлечениях Ю. Шлейкин собрал интересные сведения. Часть информации передала ему Наталья Ларцева, ис-следователь творчества Марины Цветаевой. Оказывается, ее мама, Оня (Анисья) Рыбкина была близкой подругой Кати и, как ранее отмечалось, они вместе занимались в театральной студии у Юрия Юрьина, который потом станет первым мужем Кати. Ей, «Рыбке», Катя писала письма и по-сылала открытки с Капри, где от чахотки умер Юрьин.
Сохранились некоторые письма Кати к Рихарду, где она называет его Икой, письма Зорге своей жене, кофейная чашечка с иероглифами, присланная в Москву, кожаный плащ Зорге, его пепельница и наручные часы (сейчас они находятся в «Государственном музее политической истории России»), итальянский альбом с множеством фотографий Кати, Юрия Юрьина и его дочери Ната-ши.
В Интернете со ссылкой на «Музей» упоминаются «Шарф и кожаное пальто советского раз-ведчика Рихарда Зорге, которые он носил во время пребывания в Японии. Вещи хранились у свояченицы Р.Зорге (сестры Е.А. Максимовой) и были переданы в музей в 1970 году».
Знакомство
Как известно, жена Кристина рассталась с Рихардом, фактически бросив его в 1926 году, и уе-хала из Москвы в Берлин. Рихард остался одиноким. После отъезда Кристины неизвестно были ли у него какие-либо связи с женщинами или он был полностью поглощен работой в ИККИ, интригами в нем и, наконец, поездками за рубеж, журналистской и научной деятельностью и участием в мос-ковской общественной жизни.
Для того, чтобы проследить развитие отношений между Рихардом Зорге и Екатериной Максимовой очень важно определить временные точки и для этого, как говорится, надо «начать от печки».
Важно повторить и тем самым подчеркнуть, что в декабре 1927 года Зорге, наконец, был направлен в заграничную командировку в Сток-гольм, затем часть 1928 года у Зорге была занята работой в Дании, затем самовольным приездом в Москву и участием в работе VI Конгресса Коминтерна. Во второй половине 1928 года он после месячного отпуска и лечения направляется для работы в Норвегию.
При приезде оттуда в Москву в начале 1929 года Зорге было не до ка-ких-то посторонних дел, так как в аппарате ИККИ шла упорная политическая борьба.
18 июня 1929 года Зорге направляется в странную командировку в Лондон (кем направлен и с какой целью до сих пор точно неизвестно) и проводит там ориентировочно 1,5 месяца. В конце августа 1929 г. он, желает вернуться в Москву, но застревает в Берлине, сидит без денег и указа-ний. Поэтому в тоже время, он принимает решение перейти на работу в военную разведку РККА. Но, одновременно, продолжает настойчиво добиваться от аппарата ИККИ разрешения на приезд в Москву. Получает его, ориентировочно 15 сентября, и прибывает в столицу. Здесь ему быстро да-ют понять, что вопрос о его увольнении из ИККИ принят бесповоротно. Во встречах со своими влиятельными покровителями Зорге понял, что они поглощены ожесточенной политической борьбой, им не до него и они не будут настаивать на его оставлении в аппарате ИККИ, тем более, что по вопросу партийной и аппаратной чистки в ИККИ у него было особое мнение.
В этой связи, ориентировочно 18 сентября 1929 года он проводит предварительные переговоры с начальником Разведывательного управления РККА Я. Берзиным о своем возможном использовании на Востоке. Последующее время было занято выполнением формальностей, связанных с уволь-нением из Исполнительного Комитета.
Наверняка в это время Зорге пришлось изрядно поволноваться в связи с проходящей кампанией чистки партийных рядов и определением его дальнейшей партийной принадлежности, так как мог-ли вернуть в КПГ. Но 20 октября 1929 г. он прошел «чистку» на партсобрании в ИККИ с резолюцией «считать проверенным» и, соответственно, остался членом ВКП(б). Одновременно он проходил проверку в НКВД.
Пока не было полной ясности с новым местом работы, Зорге затосковал. Одиночество, несправедливость со стороны ИККИ и отсутствие поддержки со стороны бывших покровителей привели к тому, что он стал чаще проводить время со старым другом Вилли. который оказался в Москве.
Однажды, в октябре 1929 г., зайдя к Вилли на квартиру, Зорге застал у него учительницу русского языка – Екатерину Александровну Максимову, рано овдовевшую молодую женщину (25 лет), которая понравилась «холостяку» Рихарду и он охотно принял предложение. посетить ее и познакомиться с друзьями.
Один из мифов, который появился в изложении многих авторов, является то, что Зорге якобы решил усовершенствовать русский язык и друг Вилли познакомил его с Екатериной Максимовой, как с учительницей русского языка, и советовал взять у нее уроки.
Однако, Зорге не было никакой надобности брать уроки русского языка, которым он неплохо владел сам, что видно в письме из Франкфурта от 6 октября 1924 года руководству ИККИ, где он написал: «Кроме того, сейчас я знаю русский язык в такой степени, что в течение короткого времени смогу не только читать, но и свободно говорить. Это, вероятно, будет полезно для моей ра-боты в Москве». При этом, за 5 лет проживания и активной работы в Москве он, конечно, усовершенствовал знание русского языка и не нуждался в особой учёбе. Но его привлекла интересная женщина с карими глазами, чудесной улыбкой и мелодичным голосом. Она была мила и женственна.
Своеобразная история отношений Зорге и Кати, кратковременность их отношений потребовали более тщательно разобраться с хро-нологией и другими деталями.
Переходя к характеристике Екатерины Максимовой отмечу, что существует несколько версий. Из них выбраны факты, которые выглядят наиболее достоверными и логичными. При этом были использованы сведения из ряда произведений, отмечены отдельные явные ошибки и неточности. В первую очередь использован материал, взятый из книги Михайлова А.Г. и Томаровского В.И. «Обвиняются в шпионаже», книги С. Голякова, М. Идьинского «Зорге. Подвиг и трагедия разведчика» и из первой книги Михаила Алексеева «Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1933-1938 годы»».
Так же использованы отдельные сведения из третьей книги В. Поволяева «Японский лабиринт»; из книги Б.В. Соколова «Рихард Зорге, Джеймс Бонд советской разведки., раздел «Рус-ская жена Зорге», из книги Р. Уайманта «Шпион Сталина», а также из ряда произведений , опубликованных в Интернете (например: Борис Дъяков «О жене Рихарда Зорге»; Е.В. Прокофьева, Т.Н.Умнова «Рихард Зорге и Екатерина Максимова: «Не подходите к ней с вопросами…», ин-тервью с Христофоровым и, в заключение, сведения из книги Ю.А. Щлейкина, которые приводятся в конце раздела, так как книга была издана в г. Петрозаводск в 2017 году.
Чем больше знакомился с различными высказываниями, гиппотизами, версиями, мнениям, рассказами о происшедшем с Катей, тем всё меньше и меньше верил написанному о ее пребывании в ссылке.
Катя
Супруга Зорге во втором браке родилась 6 ноября 1904г., выросла в г. Петрозаводске,Олонецкой губернии в многодетной, дружной семье чи-новника Губернского управления Александра Флегонтовича Максимова и обрусевшей немки Александры Стапановны (в девичестве Гаупт) - учи-тельницы, Окончила Мариинское училище.Отец принимал участие в Пер-вой мировой войне. После революции А.Ф. Максимов вплоть до самой своей кончины в 1937 году занимал должность секретаря Петрозаводского отдела коммунального хозяйства, а Александра Степановна работала председателем плановой комиссии Петрозаводского городского Совета.
С детства у Кати проявилось стремление к познанию различных предметов (литература, театр, физика, иностранные языки). Важно подчеркнуть, что от общения с матерью она немного владела разговорным немецким языком и в пределах школьной программы французским. Уже в юности проявила настойчивость в достижении цели.
В 1920 году из-за Гражданской войны в России (1918-1922) в семье Максимовых создалось тяжелое финансовое положение и Катя, окончив всего 7-ой класс Катя в начале мая вынуждена была расстаться со школой и поступить на работу в Олонецкое статистическое бюро в качестве счетчика III разряда. Но здесь уже проявился ее характер. По вечерам и днем в выходные дни она посещала театральную студию и училась в музыкальной школе по классу фортепиано. Примечательно, что в это время в Петрозаводске жил и работал известный композитор и дерижор Ю.А. Шапорин, в последствии лауреат Сталинской премии. Шапорин не только принимал активное участие в театральных постановках в качестве дирижера симфонического оркестра, заведующего музыкальной частью, но и преподавал в музыкальной школе. Знал Катю и отмечал ее способности.
В мае 1921 года подарил Кате свою фотографию с небольшим четверостишием, посвященным ей.
В семье кроме старшей Кати были две сестры:Татьяна-Тася(1905), Мария Муся(1907) и братья: Валентин (1911) и Анатолий (1913). Сестра Мария Александровна Максимова работала в Госплане Карельской АССР.
Е. Прокофьева, Т. Умнова «В Рихард Зорге и Екатерина Максимова: «Не подходите к ней с вопросами…» пишут: «В этом доме по вечерам весело светились окна. И когда приходили многочисленные гости, то они охотно слушали, как Таня играет на фортепьяно, а Катя читает стихи, чаще всего Александра Блока. Катя была талантливой девочкой, хорошо училась, прявляла интерес к физике, химии, немного знала немецкий и французский языки, занималась в театральной студии». Много чи-тала.
Как пишет Р. Уаймант, «Сохранившиеся фотографии Кати показывают красивую, темноглазую девочку с мечтательной улыбкой. Она ве-рила в советский коммунизм пылко и идеалистически (выделено-Ю.К.)».
Здесь надо остановиться, так как с театральной студией, которой руководил кумир петрозаводской публики актер, режиссер и драматург Юрий Николаевич Юрьин (Вентцель), связана небольшая, но важная часть Катиной жизни. Он ей подарил свою фотографию, которую она хранила дома, со следующей надписью: «Ты по настоящему талантливый человек, но если это дает права, то еще больше накладывает обя-занностей. Жду от тебя многого, не обмани меня».
В период учебы в студии она по-девичьи влюбилась в него, хотя у них была разница в 15 лет. Юрий Николаевич не только был талантливым человеком, но и, судя по фотографии среди участников студии, ин-тересным мужчиной. На фотографии есть две небольшие детали: Катя одета в платье с красивым кружевным воротником, выделяясь среди дру-гих участников, и кроме того расположилась рядом с учителем.
Прежде чем продолжить дальнейшее повествование и понять, что происходило надо сделать краткое отступление.
Начать придется издалека и привести некоторые факты биографии не только Юрия Николаевича Юрьина, но и его отца.
Николай Николаевич Вентцель, родом из прибалтийских немцев, родился 30 декабря 1855 г. в Санкт-Петербурге. В 1914 году вышел в от-ставку в чине действительного статского советника. Был красивым, имел благородный вид.
Нигде не удалось найти каким образом в г. Петрозаводске с населением примерно в 19 тысяч человек появился Николай Николаевич Вент-цель: артист, поэт, прозаик, драматург, переводчик, писал рецензии на литературные новинки, пародии, эпиграммы. В качестве одного из лите-ратурных псевдонимов использовал «Н. Юрьин». После Октябрьской революции 1917 года недолго работал в театральном отделе Народного комиссариата просвещения РСФСР.
Умер Н.Н. Вентцель 6 февраля 1920 г. в г. Петрозаводске.
Один из его сыновей - Юрий в 1920-е годы был известным драма-тургом и писал пьесы под псевдонимом Юрьин Ю.Н.
Олонецкий губисполком в 1918 году национализировал кинотеатр «Триумф» и передал его «Народному театру драмы». При этом обратил-ся с просьбой в Наркомпрос РСФСР, просветительские учреждения Петрограда (в 1924 году город получил название Ленинград) направить на работу в губернский город Петрозаводск артистов и режиссеров.
В феврале 1918 года, спасаясь от бедствий Гражданской войны, группа артистов Александрийского театра под руководством режиссера Петро-ва Н.В.(1890-1964) прибыла в Петрозаводск. 5 июня 1918 года труппа открыла летний сезон пьесой М. Горького «На дне».
Петрова уговорили взять на себя организацию и руководство зимним театральным сезоном в Петрозаводске. Театр был принят на государственное содержание. Высокий уровень постановок сопровождался неизменным аншлагом спектаклей. В марте 1919 г. «Народный театр впервые выехал на гастроли и за сезон отыграл 88 спектаклей.
Осенью 1918 года Н.В. Петров создал при театре студию, в которую после конкурсного отбора были приняты 30 девушек и юношей. Школь-ница Катя Максимова успешно прошла конкурс. В число студийцев вошли ее подруги Анисья Рыбкина (Оня) и Софья Неелова.Одна из подруг писала:«Катя была особенной, не умела развлекаться, была углублена в себя. Выделялась среди нас. По ее способностям и таланту она вполне могла играть роли героинь и в классических пьесах,и в новых,ко- торые появились после революции».
Занятия в студии вели Н.Петров, Е. Сергеев и Ю. Юрьин. В 1919 году Петров уехал в Кострому. В октябре 1919 г. возобновил работу «Народ-ный театр драмы». Художественным руководителем стал Ю.Н.Юрьин. Одновременно он руководил театральной студией и возглавлял театральный подотдел губернского ОНО.
Юрий Николаевич Юрьин (Вентцель), 1889-1927, талантливый человек: актер, режиссер, драматург, литературный критик вместо семейной фамилии взял один из литературных псевдонимов отца - «Юрьин». По наследству от отца ему достались не только привлекательная внешность, но и литературный талант.
В 1919-1922 гг. руководил «Народным театром драмы» г. Петрозаводска. В январе 1920 года Юрьин выступил не только как автор одной из пьес, но и как ее постановщик, и исполнитель ведущей роли. Юрий Николаевич был членом правления «Московского общества драматических писателей и композиторов»- МОДПиК и секретарем «Союза Революционных драматургов».
17 июля 1921 года торжественно было отмечено 10-летие сцениче-ской деятельности Ю.Н. Юрьина.
В сентябре 1921 года в Петрохаводске состоялся выпуск участников студии. В частности, зрители тепло приняли игру Екатерины Максимо-вой (17 лет).
Ю. Юрьин благословил выпускниц Максимову, Рыбкину и Неелову в институт и каждой подарил фотографию с напутствием.
После студийного выпуска Юрьин уехал в Петроград (позже Ленин-град), но затем из-за подозрения на туберкулез переехал в Москву, чтобы сменить климат. Из архивных материалов следует, что с 1922 по 1924 гг. он являлся артистом московского «Театра Революции» (впоследствии «Театр им. Маяковского»).
В начале, в 1921 году родители Кати не хотели ее отпускать в Петро-град (1914-1924) на учебу в Институте сценических искусств. Но по со-вету Юрьина в 1922 г. Катя вместе с подругой Аксиньей Рыбкиной по-ехала в Петроград и поступила в «Институт сценических искусств».
В первых числах июля 1924 года Ю.Н. Юрьин вновь приехал в Петрозаводск, где был тепло встречен. В Государственном летнем Драматическом театре он выступил в спектакле –концерте и спектакле. Вместе с Юрьиным в Петрозаводск приехала его жена Евгения Силаева, которая выступала на концертах с собственной программой.
Ю. Шлейкин пишет, что в семейном альбоме сохранилась фотография Юрьина с бывшими студийцами и на ней автограф: «Катюше Максимовой на память о чудесном дне в лесу у озера. Юр. Юрьин.4 августа 1924 года». На встрече они говорили о ее учебе в Ленинграде, о жизни Юрьина в Москве, о его планах. Никто не мог бы предположить, что через два года они станут мужем и женой и поедут за границу.
О личной жизни Юрьина известно немногое. Жена его бросила, оста-вив дочку Наташу, которая родилась в Петрозаводске в 1920 году.
В 1924 году он ушел из театра и полностью занялся драматургией, написал 13 пьес, некоторые из них были поставлены в Москве в «Малом театре», в «Театре Сатиры», а также в Баку, в Ярославле.
Говоря об учебе Екатерины в Институте, необходимо сказать хотя бы несколько слов о ее талантливых преподавателях.
Леонид Сергеевич Вивьен (1887-1966), артист, советский режиссер, народный артист СССР на основе драматических кружков организовал в 1918 г. «Школу актерского мастерства», преобразованную в 1922 году в «Институт сценических искусства - «ИСИ». В нем он был ректором и преподавателем (1922-1925). В настоящее время - Российский государственный институт сценических искусств» (РГИСИ). Ранее присвоенное добавление - «имени Н.К. Черкасова» где-то затерялось.
У Кати преподавателем был также Сергей Эрнестович Радлов, впоследствии руководитель ряда московских театров.
Она не только хорошо училась, но и явно проявила талант актрисы. Еще, будучи студенткой ин-ститута, она успешно сыграла несколько центральных ролей в ряде пьес.
Казалось всё идет к окончанию институт по полной программе. Этот институт окончили Н.К. Черкасов, Б.П. Чирков, В.В. Меркурьев, Н.К. Симонов, Ю.В. Толубеев и многие другие студенты, которые впоследствии станут широко известными и всенародно любимыми артистами советских театров и кино. Б.Чирков тепло отзывался о ней.
Но неожиданно появляется загадка. Катя в отличие от Б. Чиркова, с которым она была в одной группе и который окончил институт в 1926 году. покинула институт в 1925 году. Причина неизвестна также как и чем она занималась до знаменательной встречи с Ю.Н. Юрьиным. В книге Ю. Шлейкина на страницах 86-87 приводится несколько версий, но, в конечном итоге, он пишет, что документов и достоверных сведений нет.
Вторая загадка состоит в том, что Катя, уходя не получила документ об окончании института и только 24 июня 1926 г., в ее отсутствие было оформлено Свидетельство об окончании Ленинград-ского государственного института сценических искусств (ЛИСИ) по Драматическому отделению (на странице 85 есть фото оригинала).
Комментарий: На этом во многом кончаются достоверные данные о Екатерине Максимовой и далее начинается смесь из отдельных фактов ее жизни, недостоверных сведений, различных вер-сий и предположений.
Вернемся немного назад, чтобы выделить важные моменты, которые могли сыграть определен-ную роль в судьбе Кати Максимовой. Начнем с того, что она поступила в Институт 18 – летней не-опытной, домашней девочкой, из заштатного городка. Проучилась 3 года не где-нибудь, а в «север-ной столице», полной не только исторических примечательностей, но и различных соблазнов, да и ее сокурсники были лихими ребятами. Студенческая жизнь была голодной, холодной с необходимостью подрабатывать. Ю. Шлейкин приводит отрывок из книги Натальи Ларцевой «Театр расстрелянный» о времени учебы ее мамы Анисьи Рыбкиной в ЛИСИ: «Годы учебы в институте были счастливым временем! Посланцы Карелии, студенты разных вузов, жили коммуной в Карельском землячестве на Кирочной (ул. Салтыкова-Щедрина)».
Им в помощь присылали посылки из Петрозаводска: сущик (сушеная в русской печи мелкая рыба), моченую бруснику, сухари.
