ПОЛИЦИЯ ДРЕВНОСТЕЙ
В зеркальных стенах и витринах магазина-галереи отражаются золотые украшения, статуэтки, вазы. Владелец, склонившись над столом, заполняет сертификаты на массивные золотые цели, разложенные на прилавке. Зовут его Тахер; Фамилия - Баракат (известная не только среди антикваров и коллекционеров, но и в отделе по борьбе с хищениями Управления древностей - об этом чуть позже).
Семья Баракат считается одной из самых богатых арабских семей, живущих в Израиле. По "семейному преданию", дед Тахера когда-то владел землями в Хевроне. Его наемные работники при раскопках нередко находили древние вещи и приносили их хозяину. Когда собралась большая коллекция, дед кое-что пустил на продажу. Он был человеком необразованньым и в антиквариате разбирался слабо. Внуки продвинулись дальше - изучали археологию в Амманском университете, свободно владеют несколькими языками. Они получили от отца по антикварному магазину и промышляют торговлей древностями. Один из братьев - владелец нескольких антикварных галерей в Беверли-Хиллз, другой - в Старом города Иерусалима, третий (Тахер) - в гостинице "Шератон-плаза", где имеют обыкновение останавливаться богатые туристы из Америки и Европы. До интифады семья держала огромную галерею в Бейт-Лехеме, но вынуждена была ее закрыть - места стали опасными и туризм прекратился.
Глава клана торгует древностями в самом центре Иерусалима - на улице Кинг Джордж. Ему 69 лет, он еще достаточно крепок и недавно взял в дом вторую жену - 35-летнюю. Баракат-старший не очень приветлив, выражение лица надменное.
«Я не говорю на иврите, задавай вопросы моему сыну», - произносит он на хорошем иврите, давая понять, что аудиенция окончена. Его скромная хлопчатобумажная рубашка и простые брюки контрастируют с великолепием магазина. Говорят, что, несмотря на свои миллионы, он скуповат, обед - полузасохшие булочки и печенье - приносит из дому. При том, что
Баракат-старший неразговорчив, однако для снимка он охотно позирует: послушно выполняет все команды, принимая требуемые позы, лицо антиквара расплывается в самодовольной улыбке.
Как антиквариат попадает в галереи семейства Баракат? Тахер утверждает, что наиболее ценное приобретается на аукционах - в Израиле и за его пределами, а не у людей, раскапывающих древние могильники, поскольку это чревато осложнениями с властями. Все, что найдено в земле, принадлежит государству. «Нет, я никогда бы не хотел иметь дел с контрабандистами, - подчеркивает Тахер, - все свои приобретения мы заносим в специальные книги, которые регулярно проверяются Государственным управлением древностей Израиля».
Клиенты Тахера - в основном богатые туристы, живущие в "Шератон-плаза", и пожилые израильтянки из престижного иерусалимского района - Рехавии. Что заставляет его, представителя богатейшего арабского клана, целыми днями сидеть в магазине и торговать древностями? Оказывается, желание приобрести картины известных мастеров, которые стоят баснословных денег.
...А теперь мы вынуждены проститься с милыми семейными преданиями о том, как невзначай, словно по волшебству, сложилось миллионное состояние одной из арабских семей, и отправляемся в путешествие по местам, излюбленным грабителями древних могил, вперед, туда, где скалятся черепа, а судьбу древнего клада решает быстрая пуля... Вперед, навстречу приключениям!
Разграбление истории
Кто бы мог подумать, что под крышей солидного Управления древностей, призванного охранять нашу историю, кипят нешуточные и вполне современные страсти! Поджарые ребята из отдела по борьбе с расхищением древностей что ни день готовятся к очередной охоте, на которую отправляются вооруженными до зубов. По профессии они археологи, а по роду работы, скорее полицейские и наделены самыми широкими полномочиями – вплоть до ареста и допроса преступников.
Земля Израиля нашпигована древностями: в пределах одной только «зеленой черты» не менее 35 тысяч исторических достопримечательностей. И все они принадлежат государству. Но реальность, увы, такова, что преступники начинают раскапывать древние поселения гораздо раньше археологов, поскольку, в отличие от последних, не зависят ни от бюджета, ни от наличия людей. Интерес злоумышленников к истории отнюдь не научного свойства: на предметах, имеющих отношение к библейской эпохе, можно неплохо заработать, поскольку они пользуются огромным спросом у коллекционеров.
По следам черных археологов
...Бензоколонка - место назначенной встречи. Под навесом кафе несколько столиков, за одним из них сидят рослые загорелые парни. На коленях - автоматы. Это мои проводники: Боаз Зисо - начальник отдела по борьбе с хищением древностей и Алон Захави - сотрудник отдела, закончивший специальные курсы следователей полиции. Им, археологам по образованию, приходится совмещать в одном лице профессии ученых, экспертов-антикваров и охотников за контрабандистами. Глядя на этих крепких ребят, вооруженных до зубов парней, не приходится сомневаться в том, что путешествие будет действительно захватывающим.
Боаз извлекает из-под сиденья джипа огромные ботинки-вездеходы, не спеша переобувается. Я с тоской взираю на свои римские сандалии - кто же знал! Делать нечего - лезу в джип. На переднем сиденье лежит маленькая штучка - для накачки кистей рук. Под сиденьем - рюкзак с амуницией на-случай-если-что. Слышно потрескивание «уоки-токи»*. Мы мчимся в джипе по шоссе. Над нами кружит патрульный самолет Управления древностей.
Джип сворачивает с шоссе и начинает карабкаться по узенькой, усеянной камнями тропе на гору. Зверская машина, ей все нипочем. Мой проводник неожиданно тормозит, "уоки-токи" оживает и начинает вещать голосом Алона, сидящего в машине, следующей за нами. Там тоже заметили "что-то" на самом верху горной гряды. Боаз мгновенно извлекает из рюкзака мощный бинокль и произносит в микрофон: «Вижу белобородого мужчину с миноискателем. Он нас заметил. Удаляется».
...По законам детективной интриги самое время прервать повествование на этом увлекательном месте и немного потомить читателя. Я еще вернусь к описываемым событиям чуть позже, а пока...
От подмандатной Палестины до наших дней
...Тут я вынуждена сделать небольшое отступление и рассказать о существующих правилах проведения археологических изысканий и тех, кто призван следить за их выполнением. Регулярные археологические раскопки ведутся на территории Израиля с позапрошлого века, а Управление древностей появилось в стране в 1989 году. Его предшественником был Департамент древностей, созданный еще властями подмандатной Палестины и позже преобразованный в один из отделов министерства образования. В ведение управления входит не только отлов преступников, занимающихся незаконным промыслом, но и надзор за всеми земляными работами, ведущимися на территории страны, а также создание археологических парков.
Оказывается, планомерные археологические раскопки ведутся в Израиле уже больше века. Государственное Управление древностей - наследник Департамента древностей, созданного еще властями подмандатной Палестины. Департамент поначалу подчинялся министерству просвещения, затем приобрел статус самостоятельного государственного учреждения, следящего за соблюдением Закона об охране древностей (от 1978 года) и определяющего условия проведения археологических работ в стране.
Согласно Закону, «древностью» именуется любой предмет, изготовленный ранее 1700 года новой эры. Любые раскопки, производимые без разрешения Управления древностей, запрещены. Однако закон не запрещает торговлю древностями, разумеется, с определенными ограничениями, и, разумеется, при условии получения торговцами соответствующих лицензий от вышеупомянутого управления.
Оказывается, еще во времена существования Департамента древностей происходило разграбление исторических памятников. Самый интенсивный грабеж шел в окрестностях Бейт-Гуврина, в том месте, где мы сейчас находимся. В 1985 году был создан специальный отдел по борьбе с расхищением древностей. Вначале цели ставились довольно скромные - положить конец грабежам исторических памятников в районе Бейт-Гуврина и Бейт-Шемеша, но затем отдел распространил свою деятельность на всю территорию страны. Его сотрудники работают в пределах "зеленой линии", а на контролируемых территориях действует параллельная структура, возглавляемая офицером по археологии при военной администрации.
Кстати, специалисты Управления Древностей весьма скептически относятся к сообщениям СМИ* о том, что за границу вывезены предметы старины на такую-то сумму. Они вообще избегают оценивать археологические находки в денежном выражении. По их мнению, любой предмет, изъятый с места, где он пролежал века, для науки вообще теряет ценность. В археологии контекст важнее предмета, и специалисты предпочитают говорить об убытках, которые нанесены науке. Разграбленный исторический памятник попросту перестает быть таковым. Нередко грабители ради одного предмета уничтожают целое древнее поселение, с которым археологу уже просто нечего делать. Как измерить деньгами ущерб, наносимый уже не отдельному историческому памятнику, а наследию нации, когда из ее истории навсегда вычеркиваются целые главы.
Проводники обещают показать мне сегодня один из тысяч разграбленных исторических памятников. Грабежами занимаются в основном арабы с территорий. Они обладают большим опытом подобного промысла, которым занимаются десятки лет. Причем, злоумышленники имеют представление о ценности находок и готовы подвергнуться риску быть задержанными и попасть в тюрьму. Что же касается коммерческой стороны, проводники советуют мне поинтересоваться ценами на древние предметы с раскопок у торговцев-антикваров, которых в стране не менее семи десятков. В этом месте нашей беседы возникает неожиданный поворот. «С одним из них, он из Вифлеема, я уже беседовала», - сообщаю я. - «Уж не Баракат ли?» - «Да. Тахир Баракат». - «Вообще-то все зовут его Тайя, и он наш старый клиент. В основном Управление Древностей наведывается к нему с обысками. Были у него месяца два назад и вряд ли это наш последний визит. Следствие не закончено, не будем вдаваться в подробности, но с Тайей мы работаем очень основательно» - «По семейному преданию основу богатства клана заложил покойный дедушка, владевший землями в Хевроне». - «Известно, что отец Тайи начинал с торговли овощами - на этом особенно не разбогатеешь».
А теперь вернемся к нашей основной теме: каждый год в Израиле разграбляются тысячи исторических памятников. Особый "успех" выпадает на долю грабителя, если ему удается найти нетронутое погребение. Там может встретиться и керамика, и светильники, и украшения из золота и серебра - сотни предметов старины! Правда, для того, чтобы найти такое погребение (а в древности покойников хоронили в пещерах), необходим немалый опыт. Например, если простой любитель захочет обогатиться таким образом, то риск для истории невелик. Такую пещеру любитель может искать до конца своих дней - искать и не найти. А вот «черные археологи» свое дело знают, они - настоящие профессионалы.
Даже если грабителей удается застать на месте преступления и изъять все украденное, никто уже не сможет вернуть находки на их первоначальное место, что лишает памятник его исторической и научной ценности. Отдельные предметы могут представлять интерес лишь для музеев и узкого круга коллекционеров.
В отделе Управления Древности, о котором идет речь, все - со специальным образованием. Одни осуществляют патрулирование местности, другие ведут разведку и занимаются сбором информации, третьи в сотрудничестве с полицией Израиля и Интерполом предотвращают вывоз археологических находок из страны. Сотрудники этого отдела наделены полицейскими полномочиями, вплоть до права ареста. Подобной работой занято примерно пять процентов сотрудников Управления древностей. Но у них много помощников, получающих частичное жалованье, или работающих на добровольных началах.
При том, что иинспектора Управления Древностей находятся в тесной связи с окружным полицейским управлением, они и сами наделены полномочиями, позволяющими открыть уголовное дело на подозреваемого в грабеже древностей, провести всю следственную работу, а затем передать дело в полицию, которая, в свою очередь, передает его в суд.
Теперь о том, почему именно район Бейт-Гуврин вызывает такой большой интерес у грабителей? Дело в том, что особые природные условия - обилие воды, плодородная почва, богатая растительность - позволяли поддерживать жизнь людей в этих местах в течение всех исторических периодов. Многочисленные известняковые холмы давали возможность создавать укрепленные поселения. Кроме того, через этот район проходили основные торговые пути, связывающие юг и север страны. В недрах холмов имеются многочисленные естественные пещеры, которые с древнейших времен использовались жителями данных мест. И в этих пещерах древние предметы сохранились на протяжении тысячелетий.
То, что Бейт-Гуврин был по преимуществу населен евреями, для грабителей имеет особую ценность: любые находки библейской эпохи оцениваются коллекционерами очень высоко. Кстати сказать, именно здесь, в этих местах, в 132-135 годах вспыхнуло восстание против римлян, возглавленное Бар-Кохбой. Как известно, оно закончилось катастрофой. Предчувствуя конец, евреи прятали в тайниках и пещерах самое ценное. И тот, кому удается обнаружить подобное хранилище, получает в свои руки исключительное по ценности собрание. Арабы с территорий со временем научились находить подобные клады. Самыми ценными находками этих мест считаются серебряные монеты эпохи восстания Бар-Кохбы: их чеканили в течение всего трех лет, надписи на них сделаны на иврите, и в надписях этих (они называются монетными легендами) упоминается Иерусалим, запечатлены лозунги восставших, носящие, на сегодняшний взгляд, совершенно сионистский характер. На рынке древностей существует громадный спрос на эти монеты, большинство которых было найдено в районе Бейт-Гуврин. Спрос определяет и цену.
Впрочем, этим промыслом занимаются не только арабы? Управлению древностей известны и предприимчивые евреи, выступавших в роли организаторов и нанимавших арабов с соответствующим опытом. Но такие случаев единичны.
Как правило, на добычу выходит целая группа арабов во главе с "раисом»*. Они приходят с запасом еды и инструментами - лопатами, кирками, фонарями, миноискателями. Работа продолжается несколько суток. Если группе удается обнаружить захоронение, она работает днем и ночью, пока не обчистит его полностью, после чего с трофеями возвращается на территории.
Грабители - это только первое звено в очень длинной цепи. Существует рынок, который диктует спрос. Со стороны заправил рынка спускаются заявки на тот или иной товар. Так что грабитель чаще всего действует не спонтанно, а по наводке. Конечно, тот, кто заказывает товар, платит грабителям не слишком большие деньги. Что происходит дальше? Заказчик продает найденное перекупщикам, которые и ведут торговлю с коллекционерами. Но на самом деле это очень длинная цепь: в грабеже и реализации награбленного принимают участие десятки и даже сотни людей.
Сотрудникам Управления Древностей не раз приходилось видеть за границей предметы старины, вывезенные контрабандой из Израиля. Но чаще им приходится перехватывать предметы, которые могли покинуть пределы страны, но были вовремя изъяты у грабителей и перекупщиков и остались достоянием государства. Так, в июне 1993-го в Управление поступила информация, что гражданка Германии собирается вывезти из Израиля партию древностей, которую получила от жителя Восточного Иерусалима. Сотрудники отдела ждали ее в аэропорту. Вскрыли чемодан, в котором обнаружили немало ценного. В том числе римские таблички из слоновой кости - довольно редкая находка. Торговец-араб собирался улетать тем же рейсом и старательно делал вид, что незнаком с гражданкой Германии (фактическим мужем которой он являлся!). Дело было передано в суд.
В отделе проводится основательная разведывательная работа, и списки подозреваемых в разграблении древностей все время пополняются. Цепочки, ведущие от грабителей к скупщикам краденого, не только очень длинны, но и многократно пересекаются. Некоторые торговцы, имеющие лицензии, инструктируют грабителей на предмет того, где искать и что искать. Находятся и те, кто снабжает грабителей миноискателями и получает за это определенный процент "комиссионных" с награбленного. Поскольку бизнес очень многоступенчатый, трудно даже приблизительно определить число людей, к нему причастных. Существует иерархия. "Раисы" и рядовые грабители. Правда, иногда рядовые грабители решают, что им нет никакого резона делиться с "раисом", и нанимают собственных исполнителей. В общем, со всеми оговорками, система грабежа древностей более всего напоминает систему торговлю наркотиками - та же многоступенчатая структура.
Кстати, будет ошибкой считать, что большая часть коллекционеров, скупающих древности, проживает за пределами Израиля - в Европе и Америке. Сотрудникам Управления древности известны имена богатых и даже уважаемых людей в Израиле, в коллекциях которых имеются краденые древности. Частные коллекции - явление распространенное. Ни для кого не секрет, что крупным коллекционером антиквариата был известный военачальник Моше Даяна, бывший мэр Иерусалима Тэдди Колек и другие. Что происходит с коллекциями после смерти собирателя? Некоторые передаются, или продаются музеям. Так, например, коллекция Моше Даяна, составленная из предметов древности, собранных им в бытность командующим Южным военным округом, начальником генштаба, министром сельского хозяйства, министром обороны и министром иностранных дел, была в свое время продана государству за миллион долларов). Однако чаще всего коллекции распыляются, продаются по частям и исчезают из поля зрения.
Торговец древностями старается всячески скрыть действительный источник получения товара и потому не скупится на рассказы о самых таинственных путях его приобретения. А что он хочет скрыть в первую очередь? То, что главный источник находок, продаваемых в Израиле, - это сам Израиль! Нередко торговцы рассказывают, что предмет доставлен из Иордании или из Англии, где торговля древностями происходит совершенно легально. Но англичанам безразлично, что ящики с древностями, которые продаются в Лондоне, прибыли из тех стран, из которых древности категорически запрещено вывозить.
В 1990-м году у торговца древности в Яффо Хамами Насира, который торговал без лицензии, Управление Древности изъяло 700 предметов старины. Все найденное было конфисковано, торговцу пришлось заплатить очень крупный штраф. Через пару лет он был задержан снова - на сей раз при попытке вывезти из страны чрез Ашдодский порт контейнер, доверху набитый крадеными предметами старины, в том числе двумя тысячами предметов древней керамики. В 1993 году инспекторами Управления Древностей было арестовано более 120 человек. В том числе - грабителей, скупщиков краденого, торговцев древностями, не имеющих лицензий, а также легальных антикваров, нарушивших закон. Еще большее число грабителей и перекупщиков, правда, спугнули, и потому очень трудно назвать точную цифру.
Нелегальная торговля и грабеж древностей караются тремя годами заключения. Это максимальный срок. Грабитель, похитивший мозаику в Бейт-Шеане, например, получил полтора года. На другого был наложен штраф в размере 30 тысяч шекелей. Но не забудем, что главная цель Управления Древности - не наказать нарушителей Закона, а предотвратить разграбление древностей. За время существования отдела (то есть с 1985 года) удалось сократить масштабы хищений в несколько раз. Что это значит, станет понятно, если вспомнить, что в 1967-м году, когда открылась граница с территориями, грабеж исторических памятников принял катастрофические размеры. Тысячи арабов с территорий совершенно открыто занимались этим промыслом. Они приходили десятками, и никто им не препятствовал. Полиция вообще не понимала, что происходит, а у Департамента Древностей на весь район Иудеи был один-единственный инспектор, который в лучшем случае мог зафиксировать, что еще один исторический памятник окончательно разграблен. Иногда ему, правда, удавалось оказаться на место преступления в нужный момент. Но что он мог сделать? Выстрелить в воздух, обратив грабителей в бегство и зная, что через пару часов они снова сюда вернутся.
В настоящее время на территории Израиля нет ни одного исторического памятника, на котором грабители могли бы работать открыто. Они могут "трудиться" только по ночам, и когда они чувствуют за собой «хвост», десять раз подумают, возвращаться им на прежнее место "работы" или нет. В распоряжении Управления Древностей - легкая авиация, приборы ночного видения и различное электронное оборудование. Вот и судите, насколько теперь работа «черного археолога» трудна и опасна.
При том, что ученые-археологи придерживаются определенных этических норм, не позволяющих им сотрудничать с грабителями, все же бывает и такое. Так был арестован сотрудник Управления древностей, профессиональный археолог, сотрудник Беэр-шевского университета. Он араб, живет в Нацерете. При обыске в его доме были найдены предметы древности, украденные на раскопках. Кроме того, он приторговывал антиквариатом. На него удалось выйти через его напарника - жителя территорий. Но случаи подобного «сотрудничества», к счастью, единичны.
Кстати, Управление Древностей контролирует не только древности, которые лежат в земле, но и подводные исторические памятники. Его сотрудники также предотвращают разграбление археологических памятников, покоящихся на морском дне. В их распоряжении специально оборудованная яхта, которая курсирует вдоль всей линии побережья - от Рош ха-Никра до Газы.
Когда в феврале 1993-го года арабам с территорий был закрыт доступ на работу в Израиле, это сразу вызвало резкий всплеск активности грабителей древностей. Арабы лишились основных источников заработка и пустились во все тяжкие. В Управлении имеются данные и относительно того, что в ряде случаев при разграблении захоронений были уничтожены надписи на иврите, а также разнообразные предметы, свидетельствующие о том, что данное захоронение принадлежало евреям. Складывается парадоксальная ситуация. С одной стороны - ярое желание «черных археологов» с территорий стереть всяческие следы еврейского присутствия, с другой - именно еврейская принадлежность предметов придает им товарную ценность. Представьте себе душевные муки такого грабителя! Тем не менее, в районе Эль-Кум грабители вскрыли несколько захоронений эпохи Первого Храма и варварски уничтожили на стенах еврейские надписи, причем одни из самых древних, обнаруженных в стране Израиль. Одна из надписей, имеющая возраст 2800 лет, случайно укрылась от взора грабителей, и благодаря ей удалось получить представление о исторической ценности уничтоженного памятника периода Первого Храма.
Портрет современного преступника, промышляющего незаконной добычей древностей, за последние годы сильно изменился: посмотришь на него — простой, затрапезно одетый житель территорий, а зайдешь в его дом — и вдруг твоему взору открываются стеллажи со специальной литературой, выписанной по почте, компьютер с адресами сайтов известных аукционов, Интернет, с помощью которого он выходит на связь с потенциальными заказчиками. Этот человек, не обладающий высшим образованием, на самом деле очень подкован в области антиквариата, он прекрасно знает, что именно пользуется спросом у коллекционеров и во сколько оценивается та или иная вещь.
Теперь о тех, кому официально разрешено заниматься раскопками в Израиле. Оказывается, таким правом обладает любой археолог, за которым стоит университет, музей или исследовательский институт. Управление древностей предъявляет одно условие: обязательная публикация результатов. Если археолог не публикует результатов, то чем он лучше обыкновенного грабителя - целостность памятника нарушена, а наука от этого ничего не получила! Кстати, иностранным экспедициям не разрешается вывозить находки из Израиля. Все археологические артефакты, обнаруженные на территории Израиля являются собственностью государства. Управление древностей разрешает вывозить их лишь для исследований и на выставки. По истечении определенного срока все должно быть возвращены в Израиль. Некоторые считают, что Израиль превратил раскопки на территории страны в доходный бизнес. Будто бы, зная интерес ученых Запада к библейской археологии, разрешения на раскопки выдается лишь тем, кто готов выложить круглую сумму. Но это не так. Израиль на археологии не зарабатывает.
По следам «черных археологов» (продолжение)
...Вынуждена разочаровать читателя. Погоня не состоялась. Неизвестный с миноискателем и белой бородой сбежал. А мы продолжили свой рискованный путь наверх по крутизне холма, направляясь к историческому памятнику Эм-Рауз, который разграблялся, начиная с 1991-го года. В конце концов группу грабителей удалось задержать. Мы проезжаем Абу-Тубак, где в 1986-м году удалось застать на месте преступления группу из восьми человек. Они забрались в захоронение, а один из членов киббуца Бейт-Гуврин сообщил об этом в Управление Древности. Инспектора тут же прибыли на место и обложили пещеру: через 48 часов грабители вышли наружу и сдались. При том, что злоумышленникам не удалось тогда ничего вынести из захоронения, они нанесли самой пещере огромный вред, а то, что нашли, по всей видимости, хорошо спрятали. Археологи после этого не раз спускались в пещеру, но ничего не обнаружили.
