(18+ мат)
В ярких лучах летнего солнца колыхалось видение замечательного нового самолёта. Недавно сошедший с конвейера и прошедший все проверки, новый гигантский суперджет радовал глаз. Его все так торопились увидеть, что формальные проверки прошли для самолёта незаметно. Да и для комиссий тоже.
Люди нескончаемой очередью двигались к трапу. Там были все. Как лапы мифического насекомого. Собрались и взрослые как дети, и дети как дети; и женщины с Земли, и мужчины оттуда же; высокопоставленные чиновники и низко посаженные пассажиры третьего класса; и звери и животные; и с багажом и без багажа; и члены экипажа и какие-то странные не члены экипажа из Набережных Челнов. И даже из стран ближнего зарубежья и с дальнего побережья…
Распорядитель закончил читать по стетоскопу через бинокль список и убрал листок от груди, стоящего у огромного стекла зала ожидания аэропорта Приходящего. Распорядитель вынул из своего рта дужки терапевтического стетоскопа и положил их в сумку с улыбающимся лицом.
- Чьё это лицо не известно, - сказал, выплёвывая две косточки от оливок, и убрал банку в сумку, где уже лежали неонатальный, педиатрический, терапевтический стетоскопы и лопата сапёрная. – Но наши специалисты утверждают, что это изображение Стэна Ли Моряка.
Между тем стомиллионная очередь подходила к своему алогичному концу. Ощущение надвигающего подъёма в отпуска и каникулы, экскурсии с деньгами и хотя бы для части бесконечностью стало заполнять раскалённый воздух аэродрома. Тут и там шли разговоры о море, экскурсиях, деньгах и шумели как на пресс-конференции камеры КПК и телефонов. Шум и гул не затихали ни на секунду.
Прозвучала реклама объявления об объявлении, о вылете рейса с просьбой ко всем опоздавшим не мешать ещёуспевающимопоздать и попытаться перехватить свой рейс на ближайшей остановке.
Слыша это, люди вставали на лыжи и мчались за самолётами по покрытию. Вскоре на взлётной полосе случился затор и был вызван регулировщик.
Приходящий вышел из курилки.
- Вы растёшь не по дням, а по годовому учёту, - сказал ему Распорядитель и протянул лопатку, которой до этого откопал Приходящего в пустыне, среди обломков поезда.
- Это невозможно есть, - сказал наконец-то Приходящий и сунул леденец лопаты себе в рот. Заточенное сахарное острие упёрлось в нёбо, содрало кожу, пробило кость и разорвало губы до ушей.
- Надеюсь, что у нас с вас не будет проблем с регистрацией, - пробормотал как подумал Распорядитель, посмотрев на циферблат. Часы на башне показывали рукой на начало первого, вот только не было понятно дня или вечера субботы.
- Как хорошо не иметь лица в неподходящей ситуации момент жизни, - проговорил кожаными лохмотьями и захлёбываясь кровью Приходящий. Он повернулся и открыл занавеску, отделяющую салон и пассажиров от комнаты персонала. Люди уже занимали свои места. Между рядами ходил контролёр и пробивал всем в стеклянное табло билеты компостером.
Приходящий и Распорядитель расположились в первом ряду у иллюминатора. Распорядитель достал из кармана газету. Было неудобно, что нижний край упирается в пол, но зато он полностью был скрыт от контролёра, а разувшись и поджав ноги, полностью уместившись на сидении. Он боялся, что кто-нибудь из знакомых узнает, что он летит по жизни без билета.
- Неудобно как-то, сидеть вот так вот как-то, - проворчал он не глядя на Приходящего.
А Приходящий к этому моменту перешёл в третий класс. Он положил ноги на парту и положил руки под голову. Ему тут надоело уже сильно. Пора было готовиться к переходу в четвёртый, а если повезёт, то он перескочит его с разбегу и попадёт в пятый. Тогда до конца останется совсем ничего.