Нам известно, что Катя проявила себя талантливой студенткой и успешно училась. Но мы не знаем ничего о ее студенческой жизни, личных отношениях с сокурсниками, увлечениях, а это очень важно. Известно, что в 1924 г. она в каникулы была в Петрозаводск, а в 1925 году Катя ездила в Свердловск, чтобы навестить свою тетку. Там она познакомилась с двоюродной сестрой Еленой Гаупт, что позже сыграет трагическую роль в ее жизни..
Каждый выпусник института устраивался по возможности. Так актеры Черкасов и Чирков после окончания Института стали выступать в Ленин-градском ТЮЗе. Подруга Кати А.И. Рыбкина устроилась актрисой в Петрозаводском театре.
Можно полагать, что после окончания Института Катя возможно пы-талась устроиться в одном из ленинградских театров. Но в жизни часто бывают неожиданные повороты и это произошло с ней.
В книге Марии Колесниковой «Легенда об одной любви» приводится версия о том, что после окончания Института Катя получила предложение от Л.С. Вивьена о работе в «Театре актерского мастерства». Она приняла предложение и на несколько дней уехала в Петрозаводск, Однажды Катя случайно встретила там больного туберкулезом Юрия Николаевича Юрьина (нет данных почему он оказался в Петрозаводске).
Ему было рекомендовано лечиться в стране с благоприятным климатом, но он никуда не мог вы-ехать, так как надо было получить разрешение на выезд за границу и к тому же у него на руках была маленькая дочка.
Можно предположить, что девичья любовь, благодарность за учебу и сострадание к бывшему руководителю театральной студии Ю.Н. Юрьину выявили в ней волевую женщину, которая не только не побоялась заразиться опасной болезнью, решительно отказаться от театральной карьеры, но и выйти замуж, несмотря на разницу в годах, ради оказания помощи тяжело больному Юрьину с малолетней дочерью. Был официально оформлен брак,
Честно говоря, этот ее шаг мне непонятен, так как молодая (22 года), красивая, талантливая женщина решает посвятить свою жизнь чело-веку, который не только старшее ее на 15 лет, но и болен туберкулезом в тяжелой форме. Может быть что-то произошло во время ее учебы в институте или вспыхнула прежняя влюбленность, не берусь судить.
Намерение Юрьина выехать для лечения за границу потребовало определенной поддержки, так как военно-политическая обстановка вокруг Советского Союза была враждебной со стороны капиталистических государств. Более того, надо было учитывать активную антисоветскую подрывную деятельность со стороны многочисленных эмигрантских кругов. Нашей стране приходилось принимать различные меры для своей защиты.
В частности, 5 июня 1925 года Президиум ЦИК СССР своим постановлением утвердил «Положение о въезде в СССР и выезде из СССР» - первый правовой акт в общесоюзном масштабе, регулирующий вопросы выезда и въезда.
НКВД (Народный комиссариат внутренних Дел СССР) и НКИД (Народный комиссариат ино-странных дел СССР) приняли инструкции о порядке выполнения Положения.
К ведению НКВД и его органов относилась выдача гражданам СССР общегражданских заграничных паспортов и виз для иностранцев.
НКИД, - выдача дипломатических и служебных паспортов, оформление виз.
Известно, что в этой связи Юрьину для получения загранпаспорта пришлось обратился за помощью к Народному комиссару просвещения РСФСР А.В. Луначарскому, которому он был известен. Брак с Юрьиным дал возможность и Кате оформить загранпаспорт, но не без осложнений, о которых предположительно можно было бы судить, ознакомившись с «Делом .Максимовой» , «Делом Вилли Шталя» в архиве ФСБ.
По некоторым фактам последующей части биографии Екатерины, отдельным ремаркам в ее ад-рес ряда писателей, как иностранных, так и советских/российских приходится продолжить изложение неприятной версии, которое трудно избежать. Но читатель понимает, что версия есть версия и что для установления истины необходимо ознакомиться с делами, касающимися Екатерины Алек-сандровны Максимовой и хранящимися в архиве ФСБ.
Уже отмечалось, что, находясь во вражеском окружении, Советский Союз принимал различные меры для своей защиты. НКВД вел активную оперативную контрразведывательную работу по сбо-ру данных и изучению антисоветских организаций и русских эмигрантов различной политической ориентации, а для этого была нужна агентура.
Поскольку к ведению НКВД и его органов относилась выдача гражданам СССР общегражданских заграничных паспортов Екатерина Максимова обратилась туда с документами. Рассказала об окончании ЛИСИ. Сотрудники НКВД сообразили, что выезжающая в Италию на Капри с посещением ряда европейских государств артистка Екатерина Максимова, представляет для их деятельности вполне определенный интерес. Поэтому нельзя полностью исключать, что при оформлении паспорта к Кате обратились с «невинной» просьбой – присмотреться к жизни, мнениям русских, проживавших на острове Капри и она согласилась, хотя явно не придала этой просьбе какое-либо серьезное значение. Не исключено, что у Кати взяли подписку о согласии на оказание помощи и неразглашение содержания беседы, то есть фактически завербовали, как человека преданного советскому государству, окруженному врагами. Но на этом, как это будет представляться в дальнейшем, внимание НКВД к ней не закончится.
После получения паспортов Юрий Николаевич вместе с Катей и дочерью Наташей уехал для лечения за границу. Если судить по открыткам в книге, они выехали из страны где-то в марте 1926 г., проехав по маршруту Москва-Рига-Варшава-Берлин-Мюнхен-Вена, прибыли в апреле в Италию и остановились на острове Капри. Оттуда 24.04.26 и 2.07.1926 отправлены открытки подруге Анисии Рыбкиной: «Рыбочка, милая, здесь изумительно, живу чудно…Начинаю приходить в се-бя от всех дорожных впечатлений. Юр. очень, очень кланяется тебе».
Вся забота о девочке, пока Юрий Николаевич проходил курс лечения, легла на плечи Кати. Есть высказывание Наташи, которая в последствии стала журналисткой, работала в Казахстане. Она очень тепло отзывалась о Екатерине Максимовой, говорила, что та подарила ей много счастливых минут в детстве, помогала отцу. Сильная, волевая, самоотвержен-ная, благородная женщина. Но при этом надо помнить, что Наташе в то время было всего три года.
Лечение на Капри в течение нескольких месяцев не давало положи-тельных результатов и здоровье Юрьина становилось все хуже. По сове-ту врачей сменить климат они ориентировочно в январе 1927 г. переехали в недорогой пансионат в Мерано-сказочный городок на севере Италии среди альпийских гор, с целебными водами. Соседями оказалась добро-желательная пара немцев, которые тепло отнеслись к ним. Ежедневно общаясь с ними, Екатерина значительно улучшила свой немецкий разговорный язык.
Переезд Юрия Николаевича, Кати и Наташи на новое место не помог-ло. 1сентября 1927 года Юрьин умер и похоронен в Мерано. За нсколь-ко дней до смерти Юрию Николаевичу была назначена Наркомпросом персональная пенсия. О смерти Юрьина в ряде советских печатных изда-ний были опубликованы некрологи.
Кате пришлось заняться оформлением похорон, могилы и памятника Юрия Николаевича в Ме-рано (сведения взяты из «Незабытые могилы. Российское зарубежье: некрологи 1917-1999, том 6», заботой о Наташе и подготовкой к отъезду домой, что, безусловно, заняло время. Именно по-этому полагаю, что они вернулись из Италии в Москву в начале 1928 года. Затем потребовалось передать Наташу ее родственникам.
Екатерина Максимова с дочерью Юрьина Наташей в Италии
Начало версии
С возвращением в СССР Екатерине надо было сдать в НКВД заграничный паспорт. По логике вещей, ее приход был использован сотрудниками для подробной беседы о результатах поездки в Италию и впечатлениях. Оказалось, что никакой пользы в нужном информационном плане от нее не было и не могло быть. Во-первых, все ее внимание было посвящено мужу и Наташе, а во-вторых, она толком не понимала, что от нее хотят получить.
Однако в беседе выяснилось, что она все же может оказаться полезной, так как по характеру легко заводит знакомства, включая иностранцев. Рекомендовали обосноваться в Москве и даже
обеспечили жильем, предоставив комнату, до этого опечатанную НКВД в связи с арестом ранее проживавшего в ней. по адресу Нижне-Кисловский переулке, дом 2/6, квартира 24.
От нее требовалось только изредка информировать о политических настроениях знакомых, гос-тей и иностранцев, что очень важно для защиты интересов страны от всякого рода противников советской власти. Катя, как пишет один из авторов, верила в советский коммунизм пыл-ко и идеалистически и поэтому дала согласие. Ей не только помогли обосноваться в Москве, но и поддержали занятия с иностранцами, в чис-ло которых входил в последствии близкий ей человек – Вилли Шталь.
После сдачи загранпаспорта и передачи Наташи родственникам, значительная часть 1928 года у Кати ушла на поездку в Петрозаводск, чтобы не только навестить маму, сестер, брата, но, и в род-ном окружении, облегчить горечь утраты. Однако, она не захотела оставаться в Петрозаводске, который после поездки по Европе выглядел совсем уж захолустным городком. Кроме того она помнила разговор в Москве и интересовалась театральной жизнью в столице. Не исключено, что она все же надеялась устроится в какой-нибудь московский театр . Но жизнь повернулась по-другому.
По некоторым данным в конце 1928 года, возвращаясь из Петрозаводска, в вагоне поезда Ленинград-Москва Екатерина Максимова познакомилась с немцем Вилли Шталем. Они разговори-лись. Молодая, интересная женщина не могла не привлечь внимание холостяка Вилли. В разговоре выяснилось, что Екатерина полунемка, владевшая разговорным немецким языком, актриса с хоро-шим знанием русского языка. Вилли предложил ей стать его учительницей русского языка. Она сказала, что подумает и это предложение было для нее интересным, так как надо было на что-то жить.
Екатерина получила согласие, а может быть рекомендацию компетентных органов на обучение иностранцев и потому не продолжила поиск работы в одном из московских театров. Она стала пре-подавать русский язык в первую очередь Вилли Шталю, с которым ее связала судьба (дружеская или интимная – точно сказать не берусь) почти до конца 1937 года, а также многим друзьям-иностранцам, в числе которых были сотрудники ИККИ и политэмигранты, в основном немецкие коммунисты, покинувшие Германию после неудачной революции 1923 года.
Наряду с преподаванием Екатерина, благодаря своей профессии, общительному характеру, довольно быстро освоилась в Москве и обзавелась дружескими связями с представителями творческой интеллигенции и иностранцами. легко заводила знакомства среди молодых представителей советской интеллигенции, в кругах творческого характера (артисты, писатели, музыканты и т.п.).
Поскольку предоставленная комната была в полуподвальной коммунальной квартире, занятия проходили у Вилли. Место его проживания, а также размер оплаты за обучение неизвестны.
Шталь Вильгельм (Вилли) Давыдович (Готфрид), родился в 24.10.1896 г. в г. Подволочиск, Польша. Немец, член КПГ (1920-1926). Друг Рихарда Зорге.
Ученик на заводе (1902-1912), рабочий (1912-1915), участник Первой мировой войны в рядах австро-венгерской армии (1915-1918). Переехал в Советскую Россию, окончил два курса электротехникума,, техник на заводе (1919-1921), Член КПГ (1920-1926),. В РККА с 1921 года.
Зарубежные командировки в Польшу и Германию в качестве курьера Отдела международной связи ИККИ. (1921-1923). Работал в Коминтерне (1923-1926). Член ВКП(б) с 1926 г. С января по июнь 1931 год слушатель Курсов усовершенствования. комсостава по разведке при 4 Управлении Штаба РККА. В распоряжении Разведывательного управления Шта-ба РККА (1926-1933). В марте 1933 г. Вилли поступил на учебу в Инженерно-техническую академию связи им. Подбельского. По некоторым сведениям, требующим уточнения, являлся слушателем воен-ного факультета. В 1935 году имел воинское звание «Интендант 2 ранга». Сотрудник отдела поли-тической пропаганды РУ РККА. В октябре 1937 года арестован как шпион, исключен из партии, и умер в тюрьме. По другим данным расстрелян в 1938 году. .
Примечание:
По описанию это был высокий, крупный мужчина атлетического сложения, похожий на медведя. Друзья звали его Вилли. Элизабет Порецки в своей книге «Тайный агент Дзержинского» дает ему краткую характеристику: из всех друзей мужа она его любила больше всего, он был надежным че-ловеком, веселым, неистощимым шутником и выдумщиком. Всю жизнь оставался холостяком.
Возглавил экспедицию на Эльбрус, где водрузил красное знамя и установил радиосвязь. Впоследствии за это восхождение был награжден орденом.
По некоторым данным в Разведуправлении работал в Политотделе, отвечал за сбор информации и занимался политпропагандой.
Всю жизнь Рихард Зорге считал его самым близким надежным другом.
Ранее уже упоминалось о том, что в дни неопределенности Зорге познакомился с Екатериной Максимовой у Вилли. К моменту встречи Катя была не девочкой, а одинокой 24–летней красивой женщиной. Судя по дальнейшим фактам, она могла не только учить русскому языку, но и одновременно стать близкой с Вилли. И в этом не было бы ничего удивительного или компрометирующего ее. Надо принять во внимание психологические обстоятельства, связанные с болезнью и смертью человека, который для нее был мужем в юридическом плане, последующее одиночество, отсутствие работы и неопределенность дальнейшей жизни.
Позже в книге М. Алексеева «Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1933-1938 годы» на странице 486 прочитал о неопределенных сомнениях автора: «Странно, как человек, никогда не работавший с немецким языком и не занимавшийся до этого преподавательской деятельностью (судя по ее биографии) и, более того, слабо знавший немецкий, обучал русскому языку сразу трех немцев: разведчика, коминтерновца и жену коминтерновца, ставшую как раз в это время сотрудницей IV управления. Наличие немецких корней у матери Екатерины, обрусевшей немки, мало что объясняет».
Комментарий: С несколькими доводами автора, а тем более неточностями, приведенными на странице 486, согласиться нельзя:
После устройства Наташи у ее родственников, Екатерина навестила родных в Петрозаводске. Была в Ленинграде и оттуда выехала в Москву. Учитывая все обстоятельства сомнительно, чтобы она успела обосноваться в Москве в ноябре 1927 года. И вообще трудно вообразить, чтобы Екатерина успела за очень короткий срок (сентябре-ноябрь 1927 г.) похоронить мужа, затем приехать в Советский Союз, отдать Наташу родственникам, навестить родных в Петрозаводске, побывать в Ленинграде и отправиться оттуда в Москву, случайно в поезде познакомиться с Вилли Шталем, устроить проживание в Москве, поступить на завод, давать уроки русского языка иностранцам и в этом же году познакомиться через Вилли с Рихардом Зорге.
Известно, что Екатерина вернулась из Италии в СССР в начале 1928 года и это значит, что все события происходили в 1928-1929 гг., а не в 1927 г..
- Изучая деятельность Зорге, можно точно сказать, что он познакомился с Екатериной в 1929 году.
- Зорге не нужно было брать уроки русского языка.
- Екатерина не могла учить русскому языку Кристину, жену Зорге, так как та в 1926 году уехала в Берлин. К слову, когда Кристина работала в Институте Маркса-Энгельса, ее безуспешно обучала русскому языку совсем другая Катя, которая работала в институте и в общении с Кристиной в определенной степени выучила разговорный немецкий язык. Кроме того, Кристина никогда не была сотрудницей IV Управления.
Ранее рассказывалось об обстоятельствах знакомства Рихарда с Екатериной и о том, что Рихард использовал ее приглашение и стал ее посещать. Его особенно привлекало то, что в ее маленькой комнате в доме в Нижне-Кисловском переулке он скоро совсем освоился с компанией, которая там часто собиралась. Ему нравились Катины друзья, молодая советская интеллигенция. Екатерина не порывала с театральной жизнью столицы и у нее были друзья, связанные с театральной деятельностью – актеры и, в частности, Борис Гловацкий – режиссер художественной самодеятельности с женой Софьей..
Общение с друзьями Кати помогало Рихарду не только совершенствовать язык, но и расширяло его познания в русской истории, литературе, в понимании политической обстановки, жизни простых людей в усло-виях НЭПа. Он живо участвовал в общем разговоре, и все смогли убедиться, что молчаливый Ика сведущ в живописи и скульптуре, любит поэзию, по-немецки знает наизусть Гейне, а по-русски – многие стихи Блока. Он говорил с сильным акцентом, и над ним добродушно посмеивались. Рихард был интересным рассказчиком, много знал, много видел, но иногда застывал среди фразы и беспомощно махал у виска рукой, подыскивая слово поточнее, и, не найдя его, обращал-ся к Верочке (Иосифовне) Избицкой, знавшей французский. Чаще он обращался к Кате. Рихард безусловно привлек ее внимание как интересный человек. Временами они ходили в театры, посещали книжные магазины, вместе бродили по Москве, разговаривая на многие темы. Между ними установились дружеские отношения, но как женщина Катя не обращала на него особое внимание. Это ее безразличие к Рихарду, как к мужчине, сильно стало задевать его самолюбие, который уже привык к безусловному успеху среди женщин и, в конечном итоге, он в нее влюбился. Но времени для лучшего узнавания друг друга, укрепления отношений было мало.
После успешного прохождения партийной «чистки» и проверки по линии НКВД СССР Зорге имел беседу с Я. Берзиным и считается, что 30 октября 1929 г. был принят в Разведывательное управление Красной Армии в качестве вольнонаемного сотрудника и стал готовиться к поездке в Китай.
Подготовка к командировке в Китай отнимала много времени, так как ему за короткое время надо было овладеть хотя бы азами разведывательной работы и изучить сложную обстановку в стране. Ноябрь и первая декада декабря 1929 года были использованы Зорге для крайне напряжен-ной работы в Управлении с целью изучения особенностей разведывательной работы, обстановки в Китае.
Но одновременно он продолжал посещать Катю и в начале ноября 1929 г. добился ее благосклонности. Он не только имел красивое, мужественное лицо, лицо человека, немало пережившего. От него исходила какая-то исключительная надежность, мужская основательность – рядом с ним Катя чувствовала себя очень спокойной. Она не выдержала его напора, обаяния и, в конце концов, стала его любовницей. Здесь важно выделить два события:
- хотя Зорге был избалован женщинами, но близость с Катей даже в течение нескольких дней произвела на него незабываемое впечатление, судя по письму Зорге из Шанхая.
- интересна реакция Кати на отъезд Зорге, начавшего свой путь в Китай: «Когда за Рихардом хлоп-нула входная дверь, Катя неожиданно остро поняла, что лишилась чего-то очень важного в жизни. Хотелось броситься за ним, кинуться на шею, по-бабьи зарыдать. С каждым днем она все сильнее ощущала, как ей нехватает Рихарда; его голоса, его сильных, ухоженных рук, морщин».
После краткой подготовки Зорге выезжает в Берлин, где обеспечивает себе основное легендирование и затем совершает извилистый путь по некоторым европейским странам. В целях закрепления легенды из Франции отплывает в США, где сумел в качестве журналиста получить аккредитацию нескольких газет и литературный псевдоним «Джонсон». Затем вернулся во Францию и, ориентировочно в начале декабря 1929 г., отплывает из Марселя в Шанхай (плавание длится примерно месяц и сойдет он с трапа корабля 10 января 1930 года). Работа Зорге в Китае изложена в главе IV.
