Стеклом звенели капли слёз – она стояла на краю.
Осколком отозвалась боль, и та шагнула в явь…
Пробуждение далось мне тяжело, ныло всё тело, и больно было даже двинуться. Это мне напомнило недавнее происшествие, и я рассмеялась. Звук собственного голоса показался мне каким-то далёким и незнакомым, и тут меня накрыли картины из сна. Десятки жизней пролетели перед моим внутренним взором. Часть из них была мне незнакома. Но другие были точно отражение историй из писем Касия. Они как мозаика начали складываться в моей голове, образуя удивительный по своей разнообразности узор.
Я всё вспомнила, но не до конца поняла. Вывод оставался пока один. Прошло много жизней в моей череде перерождений, и всегда рядом со мной рано или поздно появлялся некто. Он был и братом, и другом, мужем или женой, дочерью или собакой. Неважно кем, но этот некто всегда был рядом. Из жизни в жизнь, из одного времени в другое. Неважно, какой мир, какие существа, время – наша встреча всегда оставалась неизменной. Ровно до последних трёх перерождений.
Мне вспомнился серый мир без магии, мир, где я впервые встретила черноволосого. Меня пробрала дрожь и накрыла необъяснимая грусть, казалось, что краски померкли. Точно наяву я увидела тот ночной город с бетонными домами, ощутила всю его промозглость, по ушам больно резанул скрип тормозов.
На мой крик примчалась Ири с огненным шаром наготове, с подушкой под мышкой и взъерошенными волосами. Видимо, ещё две минуты назад подруга нежилась в своей кровати и видела радужные сны. Но что-то её разбудило? Действительно, что же это могло быть. В следующую секунду виновник, а именно я, получил подушкой в голову.
Как оказалось, моя сказочная персона проспала трое суток, чем, собственно, перепугала всё поместье и всех одногруппников. Меня пытались будить и физическими способами, и магическими, но результата это не принесло. Хотя теперь мне ясно, почему всё моё тело ноет.
— Кстати, — неожиданно воскликнула Ири, — мы тут с ребятами такое нашли, пока ты спала. Ни за что не догадаешься, какую тайну скрывает этот городок! Вот сейчас парни придут и такое расскажут, ух.
— Не слушай, — раздалось у самого моего уха. Но этот голос не принадлежал ни мне, ни Ири, и даже черноволосый звучал иначе.
— Сирин! Ты меня слушаешь вообще? — подруга тормошила меня так, словно я отключилась на пару минут.
— Мне снились сны, — невпопад ответила я, привлекая внимание Ири. Девушка на секунду застыла, кажется, она даже вздрогнула. — Мне снились мои прошлые жизни. Они сменяли друг друга словно калейдоскоп. Разные миры, время, люди и существа, животные. Раз за разом я рождалась, жила, влюблялась, растила детей, иногда не своих, умирала. Но что странно, я видела эти сны словно с двух сторон, от двух лиц. Только в последних двух взгляд был один. Там было одиноко.
— Но сейчас ты тут и ты не одна! — возразила подруга. Да, я была не одна. В какой-то мере.
Через какое-то время пришли и ребята. Оказывается, за эти три дня они успели перерыть всю библиотеку лорда Катри и нашли парочку интересных фактов.
— Помнишь, что твои братья скинули тебя именно над цветочным холмом? Оказывается, дальше они просто не могли вылететь. Там стоит древний барьер. Мы заметили это ещё во время поиска: чем ближе мы подходили к барьеру, тем сильнее менялся в лице лорд Катри. Он становился несдержанным и до ужаса бледным.
— Люди из города говорят, что нам не стоит в это лезть.
— Но некоторые из них поделились, что после падения небес никто не покидал пределы барьера. Кроме лорда, конечно.
— Я заметила, — вмешалась в доклад мальчишек Ири, — что здесь совершенно нет маленьких детей. Нет и новых парочек. Странное место.
— Да, — кивнул Конго, — один из стариков шутил про остановленное время. Позже он указал нам направление, сказав, что возможно там мы сможем найти ответы.
— Мы изучили местность, — включился Син, — и нашли странное снежное строение, похожее на храм. Войти не решились, ждали твоего пробуждения.
