Папенькин сынок. Главы 1-2-3

Михаил Роуз
— Я тебя не люблю.

— И я тебя пока еще нет.

— Я считаю, что все это абсурд, бред, средневековая дикость!

— Ну, есть немного. Бывает и хуже.

— У меня есть жених!

— У меня, прикинь, нет.

— Тебе бы только ржать и прикалываться!

— Почему нет? Всё в этом мире должно приносить удовольствие.

— Ты мне противен!

— Ты мне все еще нет. Так выпьем же за это! — он взглянул на бутылку, скривился и подозвал официанта: — Принесите Массандру. И не вздумайте опять устраивать церемонию. Я вполне могу обойтись и пластиковым стаканчиком. Шевелитесь.

Вряд ли, конечно, так должны вести себя наследники финансовых империй, но Александр вложил немало сил, чтобы зарекомендовать себя как папенькиного сынка не просто со странностями, а с закидонами под нарочитую простоту и тотальную отрицаловку великосветского ресторанного этикета.

Ну что, продолжим сцену? Надо сделать всё, чтобы его хорошенько запомнили. Всё-таки уже больше двух месяцев прошло с его последнего появления здесь.

— Терпеть не могу красное!

Он, не особо скрываясь, сделал вид, что нечаянно зацепил толстопузый бокал. Хорошенько так зацепил. Вино залило скатерть кровью винограда и той химии, что в него напихали. Оставило бордовые потеки на посуде, брызнуло на колени без пяти минут жены.

— Больной!

Она вскочила, хватая салфетку, пытаясь спасти странно простенькое платье из явно недорогой ткани. Не то чтобы он в этом особо разбирался. В нарядах. Но вот о тканях в последние пару лет пришлось задуматься. И не только о тканях. Папенька обалдел бы, узнав, в чем именно стал профессионалом его сын.

Размазала кровавые пятна по хорошенькому кукольно-красивому личику. Исказила его откровенной злобой. Зеленые глаза пылают, рыжие волосы сияют в свете идиотских свечей, натыканных придурком-дизайнером везде, где только можно. Превратили нормальный ресторан в церковь, черт бы их побрал.

— Ах, как я неловок… — глумливо протянул он, плотоядно касаясь кончиком языка верхней губы и вперив взгляд в чуть ли не топавшую стройненькими, но аппетитными ножками красотку.

У нее расширились глаза, она задрала носик аля-Николь Кидман еще выше, отшвырнула салфетку и поцокала в сторону ледизрум, игнорируя попытки официанта не столько помочь, сколько сделать вид, что готов на все ради пассии дорогого клиента.

Александр проводил взглядом симпатичную попку и тоже поднялся, оглядывая себя: ювелирная работа! На дорогущих фильдеперсовых шмотках ни пятнышка.

Ах, маман, милая маменька, спасибо тебе за заботу — ничего нет приятнее, когда о твоем имидже думает кто-то другой.

Только и хлопот: вынуть из шкафа, надеть, вечером снять, кинуть на пол возле кровати — слуги должны отрабатывать свои бабки!

Еще бы наконец-то выучить названия всех этих гребанных брендов. Ремень от… кого? А ремешок на часах?

Что отвечать на вопросы типа «У кого заказывали пиджак и рубашки? Эта очаровательная булавка на галстуке от ювелира такого-то?»

А хрен его знает…

Иной раз в ответ на идиотские вопросы приходилось лишь томно и манерно улыбаться. А случалось и такое, что он абсолютно вылетал из роли, но это списывали все на те же странности, вполне позволительные сыну Самого!..

Если бы его спросили об одежде, предназначенной для совершенно иных целей, он сумел бы дать ответ. Если бы захотел.

— Уберите это! — прошипел он, когда предупредительный холуй в свежайшей белоснежной рубашке сделал попытку зажечь обложенную живыми сосновыми веточками аляповато-ярмарочную красную свечу в красной же вазочке.

— Прошу прощения, Александр Сергеевич, конечно, конечно…

Он привычно похлопал себя сбоку по бедру. Рука бестолково ткнулась в поисках несуществующего кармана. Черт… Опять забыл. Сигареты теперь не модно.

Надо курить кубинские сигары, парить, на худой конец делать вид, что разбираешься в кальянах и спайсах. А то, к чему привык он, лучше не светить. Ни к чему лишние вопросы.

