Их прозвали Танго и Манго, и обе закончили юридический. В любой компании, в любом клубе они заметно выделялись из общей массы. Подружась ещё в общежитии, они становились похожи и копировали друг дружку: разбрасывали вещи, на спинках стульев росли неорганические сэндвичи из нижнего белья. Готовить они не пытались и питались как придётся, порой одними «закатками» из дома. В банках было довольно остроты, и они ели литрами, пока не отказывал желчный у Манго. Она бросалась в ближайший поезд, чтобы вернуться к маме – мама вылечит. Танго отличалась непобедимой всеядностью. И съедала всё до зёрнышка, в то время как Манго крошила каждый кусок хлеба бешеными пальцами и выкрашивала на стол добрую половину. По большому счёту, Манго давно заметила, что это Танго ей подражает, стремясь перехватить её успех у мужчин. Настолько забывая о себе, что перенимала энергетику. В выводе ни один цветок не выдерживал у них в жилье.
Надо признать, что поначалу они обе начали с исторического, но в течение 90-х концепция изменилась. Когда-то их посылали на археологические раскопки. Однажды в степи две недели Танго не мыла голову, и резинку на хвосте пришлось вспарывать. В остальном всё происходило ажурно: раскопки вели мальчики – альпинисты, а девчонки при этом остались девственны – существует много других способов удовлетворения.
В чём сила женских сердец? Не было громче смеха за столом, чем дуэт Танго и Манго, не было ярче шуток (губы-зубы говорят). Поклонники не успевали созреть, как лопались с каждым взрывом смеха, как только гормональные раскаты достигали соседних столиков, и летучие споры желания проникали в случайных прохожих, сладкий яд чаяния поражал уши междугородних абонентов барбическими переливами голоса.
Две блондинки вечерком пряли пряжу пауком.
Манго выглядела на порядок породистее, Танго подстраивалась.
В итоге всё заканчивалось слезами по поводу: - и этот говнюк! - и - бутылёчками валерьянки с пустырником.
«А этот прямо паук!» - один патологоанатом выхаживал весь увешанный золотом, но в пылу зноя не хотел купить девушке даже бутылку воды.
Главный девичий вопрос: как выглядеть на свидании. Проливной насморк – отчаяние, чем снять? Аптекарь фыркнул: всего лишь «Длянос». Танго была бесконечно благодарна, просто бескорыстно.
Манго пошла в юрисконсульты, а Танго — в милицию.
Манго стремилась всем своим существом на многолюдные центральные улицы (а вдруг судьба?): в прогулке до здания суда ловить восторженные взгляды, свои отражения в витринах, в мужских глазах. И всё-ж-таки нашла.
А у Манго был свой секрет: "ДВА МЕСЯЦА."
Он всегда молчал, когда было нужно, он всегда ласкал, когда хотелось, и — дольше, и — лучше, и... он делал щедрые подарки, и... с ним невозможно было поссориться! Но он был слишком занят работой, и Манго задумалась. Если бы она даже не сидела на коленях, если бы даже он не держал её попку в руках, если бы этот вопрос был задан даже по спутниковой связи через тысячи километров, он бы ответил резко и неоспоримо.
-Мне все через два месяца делают предложение...- Он взъярился.
- Да! Меня не устраивает участь любовника. Женимся.
Она мягко отвела: нужна же свадьба.
А Танго полюбила.
Старший лейтенант милиции, следователь, вела дело об оскорблении воспитателя детского сада нерадивым родителем. Родителю было предписано пятнадцать суток мести территорию садика радивой метлой, и этого прикольного приговора удалось добиться Татьяне. Маринке она делилась:
- Е-ма-а-а, такой мужик, и улицу метёт!
Когда закончился срок наказания, уголовный авторитет города Виктор Столыпин скромно пригласил Татьяну на ужин. Природные локоны подверглись тотальной обработке, пышная фигура была затянута в ароматные корсеты, помада, духи: но — главное, локоны лежат пышной «пугачёвской» кипенью. И такая же проредь в передних верхних зубах. Классика – Танго заслужила второе прозвище – Алла Борисовна.
Виктор был элегантен:
- Я - интеллектуальный бандит.
Таня от волнения пила водку стаканами, как водится в ведомстве, но и шутила немеряно.
Виктор сдержанно смеялся, подливал, заглядывал искоса в глаза и, наконец, захохотал.
Таню подкупило, что его малыша приходилось подымать всеми возможными способами: изменять не будет. «Двое взрослых сыновей, красивая жена (но в возрасте), а я — молодая, желанная, искромётная.»
