Сферы. На шельфе. Часть третья гл. 6

Александр Макеев
   6.
 
   1975 год

   С её родителями я встретился в здании аэропорта. Они сидели в дальнем от окна углу, прокрытым рекламой Аэрофлота. Мы не виделись с декабря, когда по просьбе Ирины я навестил их. В два голоса они приглашали меня на Новый год, но я сослался на сессию и вежливо отказался. Не до празднований было. Письма не располагали к контактам с отцом Ирины. Он явно что-то скрывал, что порождало недоверие и к Ирине. 
   Так что 75-ый год я встретил в компании с бутылкой. Мать уехала с Виктором встречать Новый год у живой ёлки…
 


    Сразу за двойным пакетом окна начинались сугробы, с верхушек которых ветер сдувал струйки снега. За сугробами  - лента очищенного асфальта с примороженными к ней  такси.
    В ожидании прилёта самолёта в голову лезли разные мысли. То застрявшая с сессии формула, то строки из последнего письма. Произошло самоё страшное, что могло произойти с нами. И то, что об этом я знаю не от неё, ставило между нами преграду. Но встретить-то её я всё-таки приехал.  Значит, ещё на что-то рассчитываю. Значит, была какая-то надежда на чудо, на необъяснимость женских поступков.
   Отвернувшись от окна, я встретился взглядами с её родителями. Пришлось подойти.
   Табло защёлкало,  подтвердив сообщение по громкой сети.
   - Это она, – заторопилась Нина Андреевна.
   - Не суетись. Они ещё два часа таможню проходить будут.
   Мы сели. Темы для разговора были исчерпаны.
   Показались первые тележки. Встречающие как по команде выстроили коридор, ведущий из таможни в зал ожидания.
   Ирина вышла последней в кожаной куртке и с пледом, прикрывающим её  фигуру почти до колен. Подошла к родителям. Нина Андреевна повернула Ирину ко мне.
   - Здравствуй…Цветы… Спасибо… Ты с нами?




   Прошло больше месяца с её возвращения. Всё было так, как в течение года, только писем от неё не было. Но я восполнил этот пробел перечитыванием  старых писем, читая их в те дни, когда она их писала. Работа и институт меня не очень донимали. С первой я давно хотел уйти и даже подал заявление. А во второй ходил только на лабы.
   С потерей Ирины многое изменилось. Я привык к её присутствию, если не буквальному, то потенциальному. Теперь не было ни того, ни другого. Я чувствовал себя так, как паровоз, побывавший на всём пару на поворотном кругу и готовившемуся к дальнему пути, но по желанию стрелочника попавшего в тупик. Было в этом состоянии что-то беспомощное при наличии сил немереных, которые расходовались только на сжигание тех же сил.
    В  самый разгар уныния посредине рабочего дня раздался звонок. 
  - Нам нужно поговорить. – Анатолий  Александрович несколько замялся. -  «Пекин» тебя устроит? Машину я  уже послал.
   Когда меня привезли в «Пекин» и с помощью мэтра довели до столика Большакова, Анатолий  Александрович приступил к котлете по-киевски. Обмотанная салфеткой куриная косточка норовила выпасть из толстых пальцев сгоревшей спичкой. Он с аппетитом жевал, запивая еду прозрачной жидкостью.
   - Я тебе заказал то же самое. – Кивок мэтру. – Неси, дорогой. Может что-нибудь выпьешь?
    - Спасибо, я сыт. Недавно пообедал.
    - А мы, министерские,  обедаем вместе с промтоварными магазинами. Как все нормальные люди. Не желаешь к нам перебраться? – Уточняя двусмысленность предложения, добавил,  - В министерство. Место для тебя я подготовил. Не подумай, что я тебя задабриваю, а впрочем, почему бы и нет. – Он вытер салфеткой губы и отмахнулся от официанта. – Поговорим начистоту. Почти два года, как я свыкся с твоим присутствием. И всё это время я не мешал вам, так сказать, общаться с моей дочерью. Я всегда считал, что ей нужен именно такой парень, как ты,  прошедший уже некоторую школу. – Он достал «Мальборо»,  предложив и мне закурить. – Хорошие сигареты.  - Анатолий  Александрович надолго замолчал, предлагая мне высказаться,   Его оставленная без присмотра  сигарета вхолостую дымилась, превращаясь в дугу пепла. -  Скажи, чего ты хочешь? Машину? Квартиру? Пойми, меня все знают. Мы живём в министерском  доме.  Скоро беременность её станет заметной. Она говорит, что ей наплевать на сплетни. Я могу отправить её с глаз долой, но ей нужен муж. Говорю откровенно, нужно прикрытие. И для человека, который возьмёт на себя эту миссию, я ничего не пожалею. Чего ты молчишь?
   - Что вы хотите услышать. Вы за нас решили, когда послали её за кордон. Вы теперь за нас пытаетесь решать. Поймите. Я люблю Ирину…
   - Ну, и люби себе на здоровье. Кто бы стал возражать, только не я.
   - Мне нужно с ней поговорить.
   - Чего же проще. Поехали домой. Она с самого приезда сидит у телефона и ждёт твоего звонка.  А ты дуешься, как мышь на крупу.