В отсутствие Рихарда Катя продолжала преподавание русского языка коминтерновцам и Вилли. Можно полагать, что в ее комнате по-прежнему собирались различные молодые представители советской интеллигенции, велись беседы на интересные темы в первую очередь связанные с искусством, а также жаркие политические споры «на злобу дня».
1933 год
В связи с вызовом из Центра Зорге в конце декабря 1932 г. заехал из Шанхая в Берлин, где оформил развод с Кристиной, и в начале января 1933 года из Берлина приехал в Москву. Он остановился в гостинице «Новомосковская», где проживали политические эмигранты из разных стран. После доклада начальнику Разведывательного управления Я. Берзину о результатах работы, кратковременном посещении Японии и причине заезда в Берлин, как пишет Ю. Мадер: «….они снова сидели в кабинете Берзина и пили чай, генерал спросил Зорге о том, как теперь после напряженной работы в Китае, складывается его личная жизнь. В то время Зорге работал над научным трудом о Китае. Немецкая коммунистка Лотта Бранн ежедневно печатала на машинке на не-мецком языке рукопись, текст которой диктовал Зорге».
После доклада Берзину о деталях его деятельности и о том, что, по его мнению, не было опасно-сти провала и поэтому, чтобы спокойно завершить дела он не сразу выполнил указание Центра о немедленном отъезде.
Рихард пришел к Кате: «Вспыхнувшее между Рихардом и Катей чувство вы-держало испытание временем. Разлука убедила обоих, что они не могут жить друг без друга».
Продолжение версии:
Катя знала, что попала в поле зрения органов еще во время своей поездки в Италию, но не предполагала, что ее дружба с Зорге и Вилли Шталем поставила ее под подозрение.
Более того, «существует предположение, что брак Зорге и Максимовой мог быть фиктиввым, спланированным советскими спецслужбами. Однако дальнейшее развитие событий показало, что конспиративная семья очень быстро превратилась в настоящую. Разведчик мечтал о детях и уютном доме».
Катя еше не понимала насколько серьезными и опасными оказались ее контакты с сотрудниками НКВД, которые с течением времени станут относиться к ней всё требовательнее. Но это будет поз-же, а пока состояние Кати характеризуется воспоминаниями сестры Марии Александровны Макси-мовой о событиях 1933: «Однажды сестренка приехала какая-то очень необычная. Вообще-то она была человеком крайне сдержанным, а тут всё улыбалась, напевала что-то. А потом говорит: «Знаете, я встретила замечательного человека, он немец, коммунист. И рассказала про Ику. И так о нем говорила, что всё сразу поняли».
Поскольку они оба были заняты - Катя преподаванием, а Рихард диктовкой труда о Китае, договорились о встречах по субботам в гостинице, вход в которую строго охранялся, посещение посторонних лиц оформлялось пропусками. Приход Кати не остался незамеченным. Из книги С. Бронина «История моей матери» Катя приходила в гостиницу к Зорге после его возвращения из Китая. Ее видела Рене Марсо (будущая радистка шанхайской резидентуры и в последствии жена резидента Я. Бронина), так как однажды столкнулась с женщиной, выходившей из номера Зорге. Он объяснил, что это его законная супруга, которая, в силу обстоятельств, приезжает к нему по субботам.
По описанию француженки Рене Марсо, жена Зорге была рослой, даже дородной, из тех, кого она причисляла к русским красавицам (фотографии в книге Шлейкина подтверждают это мнение). При встрече с Рене женщина стеснительно улыбнулась.
В беседе с Берзиным Зорге рассказал о том, что считает Катю женой и, получив «благословение» на женитьбу, переехал из гостиницы к ней в ее комнату в доме на Нижнее-Кисловском переулке. Сыграли скромную свадьбу без официальной регистрации,.он жил с Катей в гражданском браке, что в то время не было чем-то необычным. В комнате стояли лыжи Зорге, были его книги.
Но совместная жизнь продолжалась недолго, так как Зорге под убеждением Я. Берзина, понимая долг коммуниста и особый интерес к Японии, дал согласие на 2-3-х годичную командировку, чтобы попытаться создать там нелегальную резидентуру для устойчивого, эффективного добывания све-дений о политике японского правительства в отношении Советского Союза. В мае 1933 года он приезжает в Берлин, оттуда через Шербур пароходом в США и затем вновь пароходом из Канады в Японию.
Завод
В книге Шлейкина на странице 124 написано о Кате: «документально известно,что на оборонный завод «Точизмеритель» она поступила в 1930 год». Это очень важное заявление, но требующее демонстрации са-мого документа. А раз он отсутствует, то это вызывает сомнение.
У писательницы Марии Колесниковой Катя до поступления на завод работала корректором в ти-пографии «Красный пролетарий».
Есть другая версия, более жизненная. С отъездом Рихарда в новую ко-мандировку (в Японию) Катя в 1933 году приняла волевое решение резко изменить образ жизни, вдруг заявив, что хочет пойти на завод, в «рабочую гущу». По моему, такое решение было обосновано несколькими обстоятельствами: избавлением от опёки сотрудниками НКВД, желанием быть честной в отношении Зорге, нуждой в постоянном независимом заработке.
В книге В. Томаровского «Обвиняются в шпионаже» на странице 254 и у М. Алексеева на стра-ницах 486-487 книги «Верный вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1933-1938 гг.», указано, что «В личном деле Зорге в Центральном архиве МО РФ, имеются документы, из которых следует, что Максимова вступила в брак с Рихардом Зорге в 1933 году» и приведены два интересных по своему содержанию документа.
Для начала здесь приводится первый из них, со вторым придется ознакомиться позже:
СССР
Штаб РККА
IV Управление
№ а/13/2708
18 августа 1933 г.
УДОСТОВЕРЕНИЕ
Дано гражданке МАКСИМОВОЙ Е.А. в том, что она действительно является женой военнослужащего – командира РККА тов. ЗОНТЕР И.Р. находящегося в длительной командировке.
Гербовая печать
IV Управление
Начальник 2 сектора IV Управлени Штаба РККА
Раубо подпись
Завделопроизводством Дубинчик
Комментарий:
1. Для поступления Екатерины на завод № 382 ( «Точизмеритель») Наркомата авиационной промышленности СССР, поскольку завод был номерным, ей нужно было получить допуск по линии НКВД. Для оформления запроса и получения ответа первому отделу завода потребовалось указанное удостоверение.
2. Удостоверение, не раскрывая истинные данные о фамилии Зорге, о его принадлежности к разведке, занимаемой должности, отвечало требованиям конспирации, обстановке по форме и содержанию.
3. Для убедительности Максимова указана в нем как жена военнослужащего, хотя таковой официально она еще не была, и указан военнослужащий «Зонтер», а не как вольнонаемный, что было на самом деле.
4. В книге М, Алексеева сказано, что оба удостоверения приведены из личного дела Зорге в Цен-тральном архиве МО РФ.. К слову, почеиуто не указаны .реквизиты дела.
С таким удостоверением Катю взяли на завод. Но так как из ее анкеты и автобиографии следовало, что она была за границей и имела отношения с иностранцами, хотя и коммунистами, не имела специальности, ее приняли на самую низшую должность – аппаратчицей в самом вредном цехе, где изготавливались термометры. Работа была тяжелой и вредной, связанная с ртутью. Но, при этом, она одновременно овладевала техническим образованием, в частности, упорно занималась на специальных физико-математических курсах. На работе себя не щадила, работала добросовестно. Со временем стала мастером, бригадиром, начальником участка, а вскоре - начальником цеха. Много читала, была веселой и жизнерадостной. Создается такое впечатление, что ее настрое-ние изменилось с поступлением на завод, когда появилось финансовая устойчивость и не надо было заниматься преподаванием. С занятостью на работе не оставалось времени на прежние сборища.
Люди, знавшие Екатерину, говорили, что она была человеком искренним и сердечным, любила петь и читать стихи, особенно Блока, Катя по природе была артистической натурой. И еще, о ней рассказывали как о женщине, наделенной большой искренностью души, умеющей не только воспринимать, но и как бы переносить на себя и чужую радость, и чужое горе. Вечно она возилась с новенькими работни-цами, обучала их обращению с аппаратурой в цехе, читать и писать, шить ситцевые платья. В ней сочетались трудолюбие, целеустремленность, доброжелательность, отзывчивость, желание познать новое. По мнению знавших ее людей, она была интересной женщиной с общительным характером, сердобольной, заботливой.
Нетрудно представить себе, как тяжело Катя переносила разлуку с любимым человеком. Она старалась забыться в работе, много времени отдавала обучению молодежи. Ее по-прежнему не покидал интерес к литературе, музыке, театру, внешне была весела и жизнерадостна. Только со своей близкой подругой Верой Избицкой давала волю тоске, говоря, что не знает, замужем она или нет: встречи считаешь на дни. Разлука длится годами.
Приезд Зорге в Москву и возвращение в Токио
В связи со срочным вызовом Центра Зорге прибыл 25 июля 1935 года в Москву. Деловая часть его пребывания изложена в главе VI.
Во время трехнедельного пребывания в Москве Рихард жил у Кати, Она взяла на заводе отпуск, и позже стало известно, что она забеременела. Рихард из практических соображений, уговорил Катю оформить брак, чтобы она стала для Разведуправления его официальной женой и ему можно было бы поддерживать с ней связь. Свидетельство о браке было оформлено 8 августа 1935 года, когда Зорге уже был в пути в Токио. Более того, он позаботился также о жилье и деньгах. Катя жила в полуподвальной коммуналке, с грязным, темным коридором, с бесконечным рядом дверей, хотя ее комната была чистой и уютной. Через некоторое время, 6 марта 1936 года Кате выделили боль-шую, светлую комнату на четвертом этаже общежития политэмигрантов «Красная звезда» в доме № 34, квартира 74 на Софийской набережной, что напротив Кремля. Комната была записана на под-ставное имя. По тем временам это были прекрасные условия и 13 марта 1936 года она переехала туда. Ей стали ежемесячно выплачивать 350 рублей из денежного содержания Зорге. Была также удовлетворена просьба Зорге об обеспечении переписки и передаче изредка ей подарков от него..
Катя не раз выражала желание поехать в командировку с Рихардом, Но, генерал М. Иванов в своих воспоминаниях написал, что Берзин «…согласие на ее (Катину – Ю.К.) поездку с мужем за рубеж не дал, полагая, что для своенравного Рихарда будет лучше, если жена останется в Моск-ве: это де наверняка обеспечит его более прочную связь с «тылом».
Здесь то же неясность, когда он говорит о своенравности Зорге. Возможно, Иванов имел в виду, что Зорге, работая в ИККИ, иногда принимал самостоятельные решения, не выполнил указание Центра о немедленном выезде из Китая в конце 1932 года..
Поездка Зорге в 1935 году в Москву и возвращение в Токио заняла 4 месяца, то есть он вернулся в Японию примерно в конце сентября.
Примечание: Зорге не дали возможность побыть с женой, которую давно не видел, и нормально провести с ней время. К сожалению, нередко превалирует лозунг – «Нечего прохлаждаться в Москве, а надо работать!», хотя чаще обоснованных причин для такого обвинения нет.
После возвращения Зорге в Японию очень мало известно о жизни Кати. В мае 1936 года она должна была родить, но из-за участия в крайне вредном производстве у нее, по некоторым сведениям, произошел выкидыш.
Существует еще версия, которая, с моей точки зрения, не выдерживает критики. Б.Дъяков ссылается на то, что широко известный писатель Юлиан Семенов утверждал, что ребенок у Кати все-таки родился (сын). Но настало время, когда Екатерину арестовали и выслали вместе с сыном в Красноярский край. Далее Ю.Семенов якобы писал, что в дальнейшем Екатерина и ее сын были убиты
Комментарий:
1.Считаю, что, если бы родился ребенок, Катя постаралась бы как можно быстрее проинформировать Рихарда о таком радостном событии в их жизни.
Странно другое, что о постигшем несчастье Катя не сообщила Зорге, а он, зная о сроках родов, никак не среагировал на тот момент и узнал об этом позже через третьих лиц.
Можно понять отчаяние, и от всего сердца посочувствовать, Екате-рине, так как ребенок мог скрасить ее жизнь в отсутствие мужа. Но все сложилось по-другому. Несмотря на волевой характер, она была «выбита из колеи» обычной жизни. Но ее поддержал Вилли, который часто навещал Катю, их дружба длилась 8 лет.
Не берусь судить об их действительных отношениях, так как в жизни бывает всё, но изложенные ниже сведения наводят на разные размышления.
2.В книге М.Алексеева «Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1933-1938 годы» есть два факта.
- страница 496, в протоколе допроса в свердловской тюрьме 13 ок-тября 1942 года Екатерина на вопрос следователя ответила: «Предъявленное письмо действительно написано Шталь Вильгельмом мне в 1935 году, когда он учился в институте связи. Шталь пишет «Катюша, нехорошо, что тебя не видно. Я слышал, что наш общий друг скоро приедет. Позвони мне, я скучаю без тебя. У меня начинаются экзамены. Целую тебя, Вилли».
Здесь есть две странности. Как пишет М. Алексеев: «Скорее всего, Шталь действительно имел в виду Зорге. Неясно только, откуда мог знать о приезде Зорге, который, во-первых, не был запланирован и, во-вторых, был вызван провалом «Абрама».
Может быть, несправедливо придираюсь, но почему Вилли не упоминает просто, что едет Ри-хард, а предпочитает использовать в отношении Зорге - «общий друг».
- страница 492, «Из друзей ближе всех к ней (к Кате) по-прежнему был Вилли Шталь. Он даже прописался у нее в комнате и прожил в ней по-следний месяц перед арестом».
3. Томаровский пишет, что Вилли прописался у нее в квартире (у Кати была комната – Ю.К.). «И когда его в октябре 1937 года неожиданно арестовали органы НКВД, Катя пережила глубокое душевное потрясение. Именно с этого момента она стала вести более замкнутый образ жизни. Даже с соседями по дому, а обитали там, в основном, семьи военнослужащих, избегала доверительных разговоров».
4. Пишут, что она думала, что после ареста Вилли ее арестуют тоже, как полунемку и сожительницу шпиона, что было бы естественным по тем жестоким временам, Но выглядит очень странно, что она не привлекла внимание центрального аппарата НКВД, в ее комнате не был произведен обыск. Более того, она вдруг получила «охранную грамоту» и это в тот момент, когда на Разведывательное управление опустился «Дамоклов меч».
«НКО СССР
Разведывательное
Управление РККА
Отдел 12
16 сентября 1937 г.
№ 4192
УДОСТОВЕРЕНИЕ
Гр-ка МАКСИМОВА Е.А., является женой военнослужащего Разведывательного управления РККА тов Зонтер И.Р.
Дана для представления по месту работы.
Действительна по 28.9.1937
Гербовая печать. РУ РККА
Начальник 12 Отдела
Подпись
Завделопроизводством
Подпись
Комментарий:
1. 12-м отделом являлся Административный отдел Управления.
2. На тот момент в стране повсеместно начался «Великий террор», и, в частности, на литерном заводе в отделе кадров вспомнили, что по биографии у Максимовой немецкие корни и были связи с иностранцами. Естественно Екатерина попадала под удар и ей требовалась защита. Она обратилась за помощью в Административный отдел Разведуправления, с которым имела отношения со времен оформления комнаты на Софийской набережной и мебели для нее.
Здесь возник небольшой, но яркий пример того, как жизнь бывает непредсказуема. НКВД уже во всю занимался работниками-разведчиками Центрального аппарата военной разведки и об этом подробно написано в главе VI. Хазанов уже написал «расстрельную» характеристику на Р. Зорге. Но, к счастью для Екатерины, чекисты еще не добрались до вспомогательных подразделений Управления и там не знали, что Зорге по характеристике уже фактически является кандидатом на арест. Поэтому она сумела получить указанное выше «Удостоверение».
2 .Конечно, такое удостоверение защитило гр-ку Максимову и ее оставили работать на заводе. Но сама форма удостоверения выглядит странно, так как содержание нарушало конспирацию как Управления, так и Зонтера. Причем это удостоверение выдано в тот момент, когда в Управлении начались партийные судилища и аресты.
3. Если раньше Катя догадывалась, что Рихард является разведчиком Красной Армии, то с таким удостоверением всё стало ясным.
4. Этот документ является важным и непонятно почему впоследствии после ареста и начала допросов в Свердловске Екатерина сразу же не сказала следователям о том, что ее муж является военным разведчиком.
Рихард и Катя
Вообще не дело лезть в интимные отношения взрослых людей (Кате – 25 лет, Зорге – 34 года – оба вторично женаты - Ю.К,).
Единственно, что заставило это делать – наличие в открытых письмах Зорге деталей, дополняющих наши знания о его характере, жизни и работе..
Многие авторы посвятили Кате и Рихарду необычайно большое количество страниц, хотя в течение 12 лет, в лучшем случае, в общей сложности вместе они провели ориентировочно около 6 месяцев, причем урывками из-за командировок Рихарда в Китай и Японию. В это число входит приезд Рихарда в 1935 году в Москву из Японии в краткосрочную командировку по вызову Центра.
О поездке Екатерины с Зорге для работы в Японию не могло быть и речи. Дело не в том, что ее якобы оставляли в качестве заложницы, просто ее подготовка заняла бы очень много времени, а его как раз и не было и это было главной причиной. Кроме того, она работала в Москве на номерном заводе, который, подразумевалось, был носителем секретов, выполняя задания для авиации.
После того, как Зорге дал согласие на работу в Японии их совместная жизнь осложнилась, так как они могли собираться в доме вечером и так продолжалось до 7 мая 1933 г., так как с этой даты Зорге начал свой путь в Японию, выехав из Москвы.
На допросе в Москве на Лубянке 29 января 1943 года Катя заявила следователю НКВД: «Со своим мужем я жила с 1933 по 1935 год. Причем, за это время он несколько раз выезжал в длительные командировки за границу, и поэтому я его знаю очень мало».
Всё в их совместной жизни прошло настолько скоропалительно, что они практически очень мало знали друг друга. Это накладывало свой отпечаток. Трудно судить по переписке о развитии отношений между Катей и Рихардом, так как есть всего два ее письма в Японию. Одно (благодарность за поздравление с Новым годом) по тексту отличалось в значительной степени от эмоциональных писем Зорге. Второе письмо Кати полно отчаяния, что вполне понятно.
В 1934 году военный разведчик Джен (не удалось установить, кому принадлежал этот оперативный псевдоним, был расстрелян), приехавший из-за границы, навестил Катю и передал ей от Рихард-да письмо и сумочку. Сведений о жизни Кати в отсутствие Рихарда до ее ареста, фактически, нет и их пришлось собирать по крохам, взятыми из книги А. Е. Хинштейна «Подземелья Лубянки» и, особенно, из протоколов допросов Кати в органах НКВД в книге М. Алексеева «Ваш Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае. 1930-1933 гг.» на страницах 492-504, а так-же в отдельных произведениях, опубликованных в Интернете.