Много лет он был забит в её сотовом как «Шурик», и из РОВД она конспиративно отвечала на звонки, договариваясь о встречах. И желание-нежелание подогревал всегда оскал опасности, когда она летела на встречу, и, зачастую, после внезапных звонков, он отсылал её в соседний кабинет ресторана, на кухню, с каменным лицом, и она ждала всего-всего, выстрелов, взрывов за стенкой. Она замирала, как в бутоне совершенный цветок, приготовленный только для него, и с каждой минутой ожидания отпадал лепесток, безвозвратно, бездарно, как частица тела, не знающего зачатия. Но Вик всегда возвращался. Эта вечерняя щетина, самая жёсткая, ничего не бывает жёстче. Царапает, и … И она сама подготавливала и совершала сладкое - это. И он всегда обещал большее, чем секс, и волнительнее, чем кровавая скрупулёзная работа, которая сближала их, сплавляла, роднила.
Потому что я знаю лучше тебя, что время движется поступательно, вперёд по прямой, и мы утрачиваем любовь по капле, как уходит жизнь с каждым днём.
Он исчез.
Изо дня в день Танго ждала звонка с номера «Шурик», а другие свидания — они же не в счёт — не в пример Шурика, и проходили лета и осени, и милицейские сводки молчали.
Маринка всегда её привечала, и злорадствовала с мужем, как Танюта зависает на стульчике с бутылкой беленькой в обнимку — неразделим союз танюхи с духом, и всё равно крепко задумалась, когда мужу стали задерживать зарплату, его преследовали неудачи в карьере: добр, честен — чайник. А Манго вышла на большую юридическую орбиту, выигрывала безнадежные суды один за другим, вращалась среди крупных руководителей, приближённых губернатора, поставила на кон свою внешность, незаурядный ум. Для неё настала эра сомнений, или выбора.
Тщетными казались колебания между звёздными банкетами и равнодушным домом, где муж вяло выслушивал блистательные прения, встречая с тарелкой рассольника. Манго врывалась в прихожую и замирала:
- Х.ёво!
Встречалась сразу с несколькими, любой был на крючке, только разведи, зачала... и осталась одна.
Полгода беременности она потратила на попытки вернуть мужа, за эту вечность у него пробилась седина, но не дрогнула стойкость. Подходила к завершению беременность, и мать толкнула девочку к отцу ребенка. Он разбил в короткой схватке свою алкогольную зависимость, а она одарила его в свою очередь двумя ручными колибри. Чтобы не выпустить птичек из рук, он был принуждён пожизненно держать кулаки в карманах.
Не открывающий рук держит демона в сердце и беса за плечом.
Вот кто был ей нужен, выступивший из тени златого тельца и неотступно потянувший её за собою. И в чернильном поле мрака взялись гаснуть последние сполохи цветов - детей света.
Танго уехала праздновать Новый год в другой город, далеко-далеко от Шурика, и показала его фото экстрасенше.
- Он мёртв. И умирал долго, холодно было ему. Могу показать место, где тело, дайте карту.
Таня рыдала.
- Не надо.
Когда вернулась, рассказала всё младшему сыну Виктора, семья надеялась, что он жив, залёг на дно, могебыть в штатах, ещё где-нибудь. Поплакали с сыном. Решили никому не сообщать
.
Ещё через пару лет сменилось высшее милицейское начальство в городе, начался передел собственности. Когда начальник ОБЭП отказался передать основной пакет акций градообразующего завода новым хозяевам, он был заключён под стражу по нескольким статьям: вымогательство денег, похищение людей, убийство. Под давлением неопровержимых улик все офицеры отдела признали факты многочисленных похищений, убийств предпринимателей с целью вымогательства денежных средств.
Останки Виктора были найдены буквально при тех обстоятельствах, как и были описаны экстрасенсом.
Танго давно участвовала во всех торжествах семьи на правах благодетеля, спасителя от уголовного наказания, и сама чувствовала себя в ауре этого странного сообщества: старший сын пошёл в интеллигентную мать и отказался от криминала, младший воровал по мелочи даже, но шутил заводнО, блистал и рвался занять место деда, который передал было дела Виктору, но подхватил в его отсутствие. Самым невероятным для Танго оказалось то, что дедушка заменил Вика и в постели, и Таня из-под деда получала скромные подарки в виде недвижимости, а дед в семьдесят с лишним под виагрой ёжился. - Таня, ты меня позоришь, не может быть, чтоб мой сын не мог тебя удовлетворить!