Зашторье. Сцена 1
Действующие лица:
Баба Гася:
Загадочная личность. Никто не знает о ней многого.
Скорее всего родилась бабушкой.
Владимир Михайлович:
Подполковник СБУ. Не выпускает Коня, Бабу Гасю и Дышащего из-под своего пристального взгляда. Работа такая
Конь:
Прямоходящий Конь. Иногда ест.
Дышащий:
Завсегдатай зашторья. В основном дышит.
31 октября они решили устроить Зашторье. Сродни застолью у обычных людей, но не за столом, а за шторой. Баба Гася притащила на коромысле 4 ведра пельменей. Увидев ведра, Михайлович начал строить из себя таможенника, проверял все четыре ведра очень долго и тщательно, записал все это на камеру. В таможенную декларацию было занесено:
• 2 пустых алюминиевых ведра
• 2 алюминиевых ведра наполненных пельменями
Баба Гася, увидев декларацию, приняла боевую позицию. Объявив, что она 80 лет обучалась искусству ведения боя коромыслом, пошла в атаку. Владимир Михайлович защищался как мог, отбиваясь от яростного натиска Гаси звукозаписывающим устройством – единственным оружием всех СБУшников.
Тем временем Конь ел, Дышащий – дышал.
Когда пробило ровно полночь, побитый, но довольный Владимир Михайлович решил произнести тост. Впрочем, ему это не удалось, так как закончилось место на его съемном носителе информации, а без засвидетельствования аппаратурой он говорить не мог.
Тогда встал Дышащий. Он подышал пару раз парами пельменей и без чувств закатился за штору. За штору, в Зашторьи – все верно. В Зашторьи тоже есть свои шторы. Помещение без штор вовсе не помещение, а Зашторье определенно собиралось быть занесённым в словарь как помещение.
Когда пельмени закончились, Конь учтиво встал из-за стола, и не очень учтиво ушел по-английски.
Владимир Михайлович был в ярости – он не смог сделать запись о таком вопиющем поведении. Баба Гася оставшуюся ночь причитала, что в ее молодости такого не было. Никто (в лице Михайловича, так как Дышащий не дышал) не стал вдаваться в подробности, когда же именно была ее молодость, и была ли она вообще.
Разошлись они тихо, мирно, без шума. Михайлович превратился лишь в свою тень, ибо не мог ни есть, ни пить, ни говорить, ни спать, пока не доберется до сменной флешки. Баба Гася напротив, настолько много говорила, что в конце концов выдохлась, испустив из себя отчаянный, наполненный пельменным ароматом, выдох.
Дышащий на следующий день вдохнул.