...Справа возникает еще одна группа развалин. Хирбет-Хадаси. Византийский период. Между кипарисами угадываются очертания трех столбов. Примерно через километр - еще такая же троица. Все, что сохранилось от древней римской дороги. На этом холме (место называется Тель-Ярмут) ведут раскопки французские археологи под предводительством профессора Пьера Мерхиди, специализирующегося на памятниках бронзового века.
...Джип взбирается на вершину холма! Эти развалины - все, что осталось от загородной виллы эпохи Второго Храма. Там, где остатки стен сходятся под прямым углом, были комнаты. Здесь была кладовая. А вот эта глубокая яма, как утверждают мои проводники, вырыта арабами за одну ночь двумя лопатами и одной киркой. Глубина - пять с половиной метров. И вот что удивительно: злоумышленникам каким-то образом удалось вытащить из земли огромные валуны и прокопать за одну ночь пять с половиной метров известняка. Профессионалы. Внизу - целая система подземных помещений. В этих убежищах, по предположению археологов, хозяева древней виллы прятали самое ценное. Что там было - мы уже не узнаем. Все разграблено. Грабителей, правда, удалось задержать, но судьба находок неизвестна.
Датировать это поселение можное по керамике. На осколке кувшина виднеется венчик, который свидетельствует, что посуда относится либо к первому веку до новой эры, либо к первому веку новой эры. А вот определить возраст этого черепка сложнее: подобный орнамент наносили на посуду начиная с римского периода и кончая византийским. Разброс - в полтысячи лет как минимум. Тут же обнаруживается еще одна находка, правда, не имеющая отношения к хозяевам виллы: оказывается этот гладкий клиновидный камешек - кремневый скребок. Его возраст - шестнадцатое-семнадцатое тысячелетие до нашей эры.
…Мы проходим в угол «здания», в комнату, где, похоже, начинали копать грабители, но по какой-то причине бросили. Возможно, их спугнул самолет Управления Древностей. Но как они вообще отыскали это убежище на глубине шести метров? Очевидно, и снаружи что-то имелось, но уже уничтожено. Впрочем, «черные археологи» вышли на древнее хранилище далеко не сразу. Они начали копать в этих местах в 90-м году, а нашли в ночь с 24 на 25 июня 1994-го года. В первый раз инспектора задержали их в марте 94-го. Схватили вместе с их "раисом", который был давно на примете Управления Древностей. Пожалуй, в округе не осталось холма, где бы он уже не "потрудился". Сам он член ХАМАСа, с бородой, носит зеленую тюбетейку. Злоумышленники отсидели в тюрьме неделю, а в июне снова вернулись на старое место. На сей раз привели с собой собак, чтобы те учуяли, не приближаются ли инспекторы. Сотрудникам Управления Древностей тогда пришлось сделать крюк, чтобы подойти с подветренной стороны. В ту июньскую ночь 1995-го арабы пытались напасть на одного из инспекторов, бросили в него камень, разбили бровь и сломали зуб. Инспектор вытащил пистолет, но пугать не стал. Просто прострелил ногу тому, кто бросил в него камень. Пошли слухи, будто арабы приговорили инспектора к смерти. Полиция проверила ситуацию: оснований для тревоги нет. Пострадавший араб очень гордится полученной раной, в своей деревне он ходит в героях - как же, с евреями сражался!
...Мы стоим на краю другой ямы, квадратной, вырубленной в скале. Явно вход во "что-то", заваленный камнями. Ясно, что под каменным нагромождением в земле находится полость или пещера. Слева бросаются в глаза пучки травы на камнях. Это арабы маскировали место своих раскопок - чтобы с самолета не разглядели. Камни, вынутые из земли, более светлые, чем те, что давно лежат на поверхности, с самолета это сразу заметно. Что можно найти в таком месте? Керамику, светильники, гребни тонкой работы, культовые принадлежности. Особенность светильников так называемого южного стиля в том, что их изготавливали в течение короткого промежутка времени - с 70 по 135 год новой эры, и именно в этом районе. Нигде таких больше не найти. На светильники наносились особые символы. Можно представить себе, какую сумму могу отвалить за подобную находку частные коллекционеры. Между тем, согласно закону, любой предмет старины, обнаруженный после 1968 года, является собственностью государства. Если речь идет об исключительной находке, закон предусматривает выплату соответствующего вознаграждения тому, кто обнаружил клад. Размер его определяет уполномоченный Управления древностей.
...Солнце садится. Мы направляемся к джипу. Последний раз оглядываюсь на гряду холмов. Низко над скалами кружит ястреб. Один из моих проводников Алон, поднимает "уоки-токи" и начинает "управлять" птицей: «Прием-прием, держи правее. Так. Так. Все, свободен, можешь улетать». - «Птичка тоже работает на нас, - поясняет второй проводник Боаз, - у нее пластиковые крылья, радиоуправление и компьютерный мозг».
Надо отдать должное Алону, "управляет" он "птичкой" очень искусно, попадая командой в каждое ее движение. Тут оба охотника за «черными археологами» не выдерживают и начинают хохотать. Я спускаюсь с холма, проклиная колючки, впивающиеся в ступни, и осторожно ступая по земле, на которую смотрю теперь совсем другими глазами - ведь до сокровищ ногой подать. Если, конечно, способен видеть через многометровую земляную толщу…
Преступление и наказание: одиннадцать лет спустя
В 1994-м я отважились поехать с сотрудниками отдела Управления древностей в рейд по окрестностям Бейт-Гуврина, где преступники вели раскопки древних поселений самым примитивным способом — с помощью кирки и лопаты. И вот прошли годы, но технология незаконного промысла в пределах «зеленой черты» осталась той же. В то время как на территориях во время интифады местные жители раскапывали древние поселения с помощью тракторов или бульдозеров. Что, собственно,продолжают делать до сих пор. Среди бела дня. Территории закрыли, местные жители лишились работы в Израиле и занялись массовым промыслом древностей. Контролировать их действия в связи с проблемами безопасности крайне сложно. Кстати, среди задерживаемых расхитителей древностей попадались и палестинские полицейские, которые либо занимались этим сами, либо конфисковывали находки у своих соплеменников, после чего продавали предметы старины владельцам антикварных лавок.
В Израиле подвергаются разграблению тысячи исторических памятников. Иногда преступникам удается обнаружить неисследованное поселение, где встречаются керамика, светильники, украшения из золота и серебра. Или выйти на разветвленную систему подземных ходов, ведущих в укрытия, где евреи прятали во времена восстания Бар-Кохбы утварь и ценные вещи.
Теперь о том, насколько опасна работа сотрудников отдела Управления Древностей.. Оружие инспектора предпочитают не применять. А рукопашные схватки совсем не редкость. Не всякий злоумышленник готов сдаться полиции древностей добровольно. Однажды инспектор получил в подобной схватке удар по голове, и рану пришлось зашивать в больнице. Суметь проползти, подобно змее, по узкому подземному ходу; преследовать преступника, рискуя упасть в глубокую яму и переломать себе кости, — таковы издержки этой профессии. Но кто-то же должен стоять на охране истории, чтобы ее свидетельства не были разграблены и уничтожены, а предстали перед учеными-археологами в своем первозданном виде.
…Складское помещение Управления Древностей - специфический музей в миниатюре, где хранятся металлоискатели, кирки, лопаты и фонари, изъятые у охотников за древностями, а также конфискованные у них предметы старины.
Часть из этих вещей фигурирует в суде в качестве вещественных доказательств.
Например, свидетельства разграбления исторических памятников в районе Модиина. О том, что преступники орудуют там, Управлению Древности, было известно: в течение короткого периода там появилось множество глубоких ям. А когда поступила информация о том, что злоумышленники собираются снова наведаться в район Модиина, инспекторы особого отдела основательно подготовились к встрече. Еще днем они обследовали обнаруженную злоумышленниками древнюю пещеру с извилистой сетью ходов и зафиксировали все наружные выходы. А затем, ведя наблюдение с помощью прибора ночного видения за передвижениями преступной группы, дождались момента, пока ее члены спустятся в пещеру, после чего перекрыли все выходы. Взяли восемь грабителей, часть из них оказались уже ранее осужденными за аналогичные преступления. В этой истории примечательно то, что преступники, промышлявшие ранее в разных местах, познакомились во время тюремного заключения и образовали новую группу — ее-то и удалось задержать в районе Модиина.
К сожалению, далеко не всегда удается поймать расхитителей древностей на месте преступления и с поличным. Иногда сотрудники отдела обнаруживают лишь следы преступления: зияющие ямы, разграбленные исторические памятники. Либо какая-то вещь из незаконных раскопок вдруг всплывает на одном из аукционов, или встречается в лавке торговца древностями. Подобные предметы уже не имеют своей первоначальной научной ценности: неизвестно, где и когда они были найдены, сколько тысячелетий пролежали. Преступники неохотно сотрудничают со следствием или дают заведомо ложные показания. Лишенные исторического контекста, краденые находки представляют теперь интерес разве что для музеев и узкого круга коллекционеров. Ибо для археологов важна не только находка, но и «сопутствующие обстоятельства»: место, где был обнаружен предмет, на какой глубине он залегал, кому принадлежал... Иными словами, речь идет о невосполнимом ущербе. Если выгорел лес, его можно вырастить заново, даже если на это уйдут десятки лет. А вот когда разграблено древнее поселение, из истории человечества навсегда стирается целая страница.
Преступным промыслом занимаются в основном жители территорий. За много лет они накопили огромный опыт. У этих людей особое чутье, они знают, где искать, и нередко находят. Обычно охотники за древностями выходят «на дело» по ночам, под покровом тьмы, в составе небольшой группы. Но на самом деле в этой преступной цепочке задействовано очень много людей, в том числе и израильских граждан. Но есть и другая категория людей, не менее опасных для науки, занимающиеся подделками археологических артефактов.
ФАЛЬСИФИКАТОРЫ ИСТОРИИ
…Следствие по делу известного тель-авивского коллекционера Одеда Голана велось на протяжении двух лет, после чего ему было предъявлено официальное обвинение. Дело было очень громким. О нем писали средства массовой информации в Израиле и за рубежом.
Вот лишь несколько выдержек из многочисленных публикаций: «Одед Голан получил мировую известность после того, как заявил о себе как о владельце двух предметов, вызвавших настоящую сенсацию в мире археологии. Первый из них — погребальная урна, в которой якобы хранились останки апостола Иакова, первого епископа Иерусалима. Многие музеи мира были готовы отдать от 1 до 2 млн долларов за этот оссуарий. Второй артефакт — каменная скрижаль с указаниями о том, как содержать ветхозаветный Храм в Иерусалиме. После тщательных исследований оба предмета были признаны подделками». «Израильский коллекционер, оказавшийся недавно в центре внимания мировых СМИ как владелец каменного саркофага, в котором якобы хранились останки брата Иисуса Христа, был арестован по обвинению в сознательной подделке памятников древности». «Арест состоялся через месяц после того, как израильское Управление древностей официально заявило, что надпись «Иаков, сын Иосифа, брат Иисуса», выполненная на древней погребальной урне, является поздней подделкой. Подделкой был признан и другой «библейский» артефакт из собрания Голана — так называемая скрижаль Йоаса». «Полиция заявила, что в ходе обыска в доме Голана была найдена целая мастерская, в которой были сделаны эти (и возможно, другие) подделки. Сыщики также утверждают, что нашли «полуфабрикаты» других фальшивок». «Мы знали его как владельца одной из самых крупных в Израиле коллекций древностей, — заявил в интервью израильскому радио сотрудник Управления древностей Амир Ганор, принимавший участие в обыске. — Но даже представить себе не могли, что он занимается изготовлением и продажей фальшивок». «Управление древностей создало две научно-исследовательские группы в составе геологов, археологов и лингвистов, специализирующихся на древних надписях, для проведения научной экспертизы двух противоречивых артефактов. Как сообщают археологи, члены комиссии пришли к выводу, что надпись «Иаков, сын Иосифа, брат Иисуса» на оссуарии (и надпись на камне) являются подделкой. Изотопный анализ патины, покрывающей урну, полностью доказывает это. Так завершились международные дебаты между геологами и археологами по поводу подлинности двух сенсационных находок».
На самом деле речь идет об очень искусных подделках, если учесть, что погребальная урна отправилась на выставку в Канаду, ее видели сотни людей, в том числе специалисты очень высокого класса. Затем на протяжении долгого времени ученые вели дебаты по поводу спорных артефактов. Между тем, в деле Одеда Голана есть опасный прецедент, поскольку фактически речь идет о фальсификации истории. Некоторые экспонаты из своей коллекции он продал в музеи мира как подлинные. А скрижаль Йоаса он предлагал приобрести одному из израильских музеев за четыре миллиона долларов. В Управлении Древностей предполагают, что этот человек мог заниматься подделкой древних предметов на протяжении многих лет. На это указывает лаборатория, обнаруженная в его доме. Если подобные подделки станут музейными экспонатами, наши потомки получат в наследство фальшивую историю.
Оригиналы и подделки
У меня на ладони содержимое небольшого мешочка — недавний улов Управления Древностей в одной из антикварных лавок. Старинные монеты, совершенно почерневшие от времени и выщербленные по краям. Оказывается, это довольно искусные подделки монет, которые изготавливались в первом веке нашей эры. Но до чего же похожи на древние! Только специалист, через руки которого прошли тысячи подобных монет, способен отличить оригинал от подделки. Но что интересно — эти монеты были проданы владельцам нескольких антикварных лавочек, которые приняли их за подлинные. Как же они возмущались, когда узнали, что их надули!
Подделки изготовлены в подпольной лаборатории, которая, по предположениям специалистов Управления Древностей, находится на территориях.
Контрабанда - почтой
При том, что специальный отдел Управления Древностей, охраняющий историю, малочисленный, на самом деле у него тысячи глаз и ушей. Его инспектора сотрудничают со многими ведомствами — пограничниками, полицией, специалистами по древностям, археологами, Интерполом, ФБР, не говоря же о том, что у них есть «своя разведка» внутри Израиля и на территориях. О многих готовящихся преступлениях в отделе становится известно заранее. Так, благодаря своевременно поступившей информации удалось выследить торговца древностями, который пытался отправить обычной почтовой посылкой ничем не примечательный для непосвященного глаза серый камешек - до сих пор в мире таких насчитывалось всего три.
Я беру в руки серый камень прямоугольной формы. На камне выбито имя «Шимон» и изображение пальмы. Это грузило, которое устанавливали на сеть для ловли рыбы, и принадлежало оно Шимону Бар-Кохбе. Ориентировочный возраст находки — 135 год до нашей эры. Благодаря коллегам из США израильским инспекторам удалось выйти и на след того, кому предназначалась посылка: им оказался известный американский коллекционер древностей. А вот и контейнер, в котором ценный артефакт должен был благополучно пересечь океан: небольшая, но толстая книга с аккуратно вырезанным углублением в центре. Груз, представляющий немалую ценность для еврейской истории, был оформлен отправителем как обычная книжная посылка. Поскольку обвиняемый отказался сотрудничать со следствием, не удалось узнать происхождение этого предмета — откуда он был взят, на какой глубине залегал. То есть его исторический контекст для науки утерян.
За минувшие годы закон об охране древностей наказывает за расхищение ценных артефактов истории жестче, чем это было раньше: если раньше многие злоумышленники отделывались небольшими штрафами и конфискацией награбленного, теперь максимальная мера наказания — до девяти лет тюремного заключения.
Как подружились заклятые враги
…А теперь проследуем в хранилище Управления Древностей и обратим внимание на две погребальные урны. На одной из них выбиты причудливый орнамент и имя усопшего. Край урны прикрыт пластиковым мешком с изображением знакомой синей эмблемы: во время интифады мне не раз приходилось видеть в телерепортажах подобные мешки, в которые представители службы ЗАКА* собирали останки погибших в теракте людей.
Мешок лежит здесь не случайно. Это своего рода символ примирения в этой истории. Началась она с того, что урны обнаружил в одной из древних погребальных пещер израильский араб — житель Бейт-Шемеша. Судя по всему, он не был большим специалистом в этом деле, не знал, кому можно продать свои находки, и в конце концов обратился к религиозным евреям из службы ЗАКА, занимающейся сбором останков на месте гибели людей во время терактов, катастроф и стихийных бедствий. А именно — к ее начальнику Йегуде Меши-Захаву, непримиримому противникому Управления древностей на протяжении многих лет, протестующему против раскопок древних еврейских погребений. А дальше случилось невероятное. Йегуда Меши-Захав сам позвонил археологам и обо всем им рассказал. Инспекторы Управления Древностей снабдили его специальной аппаратурой, после чего он отправился на встречу с «продавцом», которого в момент «сделки» удалось задержать с поличным. Подобное сотрудничество за всю историю непростых отношений археологов с Йегудой Меши-Захавом случилось всего однажды.
*«уоки-токи» - мобильное переговорное устройство
* СМИ - средства массовой информации
* «раис» (арабский) - глава, предводитель, вождь
* ЗАКА - религиозная организация, занимающаяся сбором останков на месте гибели людей в соответствии с еврейской традицией
ИЗРАИЛЬСКИЙ ПУАРО
Будь Мишель Хадад учеником Шерлока Холмса или Пуаро, те могли бы гордиться таким учеником. Между тем герой мой вырос в деревне Мазра в семье арабов-христиан и призвавшись в полицию в 18 лет, вписал лучшие страницы в историю расследования громких уголовных преступлений середины 1980-х. Для будущих юристов и начинающих следователей Мишель Хадад - «классик»: они учатcся по раскрытым им «делам». О «женщинах-убийцах» легендарный детектив написал книгу и консультирует создателей фильма, собирающихся снять фильм на основе этого нашумевшего «дела».
Миротворец с принципами
А теперь вернемся в 1968-й год, когда 18-летний араб-христианин из Верхней Галилеи впервые переступает порог полиции. В двадцать шесть лет Мишель едва ли на самый молодой офицер в полиции и заместитель начальника следственного отдела в Герцлии, но в кабинетах не засиживается, объезжая жилые районы. Следователю не дает покоя мысль о том, что, похоже, у местных жителей нет доверия к полиции. Люди боятся давать показания против главаря местной мафии Йоси и его бандитов, обирающих владельцев мелких бизнесов.
Мишель принимает неожиданное решение: задержать одного из владельцев продуктовой лавки - здорового рослого парня, в магазинчик которого низкорослый Йоси заходит как в собственный, берет из кассы деньги, с полок - товары, и никогда ни за что не платит. Богатырь возмущен неправомочным арестом: «Я закон не нарушал! За что меня задержали?». - «Ты уверен, что не нарушал? А разве ты своим молчанием не покрываешь преступника?» - спрашивает его следователь. Парень сдувается, как воздушный шарик: «А у меня что, есть выбор? Несколько лет назад я собирался пожаловаться в полицию, но как только эта новость дошла до Йоси, его бандиты выбили стекла в моем магазине и никому не давали в него зайти. Полиция мне охрану не приставит!»
- Я пообещал этому парню, что теперь все будет по-другому, и слово свое сдержал – на десять лет упрятал Йоси за решетку, - вспоминает Мишель Хадад случай сорокалетней давности. - После того, как первый владелец бизнеса дал против Йоси показания, и я арестовал его вместе с подельниками, люди перестали бояться и тоже выступили на процессе свидетелями. Среди мелкой шпаны, орудующей в районе, поползли слухи, что на станции появился сумасшедший полицейский, с которым лучше не связываться. А узнал я об этом случайно. Сижу как-то в кабинете, разбираю «дела» и вдруг слышу в коридоре шум. Полицейский пытается выгнать посетительницу, а она кричит: «Хочу говорить с Хададом!». Выхожу, чувствую сильный запах алкоголя. Спрашиваю женщину: «Чего ты хочешь?» Бормочет что-то несвязное. Приходится ждать, пока протрезвеет. И вот что выясняется: оказывается, она приходит в полицию не первый раз, но каждый раз ее выгоняют, поскольку трезвой еще не видели. Я первый, кто соглашается ее выслушать. Женщина рассказывает, что пока ее муж сидит в тюрьме, его дружки ходят к ней каждый вечер, как к проститутке – издеваются, поколачивают, насилуют. Даже приобщили к этому подростков из своей группировки, которым по тринадцать-пятнадцать лет. А у нее маленькая дочка, и женщина не знает, как избавиться от этой орды. Из разговоров преступников она поняла, что ее непрошеные гости опасаются Мишеля Хадада, который работает в полиции, и решила идти к нему (то есть ко мне). Выслушав эту историю, я отправляю женщину домой, предупредив, чтобы она вела себя как обычно и никому не рассказывала о нашем разговоре. Собираю оперативную группу и мы начинаем готовиться к операции, а вечером задерживаем в доме пострадавшей пятнадцать человек, включая несовершеннолетних. Начинается шум. Родители подростков приходят на станцию, возмущаясь «полицейским беспределом» в отношении их детей. А я им говорю: «А где вы были раньше, когда ваши дети начали водить дружбу с преступниками?» Суд выносит приговор: одни насильники получают по десять лет тюрьмы, другие по три-четыре года, несовершеннолетних отправляют на реабилитацию в закрытые интернаты, а их жертва попадает в убежище для женщин, пострадавших от насилия.
...Дух миротворчества в нем так же силен, как и чувство ответственности. Особый такой характер, что очевидно для всех, и в том числе – для руководства. Неожиданно Мишеля направляют из Герцлии в Рамат-Ган. Начальник округа говорит: «Ты больше нужен там. Скопилось слишком много дел, все застопорилось, в коллективе нездоровая обстановка. Нужно навести порядок в делах и в отношениях. У тебя это получается». И вот что выясняется: в следственном отделе - пятьдесят человек, и на каждом - 400 дел! Узнав о приходе нового начальника один из следователей заявляет, что не собирается работать под началом араба. Первое совещание Мишель начинает со слов: «Если кто-то не хочет со мной работать, может попроситься в другой отдел, я отношусь к этому с пониманием и никого не держу», которые произносит спокойно и вполне доброжелательно. Следователь, отказывавшийся работать с начальником-арабом, тут же встает: «Извини, я был не прав и хочу остаться». «Ну и хорошо, - отвечает Мишель и переходит к сути дела. – Начиная с этого дня у нас два месяца на то, чтобы разобраться со старыми делами. Поделимся на две группы: одна будет разгребать старые дела, вторая – заниматься новыми. Потребуется моя помощь – всегда поддержу, а расхлябанности и прохладного отношения к делу не потерплю. Не забывайте, в полиции все как в армии, только наша война – с преступностью. И мы должны подставлять друг другу плечо, а не подножку». Через три месяца отдел начинает работать в нормальном режиме.
А теперь пора перейти к рассказу о самых нашумевших «делах» из истории израильского сыска.