Есть некоторые данные о Катиной родственнице Елене Гаупт, двоюродной сестре, которая сыграла трагическую роль в судьбе жены Зорге. Елена посетила ее в мае 1937 года на Софийской на-бережной. Комната была записана на фамилию «Фрогт». Из счета за комнату Елена увидела, что жилье стоила Кате свыше 100 рублей (по ценам 1937 года довольно высокая плата за комнату и ее заводская зарплата не могла бы обеспечить приличную жизнь).
Катя объяснила ей, что у нее есть другие источники дохода. Показала кое-что из своих вещей, часы и еще несколько золотых вещей, а также нарядные платья. Она сказала, что всё это подарил Миша Фрогт, который часто бывает в длительных командировках за границей и лишь изредка при-езжает в Москву.
Елена еще несколько раз виделась с Катей, когда проездом на курорты была в Москве и останавливалась у нее от поезда до поезда. В последний раз они виделись в мае 1941 года. Она гостила у тетки в Болшево и затем вместе с ней приезжала на квартиру к Кате.
В начале 1941 году Кате приходилось дневать и ночевать в цеху, как его начальнику. Она писала сестре: «Милая Мусенька! Я прихожу вечером с работы – швейцар передал письмо и сверточек – сухари были очень вкусные, таких белых у нас, конечно, нет. Я за все лето ни разу не была за го-родом, лета, по правде сказать, совсем не видела. Были только раз в выходной на субботнике на заготовке дров на Химкинском речном вокзале, так и то целый день дрова с баржи грузили, некогда было природой наслаждаться. И то перед отъездом домой набрали вместо цветов целые охапки полыни, я люблю ее запах, острый и пряный…».
Определенный интерес представляют отдельные сведения из материала писателя Бориса Дъяко-ва «Последняя ночь Рамзая» - (Интернет). Ссылаясь на воспоминания матери, проработавшая 18 лет на «Точизмерителе», выпускавший, в частности, ртутные термометры и другие приборы для авиации, пишет, что «завод считался стратегически важным и поэтому с началом войны был стремительно переведен в глубь страны. Перевели и большую часть работников, но у мамы
оставались в Москве престарелые родители и она была освобождена от переезда».
Здесь надо отметить неточность рассказанного. Завод не сразу был эвакуирован с началом войны и работал в числе других многочисленных московских предприятий. Более того, 16 октября 1941 года, когда пронесся слух, что немцы вот-вот захватят Москву, началась страшная па-ника и чтобы привести обстановку в столице в нормальное состояние потребовалось два дня и введение 19 октября жесткого военного поло-жения.
Рабочие «Точизмерителя» в этот день были во дворе завода и ждали зарплату. Позже была проведена планомерная эвакуация из Москвы большей части завода. А оставшаяся мать Дъякова работала на трудовом фронте, рыла под Москвой окопы и рвы. Когда Борис рассказал ей о Рихарде и об Екатерине мать достала старые фотографии, где она якобы с Екатериной были среди сотрудников «Точизмерителя».
Что касается Екатерины Максимовой, то она, как патриот, не уехала и в самые тяжелые дни оставалась в Москве до ее ареста в 1942 год, так как какая-то часть завода не была вывезена на восток. Продолжала работать на оборону страны. Сильно уставала, так как в дополнение к интенсивной работе добавлялись ночные дежурства на крыше дома, чтобы во время бомбежек немецкими самолетами бороться с зажигательными бомбами.
Переписка Рихарда с Катей
Прежде всего, надо подчеркнуть, что известное нам число писем Зорге явно меньше того, которое он написал Кате.При этом только некоторое количеств пи-сем Зорге являются достоверным, а остальные авторы использовали не указав источники. А некоторые из них умудряются даже переиначить их содержание.
Ю. Шлейкин правильно пишет, что есть письма подлинные и придуманные. К слову на страницах 8-9 он приводит текст длинного письма , которое, по его мнению, могла бы написать Катя, Но в этом открытом художественном приеме ничего плохого нет.
Во-вторых, отсутствуют письма Кати, которые по предположению могут быть в госархивах, конкретно в архиве ФСБ или ГРУ, в-третьих потребовалось чрезвычайно много усилий, чтобы разобраться с тем материалом, что имеется в наличии у различных авторов, чтобы попытаться привести их в порядок по содержанию и годам.
Для наглядного примера начну с писем, приведенных в книге Михайлова А.Г., Томаровского В.И. «Обвиняются в шпионаже», раздел «Катя». В частности, на странице 253, В. Томаровский пишет: «В конце декабря 1929 года Зорге уехал в Шанхай…..».
«…Это уже десятое письмо (выделено – Ю.К.), которое я написал тебе с тех пор как уехал. Я не знаю, дошло ли до тебя, хотя бы одно. Всё, что ты мне сказала и о чем мы перед разлукой договорились, все это имеет значение – для меня, по крайней мере. Я много думаю о тебе и очень надеюсь, что мы еще когда-нибудь увидимся и сможем жить вместе не только несколько месяцев (выделено – Ю.К.). Не волнуйся за меня. У меня всё хорошо, несмотря на то, что жизнь здесь собачья…». И далее:
«Дорогая К!
Очень грустно быть без тебя…Ты знаешь, это было во всех, всех отношениях одни из моих прекраснейших дней жизни (выделено – Ю.К.). Но я знаю, что для тебя это, возможно, еще тяжелее. Именно для такого человека, как ты. Для тебя ведь все эти человеческие обстоятельства не так просты. И я знаю, как сильно ты хочешь, чтобы это в конце концов стало просто и ясно. Но для того нам нужно еще немного терпения, нам стоит обоим запастись терпением…».
Комментарий: 1. Можно понять автора, который с самого начала хотел особо подчеркнуть отношение Рихарда к Кате, но при этом допустил существенную ошибку. Письма перепутаны местами, так как первое письмо написано из Японии, а второе – из Китая, а не наоборот. Кроме того, в этом случае искажается развитие их интимных отношений. Это подтверждается текстом писем, в которых для наглядности сделано выделение.
2. Зорге отплыл из Марселя в начале декабря 1929 года, а не в конце и прибыл в Шанхай 10 января 1930 года (плавание из Марселя в Шанхай занимало примерно месяц).
3. Будучи в Шанхае Рихард, несмотря на отсутствие разрешения, нашел канал для связи и отправил письмо Кате и надо понимать, что в эту командировку оно было единственным.
4. Как уже упоминалось, во время командировки в Москву в 1935 году Зорге наряду с решением оперативных вопросов также получил от Центра право на переписку с Катей и даже на передачу некоторых подарков. В дальнейшем после официального оформления брака Кате из Разведуправления приносили деньги, а также его письма и иногда посылки.
Необходимо отметить, что и в произведениях других авторов тоже существует определенная путаница с годами писем и соответственно их неправильным расположением по ходу изложения, которые пришлось корректировать путем сравнительного анализа, который помог разобраться в ряде писем, хотя стопроцентной гарантии дать нельзя.
Во-вторых, есть еще одна важная особенность этой переписки, так как в основном мы имеем в наличии письма, написанные Зорге, а от Кати есть только два письма. Они были по содержанию намного более сдержанные, чем письма Рихарда. О чем она писала, мы можем судить по реакции Рихарда на отдельные пассажи в ее письмах. В Центре их содержание, естественно, просматривалось при этом, возможно ошибаюсь, но с них снимались копии, которые до сих пор могут храниться в одном из «дел Зорге» в архиве ГРУ. Кроме того, Катя наверняка хранила все письма Зорге и перечитывала их, а некоторые из них знала наизусть. Об этом можно судить, так как на допросе 13 октября 1942 года ей было предъявлено письмо Зорге от 1 июня 1934 года, изъятое у Кати при обыске. Ее заставили перевести содержание. В книге М. Алексеева «Верный вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1933-1938 гг.» на странице 495 приводится пере-вод с немецкого языка на русский:
«Это письмо принесет тебе мой хороший приятель. Он тебе все обо мне расскажет, а так-же передаст мелочи от меня. Позаботься о том, чтобы свести его с Вилли. Через приятельницу, которая посетила тебя в апреле, я получил от тебя привет и сведения о тебе. То, что я от нее услышал, мне очень приятно, ты ловкая и крепкая. Мои дела двигаются. Надеюсь, что этот второй год будет последним, и что ближайший Май мы будем праздновать вместе. В последнее время много думал о днях на родине….. Живи весело. Целую тебя крепко».
Комментарий
Письмо Зорге короткое, но в тоже время содержит ряд моментов для размышления и предположений:
- Зорге также как и в свое время из Шанхая направил в обход Центра .это письмо Кате, используя свои каналы, которые нам неизвестны;
- Кто такой «Джен» и почему ему надо было встретиться с Вилли. Нет сведений о «Джене» и о необходимости их встречи;
- Кто такая «приятельница», которая была у Кати, расспросила о ее жизни и приехала в Токио с неясной целью. Подозрение падает на Айно Куусинен, но не сходятся использованные временные периоды. ???????Не исключаю, что она прибыла в Японию не в ноябре 1934 года, а в первом квартале года.
- Вряд лм сам Зорге верил в то, что Центр согласится и он вернется в Москву в мае 1935, так как к тому времени пройдет всего 1 год и восемь месяцев нахождения в командировке. Скорее это было написано с целью подбодрить Катю.
Этот пример подтверждает, что копии писем Зорге были изъяты при аресте и, скорее всего, находятся в архиве НКВД СССР в одном из дел на Екатерину Максимову, хотя об этом нигде не говорится.
Имеется расхождение: хотя письма Катя писала на французском языке Рихард их не хранил, после прочтения уничтожал. Но в тоже время в книге Роберта Уайманта написано, что Зорге их хранил в чемодане, в частности, с частями книги о Японии у вице-адмирала Веннекера. Как только стало известно об аресте Зорге адмирал поспешил все его вещи уничтожить.
У авторов, использующих переписку, она показана в романтическом духе, что справедливо в отношении содержания писем Зорге, но не представляется обоснованным в отношении Кати. Более того, по реакции Зорге на ее письма можно судить, что они были редкими и суховатыми.
Правильно написано у А. Хинштейна: «Письма, которые приходили от него, она заучивала наизусть. Перечитывала по вечерам …», но «…Иногда Катерине начинало казаться, что Ики и вовсе не было. Что это был лишь придуманный ею образ, несбыточная мечта, фантазия бывшей актрисы. И только письма, которые изредка приносили ей молчаливые люди в военной форме, убеждали в обратном. А потом, в 38-м, прекратились и письма…».
В тоже время переписка всё же интересна тем, что показывает не только человеческие черты характера Зорге, но и отдельные стороны жизни разведчика-нелегала, его отношение с Центром, отдельные свойства характера, состояние души, здоровья и поведения на различных этапах жизни и работы.
При этом, рассматривая все имеющиеся письма Зорге, не надо быть ханжой и осуждать его за одновременные немногочисленные связи с другими женщинами, так как он здоровый, 40-летний мужчина не мог воздерживаться длительное время от интимных отношений - это было бы противоестественным, вызывающим нездоровое внимание, тем более, что женщины сами льнули к нему.
Поскольку в наличии имеется только два Катиных письма в несколько строк, есть смысл забежать вперед и начать лучше с рассказа генерала М.И. Иванова (о нем подробно написано в главе VI), поддерживавшего в 1940 году связь с Екатериной по поручению командования Разведуправления, а затем привести тексты писем Зорге в таком порядке как позволил анализ их содержания.
Генерал-майор в отставке Михаил Иванович Иванов рассказывал о том, что в бытность капитаном, он навещал Екатерину Александровну. «Он вспоминал, как выглядело ее жилье. Мы поднялись на последний этаж и вошли в уютную комнату с квадратным столом и парой стульев, тщательно прибранной кроватью за ширмой и комодом с нависающим над ним зеркалом. В улу стояла этажерка с книгами, а недалеко от входа на тумбочке располагался керогаз, на котором стоял чайник». М. Иванов встречался с Екатериной Максимовой для передачи и перевода писем, небольших денежных пособий, праздничных наборов.
«Она была мягкая и стеснительная, эта Катя….Ввиду исключительных заслуг Зорге (надо понимать за деятельность в Китае, за создание в Японии в сравнительно короткие сроки резидентуры, работа которой начала давать ценные результаты), в нарушение всех инструкций и предписаний, ей было разрешено писать мужу письма без перевода и обработки цензурой. «Без правки и с ее ароматом», - так говорил Зорге перед своим отъездом. Екатерина писала по-французски, и с чтением ее писем Рихард мог справиться сам. Он же писал по-немецки, и я был невольным свидетелем интимных нежных выражений, естественных в семейной переписке. И мне и ей было неловко, когда я деревянным голосом озвучивал ласковые слова, сидя за накрытым скатертью столом, на ко-тором стояли чашки с чаем и скромным угощением».
Как-то раз перед 7 ноября 1940 г. Иванов пришел к ней в очередной раз. Катя пошла в булочную за угощением к чаю, а он остался. Просматривал книги на этажерке, перелистывал семейный альбом, где были фотографии и Рихарда. Вернувшаяся Катя тихонько спросила: «Неужели ваш (выделено – Ю.К.) Рихард такая личность, что никто в Москве не может обойтись без его услуг там, за рубежом? Он ведь так давно не был в отпуске…». И тут же, оборвав себя, пошла завари-вать чай.
Комментарий: Конец 1940 года. Екатерина не видела Зорге уже 5 лет и в данном случае местоимение «ваш» принимает определенное звучание.
Примерно в то же время о разрешении приехать в Москву просил и Рихард, но ему отказали. Об этом написано в главе VI.
«В другой раз она, рассказывая, что Рихард рекомендовал ей изучать немецкий или другой европейский язык, спросила, может ли она когда-нибудь стать помощницей Рихарда в его опасном деле? Подобные вопросы не входили в мою компетенцию. А говорить от себя не хотелось. Поэтому я многозначительно показал пальцем на потолок: «Все зависит от начальства и Господа Бога» Мой жест она поняла и к этой теме больше не возвращалась…В последний раз Катя виделась с Михаилом Ивановичем в декабре 1940 года, накануне новогоднего праздника. По воспоминаниям генерала, «встреча была продолжительной, говорили о разном. Я сообщил, что на определенное время вынужден покинуть Москву. В ее глазах засветился немой вопрос: «Туда?». Я молча кивнул. Пожелав Кате счастья в Новом году и успеха в работе на ее заводе «Точизмеритель», я попрощался. В тот раз вниз, до вахтера, Екатерина Александровна меня не провожала, а постояв на ступенях верхнего этажа, подняла руку и осенила меня прощальным жестом, как крестным знаменем, так в дальний путь провожали на Руси…».
Но они увиделись еще раз. Через несколько дней, уже в январе 1941 года, Иванов уезжал в Японию. На Ярославском вокзале, перед посад-кой в транссибирский экспресс, он увидел на соседней платформе женщину в шубке и белом полушалке. Это была Катя. Заметив его, она мах-нула рукой.
Из этого рассказа следует несколько предположений:
- М. Иванов, поступив во 2-й отдел Разведуправления и готовясь во второй половине 1940 года к командировке в токийскую резидентуру, получил доступ к переписке Зорге и Кати. Более того, поскольку Катя не владела в совершенстве немецким языком, Иванов ей привозил письмо с переводом на русский и зачитывал содержание. Это важно, так как показывает, что Зорге писал письма Кате и в 1940 году.
- Разрешение на бесцензурную переписку, конечно с проверкой в отделе, дал С. Урицкий и, несмотря на его арест впоследствии и расстрел, оно действовало до ареста Зорге в 1941 году. В 1937 году Рихард продолжал писать письма, но от Кати писем, естественно, не было, так как настали дни «Большого террора», начался разгром Управления. В 1937 году переписка фактически была еди-ничной в самом начале года. В 1937-1938 гг., когда внутри страны шла яростная борьба против не-мецких и японских шпионов, скорее всего переписки как таковой не было. Было не до Екатерины. Но Зорге писал, не зная ничего о разгромной обстановке в Разведывательном управлении и что его письма, скорее всего, оседают в Управлении. В 1939 г. террор ослаб, переписка возобновилась, так как в Управлении, несмотря на частую смену руководства, появились новые сотрудники, в том числе и во 2-ом отделе. Можно полагать, что накопившиеся письма от Зорге были переданы Кате, а ее письма стали принимать и отправлять Зорге.
Катя знала, что Рихард и его работа связаны с Красной Армией, с наркоматом обороны, а из справки, которая приведена у В. Томаровского и М. Алексеева, знала, что Зорге является сотрудником Разведывательного управления. Из переписки и по посылкам знала, что он работает в Японии и она понимала, что он подвергается опасности. Но кем он был и чем конкретно занимался она, конечно, не знала, но была уверена, что у него сложная, тяжелая и ответственная работа.
Совет Рихарда Кате учить немецкий язык означал одно: она должна была им овладеть, как немка, всю жизнь прожившая в Германии, если хочет работать вместе.
Появление Кати на платформе вокзала во время отъезда Михаила Ивановича было не случайным. Чисто по-человечески, после прочтения писем Зорге, между Ивановым и Катей сложились дружеские отношения и только этим можно объяснить, что он сказал ей о времени и месте отъезда и поэтому Катя фактически провожала его на вокзале, так как надеялась, что он увидит Рихарда и вживую расскажет о ее жизни. Но она не знала, что Иванов не будет допущен к личным контактам с Зорге
Переписка Зорге с Катей после 1935 года
Еще до согласия руководства Разведуправления на переписку Екатерина получила письмо, собственноручно написанное Зорге 1 июня 1934 года, что стало известно из протокола ее допроса 13 октября 1942 года в Свердловске. Екатерина рассказала следователю: «Это письмо принесет тебе мой хороший приятель. Он тебе все обо мне расскажет, а также передаст мелочи от меня. Позаботься о том, чтобы свести его с Вилли. Через приятельницу, которая посетила тебя в апреле, я получил от тебя привет и сведения о тебе.. То, что я от нее услышал, мне очень приятно: ты ловкая и крепкая. Мои дела двигаются. Надеюсь, что этот второй год ( что считать вторым годом? - Ю.К.), будет последним, и что ближайший Май мы будем праздновать. вместе. В последнее время много думал о днях на родине. Живи весело. Целую тебя крепко (М. Алексеев, стр.495).
После получения согласия начальника Разведывательного управления С. Урицкого Зорге воспользовался такой возможностью и, как следует из книг М. Алексеева (стр. 487) и В. Томаровского (стр. 255) Рихард из Нью Йорка на пути в Токио с курьером Центра послал Кате 31 августа 1935 года письмо
«Моя любимая Катюша!