— Так чего же мы сидим! — подскочила я с кровати. Это дело пахло загадкой. Мне тоже показалось довольно странным, что здесь совершенно не было ни беременных девушек, ни новорождённых. Все дети были уже в определённом возрасте. Сами жители были спокойны в любой ситуации, точно привыкли уже ко всему. — Если здесь и есть какая-то тайна, то мы должны её разгадать любой ценой!
Полчаса на сборы и вот наша пятёрка уже бежит к выходу из поместья. За одним из поворотов я увидела краем глаза Орикона. Он стоял прислонившись к стене, взгляд его был направлен в пол, а на губах была горестная улыбка. И я уже второй раз за сегодня услышала у самого уха его голос:
— Не ходи.
Но меня уже невозможно было остановить.
Мы уже стояли у высоких ворот, холодных как лёд. Они были тяжёлыми, но открылись довольно легко. Во внутреннем зале стояла высеченная изо льда статуя дракона, удерживающего волну из снега своей спиной. Внизу на постаменте были выбиты слова. Мы подошли ближе, чтобы рассмотреть написанное.
— Не читай, — продолжал настойчивый шепот.
— Когда небеса упали наземь, — тихо начал Конго, — содрогнулись горы и сбросили с вершин своих широкий пласт, что призван был пожрать наш мир. Но прародитель наш Дракон взмолился к небесам, и те ответили ему. Так, положив жизнь свою ценой, отец нам время дал, желая нас спасти.
— Но ничто не вечно, — раздался тихий голос лорда Катри из-за наших спин, заставив вздрогнуть. — Однажды дочь народа, потерянная вне поля, придёт и снимет времени печать. Тогда отец наш обретёт души спасенье.
— Молчи. Молчи. Молчи! — шёпот Орикона сорвался на крик, но его словно никто, кроме меня, не слышал. Это казалось мне странным. Ребята повернулись к лорду Катри и застыли, скованные страхом. Я же как зачарованная шагала к статуе дракона. Он казался мне живым и таким грустным. Его можно понять, нельзя безучастно смотреть, как на твой родной город несётся лавина, готовая пожрать полностью. Я бы, наверное, тоже пожертвовала собой ради спасения стольких жизней. Свежи ещё были воспоминания из сна. Эвис.
Мои шаги эхом раздавались по залу. Рука будто сама поднялась и коснулась ледяной фигуры, и тут же несколько голосов пронзили пространство, сливаясь в единое: «Нет!». А с моих губ слетело тихое:
— Спасибо, что так долго ждал. Ты так старался и столько отдал. Теперь свободен ты, лети же в небо, Кхар Линэр.
— Дура! — проорал мне на ухо Орикон, бросаясь к ледяной фигуре. Та же начала трескаться на глазах, обнажая белую чешую дракона. За спиной открылись ворота храма, и внутрь начали заходить жители города и поместья. Все они улыбались. На их бледных, точно из снега, лицах было тоскливое счастье. Отец подошёл ко мне и вручил в руки письмо, холодное, как горсть снежинок.
Через минуту рядом уже стояла вся наша группа, сонная и непонимающая того, что происходит. Местные посмеивались и смотрели на дракона с ожиданием. Храм медленно трещал по швам, исчезли ворота, стены. Мы оказались на абсолютно пустом взгорке. Перед нами стоял белый дракон, сдерживающий огромную стену из снега и камней. Но и он постепенно таял.
Рядом открылся портал и оттуда вышел Директор. Мужчина кивнул лорду Катри и поспешил отправить учеников в безопасное место. Я была последней. Отец встал передо мной на колени и обнял.
— Прошлое должно оставаться в прошлом. Они все должны были умереть ещё сто лет назад, но Прародитель не смог пойти на такие жертвы снова. Живи, Сирин, живи настоящим. Так нужно.
На последних словах отец толкнул меня в портал, прямо в руки директору. Последнее, что я видела, так это то, как их всех поглотил снег. Одного за другим накрывала белая волна, но никто из них не кричал, не бежал. Они однозначно ждали этого дня.
— Папа… — портал уже почти закрылся, и я рванула к нему изо всех сил, но хватка директора была куда крепче. Из глаз покатились слезы. Нет, нет, нет, этого не могло случиться… Почему?
Я слышала свой плач и всхлипы кого-то ещё. Он вторил мне и так же бился в истерике, но кто?
Меня силой утащили в мою комнату и уложили в постель. Хотели отправить домой, но я воспротивилась. Там сейчас люди в ожидании чуда, ребёнка, а я могла сорваться и сильно обидеть мать грубыми словами.