Адвокат-убийца
Летом 1983 года неподалеку от Рамаллы нашли женское тело. В числе пропавших значилась одна женщина. Мишель в ту пору работал в следственном отделе полиции Рамат-Гана. Поскольку тело обнаружили в районе, относящимся к иерусалимскому округу, преступление начали расследовать его коллеги из Иерусалима, но поскольку косвенные улики указывали на жителя Рамат-Гана, дело было передано туда.
Жертву нашли на пятый день после убийства. Точнее то, что от нее осталось: тело было завернуто в пластик, после чего его облили бензином и подожгли. Иерусалимская полиция расследовала преступление в течение пяти дней, и когда «дело» легло на стол Мишеля Хадада, шли уже десятые сутки со дня исчезновения Кармеллы (так звали жертву). В ее доме при обыске обнаружили дневник с последней записью о том, что ей нужно ехать в Нацерет с неким Шимоном. Близкие Кармеллы знали этого человека: она с ним встречалась. Так в «деле» появился первый подозреваемый – адвокат из Рамат-Гана. Как впоследствии выяснится, он действительно встречался с Кармеллой, но когда она забеременела, сказал, что не хочет детей. Шимон находился в тот период в отношениях с еще одной женщиной, более состоятельной, на которой собирался жениться. Кармелла о его планах не знала. Когда полиция вышла на подозреваемого, он уже находился за границей.
Мишель начал с того, что провел повторный обыск в доме адвоката и его оффисе, где уже побывали его иерусалимские коллеги. Ему удалось обнаружить между колонками стереосистемы записку, ускользнувшую от их внимания. Это был список вещей, которые Шимон собирался купить: «лопата, пластик, веревка, спички, бензин, концентрат гранатового сока».
Улетая за границу, подозреваемый оставил свою машину другу. При том, что тот на ней ездил каждый день, шины выглядели довольно новыми. Следователь послал своих помощников в мастерские по ремонту шин, и им удалось найти в районе Яффо ту, где подозреваемый поменял до отъезда из страны все четыре колеса: рабочий опознал его по снимку. Побывал Мишель и на месте, где нашли тело. Здесь ему удалось обнаружить два уцелевших кусочка пластика, в которое было завернуто тело, с прилипшими к ним волосками от шерсти животного. Криминалисты установили, что они принадлежат собаке. Мишелю было известно, что адвокат держит собаку, которую оставил на время пребывания за границей у своего друга, но имеет ли находка отношение к ней? Израильские криминалисты не могли ответить на этот вопрос с большой вероятностью. Подобные экспертизы проводили в Скотланд-Ярде. Мишель обратился за помощью туда, но ответа пришлось ждать долго.
Между тем, Мишель установил прослушку на телефон брата подозреваемого – Меира, с которым тот вел разговоры из-за границы. Меир тоже был адвокатом. В телефонных беседах братья соблюдали осторожность, но когда Меир, страдающий почечной недостаточностью, попал в больницу и следователь перенес прослушку туда, ему, наконец, удалось получить запись разговора на интересующую его тему. «Помнишь историю про три города за Иорданом?» - спросил Меир брата в одной из бесед. Мишель понял, что эта фраза не случайная и попросил своего знакомого, приходящегося внуком раву Кадури, спросить у того о значении «трех городов за Иорданом». Известный кабалист объяснил: в ТАНАХе говорится о том, что человек, совершивший убийство, должен перебраться в один из городов-убежищ за Иорданом и может покинуть его только после смерти первосвященника. Следователь понял, что Меир не советует брату возвращаться домой. Шимон находился в стране, с которой у Израиля в то время не было взаимных соглашений о выдаче преступников.
Мишель начал думать о том, как ему заманить подозреваемого в Израиль. Поскольку дело было громкое, журналисты следовали за ним буквально по пятам, и следователь решил этим воспользоваться. Он обратился к начальнику округа с просьбой сообщить в прессу, что подозрения в отношении адвоката не подтвердились, и следствие рассматривает другую версию. Тот выслушал доводы Мишеля, но предложенный им вариант решительно отверг: «Ты представляешь, как на нас обрушится пресса, когда поймет, что речь идет о полицейском трюке?» Следователь ушел из его кабинета расстроенным. Впрочем, переживал он недолго, поскольку придумал, как добиться своей цели другим путем. У дверей его кабинета постоянно отирался один молодой и настырный журналист из отдела уголовной хроники, которого время от времени приходилось прогонять из-за того, что подслушивал разговоры следователей. Мишель предупредил своих коллег, чтобы на сей раз никто не обращал на этого парня внимания. Он созвал у себя в кабинете совещание и в полный голос - так, чтобы его хорошо было слышно и за дверями, начал возмущаться: «Какого черта! Столько сил потрачено на это дело, и вдруг Шабак собирается взять его себе! Они почему-то решили, что убийство связано не с криминалом, а проблемами внутренней безопасности!» Мишель не напрасно разыграл этот спектакль, предупредив о нем свою следственную группу. Наутро одна из центральных газет преподнесла израильтянам «скуп»: «Полиция умывает руки! Дело об убийстве переходит Шабаку». А к вечеру Мишель уже получил запись телефонного разговора между братьями: Меир сообщал Шимону, что тот может спокойно возвращаться в Израиль. В аэропорту Бен-Гурион его уже ждали. С Шимоном прилетела его невеста, девушка из состоятельной семьи, которая начала возмущаться по поводу задержания. Мишель отправил обоих в тюрьму Абу-Кабир, а адвокату невесты объяснил, что продляет ее арест на 48 часов за отказ сотрудничать со следствием.
- Чего ты добиваешься? – спросила она Мишеля, когда он вызвал ее на очередной допрос.
- Правды, - ответил он. И тогда женщина начала ему рассказывать то немногое, что знала. Например, ее удивило: зачем жениху понадобилось покупать за границей предметы, которые ему никак не могли пригодиться в гостинице? Веревку, лопату, пластиковые мешки. Следователя это, напротив, ничуть не удивило: Шимон предположил, что составленный им накануне убийства список, могли обнаружить при обыске, и на всякий случай решил подстраховаться. Да, он покупал эти предметы, но за границей, и уже после убийства.
Для каких целей приобретался концентрат гранатового сока, Мишелю прояснила устроенная им встреча двух братьев, которую он записывал на камеру (в те времена это было редкостью, но следователь добился ее установки в комнате свиданий). Следователь предупредил Меира и Шимона, что им запрещено говорить о ходе следствия и оставил их одних. Опасаясь прослушки, братья объяснялись с помощью пантомимы, что прояснило Мишелю вопрос об орудии убийства, которое полиции найти не удалось: оказывается, Кармелле был нанесен удар по голове замком, фиксирующим руль на случай угона машины.
Между тем братья попросили у находившегося за дверью охранника спички – якобы для того, чтобы закурить, и начали обмениваться записками, согласовывая свои будущие показания. Когда они собирались сжечь написанное, Мишель, сидевший в соседнем кабинете и не отрывающий глаз от экрана, ворвался в комнату с криком: «Еще не хватало пожара у нас на станции!», выхватив клочок бумаги из рук Меира. Сохранившаяся записка проливала свет на тайну последнего, неразгаданного предмета из списка Шимона. Меир спрашивал у брата о назначении концентрата гранатового сока. «Чтобы развести дураков», - отвечал ему Шимон, указывая на очевидное внешнее сходство гранатового сока с кровью. Тщательно вымыв после убийства машину, он намеренно разлил в багажнике купленный им гранатовый сок – на случай, если от его внимания ускользнуло малейшее пятнышко крови жертвы. После результатов экспертизы разлитого в багажнике сока следователи не станут исследовать машину более тщательно.
Потом было еще много разных событий, и в том числе просьба Шимона к умирающему от почечной недостаточности брату, чтобы он взял дело на себя. Мишель получил запись и этого разговора, происходившего между ними в больнице - на сей раз Меир, которому брат когда-то пожертвовал свою почку, ответил ему отказом: «Я помню о том, что ты для меня сделал и всегда готов помогать тебе, но не хочу умереть убийцей».
Шимона защищали лучшие адвокаты: чтобы оплатить их услуги, ему пришлось продать одну из своих квартир. Он понимал, что ему грозит пожизненное заключение и на защиту не скупился. Во время судебного процесса из Скотланд-Ярда пришел, наконец, результат экспертизы: волоски, обнаруженные на месте преступления в районе Рамаллы были идентичны волоскам шерсти собаки Шимона, жившей в его доме. Эта улика стала еще одним весомым доказательством причастности адвоката к убийству.
Шимон убил Кармеллу, находящуюся на четвертом месяце беременности, у себя дома, нанеся ей сильный удар по голове замком от руля. Он завернул тело в пластиковый ковер, перевязал веревкой, засунул в багажник машины и отвез в район Рамаллы, где облил бензином и поджег. После чего отправился в мастерскую по ремонту шин и поменял все четыре колеса, не подозревая о том, что один листик от дерева, растущего в районе Рамаллы, прилип к нижнему днищу машины, и следователь его впоследствии обнаружит. Равно как и крошечное пятнышко человеческой крови на ящике с инструментами, хранившемся в багажнике: правда, в силу малого размера его не удастся полностью идентифицировать с кровью жертвы.
Исключительность расследования этого дела состояла в том, что оно было раскрыто с помощью косвенных, а не прямых улик, которые в итоге вывели на человека, совершившего убийство.
Убийца получил пожизненное заключение, но был освобожден из тюрьмы через шестнадцать лет – за примерное поведение. Лишенный адвокатской лицензии, он занялся бизнесом. Причудливые узоры вяжет по канве человеческих жизней судьба... Зато следователь, приведший его на скамью подсудимых, впоследствии стал адвокатом. Отслужив в полиции много лет и выйдя на пенсию, Мишель закончил университет и уже десять лет имеет свою адвокатскую практику. Что же касается «дела», то оно по праву считается примером классики жанра: со времени убийства прошло тридцать лет, но его по-прежнему изучают в университетах будущие юристы и начинающие следователи в полиции.
Тело на пустыре
Спустя два года после нашумевшего дела, связанно с убийством Кармеллы, в марте 1985, на пустыре, прилегающем к гостинице «Мандарин», облюбованном тель-авивскими проститутками, обнаружили тело женщины. Документов при ней не оказалось, лицо сильно пострадало в результате неоднократного автомобильного наезда. На погибшей была элегантная одежда, что заметно отличало ее от проституток, работающих в этом районе. Дорожная полиция, занимавшаяся поначалу этим случаем, выдвинула весрию: водитель, убедившись, что сбитая им женщина мертва, отвез ее в глухое место и скрылся, после чего по телу проехали другие машины, не заметившие его в темноте. В те же дни в полицию обратилась израильтянка, которая заявила о пропаже своей сестры, прибывшей к ней в гости из Америки. Ей предложили поехать в институт судебной медицины, где она опознала свою родственницу в женщине, обнаруженной на пустыре. Со слов сестры, Мила (так звали погибшую) собиралась встретиться в Тель-Авиве со своей приятельницей Хавой - женой известного израильского телеведущего, но домой не вернулась. Полиция допросила Хаву, которая подвердила, что должна была встретиться с Милой в районе Дизенгоф, но та почему-то не пришла. Она объяснила, что познакомилась с американской подругой, бывающей наездами в Израиле, у специалиста по нетрадиционной медицине, на этой почве они и сблизились и в тот день, когда подруга почему-то не пришла, как раз собирались к нему поехать с бизнес-предложением, которое могло его заинтересовать.
На этом следствие по поводу дорожного происшествия застопорилось и через десять дней было передано в отдел по расследованию уголовных преступлений, который в ту пору возглавлял Мишель Хадад. Предположение его предшственников о том, что водитель, случайно сбивший женщину, отвез ее тело на пустырь и скрылся, показалось следователю неубедительным: обычно водители, пытающиеся уйти от ответственности, сразу скрываются с места происшествия. Он подумал, что, скорее всего, речь идет об убийстве. Начальник округа отнесся к версии Мишеля с сомнением: «После громкого «дела» с адвокатом тебе теперь чудится убийство в каждом случае смерти по неясным причинам!», но препятствовать не стал.
Мишель поместил в газете объявление с фотографией Милы, полученной от ее сестры, и просьбой откликнуться тех, кто мог видеть эту женщину в указанный день. А пока что он решил еще раз опросить Хаву, с которой та собиралась встретиться до своего исчезновения. Женщина прибыла в полицию на новой машине. Пока следователь беседовал с Хавой у себя с кабинете, оперативники по его указанию проверили ее машину, припаркованную на стоянке, о чем она, конечно, не знала. Ничего подозрительного обнаружить не удалось. Мишель, тем временем, предложил Хаве прямо из участка поехать с ним к специалисту по нетрадиционной медицине для подтверждения ее показаний. Тот заявил, что действительно знает обеих женщин: они бывали у него в клинике. На обратном пути Хава развлекала следователя светской беседой, и в числе прочего сообщила Мишелю, что умеет читать по руке. Взглянув на его ладонь, она заверила, что у него будет длинная жизнь и пятеро внуков. Следователя этот прогноз только позабавил: он в предсказания не верил. А вот подозрения с женщины пришлось так или иначе снять.
Через несколько дней в ответ на объявление, помещенное Мишелем в газете, пришло анонимное письмо от некой домохозяйки из района Ашкелона, где она писала, что, возможно, видела ту, о которой идет речь. В указанный день автор письма собралась в Тель-Авив, автобуса долго не было, а подвернувшийся таксист оказался извращенцем – по дороге пытался к ней приставать. Выйдя в Тель-Авиве, она видела, как в его такси садилась женщина, внешне похожая на ту, чье фото полиция поместила в газете, только на голове у нее был еще берет. И еще она услышала, как незнакомка сказала водителю, что ей нужно добраться до гостиницы «Мандарин». В письме описывались не только приметы таксиста, но так же указывалось его имя, которое женщина прочла на прикрепленной в кабине лицензии: он был жителем Газы. Свою анонимность она объясняла ревностью мужа: не дай бог, узнает о приставаниях к ней другого мужчины - устроит скандал!
- Я отнесся к этому письму очень серьезно, - вспоминает Мишель события почти тридцатилетней давности. – Ведь о берете, который был в тот день на голове Милы, знали только ее сестра и следователь, которому она это рассказала, то есть, я. На помещенной в газете фотографии с документа Милы погибшая была без берета. Значит, автор письма действительно могла видеть ее в тот день! Мы тщательно проверили всех таксистов из Газы, но не нашли среди них ни одного, кто соответствовал бы описанию. А тут случилось непредвиденное: я попал в серьезную дорожную аварию и провел в больнице довольно много времени. Ребята из отдела, которые меня навещали, в числе прочего, спросили: «Так что, будем закрывать это дело с наездом на пустыре?» Я ответил: «Нет. Дождитесь меня». Вернувшись к работе после длительного перерыва, я обнаружил «дело» у себя на столе и решил позвонить сестре погибшей – может, за время моего отсутствия появилась новая информация? Предчувствия меня не обманули. «Я вам звонила, но телефон не отвечал, - сказала она, - помните, вы спрашивали меня о том, был ли у Милы в Израиле банковский счет, а я ответила, что сестра мне ничего об этом не говорила. Недавно выяснилось, что, оказывается, счет у нее был в том же отделении, что и мой! И я узнала об этом совершенно случайно – банковская служащая обмолвилась».
После разговора с сестрой погибшей я попросил ребят из отдела расследования экономических преступлений проверить банковский счет погибшей в Израиле, - продолжает следователь. - И тут имя Хавы всплыло в этом деле второй раз. Оказывается, она была консультантом Милы по валютным операциям, а когда перешла работать в другой банк, перевела туда же и счет своей американской подруги, о чем почему-то умолчала во время нашей первой встречи. Между тем, проверка выявила интересную деталь: Хава расписывалась на чеках именем Милы, а однажды по ошибке написала рядом с ее фамилией даже свое имя! От некогда вложенных американкой пятидесяти семи тысяч долларов (в те времена по израильским меркам это была огромная сумма!), не осталось ничего. Деньги были расписаны на чеки, которыми оплачивались покупки, в основном, в бутиках, а один чек - на пять тысяч долларов был выписан на имя некоей Авивы. Я понял, что речь идет о мошенничестве и установил прослушку на телефон Хавы и Авивы, на чье имя был выписал самый крупный чек со счета погибшей американки. Одновременно решил проверить, не связана ли банковская история каким-то образом и с убийством.
Хава к тому времени уже в банке не работала и большую часть времени проводила в бутике своей сестры на Дизенгоф. Я решил послать туда Наву - молоденькую девушку, которая только начинала у нас работать: ее никто еще не мог связать с полицией. Согласно моей инструкции, Нава зашла в бутик в обычной одежде, сделала вид, что выбирает себе платье, пообщалась с владелицей магазина и ее сестрой, и только уходя, обратилась к Хаве с фразой: «Где-то я тебя видела, но не могу вспомнить, где...» Через полчаса Нава позвонила в бутик уже из моего кабинета и, услышав голос Хавы, сказала: «Это я, Нава, только что была у вас магазине. Вспомнила, наконец, где тебя видела! На пустыре возле гостиницы «Мандарин»!», - и тут же повесила трубку.
Оперативники, следящие за Хавой, увидели, как после звонка Навы она вышла из бутика и побежала к телефонной будке: не стала звонить от сестры. Поскольку телефон Авивы был на прослушке, а звонила Хава ей, мы узнали, что она обеспокоена появлением в магазине незнакомой ей Навы и ее фразой насчет пустыря. Авива успокоила подругу: «Ерунда! Не бери в голову. За этим ничего не стоит!».
Через некоторое время Нава снова позвонила Хаве и сказала, что им необходимо встретиться: она перезвонит,
чтобы договориться о месте. Встревоженная Хава снова связалась с Авивой и в конце разговора предупредила ее: «Мы с тобой в этом деле вместе. Ты идешь со мной до конца. Я назначу этой Наве встречу в пустынном месте, где никого нет, и захвачу из дома тяжелую сковородку». Я бы занят, когда принесли запись этого телефонного разговора, и первой ее прочла Нава. Можно представить себе ее чувства! Девочка только пришла работать в полицию, а ее уже собираются убить. Я понял, что пришло время ускорить ход событий, и на сей раз позвонил в бутик сам, сильно изменив голос: «Нам известно все, что произошло тогда на пустыре. Не принесешь деньги в условленное место – полиция все узнает!»
На сей раз Хава позвонила уже мужу с жалобой, что ей кто-то угрожает и вымогает деньги. Он ответил: «Я чувствовал, что ты во что-то вляпалась. Что с тобой происходит? Зачем-то сменила колеса на моей машине, когда я был за границей. Приезжай, поговорим». Но Хава не доехала до мужа: я отдал распоряжение арестовать ее по дороге к нему. Теперь предстояло обследовать машину ее мужа, о которой он упомянул в разговоре. Оказалось, что та уже продана другому человеку: все-таки с начала следствия прошло несколько месяцев, поскольку я довольно долго восстанавливался после дорожной аварии. Мы разыскали машину у нового владельца и отправили ее на проверку криминалистам. Вскрыв обивку переднего сиденья, они обнаружили, что вся его внутренняя часть пропитана засохшей кровью. Нашли мы и мастерскую, где Хава меняла колеса. Будучи блондинкой, она приезжала туда в черном парике, но рабочие все равно опознали ее по фотографии, которую мы им показали. И рассказали, что когда меняли колеса, обратили внимание на пятна крови в салоне, но владелица машины объяснила, что их оставила ее собака во время течки.
После ареста
Когда Хаву привели к Мишелю в кабинет, следователь сказал ей, что готов предсказать ее будущее, поскольку тоже научился читать по руке. Арестованная протянула ему раскрытую ладонь. «У тебя будет долгая жизнь и пожизненное заключение», - сказал он.
Чтобы отвести от себя подозрения, Хава сочиняла разные версии и была в этом весьма изобретательна. Например, она заявила, что, якобы ее отец был давно знаком с Милой, они встречались в Израиле, и она задолжала ему много денег, которые потом вернула уже Хаве. Эту версию Мишель опроверг довольно быстро, разыскав могилу отца Хавы и сфотографировав памятник с выбитой на нем датой смерти. Погибшая американка никак не могла с ним встретиться, поскольку он умер еще до ее первого приезда в Израиль.
Авиву следователь арестовал двумя днями позже, решив проверить, будет ли она звонить кому-то еще после ареста Хавы, и нет ли в этой истории других действующих лиц. Убедившись, что таковых нет, Мишель арестовал и Авиву. Если Хава все отрицала, сочиняя в свое оправдание бесконечные версии, то Авива выглядела испуганной и решила сотрудничать со следствием. Она во всем обвиняла Хаву: якобы, она ничего не знала о ее планах.
Мишель спросил, готова ли она сказать об этом подруге, которая до сих пор все отрицает? Авива ответила: конечно! И он устроил им встречу в отдельной комнате, оборудованной скрытыми видеокамерами. На Авиве, под одеждой, закрепили два микрофона.
- И вот что из всего этого вышло, - вспоминает Мишель. - Я сижу в соседней комнате, наблюдаю за происходящим на экране, - вспоминает Мишель. – Входит Хава. Авива молча приподнимает край кофты, показывая ей микрофон. С этой минуты обе говорят только обо мне: какой я хороший следователь, отличный парень, никогда не забываю предложить им кофе и все в таком духе. Никогда еще я не слышал столько комплиментов в свой адрес! – смеется Мишель и продолжает. – Вызываю на допрос Авиву, показываю ей видеозапись и спрашиваю: «Это так ты собираешься сотрудничать со следствием?» С этого момента она была готова говорить.
...Все началось с того, что неожиданно для подруг, Мила прилетела из Америки и пошла в банк проверить свой счет, где неожиданно для себя узнала, что ее деньги переведены в другой банк. Она позвонила Хаве, с подачи которой в свое время решила открыть счет в Израиле, доверив ей, как банковскому специалисту, проведение на нем валютных операций. Мила спросила: «Где мои деньги?» Быстро отправившись от шока, Хава тут же сочинила версию о том, что, якобы, очень выгодно их вложила в одну инвестиционную кампанию и готова хоть сейчас повезти туда Милу и показать всю документацию. На самом деле она в банке тогда уже не работала, и все деньги были растрачены, в том числе – на новую машину Хавы. Пять тысяч долларов перепало и лучшей подруге Авиве, которая помогла ей провернуть махинацию со счетом. На встречу с Милой Хава прихватила скалку для раскатывания теста. Именно ею были нанесены удары в висок, после чего истекающую кровью женщину вытащили из машины, трижды по ней проехались и покинули место преступления, прихватив с собой ее сумку с документами.
По версии Авивы, скалка была спрятана в рукаве у Хавы, которая вела машину. Мила сидела рядом с ней на переднем сиденье, а Авива - сзади. Добравшись до пустыря, Хава остановилась под предлогом плохой видимости. Она вышла из машины и попросила сидящую сзади Авиву подать ей подушку, которой начала протирать лобовое стекло снаружи, а затем изнутри, после чего зажала ею лицо Милы и нанесла выскользнувшей из рукава скалкой сильные удары в висок. Затем вернулась за руль и через триста метров вытащила истекающую кровью Милу из машины и трижды проехала по ее телу.
- Я записал показания Авивы на диктофон, после чего повез ее на место преступления и попросил показать, как все происходило, снимая на видео, - рассказывает Мишель. – После признания она почувствовала большое облегчение: у нее словно гора с плеч упала. При том, что Авива, конечно, уже поняла: ей, как соучастнице убийства, грозит пожизненное заключение. Единственное, в чем я усомнился – в том, что удар скалкой нанесла Хава. Это довольно трудно сделать, находясь снаружи, да еще прижимая к лицу жертвы подушку другой рукой. Логичнее предположить, что такой сильный удар мог нанести человек, сидящий на заднем сиденье.