    Днём мы получили в Грибоедовском свидетельство о браке, а вечером отбыли в Таллин.
   В конце июля Ирину положили в клинику, и я остался один.
   Бродил  по городу, загорал в Пирите, кормил белок в Кадриорге. Спускался в полутьму подвальчиков, поднимался на стены. Вечер и часть ночи проводил в варьете и  барах. Знакомился и расставался навсегда с людьми.
   Ловил щук в окрестных озёрах. Охотился на оленя.
   Ездил в Ригу и Вильнюс. В общем, проводил время так, как советовали  сопровождающие меня люди. Их было много. Департамент моего тестя имел филиалы по всему Союзу. Среди сопровождающих были и мужчины и женщины, молодые и пожилые.  И все они были готовы ехать, идти, лететь, сидеть и лежать вместе со мной, когда и где мне заблагорассудится. И всё и всегда было оплачено либо не требовало оплаты. 
   12 августа родилась Ленка, а в середине октября мы вернулись в Москву.   





   При выходе из поезда к нам подошёл молодой человек и предложил следовать за ним. Выбравшись из вокзальной толчеи, проводник подвёл нас к сверкающей лаком машине на стоянке возле таможни. Предложил мне сесть на водительское место и сразу исчез.
    - Ты что-нибудь понимаешь?
    - Отец блажит. Посмотри в бардачке. Может, там что-то есть.
    В бардачке лежал паспорт на машину и две связки ключей. К одной прикреплена бирка с номером машины, ко второй адрес: Профсоюзная улица… Заглянул в паспорт: модель Вольво 140; выпуск 1975 года.  Владелец:  Чуваев Л.В. Адрес: улица Профсоюзная…
   - Что-то твой батя перепутал. Я никогда не  жил на Профсоюзной.
   - Ладно, хватит гадать. Поехали на Профсоюзную. Ирина посмотрела на меня через зеркало заднего вида, сфера которого придала её лицу странное выражение.





   В громадном подъезде за окошком отдельного помещения сидела моложавая старушка в розовой махеровой кофте. Подняв над очками глаза и сморщившись, она спросила:
    - Вы к кому, молодые люди?
    - Мы? – Я не нашёлся, чтобы быстро отреагировать на вопрос. – Мы в 168 квартиру.
    Лицо консьержки, иначе и назвать её было нельзя, сразу разгладилось.
    - С утра вас ждём. Проходите. Сейчас лифт вызову.  Ваш шестой этаж. От лифта налево. Если что потребуется, сразу звоните. О машине и вещах не беспокойтесь. Ключи от машины будьте добры.
    Ключ из второй связки аппетитно повернулся в скважине, и дверь открылась. В квартире чувствовался уют обжитого помещения.
   - Леонид Васильевич! Ирина Анатольевна! Хозяева, откликнитесь.  Камин я растопила. Обед в мармите. – Декоративная панель  выключилась.
   - Чудеса в решете!
   И как бы отвечая Ирине, зазвонил телефон.
   -Леонид Васильевич? Здравствуйте. Вас беспокоит зам по тылу. Простите, по быту. Вы хорошо устроились? Как себя чувствует супруга? А малышка? Ну, очень, хорошо. В гостиной стоит магнитофон. Анатолий Александрович оставил в нём запись для вас.
   Телефон отключился
   - Ирина! – Я пошёл искать жену. – Ты где-нибудь видишь магнитофон? Включи его.
   После минутной тишины из колонок раздался голос тестя.
   - Дорогие детки, мы решили поздравить вас с рождением дочери. Считайте что это только аванс. Живите дружно и почаще вспоминайте бабку и деда. Леонид, постарайтесь в воскресение освободить для меня вечер. Нужно о многом поговорить. 



   - Итак, с 30 октября вы приступаете к выполнению своих обязанностей. Необходимые формальности соблюдены. Вам осталось только сфотографироваться в нашей фотолаборатории. Вас ждут в 118 комнате.
   Полчаса назад я по заказанному пропуску попал в цитадель тестя. И как и везде в указанное для посещения время меня все уже ждали. Лысоватый человек минут двадцать объяснял мне мои обязанности и где и сколько я буду сидеть. Похоже, что именно в местоблюстительстве и заключалась моя работа.  Мне оставалось только повиноваться. Я был зол на тестя и с нетерпением ожидал воскресения, чтобы высказать всё, что обо всём думаю.
   



    Уже с середины воскресения квартира стала заполняться людьми. Одни что-то привозили, другие возились на кухне, третьи собирали стол и сервировали его. Но были и такие, которые располагаясь в кресле, звонили по телефону, беседовали, не обращая внимание на нас. Появилась какая-то бонна занявшаяся Ленкой, в комнате которой открылся филиал Берёзковского детского мира.
   Мы с Ириной ходили среди не званной нами публики, разодетой по вечернему, практически в том, в чём вылезли из кровати.
   В начале восьмого приехали тесть и теща. Анатолий Александрович открыл дверь своим ключом и тут же в прихожей передал его мне.
   За столом оказалось, что поводом для сбора были готовившиеся крестины. Нам были  представлены крёстные.
    В середине вечера тесть загнал меня в холл.
    - Как тебе всё это нравится?
    - Мне это совсем не нравится. Есть ли у меня в этом бедламе право голоса?
    - Послушай, сынок, ты попал в кузов. Ты помнишь, о чём мы с тобой договорились в марте?
     - Я с вами ни о чём не договаривался.
     - Брось, ты же не отказывался и не откажешься. Будь логичен в поступках.
     - Что вы от меня хотите?
     - Практически с твоего молчаливого согласие я оформил на тебя солидную толику имущества. Мне нужны гарантии, что ты не распорядишься этим имуществом во вред Ирине и дочери. Здесь составленные  нотариусом твои обязательства по денежному займу. Всё подсчитано копейка в копейку. Тебе эти обязательства нужно подписать.
    - Мне нужно подумать.
    - Думай, но не долго.
    - Ирина знает?
    - Зачем в мужские дела вмешивать женщин. Подписывай смело.
    И я подписал.



                КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