Снова я сидела в своей комнате, обхватив колени. Уже два дня без еды и воды, полностью отрешившись от мира. И даже Ири не в силах была поднять мне настроение или как-то отвлечь от горестных дум.
На третий день она положила передо мной белый конверт и перед тем, как выйти из комнаты, тихо прошептала:
— Я нашла это на полу главного зала. Видимо, ты обронила. Письмо от лорда Катри. Прочти. Там наверняка объясняются причины его поступка.
Могла ли я что-то сделать? Хотелось также бесследно исчезнуть под волной снега. Снова.
Трясущимися руками я взяла конверт и бережно вскрыла. Слёзы, которые уже успели высохнуть, хлынули с новой силой. Пришлось сильно постараться, чтобы разобрать плывущие строки.
«Здравствуй, моя дорогая Сирин.
Как бы избито это ни звучало, но если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет. Я знаю, тебе больно, но я очень прошу тебя, не впадай в отчаяние. Ты здесь такая же жертва, как и все мы. Прошлое должно быть в прошлом.
Сто лет назад, когда Упали Небеса, что-то произошло на горе выше по склону. Началась настоящая вьюга, послышался оглушающий грохот, и сверху понеслась ужасная по своей разрушительности лавина. Она была словно пропитана магической силой. Так мне рассказала жена. В тот день я был в столице Ииртас, где помогал магам держать барьер. К радости и счастью, меня не было в тот момент в поместье.
Древний белый дракон, наш прародитель, вовремя почувствовал угрозу и попытался её остановить. Но ни ему, ни даже Создателю это было не под силу. Плетущая узоры смогла лишь заморозить время для нас. Ценой стала жизнь нашего Прародителя. Орикон тогда жутко разозлился и громко кричал, но изменить что-либо он не мог.
Богиня призналась, что этого не должно было случиться, что в её узорах не было этой трагедии, вплоть до самого её происшествия. Ткань судеб переплелась сама по себе, словно сам Творец решил вмешаться. Маэрит пыталась как-то это исправить, но мир вокруг словно обезумел, энергия то вскипала, то падала наземь. Единственное, что она смогла сделать, это запечатать мой народ под куполом барьера, остановив лавину за его пределами.
Я был последним, кто остался в живых, кто менялся и мог покидать пределы границы. Но других, вне защитного контура, ждала лишь неминуемая гибель. Так на самом деле и погибла моя жена. Снежная буря выкинула её за границу барьера. Когда я её нашел, от неё остался окоченелый столетний труп под толстой коркой льда.
Это было действительно страшно.
Я боялся покидать поместье, боялся входить в храм изо льда, где хранилась печать. Казалось, стоит мне перешагнуть порог, как этот хрупкий мир рухнет под натиском снежной лавины. Я чувствовал себя пленником иллюзий прошлого.
Когда у меня появилась ты, время снова пришло в движение, жизнь снова обрела краски. Я уже был не один. Мне очень жаль, что ты обрела отца всего на месяц. Но ничто не стоит на месте.
Ты, наверное, хочешь спросить, почему я не пошёл с тобой? Ответ слишком прост: моё время ушло, мой мир умер много лет назад. Это я понял лишь с твоим появлением в поместье. Мы жили как призраки, как тень былого.
Я мог бы оставить их и выйти в новый живой мир вместе с тобой, но это претит мне. Вряд ли это можно объяснить парой строчек.
Каждый в нашем замкнутом мире почувствовал, что с твоим приходом день встречи с неминуемым стал ужасно близок. Но люди не испугались, наоборот, сердца их наполнились ожиданием. Они невзначай подкидывали подсказки твоим товарищам, подталкивая их к раскрытию нашей тайны. Даже вечная жизнь может наскучить, если ничто не меняется, а дети остаются детьми, сколько бы десятков лет ни прошло.
Единственный, кто был против, это Орикон, но даже он не может сопротивляться желанию мира исправить нечто искажённое. Это как прыщ на носу, признайся, ты бы не стерпела и выдавила его при первой же возможности. Вот так и мир, чувствовал неровность на своем теле и пытался её убрать. Снять печать твоими руками.
Знаешь, Сирин, маленькая моя пташка, я очень рад, что встретил тебя, успел узнать и побыть близко.