Теперь мне оставалось только вызвать на допрос Хаву и дать ей послушать запись показаний Авивы. Поняв, что та ее «сдала», она тут же начала все валить на подругу. Якобы она вообще сидела у Авивы дома под действием таблетки, которую та ей дала, и никуда с ней не выезжала, ни на какую встречу. И только увидев видеозапись, где Авива демонстрирует, как Хава наносит жертве удар скалкой, она воскликнула: «Это не я ударила! Это Авива!», что прозвучало как признание. Позже, на очной ставке Хава, судорожно сочиняющая очередные версии, опровергаемые подругой, спросила Авиву: «Зачем ты это делаешь? Ведь нам грозит за это срок» – «Будь реалисткой. Мы и так уже обе получаем пожизненное», - ответила та.
Во время следствия выяснилось, что анонимное письмо тоже было написано Хавой, которая после первого вызова в полицию хотела отвести таким образом от себя подозрения и направить следствие по ложному следу. Для этой цели она арендовала пишущую машинку – не стала печатать его на той, что была у нее дома.
...Перед тем, как Хаву отправили отбывать заключение в тюрьме, она сказала следователю: «Ты единственный, кто меня не обманул. Адвокаты обещали добиться моего оправдания, но этого не случилось, а ты сказал, что я получу пожизненное заключение, и я его получила».
История получила большой резонанс в Израиле еще и потому, что жестокое убийство было совершенно из-за денег женщинами, которые в них не особенно и нуждались - их семьи были достаточно состоятельными.
Много лет спустя
Обвиненные в убийстве Милы, отсидели в тюрьме четырнадцать лет и вышли на свободу в 2000-м году: им скостили срок за примерное поведение в тюрьме. Месяц назад следователь встретил одну из них на улице и узнал, что у нее уже подрастает внук.
- Она не держит на меня зла за то, что я отправил ее за решетку, - говорит мне Мишель и добавляет, - ведь я относился к ней во время следствия хорошо, по справедливости, ей не в чем меня упрекнуть.
- А другие – из тех, кого ты за годы работы в отделе расследования уголовных преступлений отправил за решетку, когда-нибудь угрожали? – спрашиваю я.
- Нет. Никогда. Однажды вышла забавная ситуация. Стою в очередь за билетами в кино, и вдруг мужчина, стоящий впереди меня, поворачивается и говорит: «Привет! Как дела?» А я его не узнаю. Спрашиваю: «Мы где-то встречались? Не могу вспомнить...» - «Так ты же меня в тюрьму посадил!» – и называет год, когда это было. А через наш отдел ежегодно тысячи дел проходили, всего не упомнишь! Но дело не в этом. Он был искренне рад нашей встрече - при том, что провел за решеткой несколько лет благодаря мне, собравшему против него все улики. – После небольшой паузы бывший следователь добавляет. – В каждом подследственном нужно прежде всего видеть человека и относиться к нему по справедливости, тогда никаким обидам места нет.
...Судьи с большим стажем нередко узнают Мишеля даже в адвокатской мантии, когда он заходит в зал заседаний суда. Однажды он удостоился даже их аплодисментов и реплики: «Кого мы видим перед собой! Легендарного следователя!». Что же касается адвоката Мишеля Хадада, то бывший следователь предпочитает выступать защитниками тех, кто искренне раскаивается в преступлении, совершенном впервые: поиски истины и человеческое доверие для него так же важны, как и тридцать лет назад. Сын и дочь Мишеля повторили его путь: призвавшись в израильскую полицию в 18 лет, они служат в ней и по сей день.
ГЛЕБ ЖЕГЛОВ ГОВОРИТ НА ИВРИТЕ
...Однажды к нему пришла женщина и сказала: «Помоги. Моему сыну 15, он связался с дурной компанией, его подставили». – «Но почему ты пришла ко мне?», - удивился Нисим. В течение многих лет он возглавлял полицейскую разведку и мелкими делами не занимался. «Мне сказали про тебя: «Он как Глеб Жеглов и обязательно поможет».
Через некоторое время случилось еще одно происшествие. Владелец паба пожаловался, что его одолел криминальный авторитет из русской группировки. Приходит со своей компанией, заказывает много выпивки и никогда не платит, а владелец паба боится потребовать с него деньги. С таким только свяжись! Нисима эта история жутко возмутила. «Когда он к тебе заявится, сразу звони мне», - сказал он. Получив сигнал, Нисим отправился в паб, прихватив с собой «русского» напарника. Подошел к стойке бара. Авторитет узнал Нисима сразу: «Ты Вануна?» - спросил он, коверкая его фамилию. Вместо ответа Нисим пошел в атаку: «Ты почему не платишь? У тебя что, нет денег? Хочешь, чтобы я за тебя заплатил?», - и безо всякой паузы бросил бармену. – «Сколько он тебе должен?» - «800 шекелей», - испуганно ответил тот. Нисим вытащил кошелек и начал отсчитывать купюры, выражение его лица при этом не предвещало ничего хорошего. Авторитет спохватился: «Не надо, я сам заплачу». Чуть позже «русский» напарник услышал, как авторитет говорил своим людям: «Он взял меня на понт, как Глеб Жеглов».
После этих случаев Нисим Вануну стал спрашивать у «русских» из своей команды: кто такой Глеб Жеглов? Ему показали фильм, объяснили. С тех пор к Нисиму намертво прилипла кличка «Глеб Жеглов», чему он, впрочем, не противился. Нисиму понравился герой знаменитого русского сериала: сильный, решительный, слов на ветер не бросает, преступники его уважают и боятся. У него действительно много общего с Глебом Жегловым.
Нисим вспомнил, как однажды привел на встречу с наркоторговцем молоденького полицейского, которого надо было внедрить в преступную сеть в качестве скрытого агента. В те времена в криминальном мире были уже наслышаны о Вануну, но никто не знал его в лицо. «Тебе продам, а новичку, пожалуй, не рискну, - сказал наркоторговец. – Тут все кругом говорят о переодетом полицейском - Вануну, который разъезжает по стране, скупает у наших людей наркотики, а потом сажает их в тюрьму». Если бы он только знал, что собирается продать наркотики тому самому Вануну!
Имя Нисима в течение многих лет наводило ужас на наркоторговцев. Так во всяком случае писали израильские газеты в 1980-х годах. И когда преступники сфабриковали против него первое дело (впоследствии их было еще шесть, и изо всех Нисим вышел победителем), то средства массовой информации приняли сторону полиции, комментируя это событие так: «Преступники нанесли отделу по борьбе с наркотиками удар ниже пояса. Им удалось сфабриковать дело против того, чье имя повергало их в страх». В материалах судебного дела так же говорилось о том, что «преступники нередко пытаются скомпрометировать в первую очередь тех офицеров полиции, которые представляют для них повышенную опасность».
Нисим вспоминает самую крупную операцию середины 1980-х годов, когда полиции удалось перехватить крупную партию гашиша весом три с половиной тонны, которую преступники пытались переправить в Израиль из Ливана. Нисиму выпало сыграть роль «контролера» качества принимаемого товара. Встреча с ливанцами проходила в нейтральных водах: Нисим с напарником явился на нее под прикрытием катера, где находились полицейские, переодетые в рыбаков. Все были в жутком напряжении: ливанцы боялись ареста, израильтяне – похищения. Поспешно перегрузив груз из одной лодки в другую, каждый поплыл восвояси. На берегу Нисим с напарником (по-прежнему оставаясь в роли) перенесли мешки с гашишем в грузовик, отогнали его в условленное место, на бензоколонку, заперли и ушли. Полиция установила за грузом круглосуточное наблюдение. На третий день к грузовику подошел мужчина лет пятидесяти, сел в кабину и поехал в сторону Ашкелона. По дороге к нему присоединились машины сопровождения, водителями которых были палестинцы. Процессия направлялась в сторону Газы. Полицейские решили задержать преступников, а в этот момент им еще и подфартило: у грузовика заглох мотор. Были задержаны не только водитель грузовика (он оказался уроженцем страны), но и четверо палестинцев. На допросе полицейские спросили: почему груз переправлялся таким сложным путем, через всю страну, а не через Египет, что было бы намного ближе. Палестинцы ответили: «Мы знали, что если нас поймают с грузом гашиша египтяне, то они нас сразу повесят (в Египте за такое полагается смертная казнь), а если поймают евреи, то мы отправимся на несколько лет в тюрьму, откуда рано или поздно выйдетм.
Нисим улыбается, вспоминая свою первую встречу с наркоторговцами, которую ему устроил один яфский араб, сотрудничавший с полицией. Нисиму, отслужившему в морских войсках, было тогда 24 года, и он не имел представления о наркотиках – разве что слышал о гашише. К тому же он был первым агентом в районе Гуш-Дана, которого полиция пыталась внедрить в среду наркоторговцев. «Что ты собираешься у нас купить?» - спросили его преступники. По этому вопросу Нисим понял, что кроме гашиша есть, очевидно, и другое зелье, и ответил уклончиво: «Машегу тов» (что-нибудь хорошее). «Тебе это будет стоить 600 шекелей». Полицейский, не торгуясь, отсчитал шесть купюр, ожидая, что ему вынесут за такие большие деньги по крайней мере мешок зелья, но вместо этого ему вложили в ладонь что-то очень маленькое. Это был купик чистого опиума размером в сантиметр. После встречи яффский араб сказал Нисиму: «Слава богу, пронесло! Оказывается, ты ничего не знаешь о наркотиках! Пойдем, я тебе все покажу и объясню». Нисим оказался прилежным учеником и прирожденным актером. Он успешно внедрился в преступную сеть, стал для них «своим»: с подачи Нисима на нары угодили десятки наркоторговцев.
Временами и самому Нисиму для поддержания легенды приходилось отправляться в камеру. В тюрьме он познакомился с криминальными авторитетами, но однажды едва не вышел провал. В канун праздника часть заключенных отпускали к семье, и в том числе – Нисима. За ним пришла жена. Охранник, которого забыли ввести в курс дела, открыл дверь камеры и произнес: «Нисим Вануну, на выход!» Обнаружить себя в этот момент означало – подписать себе приговор. Нисим, который назвался среди сокамерником Михаэлем Битоном, промолчал. Охранник закрыл дверь и отправился выяснять у начальства, куда мог деться Нисим Вануну. Это обстоятельство спасло полицейскому жизнь.
Что самое удивительное: даже спустя годы, когда преступники узнавали, благодаря кому они сели на нары, с кем делили тюремную баланду, доверяя свои секреты, они не пытались свести с Нисимом счеты: в то время о нем уже ходили легенды, и сильный противник вызывал у них уважение.
Общение с преступниками очень пригодилось Нисиму в его дальнейшей работе. Во-первых, он обзавелся бесценными источниками информации: иные из бывших преступников сотрудничают с ним уже более двадцати лет. Во-вторых, он научился мыслить как они, и, значит, опережать их на один ход. Особенно это помогало во время обысков, когда Нисим безошибочно определял, где хозяин квартиры мог спрятать зелье или оружие. То же самое и в случае, если кому-то из задержанных пытались передать наркотики. «Задайтесь простым вопросом, - объяснял он полицейским-новичкам, - почему ему передают теплые войлочные тапочки ЛЕТОМ, и отчего бутылка с водой завинчена МЕТАЛЛИЧЕСКОЙ пробкой?» Нисим брал японский нож, отделял у тапочек подошвы, извлекая оттуда шприц и пакетик героина. «Теперь вы понимаете, почему пробка на бутылке металлическая? Чтобы сварить в ней зелье. После этого содержимое тайной посылки аккуратно водворялось на место и как ни в чем ни бывало передавалось задержанному в камеру. Полицейские выжидали несколько минут, после чего врывались в камеру, чтобы застать заключенного в момент вскрытия посылки и получить неопровержимые улики для суда.
Кстати, об «источниках», которые сообщали Нисиму ценную информацию: благодаря им имя полицейского попало в 1995-м году в заголовки всех израильских газет. В то время шла жестокая вендетта между двумя преступными кланами. Человек из криминальной среды, сотрудничающий с полицией, сообщил Нисиму, что одного из членов клана собираются убить. Нисим вызвал того в полицию и официально предупредил об этом. «Что я могу сделать? – ответил член преступного клана. – Я знаю, что меня должны убить, но от них не спрячешься, они найдут меня везде». Убийство, несмотря на предупреждение полиции, предотвратить не удалось, а сама история обошла все газеты.
В 2000 году Нисим возглавил отдел разведки в округе «Аялон», курирующий районы Бат-Яма и Холона. В то время здесь процветали подпольные казино – их насчитывалось больше сотни, и дома терпимости. На ликвидацию нелегальной сети ушло полгода. В те времена полицейский участок был завален рулетками, игорными столами, компьютерами, колодами карт и прочими атрибутами незаконного бизнеса. Информация о том, что Вануну и его команда решили положить конец подпольным казино, распространилась в криминальной среде довольно быстро. В иные дни Нисим вдвоем с напарником задерживал до двухсот человек. Он просто заходил в помещение казино и говорил: «Все, кто здесь находится, задержаны. Вы должны немедленно явиться в полицейский участок». Что удивительно, владельцы казино и большая часть игроков действительно приезжали в полицию, понимая, что так для них будет лучше. Тех, кто задерживался в первый раз, после дачи показаний предупреждали и отпускали. Аресту подлежали только владельцы и завсегдатаи. Часть конфискованное имущества – столы, телевизоры, компьютеры – полиция после окончания суда жертвовала детским учреждениями и клубам, остальное (колоды карт, рулетки, жетоны) – уничтожалось. Впрочем, одну из рулеток полицейские оставили в участке – в качестве трофея.
Однажды случился курьез. Разведка получила информацию, что вечером в Бат-Яме, где к тому времени азартные игры были истреблены уже на корню, открывается казино. Нисим и его русскоговорящий напарник Пауль Тимковский оказались на месте среди первых клиентов. Казино открылось в семь вечера, а в девять полиция уже вывезла оттуда все оборудование и опечатала помещение. Во время допроса выяснилось, что кто-то распустил ложный слух о том, будто Вануну проходит резервистские сборы, чем преступники незамедлительно решили воспользоваться, открыв казино.
С домами терпимости иной раз доходило до смешного. Сразу закрыв те, что работали в промзоне Бат-Яма и Холона открыто, полиция принялась выслеживать дискретные квартиры и конторы, поставляющие клиентам проституток по предварительным телефонным заказам. Иной раз полицейские делали «заказы», называя адрес своего участка, и арестовывали прибывающих проституток прямо на месте, препровождая в камеру предварительного заключения.
Конец 2004-начало 2005-го года были отмечены массовой кражей машин в Бат-Яме и Холоне. Большая часть преступной группы, промышлявшей угоном машины, прибывала с территорий. Долгое время их не удавалось выследить, пока Нисим не получил информацию из надежного источника, которая вывела его на жителя Яффо, израильского араба, сотрудничавщего с преступниками. Он привозил палестинцев ночью в район Бат-Яма или Холона, где они расходились по разным улочкам в поисках машин определенных марок, оговоренных с заказчиком с территорий. Машины отгонялись в другой квартал и оставлялись там на ночь, в то время, как угонщики отправлялись спать в Яффо. В 8 утра, когда израильские дороги были запружены большим количеством машинам, палестинцам легче было раствориться в этом потоке и выскочить из города незамеченными. Яффский араб при этом ехал впереди вереницы следующих за ним краденных машин, предупреждая палестинцев по мобильной связи о возможной опасности. Он сопровождал их таким образом до границы, после чего угонщики исчезали на территориях. Выйдя на проводника, полиция арестовала более двух десятков его сообщников (один из них, желая избежать длительного срока заключения, согласился выступить в суде в качестве государственного свидетеля). Против членов преступной группы было заведено 140 дел (на самом деле машин было угнано гораздо больше). Угонщики поражали следователей на допросах феноменальной памятью, точно называя место, откуда была угнана та или иная машина. Часть сообщников все еще находится в розыске, и в том числе – «заказчик», о котором известно, что он проживает в Калькилии.
Была еще одна занятная история. В Бат-Яме преступники превратили обычную квартиру в настоящую крепость. На окнах – мощные решетки. На входе – две железные двери, между которыми узкий «предбанник», где выдерживали клиента, удостоверяясь, что он пришел без «хвоста», после чего продавали ему порцию наркотика. Вануну разработал целую операцию по штурму доморощенной крепости: когда переодетый полицейский был допущен в предбанник и окошко открылось, решетки на окнах были вырваны с помощью цепей, прикрепленных к рванувшим с места джипам. Торговец успел проглотить пакетик героина на глазах полицейских, но у них хватило терпения подождать пару дней, пока проглоченный героин выйдет наружу естественным путем.
***
Мы сидим с Нисимом в его кабинете. Он показывает мне кадры происшествия, случившегося этой весной в супремаркете Холона, когда при попытке ограбления был убит охранник.
- Посмотри внимательно, - говорит Нисим, - ты видишь этого парня? Вот он бежит от двери и прыгает на преступника сзади, не выпуская сигареты изо рта. А ведь он, в отличие от преступника, безоружен. К счастью, пуля прошла сквозь его рубашку, не задев его самого. Если бы не этот русский парень, не отчаянная храбрость, кто знает, сколько бы нам еще пришлось искать убийцу и украденные миллионы.
- Скажи, а что ты испытывал в периоды, когда против тебя фабриковали дела?
- Не скрою, я переживал это очень тяжело. Было ощущение, что земля уходит из-под ног. Но меня очень выручала поддержка полиции и моей семьи. Я занимаюсь розыском преступников уже 27 лет, и даже в самые тяжелые дни ни разу не пожалел о том, что выбрал для себя такую профессию. Тем более, что я работаю в разведке. Разведка – это, без преувеличения, мозг, сердце полиции. Хорошая разведка – это 80 процентов успеха любой операции. Большую часть времени я провожу за пределами своего кабинета, предпочитаю общаться с людьми на месте. Если мы узнаем, что разыскиваемый нами преступник находится в Эйлате, или Кирьят-Шмоне, я предпочитаю ехать туда со своими ребятами сам, чтобы участвовать в его задержании, хотя мог бы целиком предоставить это коллегам из местной полиции.
- Ты знаешь, у нас в округе ходит даже поговорка такая, - замечает коллега Нисима, Павел Тимковский. – «Вануну бе шетах, кулям бе метах» («Вануну на территории – все в напряжении»). Нисим смеется.
- Тебе скоро 50, а выглядишь на 40, - говорю я Нисиму. – Стараешься поддерживать спортивную форму?
- Да. В основном плаваю, страюсь заниматься бегом.
- Чего тебе сегодня не хватает для полного счастья?
- Внука. Надеюсь, что дети меня им когда-нибудь осчастливят.
КРИМИНОЛОГ
77-летнего Менахема Амира, получившего в 2003-м году в День независимости Премию Израиля, называют отцом израильской криминологии, его ученики занимают сегодня в полиции ведущие посты, а некоторые из них представляют нашу страну в международных объединениях по борьбе с организованной преступностью. Направляясь к нему в гости, я живо воображаю, что навстречу мне выйдет солидный мэтр в отглаженных брюках и безупречной рубашке. Он, разумеется, будет очень значителен на фоне книжных стеллажей от пола до потолка...
Первая «тройня» за 2000 лет
Я прибываю на встречу раньше назначенного срока. «Уехал по делам, будет с минуты на минуту», - говорит Далила, жена профессора, приглашая в дом. В замке поворачивается ключ. «Мэтр» буквально врывается, излучая энергию. Он в промокшей от пота тенниске с надписью Intelligence service, коротких джинсовых шортах, старых сандалиях на босу ногу. Волосы слегка всклокочены, в руках - полиэтиленовый пакет с покупками.
- Идемте в мой кабинет, - бросает он на ходу, и мне остается только поспешить следом. Книжные полки здесь тянутся по всему периметру комнаты. Бросаются в глаза внушительный том Конан Дойла на английском языке с профилем знаменитого детектива, десятка два курительных трубок и портрет Че Гевары.
- Судя по всему, вы увлекаетесь Конан Дойлом и коллекционируете трубки, - отмечаю я, на что профессор реагирует мгновенно, извлекая откуда-то «шерлок-холмсовскую» клетчатую кепочку с тесемками и водружая ее себе на голову.
- Я много чего коллекционирую, - он указывает на дверь, где висят огромные сетки с плоскими спичечными коробками, подаваемыми обычно в гостиницах и кафе. Затем движением фокусника раскручивает кресло, и взору открывается прикрепленный к спинке изогнутый нож с красивой ручкой, - вот еще один экземпляр из моей коллекции.
- Пока я вас ждала, Долила рассказала, что вы с сестрами — близнецы.
- Да. Врач-йеки (выходец из Германии. - Ш. Ш.), принимавший роды, сказал, что это первая тройня в Эрец-Исраэль за 2000 лет. Я весил 900 граммов, инкубаторов тогда не было. Недоношенных младенцев обкладывали ватой и погружали в теплую воду, в которую добавляли масло эквалипта. Когда я был маленьким, мама часто ставила меня под холодный душ - для укрепления иммунной системы.
...Судя по всему, средство оказалось действенным: на восьмом десятке у Менахема Амира крепко сбитая спортивная фигура и выглядит он не больше, чем на 60.
О красной рубашке и шортах
На церемонию вручения Премии Израиля ведущий криминолог страны явился не в строгом костюме и галстуке, как прочие лауреаты, а с палмаховским значком, в кумачовой рубахе и с банданой в кармане, которой он обычно смахивает пот со лба.
- А почему именно в красной? Это что, эпатаж?
- А! - отмахивается профессор. - Раньше я любил черное. Сейчас хожу в красном. Однажды, когда я стажировался в Америке, где вынужден был являться на службу как все, в костюме и
галстуке, я прислал матери свою фотографию. Знаете, какой была ее реакция? «Сынок, в этом виде ты похож на сутенера. К чему тебе этот галстук?» В университет читать лекции я являюсь в шортах и сандалиях. Мне так удобно. Сандалии я ношу с детства. Знаете, как в бедных семьях делали - а я как раз из такой семьи? Когда обувь становилась тесной, спереди вырезали дырку, превращая башмаки в сандалии, чтобы можно было в них проходить еще год. Вспоминаю, как я шокировал свою будущую тещу при первом знакомстве. Я тогда работал в кибуце рыбаком и на встречу с родителями невесты явился под вечер, прямо с работы, не переодевшись - в грязных шортах и сандалиях, небритый и жутко воняющий рыбой. Теща спросила мою будущую жену: «Это ЧТО?»
- Так и сказала — не «кто», а «что»? - уточняю я.
Менахем смеется, довольный произведенным эффектом.
Реплика в сторону
Чтобы не возникло путаницы, определимся с терминами. Криминология изучает личность преступника и причины преступности - с целью построения моделей для ее предупреждения. Криминалистика же занимается разработкой методов расследования преступлений, сбором судебных доказательств. Криминолог - это прежде всего идеолог, теоретик, в то время как криминалист - практик. Впрочем, эти области тесно взаимосвязаны.