Он раздраженно откинулся назад, неприлично широко расставив ноги, и махнул двумя пальцами себе за ухо, будто отгонял назойливую муху. Подскочил официант:

— Принесите пачку сигарет. На ваш выбор. Только быстро.

Кристиночка выплыла из коридора. Ненаглядная суженая. Младшенькая доченька папенькиного… скажем так… партнера по бизнесу.

Хотя, конечно, какой к чертям может быть бизнес у высокопоставленных чиновников? Нет. Ни в коем разе. Только служба Царю и Отечеству.

Мезальянс. Но что поделать. Партнер башковитый, крепкий мужик. Акула. А вот с сыном ему сильно не повезло. Впрочем, отцу Александра не повезло куда сильнее, но в другом плане. И не дай бог он когда-нибудь узнает, в чем именно не повезло.

Братик у Кристиночки был почти состоявшийся торчок. Еще немного и пересядет с пока еще относительно безобидных смесей на тяжелую химию. Или уже пересел. Александр давненько его не видел.

Это плохо. Что не видел. Надо восстанавливать прежний ареал обитания. И срочно. Эх, подзабыли меня друзья-разбойники. Надо сегодня вечером наведаться в «Кассиопею», развеяться. Машеньки, Дашеньки, Леночки…

Или развлечься с будущей женушкой? Надо же отыграть роль подонка по-полной!

Александр откровенно разглядывал будущую благоверную. Она застыла в паре шагов, комкая воротник изумрудного цвета пальтишка, тоже выглядевшего как-то… ну не так, как должны сидеть шмоточки на таких сладких дорогих девочках.

Он пустил струю дыма чуть ли не в лицо Кристине, заложил ногу за ногу, потянулся:

— Далеко собралась?

От злости расширились тонкие ноздри, фарфоровое личико стало почти белым, а глаза пожелтели осенней листвой:

— Так ты меня специально сюда пригласил, чтобы всем продемонстрировать новую собачонку? Девку? Рабыню? Чтобы ясно дать понять, как именно ко мне нужно относиться?

Александр отпил из бокала свою любимую десятилетнюю Массандру. Да, чересчур сладкое, да, «дамское». Наплевать. И вновь откинулся на спинку:

— Ну что ты, милая, я тебе готовлю шикарное алиби! Забочусь о тебе.

— Алиби?

Она вдруг отодвинула стул и села, положила малюсенькую сумочку на колени. Сверкнул малахитовым огнем изумруд на замочке. Вряд ли страз. Хотя… Александр в этом тоже абсолютно не разбирался. Как-то все недосуг, все некогда.

— Ну конечно. Все будут знать, какая я сволочь, как плохо отношусь к милой, прелестной, нежной, трогательно-прекрасной женушке. Как при таком скотском отношении не завести себе любовника?

— О… — мультяшные глазки округлились, ротик раскрылся, сексуально обнажая стандартно беленькие зубки. Правда, один клычок лежал немножко криво.

О, боги, как это родители такое допустили, почему не заковали бедняжку в брекеты? Но нестандартный зубик лишь добавлял очарования, придавая сходство с популярным ныне образом хрупкой, но сексапильной вампирши.

— О… — видимо, больше сказать было нечего.

Кто б сомневался. Интеллект весь, если он и был, быстро высасывают спа-салоны, выставки, клубы, пати… Что там еще?

Александр незаметно оглядел зал. Официантов прибавилось без нужды. Даже музыку не поленились прикрутить. Значит, цель не остаться незамеченным достигнута.

— Батюшка оплатит, — буркнул он, поднимаясь. И, отмахнувшись от пожелания здоровья и успехов дорогому родителю, на мгновение склонился над очаровательным розовым ушком, украшенном зеленой капелькой изумруда.

Забавно: изумруд на сумочке в десять раз крупнее, чем в ухе. Или так и надо?

— Идем, я отвезу тебя в наш райский уголок. Ты ведь давно жаждешь его осмотреть и подобрать мебель по своему вкусу? Не так ли?

К её чести, Кристина не стала продолжать сцену, а молча поднялась, напряженно улыбнулась сразу всему залу и соблазнительной, хотя и чуть неровной походкой проследовала к выходу.

Прихрамывает? Наверное, показалось.

Он не удержался, чтобы в интимном сумраке холла не провести по обтянутой шелком ножке, забираясь под не такую уж и короткую юбку. И тут же был награжден ударом острого каблучка по подъему стопы. Еле сдержался, чтобы не вскрикнуть от боли.

Вот же ж… нехорошая девочка!