Теперь я снова в большом городе с высокими домами. Все прошло гладко, и я рад вновь вернуть-ся сюда, потому что здесь – это самое легкое. Вероятно, я люблю этот город и по этой причине не только из-за больших домов. Но долго я здесь не останусь. Потом будет труднее. Я отложил для тебя маленький черный чемоданчик с кое-какими маленькими вещицами. Но я не могу сказать, когда ты их получишь, и получишь ли вообще….Будем надеяться – это произойдет. Я буду пытаться здесь что-нибудь сделать, чтобы ты время от времени могла получать от меня кое-какие известия. Если это не удастся, тебе придется много месяцев ждать, прежде чем ты по старым каналам сможешь что-то услышать обо мне. Если даже случится так, то тебе придется долго ждать, не волнуйся обо мне. Все будет хорошо, и даже это время закончится. Я очень много думаю о тебе. Я даже представить не мог, чтобы такой старый парень как я, мог так сильно привязаться к человеку, как я привязался к тебе. В этот раз это намного больше, чем тогда, так как и для меня все яснее, и я знаю, как ты ко мне относишься. Надеюсь, у тебя дома поймут, что я не мог иначе и должен был быть здесь. Было бы жаль, если бы они на меня рассерди-лись. Ты могла бы сердиться на меня, но ты же понимаешь и знаешь, что мне пришлось так же трудно, как тебе, особенно в этот раз. Следи за собой и береги себя. Я был бы очень очень рад. Намного больше, чем ты думаешь. Я мало об этом говорил, чтобы не убеждать и не уговаривать тебя, но радоваться я бы стал очень. Я попытаюсь снова написать тебе, прежде чем наступит долгое молчание. Не говори Алексу ничего о письмах, которые приходят не через него. Так луч-ше….».
Комментарий: 1. Вопрос – почему вместо окончания письма многоточие;
2. Последняя фраза об «Алексе» (оперативный псевдоним Л.. Боровича – Ю.К.) является важной, судя по предупреждению. Зорге предполагает, что Катя может встретиться с «Алексом» и считает, что ему не следует говорить об их переписке, так как она не проходит установленную цензуру.
2. Зорге, покинул Москву 16.08.1935 г., и знал, что на должность заместителя начальника 2 отдела назначен Борович («Алекс»). Возможно, поскольку Борович несколько лет работал в качестве ответственного секретаря Бюро международной информации ЦК ВКП(б) и был близок к Радеку, известному своими про-троцкистскими и оппозиционными взглядами, Зорге с подозрением относился к нему и не хотел, чтобы тот знал о переписке. Чтобы понять позицию Зорге, надо в Википедии ознакомиться с интересной, многоплановой биографией Радека (псевдоним) Карла Бернгардовича. Настоящая фамилия Собельсон. Деятель социал-демократического и коммунистического движений, сподвижник Ленина, советский партийный публицист. Расстрелян в мае 1939 года.
После возвращения в Токио, Рихард под впечатлением отношений, установившихся с Катей, и в связи с разрешением на переписку, направил Кате через курьеров 10 писем на фотопленке. Письма были небольшими - полстранички, страничка. Письма Кати из Центра в Токио тоже оформлялись на фотоплёнке, которую проявлял Вуке-лич. Через курьеров Зорге иногда удавалось передать и подарки для Кати.
Тексты писем, приведенные ниже, взяты главным образом из книг А.Фесюна, В.Томаровского, М. Алексеева.
Ряд авторов в своих произведениях используют отрывки из писем, не привнося ничего нового. К ним относятся Р. Уайтмант и ряд других авторов.
Томаровский, (стр.256), Написано предположительно в марте 1936 года
Алексеев, (стр. 488). Из письма, датированного началом 1936 года
«Моя дорогая К.
Один друг, которого Вилли видел до этого, сообщил мне, что «всё в порядке». Если я правильно понял, то это означает, что наши желания… притворятся в жизнь. Я страшно обрадовался и ор-ганизовал с этим другом приятельскую пирушку, который ничего не знал, почему я так особенно радуюсь.
Иногда я представляю себе, как могло бы быть хорошо – быть снова рядом с тобой. Меня всегда охватывает ярость, когда я думаю, как долго это еще может продолжаться. Я бы охотно послал тебе кое-какие вещи, но пока не нашел для этого никакой возможности, надеюсь, таковая появится с течением времени.
Я слышал, что денежное состояние у вас скоро изменится. Пожалуйста, поговори с Вилли, как может быть изменена договоренность с моими людьми, так, чтобы ты действительно имела какую-нибудь помощь. Я готов к любому урегулированию и прошу тебя ни в коем случае не церемониться. Пожалуйста, сделай это в любом случае, иначе я буду неспокоен и стану волноваться, не лишена ли ты чего-то, чего не должна быть лишена… Прилагаю несколько фотографий о моем отпускном путешествии. Две маленькие – из Гонолулу…».
Комментарий: 1. Возникает вопрос почему у письма нет окончания;
2. Зорге ориентировочно встретился с другом в марте (предположительно курьер Центра «Герберт», см. главу VI) и узнал, что беременность у Кати протекает нормально. Вместе с этим он обеспокоился возможным изменением ее финансового положения и рекомендует быть более реши-тельной, посоветоваться с Вилли, который часто навещает ее. Это подтверждает то, что Вилли под-держивал Катю в трудный предродовой период.
3. Судя по фотографиям Гонолулу, посланными Кате, Зорге решил сделать себе небольшой отдых, так как он, фактически, не только 5 лет проработал без перерыва, но и возвращение в Токио из Москвы кружным путем было утомительным (Берлин – Париж – Шербур - Нью Йорк). Затем самолетом до Гонолулу, где он немного отдохнул и, сделав пересадку, отправился в Токио.
4. Остался неизвестным упомянутый друг.
В первом же письме в начале 1936 г., которое Рихард получил в Токио, Катя сообщала о бере-менности, на что они оба рассчитывали («по крайней мере, он» - М.А.).
Рихард очень обрадовался этому подтверждению и писал:
Алексеев, стр.489, 9 апреля 1936 года
«Милая моя Катюша!
Наконец я получи о тебе радостную весть, мне передали твои письма. Мне так же сказали, что ты живешь хорошо и что получила лучшую квартиру. Я очень счастлив всем этим и невероятно радуюсь вестям о тебе.
Единственно, почему я грустен, это то, что ты одна все должна делать, я при этом не могу тебе чем-либо помочь, не могу доказать свои чувства любви к тебе. Это грустно и, может быть, жестоко как вообще наша разлука…Но я знаю, что существуешь ты, что есть человек, которого я очень люблю и о ком я здесь, вдали, могу думать, когда мои дела идут хорошо или плохо. И скоро будет кто-то еще, который будет принадлежать нам обоим.
Продолжение этого письма приводится также и у Томаровского (стр. 257-258)
«Помнишь ли ты еще наш уговор насчет имени?
С моей стороны я хотел бы изменить этот уговор таким образом: если это будет девочка, она должна носить твое имя. Во всяком случае, имя с буквы «К». Я не хочу другого имени, если даже это будет имя мо-ей сестры, которая всегда ко мне хорошо относилась.
Или же дай этому новому существу два имени, одно из них обязательно должно быть твоим. Пожалуйста, выполни мое желание, если речь бу-дет идти о девочке. Если же это будет мальчик, то ты можешь решить вопрос о его имени с «В».
«Я, естественно, очень озабочен тем, как всё это ты выдержишь и выйдет ли всё это хорошо.
Позаботься, пожалуйста, о том, чтобы я сразу, без задержки, получил известие (выделено – Ю.К.).
Сегодня я займусь вещами и посылочкой для ребенка, правда, когда это до тебя дойдет – совершенно неопределенно.
Мне было сказано, что я от тебя скоро получу письмо. И вот оно у меня. Конечно, я очень обрадовался, получив от тебя признаки жизни.
Будешь ли ты дома у своих родителей? Пожалуйста, передай им привет от меня. Пусть они не сердятся за то, что я тебя оставил одну.
Потом я постараюсь все это исправить моей большой любовью и нежностью к тебе.
У меня дела идут хорошо, и я надеюсь, что тебе сказали, что мной довольны.
Будь здорова, крепко жму твою руку и сердечно целую. Твой Ика».
Комментарий: 1. Прежде всего, письмо говорит о том, что, будучи в командировке в Москве в 1935 году, Катя и Рихард единодушно в любви решили иметь ребенка.
2. Судя по тексту письма, Рихард очень хочет ребенка, пишет свои пожелания об имени будущего ребенка и о приобретении вещей для него.
Полагает, что после родов она отправится к родным в Петрозаводск.
3. Можно считать, что в письме, в частности, речь идет об одной из двух единокровных сестер Рихарда. Отец Рихарда был добрым, отзывчивым человеком и он не мог оставить без поддержки и внимания своих двух дочерей от первого брака, которые являлись для Рихарда по крови близкими людьми. То есть, проживая в Берлине он с ними встречался в их доме или они приходили в гости в семью Ики. Кто их воспитывал – неизвестно. С одной из сестер у него были очень хорошие отношения.
4. Из всех писем видно огромное доверие Рихарда к другу Вилли.
Черняк Марина: (приведен только небольшой отрывок из вышеприведенного письма, но текст искажен)
«Я очень озабочен тем, как все это ты выдержишь. Позаботься, пожалуйста, о том, чтобы я сразу, без задержки получил известие. Если это будет девочка, она должна носить твое имя. Я не хочу другого имени, если даже это будет имя моей сестры, которая всегда ко мне хорошо относилась. Будешь ли ты у своих родителей? Пожалуйста, передай им привет от меня. Пусть они не сер-дятся за то, что я оставил тебя одну. Потом я постараюсь все это исправить моей большой любовью и нежностью к тебе. Будь здорова, крепко жму твою руку и сердечно целую».
Алексеев, стр. 491, август 1936
«Милая К!
На днях получил твое письмо от 6.36. Благодарю за строчки, принесшие мне столько радости. Надеюсь, что ты хорошо провела отпуск. Как хотел бы я знать, куда ты поехала, как провела время, как отдохнула? Была ли ты в санатории по путевке твоего завода или моего учреждения, а может быть, просто съездила домой? На многие из этих вопросов ты не сможешь дать ответ(выделено – Ю.К.), да и получу я его тогда, когда будет холодно, и ты почти забудешь об отпуске. Меж-ду тем я пользуюсь возможностью переслать тебе письмо и небольшой подарок. Надеюсь, что часы и маленькие книги, которые я послал, доставят тебе удовольствие.
Что делаю я? Описать трудно. Надо много работать, и я очень утомляюсь. Особенно при теперешней жаркой погоде и после всех событий, имевших здесь место. Ты понимаешь, что все это не так просто. Однако дела мои понемногу двигаются.
Жара здесь невыносимая, собственно, не так жарко, как душно из-за влажного воздуха. Как будто ты сидишь в теплице и обливаешься по-том с утра до ночи.
Я живу в небольшом домике, построенном по здешнему типу - совсем легком, состоящем главным образом из раздвигаемых стен. На полу плетеные коврики. Дом совсем новый и даже «современнее», чем старые дома, и довольно уютен. Одна пожилая женщина готовит по- утрам все, что нужно, варит обед, если я обедаю дома.
У меня, конечно, снова накопилось куча книг, и ты с удовольствием, вероятно, порылась бы в них. Надеюсь, что наступит время, когда это будет возможно.
***
Ну, милая, будь здорова!
Скоро ты снова получишь от меня письмо, думаю, недель через шесть. Пиши и ты мне чаще и подробней
Твой Ика».
Комментарий: 1.Странное по содержанию письмо. Во-первых, почему, по мнению Зорге, Катя не сможет дать ответ на простые вопросы.
2. По всем расчетам Катя должна была родить в мае 1936 год, но нет ясности о какой радости Катя сообщает Зорге. Она отлично провела отпуск, но ни слова не говорит о ребенке. В действительности оба, как сговорились, и на эту важную тему молчат. Катя не сообщает о неудачных родах, хотя письмо июньское, а Рихард интересуется друзьями, родственниками Кати, но не спрашивает о том, кто родился - мальчик или девочка и как ее здоровье с ребенком. На фоне предыдущих писем об ожидаемом ребенке все выглядит неестественным, как-будто не было ни беременности, ни радостного ожидания. Зорге спрашивает о проведенном отпуске.
Напрашивается предположение, что какая-то часть перепискн нам неизвестна.
Алексеев, стр.490, июль (самый жаркий месяц в Японии)1936 г.
Фесун, стр.56-57 – 1936 г.
Томаровский, стр.259- 260, без указания года
«Милая Катюша!
Наконец-то я получил от тебя два письма. Одно очень печальное, ви-димо, зимнее, другое более радостное, весеннее. Благодарю тебя, люби-мая, за оба, за каждое слово в них. Пойми, это был первый признак жизни от тебя после долгих пор, а я так ждал этого. Сегодня я получил известие, что ты поехала в отпуск. Это должно быть прекрасно, поехать с тобой в отпуск. Сможем ли мы это еще когда-либо осуществить? Я так хотел бы этого! Может быть, ты и не представляешь, как сильно? Нет, ты, конечно, это понимаешь,и я не нуждаюсь в словах.Рад,что ты имеешь новую квартиру, хотел бы пожить в ней вместе с тобой… Когда-нибудь это время и наступит.
Здесь сейчас ужасно жарко, почти невыносимо. По временам я иду к морю и плаваю, но особенного отдыха здесь нет. Во всяком случае, выгодная работа по мне, и если ты у нас спросишь, тебе ответят, что наши довольны и что я не на последнем счету. Иначе это не имело бы смысла для тебя и для всех нас дома. Были здесь напряженные времена, я уверен, что ты читала об этом в газете, но мы миновали это время хорошо, хотя мое оперение и пострадало немножко. Но что можно тре-бовать от старого ворона, постепенно он теряет свой вид.
Я имею к тебе большую просьбу, Катюша – пиши мне больше о себе, всякие мелочи, все, что ты хочешь, только больше. Напиши также, получила ли ты все мои письма от прошлого года,и также напиши, получила ли ты мои пакеты? С каждым письмом я отправлял и пакет. Напиши также используешь ли ты вещи? Что тебе особенно нужно, твой размер ботинок, вообще, что нужно купить? В чем нуждаются также друзья, особенно В.и маленький Ф..,твоя семья… и приятельница…, которая не хочет выходить замуж, так как ее не интересуют мужчины. Может быть, она и права, но она забывает, что Катюша меня уже интересует….
Ну, пока, всего хорошего! Скоро ты получишь еще письмо и даже отчет обо мне. Будь здорова и не забывай меня. Передай от меня привет директору, который мне по временам пишет кое-что приятное…друзьям. Шлю сердечный привет, жму руку и целую».
Комментарий:1. Прежде всего, исходя из описания японского кли-мата на тот момент, надо полагать, что письмо относится к июлю-августу 1936 года.
Из текста письма Зорге следует, что Катя долго не писала, не отвечала на письма Зорге, так как была в подавленном состоянии после неудачных родов. Только в начале января 1937 года Катя собралась с духом и написала печальное письмо. Затем после того как она оправилась от случившегося несчастья, в марте 1937 года написала более радостное письмо. Но что характерно, ни в одном письме она не написала о не-удачных родах. Может быть она его жалела.
2. Из содержания письма Зорге следует, что он написал его после получения из Центра высокой оценки результатов, связанных с освещением армейского путча в Токио 26 февраля 1936 года. Но при этом дает понять, что не все дается легко и поэтому пишет о «старом вороне», подразумевая переполох в Наркомате обороны СССР и в Разведуправлении (см. главу VI, раздел «1936 год).
3. Зорге любил Катю и, особенно понимая ее состояние, старался скрасить ее жизнь в свое отсутствие нежными письмами и подарками. При этом он полностью оправдывал свою фамилию, так как в переводе с немецкого Зорге означает «забота». Он не забывал своих друзей, в особенности Вилли Шталя и Ф., а также даже Катину семью, которую знал со слов Кати.
Примечание: Федя (Альфред Краус), настоящее имя Теодор Дубин-ский один из близких друзей Рихарда Зорге. Польский коммунист. В двадцатые годы сотрудник ОМС Исполкома Коминтерна.
Алексеев, стр. 504, август 1936
Томаровский – стр.264, дата письма неизвестна.
А. Хинштейна – стр. 262-263 (первая часть письма)
«Милая К…Иногда я очень беспокоюсь о тебе. Не потому, что с тобой может что-то случиться, а потому, что ты одна и так далеко. Я постоянно спрашиваю себя – должна ли ты это делать? Не была бы ты более счастлива, если бы ты не знала меня? Все это наводит на размышления, и потому пишу тебе об этом, хотя лично я все больше и больше привязываюсь к тебе и более чем когда-либо хочу вернуться домой к тебе.
Но не это руководит нашей жизнью, и личные желания отходят на задний план. Я сейчас на месте, знаю так должно продолжаться еще некоторое время. Я не представляю, кто бы мог принять у меня дела здесь по продолжению важной работы…
Твой Ика»
Алексеев, стр.491, «Октябрь 1936 г.
Фесун, стр. 57, Октябрь 1936 г.
Томаровский, стр. 261
«Моя милая К!
Пользуюсь возможностью черкнуть тебе несколько строк. Одновременно посылаю тебе и пакет с подарками. Среди вещей имеется также и большая шерстяная фуфайка, которую ты можешь дать Вилли, если она ему нужна, или кому-нибудь другому; возможно, что она нужна твоему брату. Передай от меня Вилли и друзьям сердечный привет. Как можно скорее сообщи номер твоих ботинок, чтобы я смог, наконец, тебе послать их. Они здесь относительно дешевы. Я живу хорошо, и дела мои, дорогая, в порядке. Если бы не одиночество, то все было бы совсем хорошо. Но все это когда-нибудь изменится, т.к. г-н директор заверил меня, что он выполнит свое обещание. Теперь там у вас начинается зима, а я знаю, что ты зиму так не любишь, и у тебя, верно, плохое настроение. Но у вас зима, по крайней мере, внешне красива, а здесь она выражается в дожде и влажном холоде, против чего плохо защищают и квартиры, ведь здесь живут почти что под открытым небом; если я печатаю на своей машинке, то это слышат почти все соседи . Если это происходит ночью, то собаки начинают лаять и детишки плакать. Поэтому я достал себе бесшумную машинку , чтобы не тревожить с каждым месяцем увеличивающееся детское население по соседству. Как ты видишь, обстановка довольно своеобразная. И вообще, тут много своеобразия, с удовольствием рассказал бы тебе, чтобы вместе посмеяться ведь когда все это наблюдаешь вдвоем, вещи выглядят совсем иначе, а особенно при воспоминаниях.
Надеюсь, что скоро ты будешь иметь возможность порадоваться за меня и даже погордиться и убедиться, что «твой» является вполне полезным парнем. А если ты мне чаще и больше бу-дешь писать, я смогу себе представить, что я к тому же еще и «милый» парень. Итак, дорогая, пиши, твои письма меня радуют.
Всего хорошего, люблю и шлю сердечный привет.
Твой И.».
Комментарий: 1. По содержанию письма следует, что Центром была налажена надежная курьерская связь.
2. В письме сквозит некоторая обида на Урицкого, так как Зорге с иронией упоминает «г-на директора», который не дал отпуск и фактически «выпер» его из Москвы.
3. Зорге не забывает ни Катю, ни своих друзей, заботится о них. Но опять ни слова о результатах беременности.
4. Такое впечатление, что Катя и Рихард решили не затрагивать вопрос о неудачных родах.
5. По письму надо понимать, что Зорге сообщили из Центра о том, что оформляется предложение о его награждении.
Черняк Марина, 1936 год
«Моя милая К.!