Профессор Амир был первым заведующим кафедрой криминологии в Израиле (сегодня 26 его учеников являются обладателями докторских степеней в этой области). Первым исследовал комплекс проблем, связанных с групповым изнасилованием, рассмотрев динамику отношений насильников и жертвы, особенности поведения жертвы. Его подход впоследствии послужил базой для законотворческой деятельности, направленной на борьбу с преступлениями подобного типа. Опираясь на результаты проведенных исследований, профессор Амир создал первый в Израиле реабилитационный центр для пострадавших от сексуального насилия. Научные разработки Менахема Амира были взяты за основу практикуемой в Израиле реабилитационной политики и послужили базой для создания такого рода центров в других странах.
Попутное замечание. Когда были названы претенденты на получение Премии Израиля, один дотошный журналист выудил в давнишних публикациях Амира вырванные из контекста куски, где приводились протоколы допроса насильников, утверждавших, будто они были спровоцированы жертвой преступления, и поспешил ошельмовать ученого - тот якобы защищает насильников. В Израиле сенсации любят - тут же поднялся небольшой скандал. Иные даже в таком духе высказывались: а не вычеркнуть ли профессора из списка кандидатов? Потом разобрались.
О монографиях, написанных от руки
- Я изучаю личность преступника, мотивы его поступка, - говорит профессор Амир. - Меня интересует также личность жертвы. Жертва может быть пассивной и активной. Если взять изнасилование, то существуют разные степени приближения преступника к жертве. Например, женщина может подвергнуться нападению со стороны незнакомого мужчины на улице. Совсем иная ситуация, когда мужчина и женщина отправляются на прогулку, которая неожиданно заканчивается изнасилованием. Или такое явление, как инцест, - жертвой насильника становится его дочь, племянница или сестра. Мотивы изнасилования тоже могут быть разными. Так, в древности завоеватели брали в плен женщин из покоренных ими городов и делали их своими наложницами, то есть женщины фактически становились частью добычи. Во время Второй мировой войны, когда советские войска вошли в Германию, изнасилованию подверглось два миллиона немок - это можно рассматривать уже как акт мести.
Исследуя личность жертвы, - продолжает профессор, - я интересовался и тем, что происходит с ней после изнасилования. Мы с женой (Далила Амир - профессор, работает в области социологии. - Ш. Ш.) провели совместное исследование, результатом которого стала книга, и в 70-е годы в стране появился первый центр помощи жертвам сексуального насилия.
Кстати, мы с Далилой оба палмахники - она была настоящим бойцом, ходила с оружием и стреляла не хуже мужиков. Потом мы вместе учились в университете. Супруга, в отличие от меня, пишет свои научные труды на компьютере, а я от руки. Между нами джентльменское соглашение - Далила моя жена и коллега, но отнюдь не секретарша. Так что рукописи своих монографий я отдаю машинисткам.
- Вы с Далилой - оба ученые с именем. Кто из вас лидирует в семье?
- Когда я собираюсь надеть штаны, Далила советует, какие именно штаны мне лучше надеть.
- Вы упомянули, что выросли в бедной семье. Чем занимались ваши родители?
- О! Они были убежденные социалисты, отец возглавлял тель-авивское отделение Хаганы. Но это была его подпольная деятельность. Вообще-то он был рабочим, занимался уборкой мусора, разравнивал лопатой асфальт... Я не догадывался, что мама тоже в Хагане, и узнал об этом случайно, когда меня в составе группы отправили добывать оружие. Я пришел в штаб Хаганы и там неожиданно увидел маму. Она прикрепила мне к поясу две гранаты и сказала всего одну фразу: «Все будет хорошо», а ведь мы уходили на смертельно опасную операцию, в которой потеряли нескольких товарищей. Моим родителям тогда сообщили, будто я тоже погиб, а я после этого участвовал еще во многих боевых операциях и несколько раз был ранен, 15 октября 1948 года в Негеве едва не потерял глаз. Чтобы не превратиться в инвалида, я начал плавать, а позднее даже участвовал в соревнованиях по плаванию. Помню, как после нашей победы в Войне за независимость мне предлагали в качестве привилегии дом, оставленный арабами, но я отказался. Я не хотел жить в таком доме. Есть вещи, которые для меня просто неприемлемы. Например, история с «Альталеной», когда евреи стреляли в своих. Как-то мне предложили поработать в Германии, причем предлагали за мои исследования очень большие деньги - я
отказался, потому что не хочу работать для этой страны. Я был там всего один раз, на симпозиуме. Увидел седых мужчин за кружкой пива - мне этого было достаточно: больше я туда ни ногой.
О Палмахе и преступниках
До того как Менахем Амир стал криминологом, он и сам посидел в тюрьме, где ему представилась возможность познакомиться с криминальным миром. Причем в первый раз он угодил туда, когда ему было 16 лет.
- Я увидел, как английский офицер отвесил пощечину женщине с нашей улицы, меня это настолько возмутило, что я тут же запустил ему в голову цветочным горшком. Ну а второй раз меня посадили за диверсию. Мы решили заложить мину в здание, принадлежавшее британской армии. Сторожем там работал араб. Я сказал ему: «Уноси отсюда ноги, пока не поздно». Ребят из группы я отпустил, а сам остался смотреть «представление» (в кино меня родители не пускали, предпочитая, чтобы я читал книжки, за что я им до сих пор благодарен). А в это время араб привел англичан, меня крепко побили и снова бросили в тюрьму. В общем, я был довольно «криминальным» типом - с одной лишь разницей, что «преступления» свои совершал ради идеи. Например, мы с товарищами воровали в больнице бутылки, продавали их, а вырученные деньги шли в кассу подпольного еврейского движения. Позже, когда я исследовал явление терроризма, я нашел в истории немало интересных примеров преступлений, совершаемых на идейной почве. Ну а что касается меня, то директор «Тихона», который я так и не закончил, сказал моим родителям: «Менахем будет либо главарем преступников, либо главой правительства». А я в итоге стал всего-навсего криминологом.
Реплика в сторону
В середине 1960-х Менахем Амир по заданию ООН анализировал причины, по которым дети бросают школу, убегают из дома, сводят счеты с жизнью. Позднее он занимался исследованиями, в которых была подробно изучена связь между организованной преступностью и террором, и доказал, что террористы используют для достижения своих целей, как правило, криминальный инструментарий. Ознакомившись с этой работой, правительство Голландии пригласило в качестве консультанта израильского профессора, специализирующегося в том числе и на изучении организованной преступности. Позднее Менахем Амир участвовал в создании международной организации по борьбе с оргпреступностью и впоследствии стал ее вице-президентом.
От теории к практике и наоборот
- Один умный еврей сказал: «Нет более практичной вещи, чем хорошая теория». Его имя - Курт Левин (выдающийся американский психолог XX века. - Ш. Ш.). Я полностью с ним согласен, - заявляет мой собеседник.
Вообще-то чистым теоретиком, и уж тем более «кабинетным» ученым профессора Амира никак не назовешь. Конечно, он в курсе всего, что происходит в его науке - и в Израиле, и в мире: его дом по самую крышу забит специальной литературой, причем каждой теме отведены свои полки. Для чтения профессиональной периодики отведен специальный день - в библиотеку супруги Амир всегда ходят вместе.
Не меньше времени доктор криминологии проводит в «полях». Когда он занимается исследованием проблемы реабилитации заключенных, его маршрут пролегает через тюрьмы; если в поле зрения попадает наркомания в подростковой среде и подростковая преступность - отправляется в парки, где собирается молодежь, и в школы. На заре профессиональной карьеры, изучая феномен организованной преступности, и вовсе вышел на «передовую», примерив на себя роль тайного агента, внедренного в наркомафию (дело было в Америке). Не случайно его работы, посвященные организованной преступности - как этническим, так и международным группировкам, - получили известность в мире. Именно Менахем Амир первым предпринял исследование организованной преступности в Израиле и построил теоретическую базу для борьбы с ней - как на уровне правительственных силовых структур, так и на уровне общества. Пожалуй, нет такой сферы в рамках избранной Менахемом Амиром профессии, которую он за сорок лет работы на криминологическом поприще обошел бы своим исследовательским вниманием. Его в равной степени интересует анализ взяточничества в государственных учреждениях, насилия в школе, превышения полномочий в полиции, коррупции в спорте. Он - опять-таки впервые в Израиле - изучал преступления, жертвами которых становились пожилые люди, и сделал немало для того, чтобы уменьшить число правонарушений такого рода.
- Я помню, была холодная зима, а у многих пенсионеров не было печек, - вспоминает Менахем Амир. - Я тогда бросил клич, и в результате удалось собрать 500 печек и раздать их нуждающимся старикам. Вследствие своего одиночества и беззащитности пожилые люди нередко становились жертвами грабителей, и я принялся изучать, как этот вопрос решается в других странах. Скажем, в Америке одиноких стариков снабжают специальными устройствами, чтобы те в случае опасности могли подать сигнал бедствия соответствующим службам. В руководстве Мосада тогда работал один из моих учеников, и я поинтересовался у него, можно ли у нас сделать нечто подобное. Он ответил: «Можно, но для этих целей понадобится не менее 100 тысяч долларов». Тогда я отправился к одному миллионеру-благотворителю, он финансировал этот проект, и многие старики получили такие устройства. Сейчас подобного рода вещами занимаются и частные фирмы, а в ту пору, в 70-е годы, это было для Израиля в диковинку. Моей одинокой престарелой теще, кстати, такой прибор не достался - на всех не хватило, а я не хотел, чтобы меня обвинили в протекции. Я сказал ей: «Ежедневно после лекций буду сидеть у вас часа полтора на крылечке с газетой, чтобы у потенциальных преступников не возникло ощущения, будто вы живете дома одна».
...Я спрашиваю у профессора, слышал ли он о кибуцнике Херуте Лапиде (ныне покойном – Ш.Ш.). Вот уж кто настоящий практик в области реабилитации правонарушителей - колесит по всему свету, вызволяя из тюрем израильтян, после чего «перевоспитывает» их в кибуцах, находя для них «приемные семьи».
- Я не только слышал о Херуте Лапиде, но и хорошо знаком с ним и с его деятельностью, - отвечает Менахем Амир. - В свое время я инициировал немало проектов, связанных с реабилитацией заключенных. Так, мы находили студентов, соглашавшихся поселиться в арендованной квартире с человеком, освободившимся из заключения. Студенты, участники нашего проекта, освобождались от квартирной платы. Они должны были опекать бывшего заключенного, помогая ему устроиться на работу, занимаясь организацией его досуга.
- Рискованный проект, ведь бывший заключенный тоже способен оказать на студентов соответствующее влияние.
-У нас был всего один нестандартный случай, когда студентка закрутила роман со своим подопечным. Любовь - она ведь как картошка: глазков много, но все слепые. Чтобы не нарушать чис
тоты эксперимента, нам пришлось вывести эту пару из участия в проекте.
- А что вы можете сказать об Израиле как специалист-криминолог? Насколько мы благополучны или, напротив, неблагополучны по сравнению с другими странами ?
- Смотря о чем идет речь. Так, случаи коррупции в полиции у нас единичные, а в некоторых странах это явление становится уже угрожающим. Что же до прочих прелестей... Есть «русский» рэкет, есть рэкет чисто местного происхождения, включая арабский. В Израиле за последнее десятилетие резко увеличилось число алкоголиков, бездомных, наркоманов, процветает торговля женщинами, которых преступники нелегально ввозят из Восточной Европы и стран СНГ. Вот почему я занимаюсь исследованием соотношения иммиграции и преступности.
- Кстати о наркотиках... В районе Лода уже на протяжении долгого периода действует «каспомат», где в любое время суток можно свободно приобрести любые наркотики. Об этом отлично знают все - разумеется, и полиция. Чем вы, как криминолог, можете объяснить создавшееся положение?
- Издержками нашей демократии. Для того чтобы взять наркодилеров с поличным, нужно соблюдать правовые нормы. Вы не можете вломиться в чей-то дом, не имея на то разрешения. Вы не можете обосновать состав преступления, если у вас нет свидетельских показаний и вещественных доказательств. Дело осложняется тем, что наркоманы обычно не свидетельствуют против наркодилеров: во-первых, они от них зависят, во-вторых, боятся расправы. Когда же полиция, получив разрешение, врывается в дом наркоторговца, ей далеко не всегда удается обнаружить вещественные доказательства.
- Да, я наслышана о системе оповещения в случае приближения полиции к «каспомату», о замысловатых тайниках; где тут же исчезает зелье...
- Кроме того, пока существует спрос - будет и предложение. Арестовывают одних наркодельцов, но немедленно возникают другие. У нас, как и в других странах, идут дебаты о том, стоит ли по примеру Голландии легализовать легкие наркотики. Но что тревожит больше всего, так это распространение наркотиков в школах. Я когда-то посвятил этой проблеме немало своих работ. По просьбе голландского правительства я анализировал деятельность преступных группировок, занимающихся в этой стране распространением «экстази». В Израиле же я инициировал создание первых в стране центров реабилитации наркоманов. Должен сказать, что Израиль очень быстро осваивает новые методы борьбы с преступностью, появляющиеся в той или иной стране. Проблема наша в том, что полиция сейчас вынуждена больше заниматься вопросами безопасности, нежели своим непосредственным делом - поимкой преступников. Полицейских хронически не хватает, а те из них, кто, по идее, должен был бы учиться на профессиональных курсах, то и дело отвлекаются на поиск и обезвреживание террористов.
- Я знаю, что в качестве израильского криминолога вы выезжали в разные страны - Австралию, Канаду, США...
- Да, было дело. Помню, как я привез американцам, с которыми сотрудничал в области расследования преступлений «русской» мафии, необычный подарок - книгу о символическом значении
татуировок российских преступников.
- Где вы ее раздобыли?
- Я привез ее из России, куда меня пригласили для участия в международном семинаре, посвященном борьбе с организованной преступностью.
- Над чем вы работаете сейчас?
- Над проектом, связанным с ростом «импортной» проституции в Израиле. Можно сказать, что я идеолог этого проекта. Уже подыскали место для хостеля, где до момента депортации будут содержаться девушки, задержанные за нелегальное пребывание в стране и занятие проституцией. До сих пор их помещали в тюрьмы наравне с преступницами. Теперь, когда эти девушки будут находиться в нормальных условиях и получат необходимую медицинскую и юридическую помощь, они начнут давать показания против своих сутенеров.
Другая жизнь
- Я уже поняла, что, даже будучи «де-юре» пенсионером, «де-факто» вы продолжаете работать в прежнем режиме. Когда же вы отдыхаете? И как?
- Видите эти диски? Тут у меня полное собрание моих любимых скрипичных концертов. Я слушаю их при любой возможности, едва ли не каждый день. Что еще? Читаю запоем - и не только
специальную, но и просто хорошую литературу. Дружу со своими внуками. Навещаю многочисленных друзей, живущих в кибуцах по всей стране. Ежедневно проплываю свою дистанцию в бассейне в Гиватраме, а по выходным мы с Далилой уезжаем в Тель-Авив - поплавать в море. Путешествую по миру. Когда был помоложе, мы с Далилой облазили почти все джунгли в мире (она наугад тыкала пальцем в карту, а я отправлялся за авиабилетами), побывали на самых знаменитых водопадах. Иной раз приходилось ночевать под открытым небом в спальном мешке, предварительно побрызгавшись «морилкой», от которой дохли не только москиты, но, наверно, и кобры. Однажды в Мачу-Пикчу в Судный день - такое было совпадение - мы вдруг увидели человека в кипе, который усиленно молился. Знаете, что я тогда сказал своей жене? «Если даже на краю света в Судный день можно встретить молящегося еврея, нет сомнения, Далила, что мы еще когда-нибудь перевернем мир».
...Прощаемся мы с профессором так: он извлекает с полки небольшую книжицу с текстами песен ПАЛМАХа и начинает показывать мне, какие из них переделаны из знакомых нам русских песен. Потом начинает напевать. Далила подхватывает мелодию - голос у нее очень красивого грудного тембра. Я бы тоже подпела, да не помню слов.
УБОЙНАЯ УЛИКА
...плюс ДНКфикация всей страны
Оказывается, существует простое и изящное решение, чтобы избавиться от преступности раз и навсегда. Создать банк ДНК в пределах всей страны, чтобы ни один подозреваемый не ускользнул, даже самый хитроумный. Случилось что-нибудь этакое, ввел в компьютер образцы ДНК с места происшествия, и через минуту умная машина находит преступившего закон и даже выдает адресок, где он проживает.
Кстати, современные технологии предоставляют такие возможности. И классический образ преступника в перчатках скоро канет в прошлое: криминалисты научились выделять и идентифицировать ДНК по клеткам эпителия, которые находят даже внутри перчаток. Я уже не говорю о каплях крови, слюны, спермы и т.д.
Зачем же дело стало? Перекуем мечи на орала, отправив тысячи полицейских на заслуженный отдых. С задачей вполне справятся эксперты и небольшой отряд накачанных ребят для задержания, опознанных по банку данных ДНК. Да и сами уголовники лишний раз на дело не пойдут, зная, что все равно будут пойманы. Разве что облачатся вместо масок и перчаток в непроницаемые костюмы наподобие скафандра, которые затем сожгут. Впрочем, не факт. Однажды израильским экспертам удалось доказать фиктивность поджога магазина с целью получения компенсации от страховой компании. А помог им в этом образец ДНК владельца магазина, который они умудрились получить на месте пожарища.
Говорят, в Саудовской Аравии принят закон о ДНКфикации всей страны, хотя преступность там – по причине суровых наказаний – и так не слишком велика. И в Англии ДНКфицировано четыре с половиной миллиона граждан, что составляет 20 процентов населения. Что же касается Израиля, то наши достижения пока не велики. Армейский банк ДНК для опознания погибших солдат существует с 2001 года. А банк ДНК полиции задействован с 2007 года, после принятия соответствующего закона: в нем содержатся около 30 тысяч образцов ДНК, в большинстве своем принадлежащих лицам с уголовным прошлым. Что же касается повальной ДНКфикации всей страны, то вряд ли это произойдет в обозримом будущем. Потому как законопослушные граждане станут возражать. И правозащитные организации тоже. Опять же пресловутая презумпция невиновности…
Однако, непреложный факт: сегодня благодаря банку ДНК во многих странах мира удается раскрыть преступления, которые в противном случае вряд ли были бы раскрыты. Более того, благодаря новому подходу, из архивов всплывают самые безнадежные дела и отыскивается преступник. Абсолютный рекорд был поставлен в Англии, где благодаря банку ДНК, преступника опознали спустя 17 (!) лет. Что же касается случаев курьезных, то в США, например, преступника установили по единственной улике, обнаруженной на клюве попугая. Попугай, пытавшийся защитить своего хозяина, тоже погиб в неравной схватке с убийцей, однако перед смертью успел клюнуть врага, окрасив в его крови свой клюв. Эксперты выделили из следов крови ДНК мужчины, который совпал с уже имеющимся в базе данных полиции образцом: убийца обладал богатым криминальным прошлым.
Уместно будет вспомнить и о том, что личность человека, пойманного в убежище, где он прятался, установили благодаря экспертизе ДНК: им оказался Саддам Хусейн, у которого было несколько двойников. К тому времени эксперты уже располагали образцами ДНК его погибших сыновей.
Кстати, недавнюю историю с раскрытием дела об убийстве адвоката Анат Плинер, вызвавшую в Израиле большой общественный резонанс (убийство совершил 15-летний подросток, попавшийся спустя два года на краже мотоцикла: его ДНК-профиль совпал с профилем убийцы Анат Плинер) сами эксперты из лаборатории ДНК считают вполне рядовой. Компьютерная база данных всего-навсего «опознала» преступника, а такое случается теперь постоянно.
Пару недель назад было раскрыто дело о групповом изнасиловании женщины, которую преступники затащили в машину, надругались и выбросили на дорогу. Поскольку пострадавшая была душевнобольной, следователи подвергли сомнению ее рассказ, но все же отправили вещи на экспертизу. В лаборатории определили ДНК двух мужчин и добавили их в банк данных. На тот момент никаких подозреваемых по этому делу не было, однако спустя некоторое время база данных "опознала" одного из насильников в человеке, задержанном в связи с попыткой угона машины. Впоследствии тот признался следователю и в совершении преступления, связанного с групповым изнасилованием.
К сложным и необычным эксперты относят случаи, когда им удается получить ДНК преступника там, где прежде это было невозможно: из ротового отверстия маски, скрывавшей лицо, или внутренней части перчаток, независимо от материала из которого они были сделаны. Или определить ДНК человека по одной-единственной клетке эпителия (ежедневно наш организм теряет до 400000 таких клеток).
***
В лабораторию ДНК департамента полиции, находящуюся в Иерусалиме, стекаются вещественные доказательства, связанные с самими тяжелыми преступлениями - изнасилованием, убийством, вооруженным ограблением. Не менее 20 дел ежедневно... Работа над каждым из вещдоков занимает от нескольких дней до нескольких недель и даже месяцев. Экспертов всего восемь. В их числе капитан полиции Марк Бараш, обладатель двух ученых степеней – по биологии и генетике. До того, как прийти сюда, Марк участвовал в создании армейского банка ДНК, занимался опознанием погибших солдат. Последние семь лет работает в полиции в качестве эксперта лаборатории ДНК. Подпись, которую он ставит под заключением об экспертизе, нередко звучит как приговор. Марк вспоминает случаи, в расследовании которых ему приходилось участвовать.
Два года назад на севере страны была изнасилована шестилетняя девочка. Специалистам, получившим ее одежду на экспертизу, удалось выделить ДНК насильника, который НЕ совпал с профилем ДНК подозреваемого, сознавшегося (!) в совершении преступления. Читая результаты экспертизы, следователь не верил своим глазам. Однако, возможность ошибки исключалась: молекула ДНК человека так же уникальна, как и отпечатки его пальцев.
Правота экспертов подтвердилась два года спустя, когда в том же районе произошел аналогичный случай, и среди пяти подозреваемых оказался тот, чей образец ДНК совпадал с образцом ДНК насильника, совершившего не только данное преступление, но и то, что произошло двумя годами ранее.
Эксперты отличились и в недавнем деле, связанном с серией вооруженных ограблений бензоколонок на юге страны. Им удалось обнаружить следы слюны на маске, брошенной преступником неподалеку от места ограбления и выделить ДНК. Впоследствии по базе данных опознали и самого грабителя среди тех, что были задержаны полицией.
Еще один случай связан с тяжелым ножевым ранением. На месте не оказалось улик. Но когда следователи вышли на потенциального преступника, то в его доме при обыске нашлась и главная улика - нож с бурыми пятнами. Эксперты установили, что это кровь того самого человека, который получил ножевое ранение.
Однажды следователей вывела на преступников довольно необычная улика – арбузные семечки, найденные в брошенной машине, которую те использовали во время ограбления. Эксперты определили ДНК одного из грабителей по следам оставленной им на семечках слюны, добавив в базу данных. Спустя два года этот образец совпал с тем, что был взят у человека, задержанного в связи с подобным преступлением. Таким образом было раскрыто и старое дело.
Грабителя-изувера, ворвавшегося в дом пожилых людей в одном из мошавов и жестоко избившего стариков, удалось найти благодаря клеткам эпителия, оставленных им на веревке, которой он связывал свои жертвы. Образец ДНК неизвестного ( на тот момент) преступника занесли в базу данных. Когда спустя три года в Израиле задержали грабителя, напавшего на другую пожилую пару, благодаря базе ДНК в нем был опознан тот, кто совершил предыдущее преступление.