Он схватил шарахнувшуюся от него Кристину за локоть и потащил на улицу.

Хромая, добрался до «Гелика» или «Кубика» — наиболее спартанской версии Гелендвагена — и запихнул в салон:

— Сидеть, терминаторша, блин.

Выезжая со стоянки, долбанул по какой-то розовенькой гламурненькой машинке. Это что еще за дамская сумочка, а не транспорт?

Но не стал задерживаться, выехал на дорогу и погнал в город.

Как всегда, никто из гайцов и не думал останавливать знакомую многим на этой трассе машинку, так что если бы не пробка, то добрались бы быстро. А так залипли уже минут на десять.

Он вынул из бардачка любимые дешёвенькие Модерн единицу, затянулся, посмотрел в зеркало в испуганно пялившиеся на него глазки бог знает где нахватавшейся идиотских приемов самообороны невесты. Вот тебе и девочка-колокольчик.

Усмехнулся:

— Много инструктору отвалила?

— Что? — еле слышно донеслось сзади. Губы Кристины заметно дрожали.

— Тому, кто посоветовал тебе эту хрень — тыкать маньяка шпилькой в ногу. Чтобы потом на этих же шпильках пытаться убежать от разъяренного мужика? Может, ты и стрелять умеешь?

Девица явно боялась его, но ответила дерзко, до предвкушающе тянущего ощущения в паху:

— Надо будет — научусь! Не смей себе такое позволять! Я требую уважения!

И обожгла его подозрительно блестящим взглядом.

Что? Он вгляделся внимательнее — точно, глаза Кристины покраснели, будто она еле сдерживала слезы.

— Эй, малышка, это ты из-за моей маленькой шутки так расстроилась? — не поверил он. — А как же цинизм прожженной хищницы и готовность пойти на все ради достойного места в жизни?

— Хищница? — она уже явственно всхлипнула. — Да я век бы тебя не видела, кролик нашелся. Но я хорошая дочь.

Она отвернулась, полезла в сумочку. Вытащила салфетку и принялась сморкаться, нисколько не заботясь, как выглядит в его глазах.

Не хищница, говоришь?

— Тогда зачем соглашаешься на этот брак? — задумчиво проговорил он, обнимая руль и пытаясь справиться с совершенно некстати накатившими ощущениями. — Неужто папенька проклянет непокорную и выставит с голой задницей на улицу?

При упоминании о заднице она сморкнулась сильнее, трубно, словно слон.

Александр печально хмыкнул: сам не понял, зачем привязался к человеку с идиотским вопросом. Он и так знал, почему она, как и любая на ее месте, соглашается на унизительное существование в золотой клетке.

Клетке ли?

 Его новая маман так не считала. Сдобненькая очаровательная простушка была на седьмом небе от счастья. Еще бы — её вывезли из села и даже не пытались вывезти село из ее хорошенькой головки. Об этом заботилась она сама. В меру своего понимания. Рьяно и самоотверженно.

 Александр рехнулся бы изучать десятки каталогов, заучивая наизусть бренды, чтобы следовать последним веяниям моды.

Впрочем… Он сжал и вновь расставил шире колени и переключился с раздумий о роли золота в жизни сладких девочек на разглядывание своей собственной шеи в зеркале.

Шеи настоящего мачо, мускулистой, но не чрезмерно, видневшейся в вырезе какого-то невообразимо дорогого одеяния, смахивающего на спецодежду для педиков. Но шло это жамканное серо-голубое безобразие ему необычайно.

 Он повернул морду вправо-влево. Сахарный мальчик, нечего сказать. Девки западают влет. То, что надо.

Еще раз спасибо маман за то, что чуть ли не насильно отвезла его к модному мастеру. Стрижечка закачаешься — мужики уссутся, когда увидят. И будут подкалывать минимум с полгода.

Он и так среди них чуть ли не сыном полка выглядит — самый младший. А с этой несуразной рваной челкой так и вовсе помолодел до состояния «десятый класс — и в первый раз!».

— Да красивый, красивый. Гадюка белобрысая, — раздалось злобное шипение сзади. — Пристрелила бы, если б могла. Для полного комплекта не хватает серьги в ухе. Небось, каждая вторая гламурная самка твоя? С серьгой будет каждая первая!

— А это мысль! Не подскажешь, где тут подходящий салон? Ну или где там уши дырявят?

Он прибавил ходу, увидев впереди просвет. Дымящаяся река красных вонючих огоньков сдвинулась с места.