- Ваш билет? – спросил его подошедший контролёр.
- Я не готов, - не открывая глаз, бросил мяч в корзину Приходящий.
- И что мне теперь делать?! Убиться?! – Недоумел, недоучёл, недоделал, недоспал, недоел, недопробовал контролёр.
- Попробуйте, но у вас это вряд ли получится. – Приходящий убрал ноги из прохода к двери. – Сейчас мир настолько безопасный, что как бы так не так, а как бы так, что случись что не было войны.
- А я вот смогу! – Закричал контролёр. Он с разбегу вышиб дверь салона самолёта и вылетел кубарем на асфальт. Вскочив на ноги, шатаясь и роняя кровь из разбитой головы, побежал по взлётной полосе. Взяв хороший разбег, контролёр сорвался с места и с воплем: «А Вам слабо, уроды?!» влетел во вращающуюся турбину на крыле самолёта и остался там навсегда.
- Да сколько можно уже?! – Завозмущались пассажиры. – Пилот! Закрой дверь!
В салон под общее недовольство зашёл безразличный ко всему пилот. Когда дверь захлопнулась, самолёт уже поднялся в воздух и стал набирать высоту, оставляя позади себя землю, облака, планету, атмосферу, выходя на околоземную орбиту
Всё это время салон ужасно трясло. Многим от неровной дороги было плохо. Кто-то терял сознание от голода, а кто-то, не выдержав нагрузки, ломал себе позвоночник и кости, а кто-то совсем умер.
- Да сколько можно?! – Завозмущались пассажиры. Особенно были недовольны те, кто стоял в проходе и держался за поручни. – Почему так долго? И так до ноября дотянули.
Недовольство нарастало.
Но вот из-за занавески вышла стюардесса с пюпитром в руках и дирижёрской палочкой. Все встали со своих мест. Выпрямились. Кто был готов, подготовились заранее. Ещё за несколько дней до события. Те, кто был занят, полоскали горло водой и плевали на соседа. Матери заливали детям ушки воском.
Только Приходящий ничего не делал, потому что крепко спал.
Стюардесса постучала по пюпитру и взмахнула палочкой. Все набрали в лёгкие воздуха.
Самолёт резко пошёл вниз.
- А-а-а-а-а-й-й-й-й, в-о-о-о-о-от же …ля-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я, - хором затянули пассажир. - …ка-а-а-а-а-а-а-а-а. на-а-а-а-а-а-а …й-й-й-й-й-й-й-й …ля-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я!
Стюардесса жестом всех остановила и ткнула палочкой в стоящую в первом ряду пожилую женщину с ребёнком.
- О-о-о-о-ой! Да что же это делается! Убили! Угробили! Да искалечили всю жизнь! Козлы! Падлы! …ки-и-и-и! Беда-а-а-а-а!
Самолёт ускорил падение.
Все затянули вой вместе со старухой. А она со всей силы ударила младенца об сидение позади себя. От боли и удара ребёнок покрылся кровью, заплакал и зарыдал.
- О-о-о-о-о, да-а-а-а-а-а, …ля-я-я-я-я-я! – Затихая протянул хор, чтобы не разбудить глухого ребёнка. - …ться об балкон! Ма-а-а-аленькая …дь!
Стюардесса резко всех остановила и ткнула палочкой в сторону Приходящего. Тот ответил громким храпом.
- Придуро-о-ок и …до-о-о-он! …ри-и-и-и-ила-а-а-а-а!
Стюардесса взмахнула палочкой и хор затянул вначале тихо, но постепенно становясь всё громче под крик и вопли избитых всё ещё глухих младенцев.
- Заткни-и-и-итесь вы-ы-ы-ы …аная ….братия-я-я-я!!! – Мы вместе все как надо так как будто здесь совсем вообще! Передаём экстренную сводку. Сегодня, четвёртого ноября рухнул и разбился новый самолёт! Ура-а-а-а-а! Так на-а-а-ам и надо-а-а-а-а …ка-а-а-а-а …ля-я-я-я-я….