Я живу хорошо, и дела мои, дорогая, в порядке. Если бы не одиночество, то все было бы хорошо. Я живу в небольшом домике, совсем легком, состоящем главным образом из раздвигаемых окон, по полу плетеные коврики. Дом совсем новый и даже современнее, чем старые дома, и довольно уютен. Если я печатаю на своей машинке, то это слышат почти все соседи. Если это происходит но-чью, то собаки начинают лаять, а детишки плакать. Поэтому я достал бесшумную машинку. Иногда я очень беспокоюсь о тебе. Я постоянно спрашиваю себя: не была бы ты счастливее без меня? Не забывай, что я не стал бы тебя упрекать. Я лично все больше и больше привязываюсь к тебе и более, чем когда-либо, хочу вернуться домой, к тебе. Но не это руководит нашей жизнью, и личные желания отходят на задний план. Я сейчас на месте и знаю, что так должно продолжаться еще некоторое время. Я не представляю, кто бы мог у меня принять дела здесь по продолжению важной ра-боты. Ну, милая, будь здорова! Скоро ты снова получишь от меня письмо, думаю, недель через 6. Пиши и ты мне чаще и подробнее».
Комментарий: Приведенный текст является наглядным примером того, как можно составить собственный вариант письма, взяв отдельные фразы из оригиналов.
С. Голяков, М. Ильинский, «Зорге. Подвиг и трагедия разведчика», (стр. 216),
«1 января 1937 г.
Милая Катя!
Итак, Новый год наступил. Желаю тебе самого наилучшего в этом году и надеюсь, что он будет последним годом нашей разлуки. Очень рассчитываю на то, что следующий Новый год мы будем встречать ухе вместе, забыв о нашей длительной разлуке.
Недавно у меня был период очень напряженной работы, но в ближайшее время будет, видимо, несколько легче. Тогда же было очень тяжело. Зато было очень приятно получить за последние месяцы два письма от тебя и несколько строчек от В. Твои письма датированы августом и сентябрем. В одном из них ты писала, что была больна. Почему же теперь не сообщаешь, как твое здоровье и чем ты больна. Я очень беспокоюсь о тебе. Поскорее сообщи о своем здоровье. За письма же сердечно благодарю. Я, по крайней мере, представляю, где и в каком окружении ты живешь. Месторасположение твоей квартиры, видимо, очень хорошее.
Ты, наверное, удивишься, что у нас здесь сейчас до 20 градусов тепла, а у вас теперь приблизительно столько же градусов мороза.
Тем не менее я предпочитал бы быть в холоде с тобой, чем в этой влажной жаре.
Ну, всего наилучшего милая, мне пора кончать. Через два месяца получишь снова весточку от меня, надеюсь, что более радостную.
Ты не должна беспокоиться обо мне. Все обстоит благополучно.
Целую тебя крепко, милая К.
И.»
Комментарий: 1. Действительно 1936 год был для Зорге тяжелым особенно в связи с резолюцией Сталина (см. раздел «1936 год главы VI»). В ряде писем Зорге вскользь отмечает, что работать приходится много и напряженно, хотя бывают «окна».
2. И все же выглядит странным, что ни в одном из писем в конце 1936 года Катя ничего не пишет о том, что произошло с ней на самом деле, ограничивается сообщением о болезни. а Рихард ограничивается вопросом о ее здоровье и чем она больна.
Катя: ( у М. Черняк – февраль 1937 г.)
Через несколько недель Рихард с оказией получил ответ (это одно из двух писем Кати Рихарду, которые известны нам):
«Спасибо, дорогой Ика, за твое письмо, полученное мной сегодня. Благодарю тебя так же за новогодние пожелания. И я надеюсь, что это будет последний год нашей разлуки, но как долго он еще протянется.
Мои дела идут хорошо. Я весела и здорова. С работой дело обстоит так же хорошо. Жаль только, что нет тебя.
Не беспокойся обо мне, живи хорошо, но не забывай меня. Желаю тебе всего хорошего и крепко тебя целую.
К.».
Алексеев, стр.489, предположительно июнь-август 1937 года
«Моя дорогая Катюша!
Получил из дома короткое сообщение, и теперь знаю, что все произошло совсем по-другому, чем я предполагал.
Пожалуйста, извини меня, но на основании двух предыдущих известий от тебя мне казалось что все благополучно. И надо добавить, что я этого очень хотел.
Скоро я должен получить от тебя письмо, - рассчитываю через 3-4 недели. Тогда я буду в курсе дела и буду вообще знать, как у тебя дела и чем ты занимаешься. Твои письма всегда меня радуют, ведь так тяжело жить здесь без тебя, да еще почти в течение года не иметь весточки, что тем более тяжело. Те немногие дни сделали наши отношения более определенными и более крепкими. Я очень хочу, чтобы это состояние постоянной разлуки теперь длилось не так долго, и чтобы мы выдержали это.
Я мучаюсь от мысли, что старею. Меня охватывает такое настроение, когда хочется скорее домой, домой в твою новую квартирку Однако все это пока только мечты, и мне остается положиться на обещанное а это значит - еще выдержать порядочно времени,..
Рассуждая строго объективно, здесь тяжело, очень тяжело, но все же лучше, чем можно было ожидать.…
Напиши мне, пожалуйста, о твоей комнате, в каком районе она расположена и как ты в ней устроилась?
Вообще прошу позаботиться о том, чтобы при каждой представившейся возможности я имел бы от тебя весточку, ведь я здесь ужасно одинок. Как ни привыкаешь к этому состоянию, но было бы хорошо, если бы это можно было изменить.
Будь здорова, дорогая.
Я тебя очень люблю и думаю о тебе, не только когда мне особенно тяжело, ты всегда около мен...
Сердечно жму руку, целую тебя.
Большой привет друзьям- твойИка».
Томаровский, стр.258, июнь-август 1937 года
«Получил из дома короткое сообщение, и теперь знаю, что все произошло совсем по-другому, чем я предполагал.
Я мучаюсь при мысли, что старею. Меня охватывает такое на-строение, когда хочется домой скорее, насколько это возможно, домой в твою новую квартирку. Однако все это пока только мечты, и мне ос-тается положиться на слова «старика», а это значит - еще выдержать порядочно времени,
Рассуждая строго объективно, здесь тяжело, очень тяжело…Вообще прошу позаботиться о том, чтобы при каждой представившейся возможности я имел бы от тебя весточку(выделено – Ю.К), ведь я здесь ужасно одинок. Как ни привыкаешь к этому состоянию, но было бы хорошо, если бы это можно было изменить.
Будь здорова, дорогая.
Я тебя очень люблю и думаю о тебе, не только когда мне особенно тяжело, ты всегда около меня…»..
Комментарий: 1. Приведенные два письма (Алексеева и Томаровского) вроде бы написаны об одном. Но изучая их приходишь к выводу, что они принципиально отличаются друг от друга. Можно не обращать внимание на небольшие, несущественные несовпадения, но нельзя упустить важные принципиальные отличия.
2.Томаровский процитировал в книге не всё письмо, фактически, удалив из него важные части, которые мной выделены.
3.Катя, несмотря на неоднократные просьбы Рихарда немедленно известить его о рождении ребенка после неудачных родов написала Рихарду два письма, но ни в одном из них не выполнила его просьбы, не сообщила ему ничего о беде.
Зорге узнал об этом печальном событии из Центра (из дома, так в данном письме Зорге обозначил Центр – Ю.К.) и, скорее всего, со словами сочувствия от начальника Разведуправления. Зорге по его содержанию, манере изложения мог понять, что «у руля» опять Я. Берзин. Как известно Берзин («Старик») вернулся из Испании и 3 июня 1937 г. был вновь назначен начальником Разведывательного управления. Но, в отличие от варианта Томаровского, Зорге ничего не мог упоминать о «старике», который не только не был известен Кате, но это прозвище ис-пользовалось только узким кругом лиц.
4.Из двух вариантов письма ощущаешь насколько Зорге расстроен тем, что Катя не рассказала о случившемся и ему пришлось узнать об этом несчастье со стороны. Более того, в варианте М. Алексеева впервые в письме Зорге в мягкой форме появилась требовательность относительно переписки.
Голяков С, Ильинский, стр.218, ориентировочно июль 1937 го-да.
Авторы пишут о том, что Зорг встретился в Гонконге с его бывшим учителем, талантливым разведчиком Василием Тимофеичем Сухоруковым, который в 1937-1938 гг. был в распоряжении Разведывательного управления. Сухоруков передал Зорге письмо в несколько строчек за подписью «Старик» (имеется в виду Я.Берзин), Хотя факт существования письма вызывает определенные сомнения, но нельзя полностью исклю-чать, что Берзин хотел подбодрить Зорге, понимая его состояние в связи с гибелью ребенка, волнением о здоровье Кати и желанием закончить командировку. Одновременно, посылая Сухорукова с задание за границу, Берзин выводил его из под возможного удара начавшегося «Большого террора».
Наряду с этим Зорге узнал последние сведения о жене, о ее успехах на работе, чему был рад.
В течение 1937 года Рихард продолжал писать Кате, но от нее последнее письмо он получил ориентировочно в июле 1937 года и после этого их переписка прекратилась. Зорге не знал об обстановке в Разведуправлении в связи с начавшимся террором и поэтому очень переживал не случи-лось ли что-нибудь с ней.
Можно полагать, что Катя продолжала писать письма и пыталась их отправить, но они не доходили до Зорге и здесь могли быть два варианта. После зачистки Разведуправления в результате многочисленных арестов, в Восточном отделе в 1937 году практически остался один Хабазов [см. в главе VI раздел 33. 1937 год (начало массового террора)]. Катя звонила по обусловленному номеру телефона Разведуправления, чтобы передать письмо Хабазову, но в этой ситуации для него оставалось или взять его у жены подозрительного Зорге, чтобы узнать о возможной крамоле, или «отшить» ее под благовидным предлогом, чтобы случайно не попасть в какую-нибудь сомнительного характера историю. Можно считать, что ее письма не принимались под различными предлогами, а письма Зорге сохранились в одном из «Дел».
Томаровский (стр.257) Предположительно в начале 1938 года.
«Милая моя Катюша! Твои письма меня всегда радуют, ведь так тяжело жить здесь без тебя. Да еще в течение года (выделено – Ю.К.) не иметь от тебя весточки, это тем более тяжело. Это грустно и, быть может, жестоко, как вообще наша разлука…».
Комментарий: Ни о какой взаимной переписке не могло быть и речи со второй половины 1937 года до середины 1938 года. Об обстановке в связи с «Великим террором» написано в главе VI. Поэтому можно полагать, что два последних письма Зорге до Кати не дошли.
Р. Уайманта, книга «Шпион Сталина», страница 101, февраль 1938 года
Письмо Зорге: «Я не смог выполнить свое обещание вернуться домой прошлой осенью. Я не знаю, не потеряла ли ты уже терпение, пока ты ждешь меня…Я полагаю, моя любовь, что скоро смогу приехать домой. Я прошу тебя, если возможно, подожди брать свои летние каникулы до моего приезда. Тогда мы оба поедем вместе…
А пока, до свидания, моя любовь (auf Wiedersehen meine Liebe) Твой Ика».
Фесюн, стр.58,
«Военная разведка,информирует», стр.729
Томаровский, стр.262 – октябрь 1938 года
В письме Зорге руководству Управления о делах резидентуры от 7 октября 1938 г. есть встав-ка: «С просьбой возможно скорейшей передачи Максимовой».
« Дорогая КАТЯ!
Когда я писал тебе последнее письмо в начале этого года, то я был настолько уверен, что мы вместе летом проведем отпуск, что даже начал строить планы, где нам лучше провести отпуск. Однако я до сих пор здесь. Во всяком случае я убежден, что речь идет о нескольких месяцах, в худшем случае, буду в феврале (выделено – Ю.К.) уже дома. Однако я так часто подводил тебя моими сроками, что не удивлюсь, если ты отказалась от этой собачьей жизни и вечного ожидания и сделала отсюда соответствующие выводы. Я не могу на тебя обижаться. Так что мне не остается ничего более как только молча надеяться, что ты меня еще не совсем забыла и что все-таки есть перспектива осуществить нашу, пятилетней давности (выделено – Ю.К.,) мечту, наконец, получить возможность вместе жить дома. Эту надежду я еще не теряю, даже в том случае, если ее неосуществимость является полностью моей виной, или вернее, виной обстоя-тельств, среди которых мы живем и которые ставят перед нами определенные задачи.
Между тем миновала короткая весна и жаркое изнуряющее лето, которое здесь в этой стране очень тяжело переносится, особенно при постоянной напряженной работе. И совершенно особенно, при такой неудаче, которую я имел. У меня был очень болезненный несчастный случай, несколько месяцев я лежал в больнице. Правда, теперь уже всё в порядке и я снова работаю по-прежнему. Во всяком случае, я красивее не стал. Прибавилось несколько шрамов и значительно уменьшилось количество зубов. На смену придут вставные зубы. Всё это результат падения с мо-тоцикла. Так что, когда я вернусь домой, то большой красоты ты не получишь. Я сейчас скорее похож на ободранного рыцаря–разбойника. Кроме пяти ран от выстрела с времен войны, я имею кучу поломанных костей и шрамов. Бедная Катя - подумай обо всём этом получше. Хорошо, что я вновь могу над этим шутить, несколько месяцев тому назад (выделено – Ю.К.) я не мог этого; я должен был жутко много перенести.. И при всем этом работать. Но я думаю, что я работу выполнил и могу спокойно этим гордиться. Ты ни разу не писала, получила ли ты те красивые подар-ки, которые я тебе посылал. Вообще, уже скоро год, как я о тебе ничего не слыхал (выделено – Ю.К.). Разве это нельзя организовать через мою фирму? Пожалуйста, поговори об этом с начальником! К сожалению, станет всё труднее тебе что-либо послать. Так что ты вынуждена подождать, пока я приеду. Постепенно я подбираю для тебя некоторые вещи. Что ты делаешь? Где теперь работаешь? Возможно, что ты сейчас уже крупный директор, который наймет меня к себе на фабрику, в крайнем случае, в мальчики рассыльные? Ну ладно, уж там посмотрим. Ос-новное сейчас – приехать домой, ибо здесь собачья жизнь в буквальном смысле этого слова. Будь бы это еще другая страна! А эта, побери ее черт.
Ну, будь здорова, дорогая Катя, самые наилучшие сердечные пожелания. Не забывай меня, ибо я уже и так достаточно печален.
Целую крепко и жму руку. Твой….»
Комментарий: 1. А. Фесюн ошибочно указал год написания письма – 1940, а «Военная разведка информирует» автоматически поторила его ошибку, так как из текста совершенно точно следует, что оно написано в 1938 году после мотоциклетной аварии. Это подтверждается также Робертом Уаймантом.
2. О себе Рихард пишет очень кратко, упомянув, что он был в тяжелом состоянии несколько месяцев после падения с мотоцикла. Немного оправившись, он продолжал руководить резидентурой, используя приход Макса в госпиталь
3. В последнем письме, полученным от Кати, Рихард узнал о ее успехах в работе на заводе и что она уже стала начальником цеха.
4. В основном это грустное письмо Зорге посвящено их дальнейшим отношениям. Зорге ясно понимает, что обманывая Катю с датами своего приезда, хотя и не по своей вине, он портит ее жизнь – женщине в расцвете сил. Он не скрывает боль от одной мысли о возможной ее утрате и в тоже время честно, учитывая все обстоятельства, дает Кате карт-бланш на устройство своей жизни.
5. Зорге не знает, что происходит с Разведывательным управлением в результате «Большого террора», не понимает почему от Кати нет давно писем и рвется домой. Он волевой, стойкий человек, но всё вместе взятое, навалившееся на него одновременно (отсутствие писем от Кати, раны, добавленные от аварии к ранее имеющимся фронтовым, отсутствие согласия Центра на его возвращение в Москву и невыносимый жаркий летний климат) явно действуют на него удручающе, хотя он и не прекращает разведывательную деятельность.
6. Письма от Кати перестали поступать, так как в период 1937-1938 год – самый разгар террора, Разведуправлению было не до нее.
7 октября 1938 г. из Центра пришла шифровка о необходимости Зорге остаться в Токио. Рихард, несмотря на свои планы, ответил:
«Пока что не беспокойтесь о нас здесь. Хотя нам здешние края надоели, хотя мы устали и измождены, мы все же остаемся всё теми же упорными и решительными парнями, как и раньше, полные твердой решимости выполнить те задачи, которые на нас возложены великим делом. Передаем привет вам и вашим друзьям. Передайте, пожалуйста, вложенное письмо моей жене и привет от меня. И, пожалуйста, позаботьтесь о ней иногда...».
Фесюн,стр.49,.выписка из письма Зорге в Центр от 04.06.39 (полный текст письма, состоящего из информационной и организационной частей, смотреть в главе VI):
«…Пожалуйста, передайте Кате привет от меня. Я очень сожалею, что так долго обнадеживаю ее своим приездом. Однако ответственность за это, дорогой директор, несете Вы сами…»
Комментарий: 1. Прошли четыре года с момента встречи Зорге и Кати, как мужа и жены, погиб ожидаемый с нетерпением ребенок и, несмотря на это, чувство Зорге к Кате не изменилось. Он думает о ней н просит Командование отозвать его в Москву.
2.Много всяких глупых измышлений написано по поводу Зорге и его отношении к дому – в Москве. Одни пишут, что его рассматривали как двойного агента, который боится вернуться домой и поэтому не выполнил указание Центра, другие выдумывают еще хлеще – наоборот, несмотря на его неоднократные просьбы, были против его вызова в Москву, опасаясь приезда Зорге «как засланного казачка».
В книгах Хинштейна, Поволяева, Соколова встречаются краткие отрывки из писем Зорге, но невозможно понять, откуда заимствованы эти отрывки и когда они написаны.
«Дорогая Катя! Наконец-то снова пишу тебе. Слишком долго я не мог этого сделать, не полу-чая также ничего от тебя. А мне это было так необходимо…Не знаю, не потеряла ли уже терпение, ожидая меня? Но, милая, иначе невозможно».
«Мне кажется, ты меня захочешь увидеть, несмотря на то, что ожидание было слишком дол-гим и я очень устал. Жизнь без тебя очень тяжела и идет слишком медленно. Что ты делаешь? Где теперь работаешь? Возможно, ты теперь уже крупный директор, который возьмет меня на фабрику, в крайне случае, мальчиком –рассыльным? Ну ладно, уж там посмотрим. Будь здорова, дорогая Катя, Не забывай меня, мне ведь и без того достаточно грустно..».
: Поволяев, год не указан «Дорогая Катя! Снова пишу тебе. Слишком долго не писал. Да и от тебя давно не получал. Но для меня письма – вещь необходимая. Не знаю, хватит ли у тебя терпенья дождаться меня. Но, любимая, иной возможности нет…».
- Поволяев, «Японский капкан», стр. 71. Ориентировочно 1937 год
«Моя любимая К, Почему-то срочно захотелось тебе написать. Я живу хорошо. Любимая, дела мои идут успешно. Если бы не жизнь в одиночестве, то - все лучше и лучше. Я живу в большом доме. Дом по конструкции прост, состоит главным образом из раскрывающихся в обе стороны окон, на стенах ковры. Хочу, кстати, спросить тебя. Счастлива ли ты, живя без меня? Не забывай: я тебя никогда не брошу».