— Вон! — она ткнула в сторону мигающей лиловым рекламы «Имидж-студия Валентино». — А вообще, ты что, серьезно? — девица, похоже, немного развеселилась.

— Серьезнее некуда, — подтвердил он без улыбки, ожидая в ответ феерическую гадость и заранее предвкушая жаркую схватку.

Заводила его эта Кристина-Кидман неимоверно. Самый что ни на есть его типаж. Впрочем, два месяца жизни аскетом придадут привлекательности даже резиновой кукле из сексшопа.

И ведь не даст. Жених у нее, понимаешь. Он мог бы, конечно, взять и сам — имеет полное право. Да и для закрепления имиджа, так сказать.

 Её папаня по сути продал «хорошую дочь» с потрохами. И что бы Александр себе ни позволил, ни она, ни ее семейство и пикнуть не посмеют. А ее пламенная речь в ресторане — пока еще не выветрившаяся из глупенькой прелестной головки очаровательная наивность.

Он представил Кристину в одежде скромной учительницы. Обязательно в белой блузке со старомодным бантом, длинной черной юбке, очках и с сурово поджатыми губами… Вот-вот, прямо как сейчас. Можно добавить нахмуренные бровки. Именно так, умничка! И обязательно с указкой в руках. А еще лучше с розгой.

Александр вновь заерзал на сиденье, жадно разглядывая невесту в зеркало, и чуть не врезался в резко остановившуюся Вольво. В последний миг от удара спасли великолепная реакция и гений изобретателей суровых, чопорных, но надежных немцев-гелендвагенов. Тормоза сработали ювелирно точно.

— Ох… — испуганно выдохнула Кристина и потянулась за улетевшей на переднее сиденье сумочкой. — Что ты творишь? На дорогу смотри! Права купил?

— Подарили, — легко соврал он и вдруг свернул к салону под возмущенный вой клаксонов.

— Так ты и впрямь решил дополнить свой имидж этой гейской хренотенью? — выдали пухленькие губки. — После этого на тебя будут клевать не только самки. Тебе это точно надо? Ты вроде нормальный.

Не устоять…

Александр провел пальцем по бархатистой щечке тщетно пытавшейся дотянуться до сумочки прелестницы. И рассмеялся, еле успев отдернуть руку — в миллиметре от кожи клацнули зубки.

— Что я слышу! — он свернул на стоянку под камеру и заглушил движок. — А как же модное ныне течение «Геи — тоже люди»? Толерантность и всякое такое? У тебя обязательно должна быть подружка-лезбиянка, которая будет проливать по тебе горькие слезы, когда ты выйдешь замуж.

— ЛеСбиянка. От названия острова «Лесбос».

Александр скривился от категоричности тона:

— В курсе я. Раз уж до твоих прелестных ушек долетела эта инфа, то и мои не миновала.

Кристина все-таки сумела дотянуться до сумочки. Вытащила за длинную цепочку сверкнувшую золотом рыбку с изумрудный глазом и вдруг выдала не менее категорично, высокомерно и ехидно:

— Не только названием для чокнутых девок славен остров сей. Не проживай на нем жестокая Сафо, не терзай она своими отказами бедного Алкея, не видать человечеству поэзию Горация. Он многое заимствовал у него. Впрочем…

Она вдруг осеклась, полоснувшие по сердцу и органу, расположенному куда ниже, нотки угасли:

— Впрочем, о чем это я… О, боже, какой Гораций, какая поэзия… — пробормотала она еле слышно и вновь вызверилась: — Извини. Забудь.

Пока Александр отскребал от руля упавшую челюсть, яростно изгоняя мучительно-прекрасное видение розги в нежной ручке строгой училки, Кристина открыла дверь и принялась выбираться из салона.

Холодный, пропитанный выхлопными газами воздух вернул Александру ясность мыслей. Он хлопнул обеими руками по рулю и расхохотался — звонко, неудержимо.

— И чего это ты веселишься? — с подозрением спросила она. — Я же вроде извинилась. Не хотела строить из себя интеллектуалку-интеллигентшу. Само вырвалось. Хорош ржать.

— Ты в каком юнивере учишься, интеллигентша? — уже безо всякого подкола и язвительности спросил он. — Филолог, что ль? Или журналист?

Кристина как-то странно хмыкнула и вылезла из машины. Он последовал ее примеру и задержался, надевая узкое неудобное, но офигительно модное пальто. Догнал ее уже чуть ли не на другом конце парковки.