В передних салонах зашумели и зааплодировали. Сразу видно в окно, сразу видно паника началась.
- Поздравляю вас! – Воскликнула, хлопнув в ладоши стюардесса, раздеваясь. – Ваша песенка спета! Надеюсь, вы остались довольны нашим сервисом! Просим вас оставить отзывы о работе нашей компании в бюллетенях и на нашем сайте!
- По рубль двадцать, наши любимые пассажиры! – Объявил по радио пилот. – Мы падаем! Спасайтесь, как хотите! Нам все вы до …
Последняя матершина потонула в крике ужаса и паники. Спрятавшая за занавеску одежду стюардесса, вышла к пассажирам с заряженным пистолетом и принялась стрелять по публике. Он стреляла по собравшимся, но почему-то попадала по женщинам и детям. Когда же пули кончились, а людям всё ещё было много, то перепуганные пассажиры ломанулись к спасательному выходу и на ходу разорвали стюардессу в клочья. С кровью и кожей отрывали волосы на голове. С кровью и мясом оторвали ногти. Откусывали мясо на руках, груди, ногах и лице…
«Хорошо, что одежду сохранила, - подумал напоследок её откусанная голова. – После смерти мне это зачтётся».
А люди бежали в окна и двери из своих квартир офисов и классов. Кто был побогаче, те с парашютами. Остальные кто на чём. Но всё равно. В итоге разбивались. Не спасали чемоданы, кресла и телевизоры с компьютерами, на которых люди вылетали как пробки из бутылок в рушащемся салоне самолёта.
Золотые парашюты, кстати, тоже не спасали. Падая, самолёт пролетел над фермами и огородами. Поэтому пассажиры дорогих классов лепёшками из благородного металла хором падали на вилы, топоры, топоры, ножи, бензопилы и туалеты. И так раз двадцать каждый.
Но вот последние пассажиры и экипаж покинули борт, и самолёт врезался в землю, где-то в оренбургских степях.
От удара корпус разлетелся на части и загорелся. Уцелел только хвост, оторвавшийся при ударе, и упал недалеко от пастбища, на котором паслись кони, и сидел под одиноким деревом пастух. От грохота падения, он вскочил и увидел зарывающийся в землю и оставляющий глубокую борозду хвост мёртвого самолёта.
Схватив ружьё, какбудтоономоглочем-топомочь, и уворачиваясь от перепуганных лошадей, пастух побежал к горящему обломку самолёта. Земля под его ногами была горяча, что чувствовалось через подошву. Осторожно пригибаясь к земле, он прокрался по дну борозды к корпусу самолёта и уже хотел влезть внутрь, когда из-за сгоревшей занавески выглянул человек с изуродованным лицом и в чёрном костюме, а рядом с ним вполне себе нормальный человек с сумкой.
Изуродованный потянулся, расстегнул ворот рубахи, снял галстук и снял пиджак. Пиджак он закинул себе на плечо.
- А ведь мы почти долетели.
- Не смотря на то, что цель нашего полёта находится неизвестно где и неизвестно зачем. Жаль, что точных координат нет.
- Ничего, доедем на автобусе. Это недалеко. Главное дело всё не сообща и едино, а логично и удобно.
Приходящий спрыгнул вниз на землю и взял с оторванного края маленький автомобильный пылесос.
- Смотри-ка. При падении мимо пролетал. Наверное, из чьего-то багажа. Приходская, наверное, вся в пыли.
- Пожалуй, - пожал плечами Распорядитель. – Да и бензина для уборки там должно быть достаточно. А ещё мыла и верёвок…
- Эй! – Окликнул их всё ещё удивлённый пастух. – С вами всё в порядке?!
- С прошедшим тебя, почти, как снег на голову в июле! – Задумался в ответ Приходящий.