Однажды экспертам удалось связать два совершенно разных дела и выйти на преступника через образец ДНК его родного брата. В 1999 году в районе Иерусалима подверглась зверскому изнасилованию туристка из Австралии, чудом при этом уцелевшая. После случившегося она забеременела и сделала аборт. Сравнив результаты экспертизы спермы и эмбриона, специалисты лаборатории установили, что ДНК насильника и предполагаемого отца совпадают. Оставалось только его найти...
Спустя два года в районе Иерусалима был похищен бизнесмен, которому чудом удалось спастись. Полиция арестовала подозреваемых, и тут выяснилось, что ДНК одного из них весьма похож на тот, который был установлен в нераскрытом деле об изнасиловании (такое возможно лишь, когда речь идет о близких родственниках). Через задержанного вышли на его брата: в результате проверки на ДНК оказалось, что он и был тем человеком, который совершил преступление в 1999 году.
Благодаря экспертам из лаборатории ДНК был установлен и убийца Рехавама Зеэви (Ганди). Расследуя это преступление, следователи обнаружили у двери, выходящей на черную лестницу, окурок. Были найдены идентичные окурки и в гостиничном номере, в котором, не были зарегистрированы постояльцы, но судя по всему, проживали. Впоследствии – благодаря ДНК, выделенному из слюны на окурках, установили и убийцу.
Надо ли говорить о том, что чем обширнее база данных банка ДНК, тем больше шансов у полиции найти преступника. За последние два года благодаря новым технологиям и расширению базы данных ДНК в Израиле было раскрыто более 300 уголовных дел, многие из которых, возможно, при ином раскладе, пришлось списать в архив. Установлено, что несколько часов работы эксперта из лаборатории ДНК могут сэкономить тысячу часов работы следователя, проводящего дознание традиционными методами – опросом подозреваемых, потерпевших, свидетелей и т.п. Достаточно сказать, что по делу об убийстве Анат Плинер было опрошено 500 подозреваемых, подвергнутых многочасовым допросам, однако настоящего преступника среди них не оказалось: его след нашелся в базе данных ДНК спустя два года, причем, в течение считанных минут.
Особо следует отметить, что на основании экспертиз, направляемых в суд из лаборатории ДНК, удается не только осудить преступника, но нередко и снять подозрения с человека невиновного.
Забавно, но образец ДНК в базе данных выглядит точно так же, как штрих-код, которым помечают товары в супермаркете: строчка цифр, и не более того. В ней не содержится информации о человеке – его росте, цвете волос, болезнях, наклонностях. Так что, если в стране когда-либо будет проведена поголовная ДНКфикация, мы можем спать спокойно: никто из нас не станет «прозрачным» для правоохранительных органов. Предназначение цифрового кода совсем в другом: безошибочно указать на ДНК преступника среди множества других образцов ДНК, находящихся в базе.
Банк ДНК появился на вооружении израильской полиции сравнительно недавно – в 2005 году (при том, что проверки на ДНК проводятся в Израиле с середины 1990 годов), а в полную силу заработал с 2007-го, после принятия соответствующего закона. Согласно израильскому законодательству, в базу заносится образец ДНК человека, совершившего уголовное преступление, или замешанного в террористических акциях. Англичане пошли еще дальше и заносят в банк ДНК, существующий с 1995 года, даже образцы ДНК водителей, управлявших машиной в нетрезвом состоянии. Как я уже сказала, в банке ДНК Англии числится образцы ДНК 20 процентов населения. Может быть, благодаря этому английской полиции удается ежемесячно раскрывать более 1000 преступлений? Да и в Израиле, что ни день, эксперты получают сообщение из банка данных об очередном совпадении образца ДНК подозреваемого в совершении преступления с тем, что уже имеется в оперативной базе.
И еще несколько слов о лаборатории ДНК. Ею руководит доктор биологических наук Рон Гафни. Под его началом восемь экспертов, имеющих право подписи под экспертизой, направляемой в суд и нередко выступающих там в качестве свидетелей. На подготовку подобных специалистов уходит не менее двух лет. Методики, используемые экспертами, постоянно усовершенствуются, благодаря чему израильская служба занимает сегодня одно из ведущих мест в мире в своей области. Особенно успешно ее представители работали несколько лет назад в Тайланде, опознавая останки людей, погибших от цунами.
***
Процедура закладывания данных в банк в каждом случае обходится государству в несколько десятков долларов. Однако, случаи, приведенные выше, убеждают в том, что любые затраты в этой области оправданны, поскольку позволяют решать разные задачи – от поиска преступников до идентификации человека по его останкам.
- На самом деле нам приходится совмещать профессию следователя и биолога, - говорит Марк Бараш. – Чтобы найти на месте происшествия следы предполагаемого преступника, мы должен реконструировать картину происходящего. Например, в случае с избиением пожилой пары, пытались представить, как именно грабитель связывал их веревкой, обнаруженной на месте, в какой из ее частей прилагал большие усилия. Именно на этом отрезке веревки и следовало в первую очередь искать клетки эпителия его кожи.
- Вам приходится иметь дело с самыми тяжелыми случаями – убийствами, изнасилованиями. В отличие от других, вы знаете все ужасающие подробности происшествий. Кроме того, ваша подпись под экспертизой нередко означает, что некий человек будет отбывать пожизненное заключение, а другого, напротив, освободят из-под стражи. Я уже не говорю о той страшной работе, которой вам приходилось заниматься во время Второй ливанской войны, опознавая останки погибших солдат. Не слишком ли тяжелый груз для психики?
- Это издержки нашей профессии. Когда шла война в Ливане, погибших вывозили в Израиль под покровом темноты, чтобы не подвергать риску летчиков, и нам приходилось работать ночами. В ближайшие дни нас ждет не менее тяжелое испытание: после того, как состоится обмен телами погибших с "Хизбаллой", нам придется идентифицировать останки наших солдат, которые передадут из Ливана. Лично я спасаюсь от психологических перегрузок так: стараюсь абстрагироваться, использую в своих рабочих записях вместо имен слова «погибший» или «потерпевший», и предельно концентрируюсь на самой работе, помня о том, что от моей экспертизы зависит многое.
…Чтобы не заканчивать разговор на пессимистической ноте, напоследок я прошу Марка припомнить какой-нибудь курьез.
- Года три назад нашу лабораторию посетил бывший президент страны со своей свитой. Мы рассказали ему о перспективах банка данных ДНК, объяснили, как он создается и предложили почетное право оставить нам свой образец ДНК, от чего именитый гость решительно отказался и довольно быстро покинул нашу лабораторию. Курьез состоит в том, что впоследствии он был привлечен к суду по делу о сексуальных домогательствах.
ВИРТУАЛЬНЫЕ СЫЩИКИ
Эх, погубит меня когда-нибудь собственное любопытство! Иногда, обнаруживая в своей электронной почте неопознанные объекты («спам»), я открываю их, рискуя заразить свой компьютер хитроумным вирусом, или запустить «троянского коня». Последний не менее опасен, хотя его присутствие совершенно неощутимо. Однако с того момента, как вы открыли ворота «троянскому коню», все, что имеется в вашем компьютере становится прозрачным для хозяина вышеупомянутого коня - личная переписка, интимные фотографии, секретные документы, данные кредитной карточки и многое другое. Вы попадаете в зависимость от чьей-то злой воли, даже не подозревая об этом. Последствия вторжения «троянца» в вашу виртуальную жизнь совершенно непредсказуемы. Если вор залез в дом, зовут полицию. А что делать, если вор залез в компьютер?
Оказывается, в полиции вот уже четыре года существует специальный отдел по расследованию компьютерных преступлений. В его составе всего девять человек. Плюс тридцать помощников. Во главе отдела, во владения которого, в отличие от прочих полицейских служб, невозможно проникнуть, не зная хитроумного кода, открывающего дверь, - Меир Зоар, в душе которого сыщик уживается с хакером, а точнее - хакером «в законе». Потому что сыщики расследуют компьютерные преступления нередко с помощью тех же неконвециональных методов и программ, которыми пользуются хакеры, но в отличие от последних, получают на это санкцию судьи.
Компьютер - жертва, орудие и свидетель преступления
Как выглядит место рядового преступления, описывать не надо. Достаточно включить телевизор и полистать каналы: на одном из них обязательно обнаружится очередной кровавый сериал с неизменными героями-сыщиками, раскладывающими по полиэтиленовым пакетам вещественные доказательства.
Виртуальные преступники не оставляют на месте преступления отпечатков пальцев, окурков и следов башмаков. Более того, во время совершения оного они вообще могут находиться за тысячи километров - в другой стране. И все-таки их выслеживают, находят. Единственной уликой преступления, а так же главным свидетелем его является компьютер. Он же - не запутаться бы в этой казуистике - порой становится орудием преступления.
Впрочем, все по порядку. Для начала представим компьютер в роли жертвы. Малая апокалиптическая картинка: вам послали по электронной почте зловредный вирус, который завалил все программы. Теперь придется вызывать техника, чистить диск, заново переписывать программы. Неприятно, но пережить можно.
Средняя апокалиптическая картинка: в ваш компьютер проник «троянский конь» , и теперь некто использует против вас информацию, которая предназначалась только для личного пользования: рассылает по всей сети фото вашей обнаженной жены, снятые вами в период медового месяца; пишет от вашего имени письма в разные инстанции; заказывает покупки по данным вашей кредитной карточки.
Большая апокалиптическая картинка: злоумышленник проник в компьютерную сеть некой организации чтобы пошалить (поменял пароли, адреса), либо с целью шантажа и вымогательства денег. Например, ему удалось выудить из компьютерной сети больничной кассы дискретную информацию - список СПИДоносцев или больных сифилисом с их адресами и телефонами. Точно так же злодей может ограбить и отделение банка, не выходя при этом из квартиры и не напяливая на голову чулка: взломал электронную защиту и спокойно переводи денежки клиентов на свой собственный счет. А вот ежели ему удастся проникнуть в компьютерную сеть водной или электрической компании, то это может закончится аварией в масштабе всей страны.
Ужасающая апокалиптическая картинка: сумасшедшему хакеру с комплексом Бин-Ладена удалось проникнуть в систему оборонного ведомства крупной державы и получить доступ в святая святых - к «ядерной кнопке».
…С 1995-го года в Израиле действует закон об ответственности за компьютерные преступления. Когда компьютер выступает в роли жертвы, его взломщик может быть наказан тремя годами тюрьмы. Если же компьютер служит средством для совершения преступления (подделка кредитных карточек, виртуальные казино, виртуальные рынки сбыта наркотиков, сайты для педофилов и т.п.), то наказание увеличивается до пяти лет.
Теперь по поводу доказательств. Когда израильские СМИ смаковали скандал, разразившийся по поводу виртуального романа пожилого журналиста с несовершеннолетней, перешедшего в реальные отношения, одной из главных улик в деле фигурировал персональный компьютер подозреваемого в растлении малолетней, в котором обнаружились следы переписки. Что же касается нашумевшего дела об убийстве девочки, совершенном ее отцом, то и здесь сыщикам удалось обнаружить виртуальное подтверждение готовившегося преступления. Оказывается за некоторое время до случившегося подозреваемый искал в Интернете информацию о способах убийства - эти данные удалось обнаружить в его персональном компьютере.
Каким образом можно выйти в Интернете на след сайтов, открытых с мошеннической целью и затем уничтоженных, обнаружить местонахождение преступника, восстановить стертую информацию, выстроить цепочку доказательств, свидетельствующих о совершении виртуального преступления - это целая наука. Виртуальные сыщики постоянно совершенствуют свои методы расследования преступлений. Что же касается виртуальных преступлений, то они становятся все более изощренными. Идет настоящая война, и перемирия не предвидится.
Меир Зоар:
- У виртуальных преступлений своя специфика. Тот, кто из любопытства проникает в чью-то сеть, не всегда отдает себе отчет в том, что он УЖЕ перешел границу дозволенного. Между тем, закон приравнивает взлом чужого компьютера к взлому квартиры. И в том, и в другом случае речь идет о проникновении на чужую частную территорию. Способы проникновения все более усложняются. Если речь идет о хакере из высшей лиги, то он старается не оставить после себя никаких следов. Виртуальные преступления начинают приобретать международный масштаб и число потенциальных жертв растет в геометрической прогрессии. Самый простой пример: в Интернете был открыт сайт для помощи детям из Косово. Деньги предлагалось перечислять с помощью кредитных карточек. Сайт оказался фальшивым - его открыли в мошеннических целях. Едва преступники завладели данными владельцев кредитных карточек, они тут же уничтожили сайт. Если речь идет о расследовании виртуальных преступлений международного масштаба, мы сотрудничаем со своими коллегами из других стран.
Компьютер спасает жизнь
Как бы странно это ни звучало на первый взгляд, больше всего виртуальные сыщики любят рассказывать не о том, как им удалось распутать хитроумное преступление и поймать хакера из высшей лиги. Настоящим предметом их гордости является спасение покушающихся на свою жизнь, которые прежде, чем наложить на себя руки, посылают в Интернет сообщение о своем намерении. Оно может появиться в каком-нибудь чате, или в чьей-то электронной почте. Это не столько последнее послание миру, сколько сигнал души, терпящей бедствие. Руководитель отдела по расследованию компьютерных преступлений Меир Зоар посвящает меня в эти истории детально и подробно - всего их за четыре года набралось чуть ли не два десятка. Два десятка спасенных жизней.
- Представляешь, - говорит он мне. - Молодой парень, солдат, наглотался таблеток, успев отправить в Интернет прощальное письмо. Его родители в это время находились на первом этаже дома и даже не подозревали о том, какая трагедия разыгрывается у них над головой. Мы выловили это сообщение вовремя. Парня доставили в реанимацию. Его удалось вытащить буквально с того света.
Гениальные детки
Истории об одаренных тинейджерах - тоже из числа любимых виртуальными сыщиками. Вот, например, группа 15-летних деток с севера страны в поисках интеллектуальных развлечений, решила сочинить собственную программу, в результате чего на свет появился новый вирус - забавный такой червячок. Едва попав в сеть, он распространился по ней с космической скоростью, за какие-то четыре часа о нем узнала вся Европа и Америка. К счастью, вирус не причинил сети ущерба, но то, как быстро он обошел весь мир, не могло не вызвать беспокойства.
Что делать с одаренными детками? Их бы хакерские способности - да на службу той же полиции. Увы, закон запрещает, поскольку речь идет о несовершеннолетних. А потому сегодня они развлекаются, придумывая безобидных суперскоростных червячков, завтра ради любопытства взломают систему какой-либо фирмы.
Картинки из будущего
Иногда ужасно хочется заглянуть в завтрашний день. Особенно после таких встреч, как эта - в отделе по расследованию компьютерных преступлений. По логике вещей за виртуальными сыщиками должны последовать виртуальные народные дружины, поскольку очевидно, что хакеров будет все больше, и вообще сфера преступлений медленно, но верно, переместится в виртуальную зону. На смену паханам и ворам в законе придут молодые ребята, родившиеся с компьютерной мышкой в руках. Целая череда новых героев преступного мира: виртуальные убийцы, виртуальные педофилы, виртуальные наркодиллеры, виртуальные шпионы - и несть им числа. Впрочем, приметы этого будущего мы уже достаточно ясно видим и сегодня.
ПО СЛЕДУ ХАКЕРОВ
Едва мы входим в Интернет, как уже становимся потенциальными жертвами всевозможных хакеров, кракеров и прочих невидимых врагов, взламываюших наши персональные компьютеры и бесцеремонно вторгающихся в нашу частную жизнь. Достаточно сказать, что на каждые 10 000 пользователей Интернета в Израиле приходится 128 совершенных хакерами атак. Однако, сколько веревочке не виться… На сей раз по следу хакеров отправилась отважная женщина из Еврейского университета – Орли Турджеман-Голдшмидт, посвятив им свою докторскую работу. За пять лет в ее сети угодили 54 израильских «невидимки», однажды она сама едва унесла от них ноги: на войне как на войне. Но как бы то ни было, в результате всей этой истории появился серьезный научный труд, состоящий из четырех сотен страниц, а Орли ныне читает своим студентам лекции о компьютерных преступлениях, не забывая упомянуть всякий раз и о собственных приключениях, которые ей довелось пережить в Сети. Встретившись с Орли в тель-авивском университете, я решила примерить на себя роль студентки и просто зафиксировать все ее отступления, которые делают обычно во время лекции университетские преподаватели, дабы дать передышку своим слушателям в процессе усвоения сложного материала. Итак…
Отступление первое – «как я вышла на эту тему»
- Это было вне всякой логики. В своей предыдущей работе на получение второй ученой степени я исследовала тему «Социальный статус мужчин и женщин», так что было бы логично посвятить ей и докторат. К тому же и компьютеры я открыла для себя довольно поздно, в отличие от современных детей – лет в 18. Однако, то была любовь с первого взгляда. Я даже стала почитывать специальные компьютерные журналы. Где-то в середине 1990-х там как раз начали писать о новом виде преступлений, связанных с компьютерами. В газетах стали появляться статьи с кричащими заголовками. Одна из них меня просто потрясла. Работник одной уважаемой компании, который отвечал в ней за безопасность компьютерной системы, но впоследствии был уволен, попав под сокращение кадров, решил отомстить своему бывшему руководству и заодно доказать, какого ценного работника то лишилось. Он не нашел ничего лучше чем запустить в компьютерную сеть вирус. Отметим, что человек этот был вполне интеллигентный, законопослушный, глава почтенного семейства и отец троих детей. Невозможно представить себе, чтобы он в качестве мести своему бывшему начальнику вдруг пошел и бросил в окно его кабинета камень. А вот забросить вирус (по сути – тот же «камень», разрушивший компьютерную сеть) он посчитал для себя вполне возможным. Размышляя над этим явлением, я поняла, почему оно получило легитимацию среди людей совсем некриминальных: компьютерное преступление – ведь оно физически неосязаемое, в нем нет жертвы, соответствующей нашим представлениям. И для того, чтобы нанести кому-то ущерб, человеку не надо никуда идти – достаточно пробежаться пальцами по клавиатуре. Кроме того, компьютерный преступник надежно защищен стенами своего дома от случайных свидетелей, и найти его будет крайне сложно.
А как отнестись к такому явлению, как копирование чьих-то программ, которые стоят денег? Ведь программа, в отличие от товара, украденного из магазина, остается у его владельца – с нее просто снимается копия, то есть речь не идет о прямом материальном ущербе. Можно ли приравлять виртуальную кражу к краже настоящей? Меня очень занимали подобные нюансы, и дело кончилось тем, что я решила посвятить этой теме докторскую. «Пробить» ее в университете было не так-то просто: понадобилось решение специальной комиссии, члены которой говорили мне: «Как ты сможешь достать материал для исследования? Местные хакеры вряд ли пойдут с тобой на контакт, ведь они же понимают, что своей деятельностью преступают закон». В итоге мне удалось убедить своих оппонентов и приступить к исследованию.
Отступление второе – «два года ушло на одни только интервью»
\- Два года у меня ушло на одни только интервью с хакерами. В те годы существовало мнение, что хакеры – это такие одиночки, которые испытывают проблемы с общением, и потому они сутками сидят в своей комнате перед компьютером, погружаясь в виртуальную жизнь. На поверку это оказалось мифом. Хакеры – совершенно обычные люди, и они живут среди нас. Их возраст колеблется от 14 до 48 лет. Большинство хакеров - из обеспеченных семей, получили хорошее образование, работают по специальности, связанной с компьютерами, отличаются высоким интеллектом.
У них - свой круг общения, свои друзья и враги. Единственная особенность, которую, пожалуй, стоит отметить: в прежние времена эти люди, наверное, общались бы, сидя вокруг костра, теперь они общаются, сидя за компьютером, потому что настали другие времена. Так что хакерство вполне можно отнести и к разновидности развлечений.
Второе, что я хотела бы отметить в этой связи: израильские хакеры довольно часто объединяются в группы и действуют сообща - например, чтобы заполучить в свое пользование труднодоступную программу. Они могут объединяться так же на идеологической почве: известно, что израильские хакеры постоянно «заваливают» сайты Хизбаллы, Хамаса, неонацистов.
Когда я спрашивала их, какие ощущения они испытывают, проникая на территорию, считавшуюся недоступной, почти все опрашиваемые отвечали мне: «это невероятный кайф. Когда ты узнаешь то, что недоступно другим, послать вирус тому, кто этого заслуживает, слегка пошалить в чьей-то сети; чувствуешь за собой погоню и отрываешься от нее, адреналин в твой крови просто закипает». Из всех опрашиваемых только один совершенно сознательно использовал свои способности в коммерческих целях, выполняя платные заказы криминальных элементов. Другие говорили так: «Когда ты проникаешь в систему какого-нибудь банка и понимаешь, что можешь разбогатеть за считанные минуты – ощущение просто невероятное. При этом отдаешь себе отчет, что никогда не переступишь черту, ведь ты же не преступник…»
Я выходила на всех этих людей через компьютерные фирмы, с которыми они сотрудничали, хакерские чаты и форумы в Интернете, а затем уже шла по цепочке – от одного к другим. Однако, полученные интервью не слеплялись в один снежный ком, скорее, это было множество маленьких снежков.
Иногда случались забавные ситуации. Например, один хакер охотно рассказывал мне о другом, но при этом отказывался вывести меня на него: «Найди сама!» И это была своего рода проверкой, которую он мне устраивал: мол, если влезла в эти дебри, докажи, что и сама чего-то можешь. Когда же я находила того «другого» сама, он встречал меня фразой: «а я тебя ждал, все-таки нашла».
Порой происходили вещи, которые меня просто пугали. Явившись на встречу, хакеры давали мне понять, что знают обо мне такие вещи, которые знаю только я и мои близкие: возраст, семейное положение, количество детей, улицу и номер дома, телефоны, адрес электронной почты и так далее. Либо они умудрялись брать данные в сети МВД, либо залезали в мой персональный компьютер: для них не существовало преград. Зная, что эти люди могут легко отомстить мне, забросив в компьютер какой-либо вирус, я вела себя с ними предельно осторожно и корректно, дабы ничем не вызвать их раздражения.
Отступление третье – «как я испугалась всерьез»
- Это было в день Независимости Израиля. В то время, как весь народ жарил шашлыки и пировал, я сидела в тель-авивском кафе, ожидая встречи с очередным хакером. Однако, вопреки договоренности, хакер пришел не один, а с приятелем. «Воспринимай нас как одного человека, мы работаем в одной команде», - сказал он. Интервью длилось несколько часов, мы даже перешли из одного кафе в другое, чтобы сменить обстановку. И вот странное дело, в какой-то момент я вдруг почувствовала, что хакеры заинтересованы во мне больше, чем я в них: даже возникло ощущение, будто они меня интервьюируют, а не я их. Предчувствие не обмануло: мои собеседники после разведки пошли «ва-банк», потребовав от меня все сведения о других израильских хакерах, которые мне удалось собрать. «Мы – хорошие хакеры и хотим создать специальную команду по борьбе с плохими хакерами», - заявили они. Я, естественно, тут же отказалась от сотрудничества, сославшись на то, что обязалась соблюдать конфиденциальность по отношению к опрашиваемым. Тогда в ход пошли угрозы: «Ты знаешь, что есть не только хорошие пути для достижения цели, но и плохие». На этой неприятной ноте и закончился наш разговор. Я поняла, что мне надо срочно что-то предпринять и обезопасить доступ к конфиденциальной информации. Пришлось купить еще один компьютер и перенести в него все сведения о хакерах, которые я успела добыть. Его я в Сеть не включала. Что же касается второго компьютера, откуда я успела удалить всю информацию по своей докторской работе, вскоре его взломали, и буквально вслед за этим раздался звонок: «Ну, ты видишь, что наши возможности не ограничены. И что ты решила на сей раз?» Я повторила, что не собираюсь с ними сотрудничать и повесила трубку.