— Куда это ты так рванула? Что тут такого в вопросе о юнивере? Тайна? Так я все равно ж узнаю.

Кристина поежилась и абсолютно несолидно подпрыгнула пару раз, потопала закованными в колодки ботильонов ножками. Холодно. После теплого воздуха салона холодно вдвойне.

— Кто-то собрался косить под педика? Вон вход в салон. Вали. А я здесь похожу, — Кристина кивнула на обсаженную уже облетевшими шарикоподобными кленами аллею, тянущуюся вдоль высотки. — Мне надо прогуляться и успокоиться.

Александру категорически не понравилась эта идея: аллея не выглядела достаточно безопасной для променада. Конец ее и вовсе терялся во тьме.

— Потом. Поехали, — он, как давеча, бесцеремонно подхватил ее под локоть и повлек к машине.

— Отпусти! Я тебе кукла, что ли? — попыталась стряхнуть его руку она. — Да какого черта!

Куда там. Вырваться из хватки Александра смог бы, пожалуй, разве что профессиональный боец. И то не сразу.

— Только не пинайся. А то отломаю к дьяволу каблуки у твоей идиотской обувки, — предупредил он.

Она споткнулась — каблучок зацепился за неровность в просевшей плитке. Александр подхватил ее на руки. Она взвизгнула, пытаясь натянуть задравшуюся юбку.

Он воспользовался моментом и жадно засосал нежные губы, стиснул сладко пахнущую кошечку мощными оковами объятий. Жених, говоришь? К дьяволу жениха! Такая кисуля нужна самому!

Девица принялась вырываться не на шутку. Он с трудом избежал участи быть укушенным за нижнюю губу и вскоре отпустил золотую конфетку в зеленой обертке несуразного пальтишка на земную твердь.

Конфетка, правда, сейчас выглядела, как разъяренная валькирия. В оранжевом свечении фонарей, окружавших парковку, растрепавшиеся волосы полыхнули факелом. Глаза сверкали, оставалось лишь отрастить клычки подлиннее. Вампирша-валькирия! Ах, какая прелесть!

— Да за кого ты меня принимаешь?! — она размахнулась. Цепь сумочки со свистом рассекла сумерки. Александр поспешил подставить под удар спину. Жаль, что пальто смягчило божественные ощущения.

— Да… милая… да… — простонал он, ставя руки на капот и выгибаясь в сладостной неге. — Только не по голове! — предупредил он, когда второй удар едва не зацепил ухо.

Третий удар ожег отставленную именно для этой цели задницу.

— О, боже…

Четвертого не последовало.

— Больной… Точно больной… Вот мне повезло-то, а… — растерянно выдала Кристина, отступив на пару шагов. Орудие наказания звякнуло о плитки, сумочка выпала из рук.

Он потер загоревшийся зад — приложила она его не слабо — и поднял сумочку, подал ей с надеждой:

— Еще?

Она не взяла, отступила еще дальше, в глазах ее застыл ужас. Это ему не понравилось совершенно. Возбуждение схлынуло.

— Ну чего ты? Ну невинный же абсолютно порок, — пробормотал он. — Мазохистов никогда не видела?

Она помотала головой, продолжая пятиться.

— Кристи, включи логику: это я должен от тебя удирать. Ты же меня лупила, а не наоборот!

Она истерически всхлипнула:

— Ага… Сейчас я тебя, а потом ты меня! Прости, я не хотела. Очень больно?

— Это лучшие ощущения в моей жизни! — поспешил заверить ее Александр, осторожно начиная маневр на сближение. Как бы чудо и впрямь не ринулось от него куда глаза глядят. Еще ноги переломает на этих дурацких шпильках.

— Выйдешь за меня замуж — можешь пороть, хоть каждый день.

— Тебе не повредит… — явно успокаиваясь, прошептала она. — Но если ты посмеешь тронуть меня, то я…

— Только если ты сильно попросишь, кисонька, — он резко сократил дистанцию и схватил ее за руку: — Попалась! Да не дрожи ты так. Ничего я тебе не сделаю. Я, конечно, извращенец, но точно не маньяк.

— Ты — избалованный богатенький папенькин сынок! Нашел себе игрушку, да? — она попыталась, о, боги, попыталась провести болевой прием, довольно грамотно вывернув тоненькую кисть против большого пальца Александра.