Комментарий
Скорее всего этот отрывок является выдумкой, так как Япония не Восток и не где не встречалось увлечение коврами. У Марины Черняк это плетеные коврики, что наверное, ближе к истине.
Соколов: год не указан:
«Милая Катюша!
Наконец-то представилась возможность дать о себе знать. У меня все хорошо, дело движется. Посылаю свою фотокарточку. Очень тяжело, что я давно не знаю, как ты живешь. Пытаюсь послать тебе некоторые вещи. Серьезно, я купил тебе, по-моему, очень красивые вещи. Буду счастлив, если ты их получишь, потому что другой радости я, к сожалению,не могу доставить, в лучшем случае – заботы и раздумья. В этом смысле мы с тобой «бедняги».
Это же письмо, но более полное, приведено М.Черняк и передана по радио «Комсомольская правда», Красноярск, 05.11. 2001 года. «Московская любовь Рихарда Зорге»:
«Милая Катюша! Наконец-то предоставилась возможность дать о себе знать. У меня все хорошо, дело движется. Посылаю свою фотокарточку. Полагаю, что это лучший мой снимок. Хочется наде-яться, что он тебе понравится. Я выгляжу на нем, кажется, не слишком старым и усталым, скорее задумчивым. Очень тяжело, что я давно не знаю, как ты живешь. Пытаюсь послать тебе некоторые вещи. Серьезно, я купил тебе, по-моему, очень красивые вещи. Буду счастлив, если ты их полу-чишь, потому что другой радости я, к сожалению, не могу доставить, в лучшем случае - заботы и раздумья. В этом смысле мы с тобой «бедняги».
К сожалению, нет содержания писем Рихарда за 1940 год, которые Кате читал М. Иванов.
Катя, январь-февраль 1941 года
У Поволяева в книге «Рамзай» (трилогия) написано, что Катя отправила письмо Рихарду, которое он получил в мае 1941 года:
«Любимый Ика! Я ужк довольно давно не получаю никаких вестей, что не знаю, что и думать. Я уже потеряла надежду, что ты жив.
Для меня все эти годы были горькими и тяжелыми. Потому что, по-вторяю, я не знаю, что с тобой и чем ты занимаешься. Я мечтаю. Но, боюсь, при жизни мы не сможем встретиться. Я уже не верю в это. Я устала ждать. И жить одна устала. Я не тороплюсь. Ты все работаешь и работаешь, и я утратила надежду, что мы когда-нибудь встретимся.
Крепко тебя обнимаю. К.».
Комментарий: В еженедельнике «Аргументы и факты» № 19, 2018 г. напечатана статья Ивана Смирнова под заголовком «Я хочу вернуться домой, к тебе» и, к сожалению, вновь приходиться сталкиваться с неточностями и сомнительными фактами.
Автор приводит последнее, по его словам, письмо Кати, которое так и не было отправлено. При этом сразу возникает вопрос кому верить Смирнову или Поволяеву и вообще стоит ли верить им обоим.
Во-первых, тексты писем, если их сравнить, в чем-то совпадают, а во многом – нет. Читатель это сразу же увидит, так как у И. Смирнова оно выглядит следующим образом:
«Милый Ика!
Я так давно не получала от тебя никаких известий, что не знаю, что и думать. Я потеряла надежду, что ты вообще существуешь…
Всё это время для меня было очень тяжелым, трудным. Очень труд-но и тяжело еще потому, что, повторяю, не знаю, что с тобой и как тебе. Я устала от одиночества. Если можешь, ответь мне…
Что тебе сказать о себе? Я здорова. Старею потихоньку.Много работаю и теряю надежду когда-либо увидеть тебя.
Обнимаю тебя крепко. Твоя К.»
Во-вторых, у Поволяева написано, что Зорге получил письмо в мае 1941 года, а у Смирнова оно отправлено не было.
В-третьих, самое главное, отсутствует ссылка на источник и поэтому пишут, кто во что горазд.
Следует подчеркнуть, что все письма, несмотря ни на что, отражают не только глубокие неизменные чувства любви, нежности, заботы, сочувствия, но и честность Рихарда к Кате.
У Шлейкина: «Письма на редкость простые, «домашние»,написанные не для постороннего взгляда. В них – нежность, заботливость, мужская ответственность за судьбу близкого человека, это все тот же Зорге – с его мужеством, высоким чувством долга, душевной взыскательностью и суровой требовательностью к себе..».
Нет никаких данных о письмах Зорге в 1941 году, который, как нам известно, характеризовался особо изматывающей Зорге разведывательной работой относительно намерений Германии и Японии против СССР.
К этому добавлялась интимная связь с Харих-Шнайдер, которая служила отличным прикрытием деятельности Зорге в этот особо напряженный период, но в тоже время еще требовала дополнительного напряжения сил и времени. Рихарду было не до писем Кате. Что касается Кати, об аресте мужа ей не сообщили, так как шла ожесточенная война, было не до него и тем более не до нее и к тому же было много неясностей. Она не только продолжала ждать Рихарда, но и предприняла попытки узнать о его судьбе.
В книге В. Поволяева «Японский лабиринт» на странице 71 написано, что Катя, долго не по-лучала письма от Рихарда и, « Сердцем своим чутким она ощущала, что с Рихардом произошла беда, ходила даже в «шоколадный домик» (условное название среди военных разведчиков дома по адресу Знаменская улица 19, в котором располагалось Разведывательное управление РККА, из-за его окраски «шоколадного» цвета – Ю.К.) к незнакомому хмурому начальнику, но он ничего путно-го ей не сообщил. Он вообще даже не предложил ей сесть, когда Катя оказалась у него в кабинете».
И далее, у него же на странице 130 написано
- «Перед тем как ее арестовали, Катя успела побывать в приемной Лубянки, подчинявшейся «товарищу Лаврентию», как чекисты звали Берию. Вопрос у нее был один: от мужа давно не приходили письма, жив ли он? Какой-то деятель из приемной с полковничьими шпалами в петлицах («капитан госбезопасности» - Ю.К.), дал обнадеживающий ответ:
- Ваш муж жив – здоров и вам того же желает».
Комментарий: Достоверных сведений о посещений Кати, обеспокоенной судьбой Рихарда, Разведуправления и приемной НКВД нет, но, учитывая состояние Кати, эти безрезультатные посещения могли быть.
На этом, можно сказать, заканчивается известная нам часть переписки. Можно добавить из протокола допроса Екатерины от 12 октября 1942 года: «В основном получала письмо я от Зорге-Зонтера через направление РККА, несколько писем по почте и одно письмо в 1934 году принес мне приехавший из-за границы иностранец по имени Джен…».
Примечание: К многочисленным отрывкам из недостоверных писем добавляются различные версии, выдумки или просто комбинации из сведений. .
Например, из воспоминаний сослуживца А. З. Меркина: «С Катей Максимовой мы долгие годы работали в одном цехе. Она уже тогда была замужем, но фамилию мужа не называла, говорила, что он работает в Коминтерне и поэтому ему приходится много разъезжать. В 1943 году из-за недостатка питания, работы по 16 - 18 часов в сутки она тяжело заболела и умерла».
В приложении «Заметки», раздел 9, сноска 15 книги Р.Уайтмана «Шпион Сталина» приводятся в значительной степени противоречивые версии о беременности Кати, которые представляют интерес, как образец смеси действительно возможных событий с выдумками:
«По словам российских правительственных служащих, она была в тяжелом состоянии и беременность была прервана, чтобы спасти мать..». Эта версия имеет право на существование, так как на ее здоровье могла повлиять работа на заводе, работа с ртутью. Версия, что у нее произошел выкидыш тоже возможна.
Ещё одна версия выглядит следующим образом:«Однако Ямасаки Йо-шики вдова Бранко Вукелича вспоминает, что в 1965 году высшее офи-циальное лицо в советском посольстве в Токио сказало ей, что Катя родила девочку и что ребёнок никогда не видел своего отца, был направлен в приют в 1943 году вследствие смерти Кати и воспитан под другой фамилией, не зная, что она является дочерью Зорге. После того как Зорге было присвоено звание Героя Советского Союза в 1964 году были предприняты огромные усилия, чтобы найти следы давно потерянной дочери, но безуспешно». Факты этого эпизода остаются невразумительными.
Поражает сомнительная версия, приписываемая известному писателю Юлиану Семенову который якобы считал, что ребенок все-таки родился (сын). Когда арестовали Катю и сослали ее в Красноярский край сын был с ней. Далее Семенов утверждал, что в дальнейшем Екатерина и сын бы-ли убиты.
Нельзя точно сказать были ли у Кати очень тяжелые роды или был выкидыш в результате чего ребенок родился мертвым из-за характера ее работы на заводе - воздействие на ее организм концентрации паров рту-ти, а остальные - полностью надуманными. С какой стати Катя в течение 1936-1941 г. стала бы скрывать рождение дочери (или сына).
Эта версия схожа с появлением однажды в азербайджанской газете сведений о бомжующим в Баку человеке, который выдает себя за сына Зорге.
Арест
В соответствии с резолюцией февральско-мартовского Пленума ЦК ВКП(б) от 3 марта 1937 го-да по докладу Народного комиссара внутренних дел СССР Ежова был создан Транспортный отдел Главного Управления Государственной Безопасности НКВД СССР для борьбы со всеми видами контрреволюции на транспорте, в первую очередь с вредительской, диверсионной и шпионской деятельностью врагов Советской власти. В дальнейшем Транспортный отдел был включен в состав Народного комиссариата внутренних дел СССР (НКВД СССР). Принимал активное участие в «Большом терроре» 1937-1939 г.г. На 20 мая 1941 года насчитывал 166 сотрудников.
C началом нападения Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года советские контрразведывательные органы резко усилили активность в борьбе с немецкими диверсантами, засланными шпионами и законспирированной агентурой. Наряду с этим велась борьба с паническими настроениями, распространителями слухов и выявлением потенциальных пособников врага. Была продела-на огромная и особо важная работа в ожесточенной борьбе с изощренным врагом, которая закончилась полной победой наших контрразведчиков. Но в этой борьбе пострадали и тысячи невиновных советских граждан как за счет своей национальности, излишней подозрительности органов безопасности, карьеристских устремлений, сведения счетов и многочисленных доносов.
Естественно, что с началом войны повсеместно внимание в первую очередь было приковано к лицам немецкого происхождения. Шифровка из Москвы, в частности, в Свердловск пришла еще до ее начала. Приказ по Наркомату внутренних дел СССР требовал подвергнуть усиленному наблюдению всех граждан немецкой национальности. В Свердловской области под подозрение попали 194 человека.
8 мая 1942 года была арестована двоюродная сестра Максимовой Елена Леонидовна Гаупт, 1910 (12) года рождения, гражданка СССР, уроженка Свердловска, из мещан, по национальности немка ((весь род до седьмого колена жил и похоронен в России), по-немецки не говорит, беспартийная, несудимая, одинокая, которая проживала с матерью пенсионеркой Гаупт Марией Степановной, 1881 года рождения, и работала старшим счетоводом финотдела Управления железной до-роги имени первого машиниста страны товарища Л.М. Кагановича. В НКВД поступил донос о ее подозрительной деятельности. В нем говорилось, что Гаупт не внушает доверия, скрывает, что немка. Приведены и другие измышления. В результате она была арестована и содержалась в свердловской тюрьме НКВД.
На первом допросе от 11 мая 1942 года Гаупт сразу же предъявили обвинение в том, что она является агентом иностранной разведки и потребовали признания в шпионской деятельности. Елена Дмитриевна отрицала, что она когда-либо была агентом иностранной разведки и никогда не занималась шпионской деятельностью.
Однако с ее слов стало известно, что ее «двоюродная сестра Максимова Екатерина Александровна выезжала за границу в 1926 году вместе со своим первым мужем Юрьиным, который лечился на острове Капри в Италии от туберкулеза, там и умер, а Максимова в 1927 году или в начале 1928 года вернулась в СССР и с тех пор проживает в Москве»
В ходе допроса выяснилось, что у Максимовой есть муж, немец по имени Миша, работник Коминтерна, cо слов Гаупт, живет сейчас за границей.
Ознакомившись с содержанием первого допроса Гаупт Е.Д., начальник следственного отделения Транспортного отдела НКВД жел. дороги им. Кагановича лейтенант госбезопасности Кузнецов увидел возможность продвинуться по службе и дал команду любой ценой добиться от Гаупт пока-зания, что она была завербована Максимовой.
Зная о последующих событиях можно с уверенностью сказать, что к Гаупт в течение 16 дней были применены меры физического и психологического воздействия, так как в соответствии с протоколом ее допроса от 28 мая 1942 года она заявила следователю (текст приводится по написанному в протоколе): «Я хотела скрыть участие в моей шпионской организации деятельности моей родственницы Екатерины Максимовой. В мае 1937 г. я приехала в г. Москву и останавливалась у Е. Максимовой на ул. Софийская набережная, № 34, кв. 74.
Она жила там, занимая одну большую комнату, записанную на фамилию «Фрогт», как я увидела из счета, поданного ей комендантом дома. Квартира ей стоила свыше 100 рублей.
Я спросила ее, как ей хватает на жизнь своего заработка, она отвечала, что у нее есть другие источники дохода, и стала мне показывать кое-что из своих вещей, часы и еще несколько золотых вещей, а также нарядные платья. Я спросила, откуда она их взяла, она отвечала, что ей подарил все это «Миша Фрогт». Я спросила, где он работает и много ли получает. Она ответила уклончиво, что по работе он часто бывает за границей в длительных командировках и лишь изредка приезжает в Москву, (…)
Она сказала, что мне поможет заработать денег, и предложила, под видом сбора статистических данных, дать некоторые сведения по своей работе. Затем она выдала мне 500 рублей и велела написать расписку, как в счет получения аванса».
В июне-июле Гаупт Е.Д. продолжала подвергаться жестким допросам в результате чего она
«призналась», что передавала сестре «сведения о перевозке воинских эшелонов, эвакуации промышленных предприятий, поставках на заводы сырья и материалов», то есть выполняла шпионские поручения. Это уже было нечто конкретное, похожее на шпионскую сеть и в следственное дело был подшит следующий документ:
«Город Свердловск, 1942 года, августа «8» дня, я, начальник следственного отделения ТО НКВД железной дороги имени Л.М. Кагановича, рассмотрев следственное дело № 197 по обвинению Гаупт Елены Леонидовны…..
Нашел:
Гаупт Е.Л. арестована 8 мая 1942 года за проведение шпионажа на территории СССР в пользу Италии.
По существу предъявленного обвинения виноватой себя признала и показала, что она завербована для разведывательной деятельности своей двоюродной сестрой Максимовой Екатериной Александровной, в прошлом артисткой одного из московских театров и в настоящее время проживающей в гор. Москве.
Гаупт Е.Л. по заданиям Максимовой на протяжении 1938-1941 гг. собирала сведения о приходе воинских поездов, литерных грузов и продовольственных запасов, идущих для Красной Армии, и собранные сведения отвозила сама или направляла в письмах шифром Максимовой.
Факты сбора шпионских сведений подтверждаются собственноручными записями Гаупт и свидетельскими показаниями.
Обыском в квартире и служебном помещении у Гаупт найден шифр, адрес Максимовой и ряд видовых открыток, присылаемых из Италии.
Проверкой установлено, что Максимова с 1926 про 1928 год проживала в Италии вместе со св-им мужем Юрьиным. Из допроса свидетелей, знавших Максимову, выяснено, что последняя поддерживает связь в гор. Москве с представителями иностранных посольств и живет не по средствам…».
Основанием для ареста «за проведение шпионажа на территории СССР в пользу Италии» яви-лись открытки, которые сестре посылала Максимова с Капри.
Комментарий: 1. Судя по тексту, при допросе Гаупт в качестве «свидетелей» привлекались другие лица. Следствию приходилось вести в попыхах, изобретая «преступные» факты., включая такую глупость, как криминал в получении открыток с Капри. Однако свидетели подтверждали. все надуманные обвинения. Через некоторое время следователи поняли недостаточность и, мягко выражаясь, неубедительность надуманных фактов. И продолжили применять психологические и физические меры воздействия в отношении Гаупт.
2 .Знакомясь с надуманным содержанием документа отчетливо понимаешь, какое страшное было время, время жестокости, беспредела и как известно из официальных источников только немногие не поддались пыткам и сумели выжить. .
Представив следственные материалы военному прокурору железной дороги им. Л.М. Кагановича и получив от него санкцию на арест Максимовой. Транспортный отдел гор. Свердловска направил в Москву запрос с постановлением прокурора, чтобы было основание для ареста и этапирования Максимовой в г. Свердловск.:
У А.Хинштейна: «Максимову Екатерину Александровну через Бутырскую тюрьму НКВД г. Москвы этапировать в г. Свердловск, в распоряжение Транспортного отдела НКВД жел. дороги им. Кагановича.
Максимова Е.А.по материалам ТО НКВД дороги им. Кагановича, проходит, как агент одного из иностранного разведывательного органа».
У М. Алексеева: «На основании собранных материалов в подтверждение показаний Гаупт военным прокурором железной дороги им. Л.М. Кагановича дана санкция на арест Максимовой, для исполнения которого направлены постановления в ТУ НКВД СССР».
Ночью 4 сентября 1942 года ничего не понимающая, Екатерина Максимова, начальник цеха номерного завода была арестована в ее московской комнате. При этом, все вещи были подвергнуты тщательному обыску. Нашли карту Москвы, письма, и крестик. До ее отправки в г. Свердловск в соответствии с запросом Екатерина провела некоторое время в Бутырском следственном изоляторе («Бутырка»).
После того как из Москвы поступило сообщение о ее аресте и этапировании в свердловском Транспортном отделе поняли, что ТО НКВД СССР возложил на него продолжение следствия.
В этой связи в «Дело Гаупт» 8 сентября 1942 год было вложено Постановление о продлении срока ведения следствия и содержания под стражей Гаупт Е.Л.: «Проверкой показаний Гаупт в отношении Максимовой выявлено, что последняя в 1926-1927 гг. проживала в Италии, Германии и Швейцарии. С 1937.года поддерживала связи с германским подданным Зорге Рихарт, временно проживающим на территории СССР заподозренного в шпионской деятельности. В настоящее время Максимова проживает в г. Москве, Софийская набережная, дом № 34, и работает на оборонном заводе.
При допросе свидетельницы… установлено, что Максимова живет не по средствам и поддерживает связи с иностранными подданными, через которых приобретает заграничные вещи.
На основании собранных материалов в подтверждение показаний Гаупт военным прокурором железной дороги им. Л.М. Кагановича дана санкция на арест Максимовой, для исполнения которой направлены постановления в ТУ НКВД СССР».
Одновременно с этим была усилена обработка Гаупт, чтобы в нужный момент она могла бы подтвердить шпионскую деятельность Максимовой.