Вообще-то я была жутко напугана. Мне начало казаться, что мой дом прослушивают, и я перестала рассказывать своим близким о том, как продвигается работа над докторской. Пришлось поделиться опасениями с профессором Нахманом Бен-Иудой, под руководством которого готовила докторскую. Он меня успокоил: «В крайнем случае обратимся в полицию». В те дни я позвонила одному из хакеров, который произвел на меня благоприятное впечатление и с которым я продолжала общаться. «Как мне вести себя в этой ситуации?» - спросила я его, рассказав о том, что мной случилось. «Ну, мы эту проблему решим очень просто. Давай скорее мне данные этих ребят, и они увидят, кто из нас круче – мало не покажется». «Нет-нет, спасибо, я уж как-нибудь сама разберусь», - ответила я и больше ему уже не звонила. Да и преследователи мои, не найдя во взломанном компьютере нужной им информации, похоже, оставили меня в покое.
Отступление четвертое – «хакеры, кракеры и другие»
- Сейчас появилась новая разновидность хакеров: хакеры-торговцы. Они связаны с преступными кланами и за определенную плату наносят ущерб их конкурентам. Хакеры первого поколения были другими, кое-где в литературе их даже называют гениями компьютерной революции, утверждая, что именно благодаря им появился Интернет и многое другое. У них свои убеждения: информация должна быть доступна всем, никто не должен на ней зарабатывать, а посему они считают себя вправе взламывать различные коды, вытаскивать закрытую информацию и новые программы. Эти хакеры считают себя большими умниками, почти гениями, борцами за свободу информации, чаще всего они работают группами, где у каждого – своя специализация. Они не считают, что, открывая закрытую информацию другим, тем самым преступают закон и не понимают мотивов людей, способных запустить гулять по миру какой-либо вирус – это, по их мнению, «ненастоящие хакеры - они какие-то странные». Правда, и сами они тоже сочинают вирусы, но используют их очень локально, посылая лишь тому, кто, по их мнению, этого заслуживает. У настоящих хакеров, как они себя называют, есть своя этика – что можно и чего нельзя. Проникнуть в систему кодирования кредитных карточек, чтобы понять, как это делается – можно, воспользоваться полученными номерами – нельзя. Потому что мотивация совсем другая: чем круче код, тем больше азарта и желания доказать себе – ты сможешь решить эту задачу. Но и – только.
Что же касается хакеров идеологических, то эти просто взламывают сайты своих противников и безобразничают там, либо вывешивают повсюду в сети свои лозунги, которые не так-то просто убрать.
Что же касается «кракеров», эти, в отличие от обычных хакеров, не довольствуются удовлетворением собственного «эго» и любопытства, а используют добытую информацию в корыстных целях, либо сочиняют зловредный вирус и посылают его совершенно незнакомым людям ради собственного развлечения.
Отступление пятое: «хакеры и мы»
- Хакеры, в отличие от нас, оценивают свои действия только по физическому ущербу: например, когда в результате вышел из строя чей-то компьютер, или рухнула целая система. Мне кажется, в сознании общества тоже нет полной ясности в отношении компьютерных преступлений. Например, один хакер рассказывал, как его мать не скрывала гордости за сына, когда рассказывала своим гостям в застолье, как он сломал коды одной фирмы и скачал для нее дорогостоящую программу, после чего те тут же начали просить: «Может, он и для нас сделает то же самое?» А вот если бы он украл эту программу с магазинной полки – отношение матери было бы, конечно, другим.
На самом деле каждый должен понимать, что если кто-то проник в твой личный компьютер – это все равно, что он залез в твой дом через окно. Ведь есть же закон, который квалифицирует подобные действия как преступления, предусматривая наказании от трех до пяти лет тюрьмы. Но этот закон каждый хакер толкует по-своему. Например, один из них сказал мне: «Предположим я воспользуюсь данными чужой кредитной карточки, выловленной в Сети, он ведь ее владелец при этом не понесет никакого ущерба – в таких случаях начинает действовать страховка кредитной компании, а уж она-то точно не обеднеет – такие проценты с нас дерет!» Или возьмем такой случай: учительница наказала ученика за то, что плохо вел себя на уроке, и юный хакер решил отомстить ей, «поигравшись» в Сети ее кредитной карточкой и направив ей «счет» за покупки, которых на самом деле не было. При этом он не считает себя преступником, ведь счет-то такой же несуществующий, как и покупки. Конечно, учительница испытает чувство шока при виде счета, но именно этого он и добивался. Хорошим хакером считается тот, что не пойман. В свое время один из самых известных в мире хакеров – Кевин Митник, который отбывал наказание в американской тюрьме, признался в одном из интервью: «Есть хакеры гораздо лучше меня, потому что они делают более серьезные вещи и до сих пор не пойманы».
Достаточно интересно и такое явление, как бывшие хакеры. Как сказал мне один из них: «Из преступника я превратился в полицейского». То есть люди, которые прежде вторгались в чужие сети, теперь обеспечивают их безопасность, потому что кому, как не им, лучше всех известны ее самые уязвимые участки. Многие из бывших хакеров делают на этом поприще весьма удачную карьеру. Как это странно не прозвучит, но иной раз словосочетание «бывший хакер» открывает для них двери в ведущие компании высоких технологий, где они занимают престижные должности. Любопытно, что и банки охотно сотрудничают с хакерами, проверяя при их участии свои новые защитные системы. На сегодняшний день в Израиле, сохраняется двойственное отношение к хакерам. С одной стороны, все понимают, что они преступают закон, и их вторжение на частную территорию карается лишением свободы. Эти «умные еврейские головы» из года в год занимают одно из ведущих мест в мире среди взломщиков компьютерных сетей.
С другой, хакеров считают чуть ли не гениями, способными совершить невозможное в области компьютерных технологий. Может быть, мы должны с ними больше сотрудничать и дать им возможность заниматься своим любимым делом на пользу общества? И тогда всем станет понятно, что становиться компьютерными преступниками не только опасно, но и невыгодно, поскольку существует немало других возможностей для реализации своих исключительных способностей.
Заметка на полях конспекта
Лучший способ защиты от хакера – это просто не входить в Сеть.
ФАЛЬШИВОМОНЕТЧИКИ: СОВРЕМЕННАЯ ВЕРСИЯ
Ну вот мы и проникли, наконец, в «пещеру Алладина», где денег и денежных чеков столько, что бери - не хочу. Да вот беда – все они фальшивые. А если серьезно, на сей раз мы с фотокорреспондентом ведем репортаж из криминалистической лаборатории, куда стекаются фальшивки местного и зарубежного производства – самодельные купюры, удостоверения личности, паспорта, свидетельства о рождении, водительские удостоверения. Впрочем, чуть позже мы убедимся, что сюда попадают не только фальшивки, но и раритеты, не имеющие цены.
***
Подделки бывают разные. Иные видны даже невооруженным глазом. Другие эксперты изучают часами, увеличивая их изображение с помощью микроскопа и выводя его на экран компьютера.
- Когда видишь перед собой подделку, изготовленную на очень высоком уровне, то испытываешь даже нечто вроде профессионального уважения к ее создателю, - говорит мне ведущий эксперт лаборатории, майор полиции Шарон Браун и добавляет, - жаль только, что он применяет свои незаурядные способности не там, где следует.
- Современные технологии позволяют преступникам использовать такие методы, которые раньше были просто невозможны, - подтверждает руководитель лаборатории подполковник Ави Абулафия, работающий здесь уже 26 лет.
…Работа в лаборатории идет по трем направлениям: сверка почерков, обнаруженных на документах, фигурирующих в уголовном деле, с почерками подозреваемых лиц; установление факта подделки чеков или денежных купюр, поступивших на экспертизу; исследование документов с помощью современных технологий, а так же восстановление утраченных фрагментов.
Ави вспоминает необычные случаи:
- Поддельные чеки – такая, казалось бы, рутина…Но когда в Израиле начали раскручивать «дело» Эти Алон, причинившей огромный ущерб Торговому банку, наша лаборатория получила на экспертизу 1500 чеков и каждый из них надо было досконально проверить. Штат у нас небольшой – всего одиннадцать человек. Если еще учесть, что через лабораторию проходит масса других дел – более 1500 в год, то можно себе представить, в каком экстремальном режиме работали наши эксперты.
Самое большое удовлетворение я получил два года назад, когда нам удалось связать в один клубок несколько разных дел и доказать причастность подозреваемого к убийствам пожилых людей, - признается Ави, - в результате Рони Перец (так звали преступника) был осужден на пожизненное заключение. Дело было невероятно сложное. Преступник орудовал в районе Кирьят-Ата. Он стучался в двери квартир, где жили одинокие старики, представляясь им работником почты, и просил расписаться на почтовом уведомлении. Затем преступник душил свою жертву и выносил из квартиры деньги и ценные вещи. Не вдаваясь в подробности этого дела, скажу только, что нам удалось доказать, что образец почерка подозреваемого совпадает с тем, которым были сделаны записи в дневнике, принадлежащем предполагаемому убийце.
Что же касается самых нашумевших дел, то вы наверняка помните историю Ивана Демъянюка по кличке «Иван Грозный», который во время второй мировой войны работал охранником в лагерях смерти, и в том числе в лагере «Собибор», где были уничтожены четверть миллиона человек. Он в свое время эмигрировал из бывшего Союза в США, - говорит Ави. - Наша лаборатория получила на экспертизу рабочее удостоверение, которое было выдано на имя этого человека администрацией концентрационного лагеря. Нам удалось подтвердить подлинность фотографии Демъянюка и его личной подписи на документе.
- Да, я помню. Суд длился очень долго, потом адвокат Демъянюка подал аппеляцию в высший суд, и в конце концов тот снова оказался в США. Однако, и в США Демъянюк был нежелательной персоной: американские суды рассматривали его дело в течение многих лет. В 2005 году федеральный судья штата, где проживал Демъянюк, дал разрешение на депортацию из страны 85-летнего украинского иммигранта…
- Нигде его не хотят видеть, - резюмирует мой собеседник и добавляет. – Вообще-то нам приходится заниматься очень разными необычными делами. Однажды в лабораторию обратились родители девушки, которая погибла во время путешествия по Индии - утонула в реке. Ее вещи были доставлены в Израиль, и в том числе путевой дневник, где она описывала каждый день своего маршрута. Записи сильно пострадали от воды - большая часть их расплылась. Нашим экспертам удалось восстановить весь текст – так что родители смогли прочесть последние записи своей дочери. Ту же самую работу мы делаем и для родственников людей, погибших в Катастрофе, когда они приносят нам старые письма и открытки, настолько пострадавшие от времени, что их уже невозможно прочесть. Когда удается восстановить текст последних посланий людей, уничтоженных фашистами, тебя охватывает такое чувство, которое трудно передать словами. То же самое мы испытывали во время работы над восстановлением рабочего дневника погибшего астронавта Илана Рамона. Впрочем, лучше вам поговорить об этом с нашим ведущим экспертом Шарон Браун, которая как раз и «вытаскивала» на протяжении нескольких месяцев утраченный текст из восьми чудом сохранившихся листков.
- Это было самое интересное дело за все 19 лет моей работы в лаборатории, - подтверждает Шарон. – Дневник Илана Рамона был обнаружен спустя два месяца после катастрофы – единственный из всех дневников, которые вели астронавты. Ивритские буквы указали на его принадлежность: Илан был единственным израильтянином среди членов экипажа. Впрочем, это был не совсем дневник, а то, что от него осталось: бесформенный ком из восьми чудом сохранившихся листков. Американцы передали его вдове астронавта – Роне, и она принесла его к нам в лабораторию.
Так выглядел дневник Илана Рамона, когда его нашли на месте трагедии;
- Я раскрывала слипшиеся листы с большой осторожностью, что заняло у меня довольно много времени, - вспоминает Шарон. - К счастью, бумага не обгорела, но сами записи настолько расплылись, что невозможно было ничего разобрать. Вот как они выглядели в начале, - Шарон шелкает мышкой, и на экране возникает белый лист с неровными краями, в центре которого едва различимы голубые цепочки слов.
Ведущий эксперт Шарон Браун, на экране восстановленная ею страница из дневника израильского астронавта Илана Рамона
– Мне пришел на помощь наш фотограф Лейзер Син-Давид, которому удалось увеличить поврежденные записи настолько, что нам удалось прочесть большую часть текста, и это было настоящим чудом, - продолжает свой рассказ Шарон, - оставалось только восстановить недостающее по смыслу. Эта работа заняла у меня около пяти месяцев, учитывая, что одновременно приходилось заниматься и другими делами.
- Что это были за записи?
- Я не могу сейчас входить в подробности, поскольку Рона Рамон собирается устроить выставку в музее «Эрец Исраэль», где среди прочих вещей будет демонстрироваться и восстановленный дневник ее погибшего мужа, о котором идет речь. Скажу только, что когда передо мной впервые возникли на экране восстановленные строчки кидуша для Шабата, написанные рукой Илана Рамона, я не могла удержать слез. На том же листе были еще и строчки, которыми начинается еврейская молитва «Шма, Исраэль…» Это было для меня настоящим потрясением.
***
Лаборатория, в которой мы находимся, состоит из нескольких довольно тесных комнат, уставленных столами. Проводить здесь долгие часы, изо дня в день разглядывая под микроскопом денежные купюры, чеки, бумажные странички. И так – годами. Неужели не надоедает? Оказывается, нет. Более того, сотрудники лаборатории считают свою работу одной из самых увлекательных и интересных. И штат здесь самый стабильный: люди работают по 20 и больше лет.
- Вы еще только открываете газету, чтобы прочесть о том, что в Израиле произошло нечто экстраординарное, а мы в это время уже работаем над вещдоками, которые были обнаружены на месте преступления, - говорит Шарон. – Даже когда речь идет не о страшном преступлении, а всего лишь о поддельном документе, я всегда отдаю себе отчет, что за каждым таким делом стоит чья-то судьба. Предположим, речь идет о споре членов семьи вокруг подлинности завещания, оставленного их покойным родственником... А еще мне часто приходится исследовать на предмет достоверности свидетельства о рождении, когда человек утверждает, что на самом деле его возраст отличается от указанного в удостоверении личности. Выходцы из разных стран приносят в лабораторию старинные документы из Йемена, Афганистана, Марокко, Германии, Польши, которые являются настоящими раритетами и украсили бы экспозицию какого-нибудь этнографического музея, или музея алии. По иным можно изучать историю той или иной страны.
…Я прошу мою собеседницу припомнить в этой связи наиболее интересную историю.
- Однажды мне пришлось беседовать с выходцем из Йемена, который прибыл сюда еще во времена британского мандата. Ему тогда было 14 лет, но при своем малом росте он никак не выглядел на свой возраст, и английский офицер, ведающий выдачей документов, сказал: «Ты врешь. Тебе еще нет 14 лет, я пишу, что тебе 12». Но мальчик хорошо помнил, как в стране исхода ему отмечали бар-мицву. Он прожил в Израиле долгую жизнь, а когда пришло время оформлять пенсию, разыскал в домашнем архиве тетрадку, где его дед отмечал дни и года рождения всех своих внуков. И теперь мне предстояло установить подлинность этой старой записи. Очень трогательная история, правда?
Шарон вспоминает и другой случай – курьезный, как выходец из России принес на экспертизу целых три свидетельства о своем рождении, и все они оказались фальшивыми.
- Все? – удивляюсь я. – И ни одного подлинного?
- Все, - подтверждает она, - потому что экспертиза выявила: даже свидетельство, которое изначально было подлинным, впоследствии было выправлено и таким образом утратило свою достоверность.
…Однажды в лабораторию принесли Тору, владелец которой утверждал, что она относится к самым древним из тех, что дошли до наших дней. Однако эксперты, тщательно исследовавшие книгу, не нашли подтверждения его словам. Что же касается исторических подделок, то им приходилось сталкиваться с ними довольно часто: в Израиле имеют хождение фальшивые автографы руководителей государства – Бен-Гуриона, Голды Меир, Хаима Вайцмана и других.
Шарон поясняет, что исследуя старый документ, она старается не прибегать к химическим методам проверки, поскольку это может нарушить его целостность. Эксперт предпочитает исследовать его с помощью инфракрасного или ультрафиолетового излучения.
…Среди потока рутины – например, огромного количества поддельных чеков, марок государственной пошлины, денежных купюр, которые проходят через лабораторию ежегодно, встречаются дела необычные. Например, подделка результатов экспертизы, проведенной на детекторе лжи сотрудницей службы безопасности: экспертам пришлось восстанавливать затертую запись, скрывавшейся под той, что была нанесена поверх нее.
Шарон вспоминает случай, как экспертиза, проведенная в лаборатории, лишила надежды на чудо родителей девушки, исчезнувшей во время путешествия по странам Южной Америки. Ни одна из бумаг, обнаруженных на месте ее последней стоянки, не имела отношения к пропавшей израильтянке и не хранила следов ее почерка.
Иной раз сотрудникам лаборатории удается избавить нас от потенциальной опасности, связанной с эпидемией. Так, например, однажды, эксперты установили, что все печати на крупной партии яиц - поддельные. 2 000 яиц, контрабандно завезенных в Израиль из отдаленного района Палестинской автономии, где отсутствует санитарный надзор, были уничтожены.
Надо ли говорить о том, что свидетельство эксперта может иной раз серьезно повлиять на исход дела. Например, когда удается установить принадлежность записки, оставленной на месте самоубийства тому, кто совершил этот акт. Или, когда экспертиза удостоверяет, что бумажный листок со словами «Это ограбление», найденный на месте преступления, действительно был написан рукой подозреваемого. Кстати, экспертиза документов в лаборатории проводится не только на иврите, но и на русском, арабском. К израильским экспертам нередко обращаются за помощью их коллеги из других стран, когда на месте теракта, или преступления обнаруживаются документы на арабском языке.
***
Налюбовавшись на фальшивые купюры, марки и прочие образчики фальшивомонетной продукции современного образца, я не удерживаюсь от вопроса, который не дает мне покоя с того момента, как мы с фотокорреспондентом вошли в лабораторию: кто считается в Израиле чемпионом по подделкам?
- Мне неудобно отвечать на этот вопрос, - уклончиво отвечает Шарон.
- Кажется, я догадываюсь, - замечаю я и пытаюсь зайти с другой стороны. – Увеличилось ли число подделок в Израиле с началом большой алии из стран СНГ?
- Да. Мы столкнулись тогда не только с фальшивыми свидетельствами о рождении, но и огромным количеством поддельных водительских удостоверений, которых были тысячи, - отвечает эксперт и добавляет, – что, впрочем, вполне объяснимо. Как вы помните, репатрианты, имеющие водительские права, получали тогда большую скидку при покупке автомобиля. Эта проблема разрешилась после того, как всех без исключения новоприбывших, и в том числе, обладателей прав, обязали сдавать экзамен на вождение машины. Спрос на поддельные водительские права упал, и они довольно быстро исчезли.
***
…Напоследок вопрос на засыпку: какими качествами должен прежде всего обладать эксперт из криминалистической лаборатории? Опытом? Хорошей наблюдательностью? Аналитическими способностями? Само собой. А еще? Правильно. Способностью опережать мастеров по изготовлению фальшивок хотя бы на один шаг и постоянно вооружаться самым совершенным оборудованием и современными технологиями. Прогресс не стоит на месте, и надо успевать за быстро меняющимися реалиями. Полвека назад рынок был наводнен фальшивыми деньгами, на смену им пришли поддельные чеки, теперь их вытесняют поддельные кредитные карточки. И так до бесконечности. Вопрос: кто успеет овладеть современными технологиями раньше –воры или полицейские.
КТО ЗАЩИТИТ ОСЛА?
Мне показали в полиции фотографию крайне изможденного коня. Подобного видеть еще не приходилось: у бедного животного позвоночник и ребра выпирают так, что хоть скелет по нему изучай. «Надеюсь, что хозяин этого коня получил по заслугам?» - спрашиваю я офицера Шауля Маймона, уполномоченного расследовать случаи жестокого обращения с животными. «Отнюдь, - отвечает он. – Представь себе, что речь идет о милейшем человеке, который настолько любит своего коня, что не в силах с ним расстаться. У того от старости выпали все зубы, он едва волочит ноги, но хозяин готов сделать все для того, чтобы продлить век своего любимца. Так что никакого криминала здесь нет. И я храню эту фотографию среди уголовных дел, скорее, в качестве нетипичного случая, курьеза».
Еще один похожий случай произошел в Герцлии Питуах, куда полиция прибыла по вызову. За железными воротами томились две отощавшие собаки. Вид их был ужасен. Судя по всему, хозяин бросил их на произвол судьбы. Во всяком случае, он не появлялся в доме уже больше недели. На частную территорию полиция может вторгаться лишь с разрешения судьи: если речь идет о спасении животных, оно выдается в тот же день. Но на сей раз вышла осечка: полиция прибыла на место в разгар Субботы. Поскольку животным грозила гибель, пришлось обойтись без решения судьи и просто вытащить их из-за решетки и отвезти в ветеринарную клинику. Шауль Маймон распорядился разыскать хозяина собак и завести против него дело за жестокое обращение с животными. Поиски привели полицию в больницу, куда владелец собак был доставлен неделю назад с тяжелым инфарктом, так что все претензии к нему были тут же сняты.
Шауль вспоминает еще об одном случае экстренного спасения животных – на сей раз кошек, из центра Тель-Авива. Их держала немолодая женщина, страдающая психическим расстройством. Сама она жила в нищете и с трудом обеспепечивала себя, не то что кошек. Когда очередная из них умирала, хозяйка закапывала ее во дворе. Соседи обратились в ветеринарную службу с жалобой. Но поскольку женщина не открывала двери квартиры, пришлось задействовать полицию, заручившись разрешением от судьи. Для проведения операции по спасению шести кошек был вызван специалист, который проник в квартиру через крышу. Что же касается хозяйки – она была госпитализирована в психиатрическую клинику.
Шауль Маймон продолжает выкладывать передо мной папки с уголовными делами, в которых подшиты фотографии искалеченных животных. Самая жуткая из них запечатлела собаку с плотно замотанной куском тряпки пастью и рваными ранами по всему телу. Этот пес пал жертвой разборки двух соседей.
- На него натравили другую собаку, лишив возможности защищаться, - объясняет Шауль. – Когда мы узнали об этом диком случае, то тут же завели уголовное дело. Но хозяин искалеченного пса, очевидно, не желая осложнять отношения с соседом, неожиданно сообщил в полицию, что не имеет к нему претензий. Следователь решил закрыть дело. Когда я узнал об этом, то тут же распорядился открыть его вновь и довести до суда. Как можно оставить безнаказанным человека, способного на такую чудовищную жестокость?