Хочу пожелать, чтобы в жизни тебе не пришлось больше испытать такого горя, как потеря близких. Даже если однажды это произойдёт, постарайся не повторять моих ошибок и жить сегодняшним днем, а не иллюзиями прошлого. Слезами ты никого не спасёшь и не воскресишь, а злость затмит разум, как и отчаяние. Нужно идти вперёд, продолжать жить, чего я так до конца и не смог.
Всё в твоих руках, Сирин, последняя из рода Катри. И да помогут тебе боги не впасть в отчаяние. Я люблю тебя.
Твой отец, Лорд Троимир Катри.»
Когда я прочла последнюю строчку письма, в горле застрял ком, слёзы высохли. В голове стояла картина того, как под лавиной и бурей исчезают один за другим сотни людей, белых точно сам снег. На их лицах сияли улыбки. Ушей моих коснулся шёпот, который вторил «спасибо» на разные голоса. Стало до боли горько, но и немного легче оттого, что люди обрели покой, которого так долго жаждали.
Рядом раздался тяжёлый вздох, и кто-то присел на кровать. Мы долго сидели молча, пока он не разорвал эту звенящую тишину своим голосом:
— Я люблю проказничать, шутить над другими, высмеивать их, придумывать каверзы, путать людей. Мне всегда это казалось самым обычным делом. Обман для меня как воздух, я им живу. Но однажды случилось так, что бог Распрей, Орикон, сам себя переиграл. Смешно, не правда ли?
Я всегда мечтал о толпах последователей, но они почему-то быстро растворялись во времени. Тогда произошла одна трагедия по моей вине. И мне пришла идея – создать свой клан, семью среди смертных. Обманом я вынудил белого дракона совершить соитие с моим земным образом. Мне пришлось целых девять месяцев находиться в этом обличии, и поверь, это были самые спокойные времена за всю историю мира. И это стало первой точкой невозврата.
Стоит признаться, богам не чужды человеческие чувства: спустя несколько сотен лет, когда наша семья окрепла, я понял, что полюбил. Мой Белый дракон был прекрасен в своей непоколебимости и желании защитить нас. Сначала я смеялся над этим его отношением, только играл привязанность. Но чем глубже и дольше становилась наша связь, тем сильнее меня поглощало это чувство.
Я привязался, прирос к роду Катри. Трудно не любить собственное детище. А потом я осознал, что сам загнал себя в эту ловушку. Это произошло в тот день, когда мой Белый дракон, Кхар Линэр, пожертвовал своей жизнью ради спасения семьи. Только потеряв его, я понял, насколько сильно он врезался в мою жизнь.
Последние сто лет я большую часть времени стоял в том самом ледяном храме у его ног, звал, просил вернуться. Но дракон давно уже был мёртв. Возможно, он даже переродился и ещё раз умер. Я был не в силах покинуть его тело, закрытое в лёд и заклятье.
Когда тебя привела нелёгкая в горы, я испугался, ведь знал, что в твоих силах снять оковы печати, освободить и моих детей, и Кхара Линэра от бесконечно длинной зимы. Поэтому попытался избавиться от тебя, но на твою защиту встал сам мир, даже Ритрих не осталась в стороне. Мне запретили вмешиваться.
Стоило развеяться печати, как рухнула и иллюзия жизни. Я потерял всё в этот момент. Осталась только ты, маленькая пташка. Но мне нужно вернуться к своей сущности, слишком долго я жил иллюзиями, жил как человек. Любил и был любимым.
Но всему приходит конец, прошлое должно быть в прошлом. Люди, оказывается, куда мудрее богов, раз даже твой отец это понял раньше, чем я.
Спасибо тебе, Сирин, последняя из рода Катри, последняя дочь Орикона. Нельзя жить прошлым, ты дала мне шанс на будущее, а целому роду шанс на перерождение. Когда тебе будет нужна помощь, позови, и я приду.
Голос Бога Распрей был тих и горек, на лице его была грустная улыбка, сам он источал самоиронию. Тогда я задумалась, что тяжелее: потерять отца и видеть смерть сотни людей, или же потерять всех своих детей и любимого. Остаться в одиночестве и наблюдать за страданием душ, которые не могут уйти на перерождение. Ответ мне показался очевидным.
Мы ещё немного посидели в молчании, обнявшись, словно брат и сестра, а потом он ушёл, так же незаметно, как и появился.