Как только в конце сентября Максимова была доставлена в тюрьму г. Свердловска ее допросами занялся лично Кузнецов, настроенный обязательно разоблачить вражеский разведывательный центр и тем самым продвинуться по служебной лестнице. Интересующиеся полными текстами допросов могут ознакомиться непосредственно в книге М. Алексеева «Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1933-1938 годы» на страницах 494-503 и частично в кни-ге Хинштейн А.Е. «Подземелья Лубянки», страницы 252-268, но здесь ограничимся кратким из-ложением важных деталей..
Протокол допроса Максимовой от 6 октября 1942 года начинается с того, что следователь ей заявляет: «Вы арестованы как агент одной иностранной разведки. Предлагается рассказать о Вашей шпионской деятельности на территории СССР».
Максимова ответила: «Я агентом иноразведки никогда не была и никакой подрывной шпионской работой не занималась…».
Оказывая давление на Екатерину, обвиняя ее в интимной и шпионской связи с немецким гражданином Фрогтом Михаилом он же Зарге Рихарт, Кузнецов настаивал, что ей лучше во всем признаться самой, так как им все и так уже известно.
В начале, следователи не знали, что она жена Рихарда Зорге, сотрудника Наркомата обороны. Ее связь с Зорге всплыла в процессе допросов, когда на одном из них она рассказала об этом, отвечая на стандартный вопрос о родственниках и муже. К слову, ее арест никак не был связан с арестом Зорге в 1941 году в Японии и здесь разоблачается еще один миф.
Если судить по ранее упоминавшимся документам к 1941-му году Екатерина знала не только, что Рихард является сотрудником военной разведки РККА, что он выполняет важные задания. Как умная женщина, из текста его писем и по содержанию посылок она понимала , что его командировка связана с Японией, но, естественно, не знала, кем он действительно является и какие задачи выполняет. Ей было известно к кому и куда надо обращаться в случае необходимости, но не более того. С ней поддерживали связь сотрудники Управления, принося письма и в отдельных слу-чаях посылки.
Выяснилось, что до 37-го года она поддерживала связь с Вилли Шталем, о котором было установлено, что он являлся немецким шпионом и был расстрелян в том же году. После нападения Германии на СССР от Рихарда перестали поступать письма.
Во время допросов Екатерина говорила, что ей не известны цели поездок Зорге за границу, но подтвердила его отношение к военной разведке и то, что по этой причине он находится за грани-цей.
На последующих допросах 12 и 13 октября 1942 года Екатерина еще пыталась сопротивляться, в меру своих сил, ложным обвинениям в шпионской деятельности, угрозам применения физических мер воздействия, фальсифицированным сведениям о шпионской деятельности Вилли Шталя и ее мужа Зорге-Зонтера и своего участия, но, в конце концов. Екатерина, несмотря на волевой характер, их не выдержала: «Да, с 1933 я была агентом немецкой разведки. Была завербована на эту работу Шталем».
Чтобы закрепить признание вины на допросе Екатерины 16 октября упор, в основном, делался на письменные показания Е. Гаупт от 3 июня 1942 года, на ту часть, в которой она показала «что завербована для шпионской деятельности, собирала сведения по заданию Максимовой Е.А.».
Но, признав свое участие в шпионаже, связь с германскими шпионами Шталем-Готфридом, Зорге-Зонтером, Екатерина упорно отказывалась от того, что она завербовала Е. Гаупт и использовала ее: .: «Я отрицаю связи с Гаупт Е.Л. Я еще раз заявляю, что после ареста Шталь-Готфрида не только не собирала сведения шпионского характера, а и вообще ни с кем не поддерживала связей по антисоветской деятельности».
Признание Максимовой было важным, но недостаточным, нужны были факты и для того, чтобы их получить ей устроили очную ставку с Еленой Гаупт, которая, сломленная пытками, дала ложные показания о том, что была завербована Максимовой для выполнения шпионской работы ( содержа-ние приведено в книге А. Хинштейна на стр. 266).
Ее подтверждение привело Екатерину в шоковое состояние и в тот же день она признала себя виновной. Начальник отделения лейтенант госбезопасности Кузнецов от великого желания «прославиться» в деле Максимовой подготовил постановление о предъявлении обвинения: «Привлечь Максимову Екатерину Александровну в качестве обвиняемой по статье 58, пп. 1а и 11», по первому пункту она обвинялась в шпионаже в пользу иностранного государства, а по второму – участие в контрреволюционной организации». Правда, в последствии, от последнего обвинения пришлось отказаться.
Мы не знаем пытали ли Екатерину в такой же степени как и Елену Гаупт или были другие меры воздействия на нее, но через 12 дней она, волевая женщина сообщила, что готова признаться полно-стью.
На допросе 28 октября 1942 года Максимова признала факт вербовки Е,Л. Гаупт, рассказала о встречах с германским агентом Дженом..
Тем временем, следователи, посчитали, что полученные от Е. Гаупт сведения в отличие от сведений Максимовой, являются явно недостаточными и не очень убедительными. Ни в чем невиновная женщина вновь была подвергнута избиениям, чтобы она конкретизировала итоги «шпион-ской деятельности». Не выдержав истязания, доведенная до отчаяния Е.Л. Гаупт повесилась в камере № 3 внутренней тюрьмы ТО НКВД..
Был составлен акт осмотра трупа, из которого кратко следует, что, кроме стриангуляционной полосы на шее, на предплечье левой руки имелись поперечные массовые поверхностные надрезы, на левом верхнем веке огромный темно-фиолетовый кровоподтек. На обоих коленных суставах свежие ссадины с большими кровоподтеками.
Читателю без объяснений ясны преступные действия следователей, но палачи ограничились краткой справкой:
«Следственно арестованная Гаупт Елена Леонидовна, 1910 года, уроженка гор.Свердловска, 2-го ноября 1942 г. умерла в ВТК ТО НКВД (ВТК – воспитательно-трудовая колония – Ю.К.).
Нач. секретариата ТО НКВД
ж.д. им. Л.М. Кагановича
ст. лейтенант Госуд. безопасности Булгаков
В справке, естественно, не пишется, что она была не в ВТК, а в тюрьме, где ее пытали и что жизнь Елена Гаупт закончила самоубийством, не выдержив физические и моральные муки.
Добившись от Максимовой признания, в ноябре 1942 года лейтенант госбезопасности Кузнецов в одном из следственных документов написал свой безапелляционный вывод: «Установлено, что в 1934 году Максимова связалась по поручению агента германской разведки, прибывшего из-за границы, со Шталем и собирала материалы о полит. настроениях трудящихся СССР провокационного характера».
Далее можно полагать, что после окончания допросов Екатерины все материалы на нее были направлены в Москву в Транспортное управление (к тому моменту Транспортный отдел НКВД был преобразован в Транспортное управление НКВД) на утверждение и заодно прославиться проделанной работой. В Управлении при ознакомлении с полученными документами ряд пунктов вызвал подозрение, особенно в отношении неоднократно упомянутого там загадочного Рихарда Зорге, мужа Екатерины Александровны Максимовой.
У московских следователей возник вопрос, не является ли Рихард Зорге разведчиком-нелегалом по линии внешней разведки и в этой связи был направлен запрос на имя П.М. Фитина начальника Первого управления (внеш-няя разведка) НКВД СССР. К этому времени П.Фитин имел ответы из Коминтерна от Г. Димитрова (см. раздел 30 главы VI)на свои запросы, а также уточненные данные из посольства в Токио и знал точно, что Зорге является разведчиком - нелегалом Разведывательного управления Генштаба РККА., а Максимова – его официальной женой. Ответ Фитина на запрос Транспортного управления НКВД показал, что они влипли в неприятную историю. Надо было как-то срочно из нее выкручиваться. Наверно, без раскрытия де-талей, доложили заместителю наркома внутренних дел СССР Б.З. Кобулову, что необходимо более подробно расследовать дело Максимовой и, получив от него согласие, направили указание срочно перевести ее из Свердловска в Москву. Имеется выписка из постановления:
«Телеграфным распоряжением НКВД СССР от 7/11-42 г. за № 14373 следственно арестован-ная Максимова Е.А. подлежит этапированию в г. Москву, с дальнейшим перечислением ТУ НКВД СССР. Заместителем наркома, комиссаром госбезопасности 3 ранга тов. Кабуловым дано указа-ние для дальнейшего ведения следствия дело № 197 (не исключено, что в архиве ФСБ хранится до сих пор - Ю.К.) вместе с арестованной направить в распоряжение Транспортного управления НКВД СССР».
В свердловской тюрьме в жестких условиях, так как начальник следственного отделения ТО НКВД СССР приказал любой ценой добиться от нее признания в шпионской деятельности, Катя провела около 1,5 месяцев и можно легко представить уже тогда ее психологическое и физическое состояние.
В книге Хинштейна образно написано: «Когда Максимову увезли в Москву, лейтенант Кузнецов, начальник следотделения ТО НКВД желдороги им Кагановича, впервые за долгое время напился от горя, от обиды: вместе с Максимовой в Москву уезжала и птица удачи, которую Кузнецов успел уже ухватить за хвост, но так и не поймал. И теперь уже вряд ли поймает».
Указание Б.З. Кобулова было выполнено незамедлительно и Максимова 26 ноября 1942 г. привезли в Москву в распоряжение Транспортного управления НКВД, туда же было направлено и следственное дело, заведенное в Красноярске. К слову,
выполнение приказа заняло 19 дней.
Максимову вначале содержали во внутренней тюрьме (на Лубянке). Потребовался почти месяц, чтобы ознакомиться с делом Максимовой и приступить к допросам 22 декабря 1942 г., 29 января, 8 февраля, 1943).
Во время последнего допроса 13 февраля 1943 года Максимова собралась с силами и неожиданно для следователя отказалась от всех своих прежних показаний, выжитых из нее в Свердлов-ске. Она твердо заявила, что ее вынудили дать ложные показания против Гаупт, а также и против Шталя, который будто бы рассказал ей, что Рихард вел шпионскую работу против СССР: У писательницы Прудниковой Е.А. написано: «Всё это время я давала ложные показания,- заявила Катя на допросе, -Никакой шпионской работы я не выполняла. У меня не было другого выхода. Показа-ния против Гаупт я дала только тогда, когда мне предъявили протоколы ее допросов, где она ссылается на меня как на вербовщицу Про Шталя мне сказали, что он арестован за шпионаж, и мой муж также известен органам НКВД как шпион. Меня вынудили показать, что Шталь рассказал мне про мужа, будто Рихард вел шпионскую работу против СССР…Но мне об этом ничего не известно…».
Следователи и руководство Управления поняли, что признания в шпионаже являются «липой», так как Шталь и Джен были расстреляны в 1937 году, а участие в контрреволюционной организации – выдумка. Более того, после проверки подтвердились ее слова, которым в Свердловске упорно не верили, что ее муж Рихард Зорге является сотрудником Разведывательного управления РККА. Дополнительная проверка через начальника Первого управления НКВД СССР (политическая развед-ка) Фитина П.М. показала, что она оказалась женой военного разведчика-нелегала. Собранные Транспортным управлением материалы были представлены на рассмотрение Особого Совещания при НКВД СССР, которое при всем своем могуществе было поставлено в тупик и возник естественный вопрос, как решить без шума эту проблему – расстреливать ее или бесконечно держать в тюрьме было явно не за что, а выпустить на свободу – это признаться в военное время в серьезной ошибке, в отсутствии профессионализма, что неожиданно могло обернуться неприятностями.
Особое Совещание, рассмотрев представленные материалы и учитывая обстоятельства, руководствуясь основополагающим документом, приняло на первый взгляд необычное решение. Оно заключалось в том, что Максимову вместо расстрела приговорили к ссылке.
ПРИКАЗ
НАРОДНОГО КОМИССАРА ВНУТРЕННИХ
ДЕЛ СОЮЗА ССР
за 1939 год
Содержание: № 0143. «Об административной ссылке и высылке»
гор. Москва
№ 0143 1/VI 1939 г.
ВСЕМ НАЧАЛЬНИКАМ УПРАВЛЕНИЙ И ОТДЕЛОВ НКВД СССР
НАРКОМАМ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗНЫХ И АВТОНОМНЫХ РЕСПУБЛИК
НАЧАЛЬНИКАМ УНКВД КРАЕВ И ОБЛАСТЕЙ И
НАЧАЛЬНИКАМ МЕСТНЫХ ОРГАНОВ НКВД (ОКРУЖНЫХ, ГОРОДСКИХ РАЙОННЫХ, ОСОБЫХ И ТРАНСПОРТНЫХ)
ВСЕМ НАЧАЛЬНИКАМ РКМ ДО РАЙ0ТДЕЛЕНИЙ ВКЛЮЧИТЕЛЬНО
ВСЕМ НАЧАЛЬНИКАМ УПРАВЛЕНИЙ ЛАГЕРЕЙ, 2-Х И 3-Х ОТДЕЛОВ ЛАГЕРЕЙ НКВД
Объявляется для руководства и исполнения инструкция о порядке выполнения решений Особого Совещания при НКВД СССР и осуществления гласного надзора за административно-проживающих на территории республики, края, области;ссыльными и высланными.
1) выявить и взять на оперативный учет, под гласный надзор всех ссыльных и высланных,
2) оформить обязательства ссыльных и высланных о выполнении правил гласного надзора подписками по формам, приложенным к инструкции;
3) определить каждому ссыльному сроки и места явок на регистрацию в органы РКМ (РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКОЙ МИЛИЦИИ – Ю.К.);
4) выдать ссыльным удостоверения, а высланным паспорта, взамен имеющихся у них документов, в порядке, указанном в инструкции;
ПРИЛОЖЕНИЕ: инструкция.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР
КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ
БЕЗОПАСНОСТИ 1 РАНГА
(БЕРИЯ)
ИНСТРУКЦИЯ
О ПОРЯДКЕ ИСПОЛНЕНИЯ РЕШЕНИЙ ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ ПРИ НКВД СССР И ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ГЛАСНОГО НАДЗОРА ЗА ССЫЛЬНЫМИ И ВЫСЛАННЫМИ
1. О мерах наказания, применяемых Особым Совещанием, и о порядке направления дел в Особое Совещание
§1
В соответствии с постановлением ЦИК и СНК СССР от 5/XI-1934 г., мерами наказания, применяемыми Особым Совещанием при Народном Комиссаре Внутренних Дел Союза ССР к лицам, признанным общественно опасными, являются:
а) ссылка на срок до 5 лет под гласный надзор в местности, согласно прилагаемому списку № 3 (выделено – Ю.К.);
в) заключение в исправтрудлагерь на срок до 5 лет (выделено – Ю.К.);
г) освобождение с прекращением дела (выделено – Ю.К.).
§2
Указанные меры Особое Совещание применяет на основе рассмотрения следственных дел, поступающих из органов НКВД
Право направления дел в Особое Совещание предоставляется Наркомам Внутренних дел союзных и автономных республик, начальника УНКВД краев и областей, начальникам дорожно-транспортных отделов НКВД, начальникам Особых отделов военных округов и флота, начальнику 3-го отдела ГУЛАГ НКВД — по делам, расследуемым 3-ми отделами лагерей.
§3
Арестованные, проходящие по делам, направляемым на рассмотрение Особого Совещания, содержатся в местных тюрьмах и числятся до получения решений Особого Совещания за органами НКВД, проводившими следствие по делам.
§5
Под административной ссылкой подразумевается такая мера наказания, когда лицо, в отношении которого вынесено такое постановление Особого Совещания, ссылается в определенную местность под гласный надзор органов НКВД.
Ссыльные проживают по специальным удостоверениям, выдаваемым органами НКВД в порядке настоящей инструкции и ограничиваются в правах передвижения пределами определенной республики, края, области, или определенного района (что должно быть указано в постановлении Особого Совещания).
§ 11
На основании постановления ЦИК и СНК Союза ССР от 5/XI-1934 г. Особому Совещанию предоставляется право:
а) в зависимости от поведения ссыльных или заключенных в исправтрудлагере, на основании отзывов соответствующих органов НКВД СССР, сокращать срок пребывания в ссылке или в ИТЛ;
б) освобождать от дальнейшего пребывания в специальных трудовых поселениях.
II. Порядок исполнения решений Особого Совещания
§12
Решения Особого Совещаний оформляются протоколом, который подписывается председателем, членами совещания, секретарем и прокурором.
Приведение в исполнение всех постановлений Особого Совещания производится через 1-й Спецотдел НКВД СССР.
в) следственные дела, рассмотренные на заседании.
§ 14
1-й Спецотдел, течение 48 часов с момента получения протокола, направляет 2 экземпляра выписок для исполнения в органы НКВД, представившие дела в Особое Совещание (по принадлежности в 1-й Спецотдел УНКВД-НКВД, в ДТО, ОО).
В сопроводительных документах 1-й Спецотдел НКВД СССР указывает, в какой лагерь следует направить заключенного, точное место ссылки, куда необходимо направить ссыльного и порядок их отправки (этапом или одиночным порядком).
§15
Одновременно с отдачей распоряжения о направлении осужденных в лагеря и ссылку, 1-й Спецотдел направляет в 3-й отдел лагеря по месту заключения осужденного и в 1-й Спецотдел УНКВД по месту ссылки ссыльного — один экземпляр выписки из протокола Особого Совещания, меморандум агентурно-следственных материалов и дело-формуляр (последнее при наличии).
§ 18
Следственные дела, рассмотренные Особым Совещанием, по исполнении решений последнего, сдаются на хранение в архив 1-го Спецотдела НКВД СССР.
Объявление решений Особого Совещания
§ 19
Решения Особого Совещания обязательно подлежат объявлению обвиняемому под расписку на обороте выписки из протокола Особого Совещания не позже 24-х часов с момента получения вы-писки.
§21
При объявлении решений Особого Совещания необходимо:
а) назвать осужденному лагерь или точное место ссылки, куда он должен быть направлен;
г) разъяснять заключенным, что они имею право на получение свидания и передачу денег, вещей и продуктов.
ПРИМЕЧАНИЕ: Органы НКВД должны содействовать в доставке вещевых передач осужденным.
Направление в ссылку
§24
Ссыльные следуют к месту ссылки, как правило, этапом и подлежат направлению непосредственно в распоряжение 1-го Спецотдела УНКВД, республики, края, области по месту ссылки.
Отправка ссыльных одиночным порядком (не по этапу) допускается только по особому указанию НКВД СССР и, если к моменту получения выписки из протокола Особого Совещания осужденный находился на свободе (выделено – Ю.К.).
§26
По прибытии ссыльного в распоряжение 1-го Спецотдела НКВД союзных и автономных республик УНКВД краев и областей, последние должны определять путем расспросов ссыльного — населенный пункт или район, в пределах республики, края, области, избираемый им для отбытия ссылки и выдать ему удостоверение на право жительства в данном населенном пункте и районе (форма удостоверения прилагается).
Если ссыльный прибыл по этапу, то он, по избрании места жительства, должен быть освобожден с отобранием подписки о немедленной явке в соответствующий орган НКВД, по месту избранного жительства.
Приговор
13 марта 1943 года, Особым Совещанием при Наркоме внутренних дел СССР Максимова Екатерина Александровна за связи, подозрительные по шпионажу, была приговорена к 5 летней ссылке в Красноярский край под гласный надзор органов НКВД.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ГОТОВИТСЯ.