— С тобой явно кто-то занимается, — подвел итоги тот. — Но если ты продолжишь посещать его уроки, то мне придется открутить ему яйца. Инструктор хренов.

— Никто со мной не занимается! Меня няня три года на дзюдо возила, пока я руку не сломала. А потом папа запретил мне вообще «мордобоем страдать». Это, видите ли, не женское занятие.

Александр галантно открыл переднюю дверь Гелыча:

— Прошу вас, госпожа. Нечего вам на заднем сиденье от меня прятаться. Дзюдо — это прекрасно. И для девочек тоже. Если не чрезмерно. Только вот я точно знаю, что на дзюдо не учат лупить шпильками по ногам и освобождаться от захватов за запястья. Там вообще за голое тело не хватают. Только за кимоно.

— Думаешь, я вру? — моментально вскипела Валькирия. — У меня даже две грамоты за второе и третье место есть. Вот!

— Не думаю я так, — Александр вырулил на дорогу.

— А про шпильку — это я как-то одна домой возвращалась, неприятный случай. Все обошлось. Но я потом в ютубе нашла видюшку по самообороне, и мы с подружкой фанатично занимались месяца три. Потом бросили, конечно.

Кристина вскоре перестала нервно потирать руки, дергаться и мять воротник пальто. Достала из благосклонно принятой обратно сумочки шпильки и принялась закалывать рыжую гриву.

Ну и славно.

— А куда мы едем?

— Кто-то прогуляться хотел, успокоиться, — Александр ткнул рукой в окно. — Вон нормальный парк. Фонарей много, ментовский патруль шляется — безопасно. Время еще не позднее. Пойдем. Расскажешь о себе хоть немного.

Рука дрогнула. Шпилька упала на колени. Кристина подняла на него чистый ясный взгляд. Сейчас, когда он немного узнал её, сходство с куклой казалось минимальным, но мультяшные длинные ресницы вновь вызвали к жизни непристойные желания.

— Идем, пока я на тебя не накинулся. На людях это будет сделать затруднительно. Опять же — моя полиция меня бережет. От меня самого.

Она смущенно улыбнулась. И он заподозрил. Надо будет спросить завтра у папеньки. Прояснить этот момент.

Гуляли они недолго. Одежда, предназначенная сохранить тепло от парковки до дверей здания, довольно скоро вынудила их вновь забраться в теплый салон Гелыча. Да и Кристина дичилась. Изучающе поглядывала на него и не спешила продолжить откровения.

Александр усмехнулся, заметив, что она старается не отходить далеко от центральной аллеи, где неспешно прогуливался патруль. Ох, наивность. Можно подумать, кто-то помешает ему насладиться ее прелестями потом — в тиши подаренных его отцом апартаментов в двух уровнях в престижном жилом комплексе.

До которых в этот вечер они так и не добрались. Она, похоже, действительно боялась его, хотя он прекратил всяческие попытки хоть немного утишить сжигавшую его страсть. Но было в ее страхе и осторожных взглядах нечто, позволившее ему расслабиться. Впервые за два сумасшедших месяца.

Мачо, папенькин сынок, мажор, повеса, наследник империи… Все маски слетели с него, растворились во тьме салона. Он включил было музыку, но Кристина вытащила из сумочки флешку, несмело улыбнувшись, попросила поставить.

С нее тоже сползли личины Валькирии, Вампирши, рьяно отстаивавшей свое достоинство дзюдоистки. Она откинулась на спинку, прикрыла глаза.

— День какой-то сумасшедший сегодня, — устало пробормотала она.

Так, в молчании, под звуки Der Morgen Danach Lacrimosa он довез ее домой и сдал на руки дородной тётке лет пятидесяти.

— Это моя няня, — коротко сообщила Кристина.

— Арина Родионовна? — не удержался Александр.

Тётка ни сколько не обиделась на заезженную шутку, улыбнулась просто, приятной улыбкой:

— И вам сказочку рассказать, молодой человек?

— Это Вера Петровна, — сухо сказала Кристина и пошла в дом. Через мгновение обернулась. — До свидания.

— Кристина! — Вера Петровна повела полным плечом, укоризненно и несколько смущенно взглянула на воспитанницу, потом на Александра: — Может, пригласишь молодого человека в дом. Чаем напоим?

— Обойдется. То есть еще успеется. Куда уж теперь деваться-то? — ответила та и скрылась за дверью.


__________________________

Главы 3-4-5 здесь: http://www.proza.ru/2019/01/20/1743