После его ухода мне стало легче и спокойнее. Я всё ещё жива, и у меня есть шанс построить то будущее, о котором я так давно мечтала.
Остаток дня я провела, записывая свои сны, нужно было отвлечься. Мне показалось, что в них что-то сокрыто. Некая истина убегала от меня, что-то, что лежало на поверхности. Пока у меня был только один вывод: я перерождалась огромное количество раз, в разных уголках этого и иных миров. Но помнила я жизни двух существ, живших в одно время и в одном месте. Это было странно и удивительно одновременно. Кто же я?
Вечером пришла Ири с огромным розовым тортом. При учёте, что я ненавижу этот цвет, это немного меня развеселило. Казалось, что мой мир снова начал понемногу оживать. Поэтому утром я решила пойти к маме и рассказать ей о том, что произошло.
Но что-то не задалось с самого начала. С утра шёл дождь, где-то вдалеке гремел гром. Выходить на улицу не хотелось от слова совсем. Мне пришлось взять себя в руки и насильно повести себя в город. Это было сложно, вещи словно сошли с ума и выскальзывали из рук. В коридорах меня то и дело останавливали и задерживали расспросами о какой-то ерунде.
Но сбежав от всего этого, я всё же вышла в город и поторопилась к матери. На улице пахло дождём и едким привкусом гари. Путь проходил по маленьким улочкам мимо моего старого дома. Около него горький запах мокрого жжёного дерева, смешанный с чем-то ещё, был намного сильнее. Так пахнут сгоревшие дома. Я подняла взгляд и упала. Ноги отказывались меня держать. Передо мной стоял чёрный остов дома, который долгое время был мне родным.
Гремел гром, шёл дождь и мелькали молнии, а я сидела на мостовой и кричала. Накатило с новой силой. Почему, почему именно сейчас?
В проулке завыли псы, кажется, их было трое. От моего ли крика или от чего-то ещё, я так и не разобрала, да и какая разница. Тем не менее, это немного привело меня в сознание.
Да, прошлое должно быть в прошлом. Мне уже давно стоило оставить об этом месте только воспоминания. С такими мыслями я поднялась с колен и, покачиваясь и всхлипывая, пошла к новому дому матери, где она жила с Грейстом. Там они ждали нового члена семьи. Кажется, мой братик или сестричка должен был появиться на свет в ближайшее время. Мне не терпелось подержать на руках это маленькое чудо.
А уже через час я снова сидела в луже. Мой мир рухнул. В этот раз окончательно.
— Она умерла родами этим утром, — бесцветным голосом шептал Грейст. Его, как и меня, била крупная дрожь. — Ребёнок слишком слаб. Врачи и маги утверждают, что он долго не проживёт.
Мужчина тихо ронял горячие крупные слёзы, сжав волосы обеими руками.
— Сирин, что же не так? Чем я прогневил богов? — что я могла ему ответить? Ведь у меня были те же вопросы. — Почему, Ритрих?
Я не помню, как добралась до своей комнаты. Ири хотела было меня чем-то подбодрить, но стоило ей на меня взглянуть, как она тут же отшатнулась. Наверное, сейчас я выглядела не лучше, чем баньши. Но это неважно.
В голове неожиданно всплыла картина, точно из прошлого. Надо мной стоят двое: женщина и мужчина. Это были Маэрит, Плетущая Узоры, и Атрах, Дарующий Жизни. Они коснулись моего лба прохладными ладонями и улыбнулись.
— Тебя ждёт удивительная судьба, Сирин из рода Катри. Трудности будут, но только до того момента, пока ты не примешь то, что потеряла, — пропела Маэрит, улыбаясь. Атрах стоял сзади и не сводил с меня тяжёлого взгляда.
— Тебя ждут препятствия и потери, — неторопливо сказал он. — Но в тебе есть сила преодолеть это. Будь сильной, Сирин из рода Катри, как твой отец.
— Всему своё время, — проговорила Маэрит, поглаживая меня по волосам.
Тогда я вспомнила всё. Окончательно вспомнила и поняла. Если это то, что мной потеряно, то почему же тяготы продолжаются? Я же приняла всё это, все свои воплощения, своё странное, пугающее прошлое, любовь и смерть. Тогда почему? Почему это не кончается?
— Сирин, — раздался до зубовного скрежета знакомый голос. — Прими меня.
И мой мир погрузился в темноту забытья.
— Мы ведь просто хотели жить… Так почему..?