Когда на глаза попадается изувеченная собака или кошка, невольно думаешь о том, что лучше бы человеку не приручать животных. Жили бы они себе по лесам, как в древности, и никогда бы не узнали, что такое предательство. Животных предают, и не так уж редко. Спросите специалистов из ветеринарных клиник – сколько к ним приносят полураздавленных животных, собак с колотыми и резаными ранами, ослепленных кошек. Но по какому-то извечному закону справедливости одни бросают животных – другие их спасают.
Шауль вспоминает еще один случай, который потряс его до глубины души. В одном из кибуцев, расположенных на юге страны, содержали экзотических птиц, а когда, среди них началась эпидемия, их решили умертвить, причем совершенно варварским способом. Две сотни пернатых были забиты палками и утоплены в воде.
- Мы считаем подобное обращение с живыми существами совершенно недопустимым, и тут же завели уголовное дело против организаторов и исполнителей этой чудовищной акции, - говорит мой собеседник. – Даже в случае эпидемии, когда существует необходимость в умерщвлении животных, это можно сделать гораздо более гуманным способом, чтобы избавить их от мучений. Неужели так сложно было подмешать птицам в воду большую дозу снотворного?
Шауль вспоминает о самом неординародном случае, с которым ему приходилось сталкиваться за последние годы, когда полиции пришлось в срочном порядке эвакуировать из Яффо два десятка лошадей и семерых ослов.
- Мы получили сигнал из амуты «Цаар балей хаим» (в буквальном переводе – «Горе животных») о том, что один из жителей Яффо содержит довольно большое количество лошадей и ослов в совершенно ужасном состоянии. Они не получают никакого ветеринарного ухода, получают скудный паек и при этом нещадно эксплуатируются: хозяин сдает животных напрокат местным подросткам, - Шауль открывает на своем рабочем компьютере фотографии, запечатлевшие яффских пленников накануне их вызволения с каторги. – Я тут же выехал на место, прихватив с собой представителей ветеринарной службы и министерства охраны окружающей среды. То, что мы увидели в Яффо, нас просто потрясло: у животных были раны, которые кровоточили и местами были кое-как замотаны грязными тряпками. Не оставалось ни малейшего сомнения в том, что они не получают никакого ухода. Мы решили забрать животных и перевести их в надежное место, где о них позаботятся. Министерство охраны окружающей среды выделило для этих целей специальный бюджет – 10 000 шекелей, мы смогли арендовать большой грузовик и оплатить услуги ветеринаров, которые занимались реабилитацией животных.
- Как сложилась их дальнейшая судьба? Был ли наказан их бывший хозяин?
- Он получил условное наказание и заплатил несколько сот шекелей штрафа. Объясню, почему. Судья взял в расчет, что речь идет о неимущей семье, едва сводящей концы с концами. Кроме того, у обвиняемого отобрали принадлежавших ему животных, за счет которых он имел небольшой доход, сдавая их напрокат. Что же касается лошадей и ослов – их вылечили и передали в хорошие руки.
- Насколько серьезно наказываются у нас люди, жестоко обращающиеся с животными? Некоторые случаи способны ввергнуть нормального человека в состояние шока: один, поссорившись с женой, выбросил с балкона ее любимую собаку; второй застрелил ни в чем ни повинное животное в приступе гнева; третий отрезал голову собаки и подбросил ее в качестве устрашения к порогу дома ее хозяина; четвертый запер кошек одних в квартире и уехал в отпуск. Я уже не говорю о собачьих боях.
- По поводу наказания скажу так: на моей памяти самый высокий штраф, которому был подвергнут человек за жестокое обращения с животными, достигал 20 тысяч шекелей. Что же касается тюремного заключения, то да, и такие случаи были, но – по совокупности преступлений, и в том числе – за истязание животных. Мне кажется, в большинстве случаев наказание слишком мягкое, не адекватное преступлению: условный срок, или общественные работы.
- Если против человека заведено дело в связи с жестоким обращением с животными, но до суда дело не дошло, сведения о нем остаются в полицейском компьютере?
- Конечно. Все происходит точно так же, как если бы речь шла о любом другом преступлении. У подозреваемого берутся отпечатки пальцев, и сведения о нем заносятся в компьютер.
- Как ты оцениваешь израильское общество в связи с затронутой темой? Много ли среди наших сограждан подобных извергов?
- Мне трудно ответить на твой вопрос. Дело в том, что мы сталкиваемся со случаями жестокого обращения с животными и в районах бедноты, и в престижных районах. Чаще всего нам приходится задерживать подростков, которые мучают живое существо просто от безделья, желая развлечь себя таким странным образом. По поводу собачьих боев – я бы не сказал, что речь идет о явлении. Да, бывают отдельные случаи. Пару лет назад мы провели операцию в районе Офакима, где организацией собачьих боев занимались взрослые. Один из них, предоставлявший для этого свою территорию, бежал за границу и до сих пор находится в розыске. В Израиле нет постоянных мест, где бы устраивались собачьи бои, обычно это происходит в разных местах. Но чаще речь идет о подростках, стравливающих собак в качестве забавы. Организаторы собачьих боев рискуют угодить в тюрьму на три года, - Шауль показывает мне фотографию амстафа со страшной, кое-как зашитой раной на спине. – Этого пса преступники использовали в собачьих боях. Он был ранен, но, судя по всему, еще годен к новым схваткам, и его зашили сами, кое-как, потому что к ветеринару в силу понятных причин обратиться не могли. Ужасное зрелище, правда? К счастью, он попал к нам вовремя, и его удалось спасти.
К сказанному Шаулем Маймоном хочу добавить, что собачьи бои в Израиле проводятся уже довольно давно, но после того, как в Кнессете прошел закон, запрещающий держать собак восьми бойцовых пород – тех самых, что пользуются спросом на собачьих боях – в стране активизировались группировки, тут же использовавшие это обстоятельство в своих целях. После холонского случая, когда в результате атаки амстафа погибла маленькая девочка, многие владельцы собак бойцовых пород стали избавляться от своих питомцев. Собачьи питомники были переполнены, а общества защиты животных не всегда успевали прийти на помощь вовремя. Брошенных собак прибирали к рукам организаторы собачьих боев и тренировали их самым жестоким образом, не давая псам еды, издеваясь над ними, а конце бросали в клетку кошку, или небольшую собаку, которых те разрывали в клочки. Ставки на иных поединках достигали 150-200 долларов. В большинстве случаев подобные бои заканчивались смертью одной из собак, но и победителей ждала незавидная участь: бойцов, теряющих форму, хладнокровно убивали или выбрасывали на улицу.
- Шауль, скажи, а в чем заключается суть твоей должности?
- На уровне израильской полиции я слежу за исполнением Закона о защите животных и координирую действия разных ведомств. Например, я рассказывал тебе об эвакуации лошадей и ослов из Яффо. Это была целая операция, в которой участвовали полиция, министерство охраны окружающей среды, ветеринарная служба, суд. Был выделен специальный бюджет, назначены исполнители. Моя роль заключалась в том, что скоординировать усилия всех участников этой операции. Кроме того, я проверяю все дела, которые заводятся в полицейских участках по поводу жестокого обращения с животными: чтобы они не закрывались без веской на то причины. Ну, и наконец, определяю, какое именно ведомство следует подключить к решению той или иной проблемы. Например, если хозяин в порыве гнева убил свою собаку, то здесь моего вмешательства не требуется: дело заводится в полицейском участке в обычном порядке. Когда же речь идет о более сложном и непростом случае, например, связанным с преступной группой, занимающейся организацией собачьих боев, то здесь без моего участия не обойтись. Кстати, многие израильтяне не понимают, в чем заключается моя функция, и обрушивают на меня сотни жалоб, которые я, во-первых, не в состоянии проверить, во-вторых, с этим вполне могут справиться полицейские участки. И еще: жалоба жалобе рознь. Иные из них содержат сведения, основанные на подозрениях, ничем не подтвержденных. Другая сторона проблемы: у многих преступлений против животных нет свидетелей. И когда кто-то случайно натыкается на изувеченного пса, то виновника происшествия найти крайне сложно, а чаще - просто невозможно.
Но это далеко не все, чем мне приходится заниматься, - продолжает Шауль. – Кража песка, загрязнение земли, воздуха и водных источников – нарушения подобного рода тоже находятся в моем ведении. При министерстве охраны окружающей среды существует специальная группа из десятка полицейских, которая следит за исполнением Закона по охране окружающей среды, я являюсь заместителем начальника этой группы и разрабатываю операции по выслеживанию и задержанию нарушителей.
- Сколько жалоб полиция получает ежегодно в связи со случаями жестокого обращения с животными? Какое количество уголовных дел заводится по их следам?
- Мы получаем в год порядка 5 000 жалоб, но лишь 400 из них служат основанием для заведения уголовного дела. Многие проблемы решаются на уровне ветеринарной службы, когда нет никакой причины задействовать полицию.
- Если человек видит на улице собаку бойцовой породы без поводка и намордника, куда он должен обратиться?
- Прежде всего, в ветеринарную службу.
- А кто отвечает за решение проблемы в случае с верблюдами, которых преступники используют для переброски в нашу страну в районе египетской границы наркотиков и «живого товара» (проституток из стран Восточной Европы)? Какая участь ждет животных в случае задержания?
- Этим занимается ветеринарная служба. К сожалению, животных приходится умерщвлять, чтобы избежать эпидемии. Мы ведь не знаем, откуда они попали в нашу страну и носителями каких болезней являются.
БЛУД ЗАКАЗЫВАЛИ? ОПЛАЧЕНО. ПОЛУЧИТЕ!
На Моше Эли, владельца сыскной фирмы меня вывели друзья. Как и положено крутому детективу, Моше покачивался в кресле-качалке на белоснежном своем балконе, попыхивая трубкой и лениво озирая окрестности. Однако, не стоит заблуждаться на его счет. За невозмутимой внешностью скрывается темперамент охотника. И пара страниц из биографии Моше под грифом секретно с описанием его десятилетней службы на ниве государственной безопасности, по-прежнему надежно упрятана в несгораемый сейф.
Когда Моше решил уйти в частные сыщики, его родители и жена облегченно вздохнули: по крайней, мере НЕ ТАК ОПАСНО. Порезанные автомобильные крышки, разбитые стекла оффиса, и анонимные угрозы по телефону ничто по сравнению с постоянным риском умереть.
Сколько их?
Моше утверждаеет, что частных сыщиков в стране сотни. Большая их часть работает от страховых компаний, и это понятно, когда в стране происходит столько дорожных аварий и прочих мелких катаклизмов. Существует объединение частных сыщиков, где они узнают информацию о новом оборудовании для слежки и прочие профессиональные новости. Бывает, что жена заказала одному сыщику мужа , а он в это время заказал другому сыщику свою жену. В подобных случаях, сыщики, даже будучи в дружеских отношениях, сохраняют дискретность информации своих заказчиков.
Что может себе позволить частный сыщик?
Экипироваться супер-оборудованием (например, видеокамерами размером со спичечную головку). Открыть сыскное агентство (при условии, что он обладает стажем не менее восьми лет и дважды экзаменовался на знание законов в министерстве юстиции). Устраивать маскарад с переодеваниями по сто раз на дню. Врываться вслед за заказчиком (но! Исключительно в качестве свидетеля) на территорию запретной любви и фотографировать изменщика или изменщицу в самый горячий момент. Вести тайное наблюдение за объектом в любой точке планеты. Арендовать заказчику подслушивающие устройства, перекладывая на него ответственность за их возможное использование.
Чего не может себе позволить частный сыщик
Устанавливать подслушивающие устройства. Работать на результат. Выполнять криминальные заказы.
Уточню, что сие значит.
Подслушивание противозаконно. Что касается работы на результат ... Простой пример. Муж хочет получить от жены развод во что бы то ни стало. Он готов заплатить частному сыщику бешеную сумму за то, чтобы тот организовал измену его жены, подставив ей «жиголо».
Криминальные заказы могут поступить от сутенера, который хотел бы получить адреса девочек своего конкурента с целью последующего шантажа, анонимного заявления в полицию и т.п.; либо от соседа, желающего получить от детектива снимки тайных встреч своей соседки с кем-то, чтобы затем вымогать с нее деньги или сексуальные услуги; либо от сотрудника некой фирмы, желающего получить компромат на своего босса, который он может использовать затем ради собственных выгод.
Качества, без которых сыщику не обойтись
Терпение и опыт. То и другое вместе, наверное, и называется профессионализм. Представьте себе, что это значит - сесть человеку на хвост , да еще так, чтобы он не заметил, наблюдать за ним сутками, да еще отбиваться при этом от полиции, вызванной настороженными гражданами. В нашем беспокойном государстве любой человек, если он сидит в машине на одном месте в течение нескольких часов, вызывает понятное беспокойство окружающих. Вызывается полиция, начинается разборка.
Моше Эли: «Мы к этому привыкли. Но один раз вышло круто. Вели мы с напарником объект возле алмазной биржи . А место там непростое. И вдруг - рев сирен, и нас окружают сразу три машины. Полицейские, ни слова ни говоря, чуть ли не пинками, выволакивают нас и ставят лицом к стенке: руки за голову, ноги расставить. И только потом уже: «Кто такие?» Я им: « Засуньте руку во внутренний карман моего пиджака - удостоверение там».
Впрочем, граждане не всегда агрессивно реагируют на подозрительных людей, часами не выходящих из машины. Иногда они, догадываясь о их мисии, проникаются сочувствием и приглашают сходить в туалет в их квартире, или приносят сыщикам питье и еду. Однажды вышел казус. Дело было зимой.
Моше Эли: «Собачий холод, проливной дождь. Мы сидим вторые сутки, выслеживая женщину по заказу ее мужа. И вдруг деликатный стук в окошко машины. Перед нами - наш объект. «Я не знаю, кто вы и что вы здесь делаете. Но на улице такой холод, я принесла вам горячего кофе с булочками. Угощайтесь…»»
Не в дверь, так в окно
Заказы, именуемые семейными , поступают от жен и мужей, желающих уличить свою половину в измене. Причем, мужчины делают это ради того, чтобы получить развод («гет»), а жены, дабы подбросить дров в костер своей ревности. Мужских заказов больше, и носят они чаще чисто деловой характер - получить снимки или видеофильм, доказывающие измену жены, и направить их в раввинатский суд. Женские заказы отличаются иезуитством и скандальностью. Получив от детектива адрес, где в данный момент предается тайным утехам ее супруг, женщина способна привести туда всю свою родню и устроить большую потеху для родственников, соседей и зевак. Мужчины же, напротив, чаще довольствуются одними только снимками, добытыми для них детективом, для чего последним приходится проявлять чудеса изобретательности. Например, заказывать машину с подъемником, чтобы вести съемку с улицы через окно квартиры, расположенной на третьем этаже.
- Проще всего застукать парочку на природе, или в гостинице, - говорит Моше, листая альбом с вещдоками чужих измен. На снимках - непередаваемые выражения лиц застигнутых врасплох любовников. И эта «обнаженка» лезет в глаза больше, чем обнаженные тела. - Вот, посмотри на этих. Мы сели им на хвост, прибыли вслед за ними в уединенное место. Сначала снимали с расстояния 150 метров, потом приблизились почти вплотную: они так были увлечены делом, что даже не почувствовали нашего присутствия.
…На фото два обнаженных молодых тела тесно переплелись среди травы. Право, этот снимок достоин какой-нибудь эротической фотовыставки. Точно так же, как и некоторые фрагменты видеосъемок, продемонстрированные мне частным сыщиком. Таких «голубых» фильмов в его двадцатилетнем архиве - море. Только вместо актеров - чьи-то жены и чьи-то мужья. Там, где подлинные чувства, фильм, даже снятый подлой скрытой камерой, получается красивым и эротичным: в предварительных ласках любовников столько неподдельной нежности и любви друг к другу, что не хочется думать о том, что их ждет завтра, когда доказательства, предъявленные частным детективом заказчику, сработают как детонатор. Там же, где присутствует один секс в чистом виде, больше напоминает порнографию.
Кто только не попадается в ловушку частного детектива на тайных любовных утехах: совсем юные Ромео и Джульеты, и старые, с отвисшими животами, зияющими лысинами и целлюлитными бедрами, видавшие виды любовники.
- А вот тут я не досмотрел, - отвлекает меня от моих размышлений Моше, показывая фотографию женщины средних лет в бикини и с голой грудью, глаз которой заплыл от фингала. - Я всякий раз предупреждаю своих заказчиков: никакого насилия. Но почти всякий раз - крики, ругань. А здесь на минутку отвернулся, и муж влепил своей жене-изменщице по физиономии. Влепил крепко. Потому что она ему не только жизнь сломала, но и бизнес: завела роман с его компаньоном.
Осободискретные дела
Последние годы Моше реже выходит на дело сам. Он - мозг агенства: разрабатывает операцию, распределяет по объектам своих стажеров, готовит отчеты для заказчиков. Однако, случаются дела, которые с самого начала попадают в папку с грифом "совершенно секретно". Например, дело раввина, которое попало к нему на стол несколько лет назад. Заказчицами его были религиозные женщины, желавшие положить конец сексуальным домогательствам с его стороны. Они не хотели огласки. Об этом заказе не знал ни один из сотрудников агентства. Моше лично разработал, осуществил и представил заказчицам необходимые доказательства.
Та же особая дискретность соблюдается и в случаях, касающихся известных людей. Тем более, что одна из стажерок Моше, иногда выполняет в них роль подсадной утки . Например, требуются доказательства того, что некое должностное лицо злоупотребляет своим положением, вынуждая обратившихся к нему женщин оказывать ему сексуальные услуги. Стажерка приходит к нему под видом просительницы. Если объект клюнул, агентство снимает квартиру, где будет проходить тайное свидание, устанавливая в ней скрытую видеокамеру.
Стажерка может выполнять и задания другого рода. Например, в агентство обращается бизнесмен, подозревающий компаньона в передаче информации фирме-конкуренту. Чтобы выявить контакты «объекта», стажерка знакомится с ним и пытается войти в доверие (что, разумеется, тоже требует определенного профессионализма). Если это удается, она следует с ним повсюду, вооруженная скрытой камерой.
И, пожалуй, еще одна категория осободискретных дел - это когда в роли заказчика выступает полиция. Дела подобного рода чаще связаны с внутриведомственными расследованиями, в которых полиция не хотела бы прибегать к услугами собственных следователей.
Источники информации
На эту тему частный сыщик распространяться не любит. Понятно, что у него повсюду есть свои люди, которые за определенное вознаграждение вытащят из суда нужное дело, а из компьютера государственных ведомств - необходимые расследования данные. Я уже не говорю о запасных, хранящихся у коридорной, ключах гостиничного номера, за дверью которого укрылась сладкая парочка. Увы, как бы человечество не продвинулось в своем техническом прогрессе, деньги по-прежнему остаются самой лучшей отмычкой.
Выездные дела
Случаются в практике частного детектива и заграничные командировки. Как-то ему пришлось ехать в Тайланд. Причем, «закосив» под отставного морского капитана из Италии («закосить» частный детектив способен даже под Папу Римского. Агентство Моше, например, сотрудничает с профессиональным гримером, который в случае надобности превращает сотрудников сыска в «ортодоксов», стариков, да кого угодно, даже меняя им при этом цвет глаз с помощью набора цветных линз).
В Тайланд Моше отправился по заказу одного израильтянина, приобретшего там на одном из островов клочок земли. Новоявленный владелец заподозрил (как оказалось потом справедливо), что столкнулся с некой аферой, и участок этот постоянно продается местными жуликами какому-нибудь иностранцу.
Роль капитана удалась на славу: вскоре на острове уже все знали о чудаке из Италии, который мечтает купить здесь землицы, построить дом и доживать здесь свой век. Мошенники клюнули на живца, предложив ему тот самый вечно продаваемый участок. Дальше ими уже занималась местная полиция, имеющая в руках неопровержимые доказательства, полученные от израильского детектива.
Вопросы «на посошок»
- Бронированная дверь не доставляет вам, сыщикам, хлопот, когда вы вслед за заказчиком должны проникнуть в квартиру, а сломать дверь невозможно?
- Существуют окна. Психологические приемы. Прикинуться кем-то, чтобы открыли сами.
- А если не открывают. И на окнах решетки!
- Послушай, но я ведь не волшбник. Я всего лишь частный сыщик. Значит, придется ждать другого момента. Других обстоятельств.
- Моше, а твоя работа не откладывает отпечаток на твоей жизни? Или, даже скорее, на твоей личности? Ты не стал подозрительнее к своей жене, соседям, друзьям, оттого, что вечно следишь за другими и уличаешь их в неблаговидных делах? Ты еще не разочаровался в роде человеческом?
Моше улыбается в усы, попыхивая трубкой:
- Работа это работа, а жизнь - это жизнь. На сына, пожалуй, моя работа каким-то образом повлияла, да. Он стал профессиональным фотографом. Что же касается меня…Одно, бесспорно, влияет: я чисто визуально очень чувствителен к окружающей обстановке. Более наблюдателен, чем другие. Замечаю массу деталей, на которые другой внимания не обратит.
…Ну все по Конан-Дойлю!
ОХОТНИК ЗА ЧУЖИМИ МУЖЬЯМИ
Трепещите, мужья-беглецы, если на ваш след вышел самолично рав Иегуда Гордон из Иерусалима - вам не уйти от гета (развода). И не потому что у рава Гордона особые полномочия дирекции равинатских судов Израиля. И не потому что он обладатель черного пояса карате и бывший спецназовец. И не потому что он выпускник Сорбоны, свободно владеющий шестью языками и беспрепятственно открывающий любые двери, будь это даже двери тюремной камеры, затерянной на конце света. А потому что он профессионал и знает свое дело.
Вместо справки
Родился в Вильнюсе - в известной религиозной семье: прадедушка основатель Вильнюской хоральной синагоги. Жил в Польше. В Израиле с ноября 1965 года. Участник Шестидневной войны.
Заговоренный
Похоже, и пуля его не берет, и сам черт ему не брат. Как историк, он знал, что первая линия , которую бросают в рукопашный бой, не выживает. Но он выжил. Может быть, оттого, что накануне, сидя ночью в песчаном укрытии, устроил из остатков домашней еды прощальную трапезу и говорил с Б-гом?
Это была самая известная операция Шестидневной войны - бой за единственную дорогу среди дюн и песков на Синайском полуострове - в районе Ум-Катев.
Рав Гордон: - Мы пришли туда в восемь вечера. По нам все время лупили тяжелые пушки. Шарон решил не ждать и отдал приказ начать наступление. Сначала мы разорвали минное поле, потом пошли врукопашную на дзоты - со взрывчаткой и ножами «коммандос». Это был настоящая мясорубка. Где-то к утру я потерял сознание, потому что вода в моей фляге кончилась еще в два часа дня. Убивал ли я? Нет… На этот вопрос я тебе не отвечу. Мой дядя во время второй мировой войны был разведчиком - в немецком тылу. Я тоже задавал ему этот вопрос. Он не отвечал, а я никак не мог понять, почему. После этого боя я понял. Представь себе тихого мальчика из интеллигентной семьи (папа - писатель), пишущего стихи, и вдруг попавшего в этот ад. Я даже иврита толком еще не знал и что-то кричал по рации на идиш. Это было страшно - мы входили в траншеи и чистили их - одну за другой, одну за другой…
Через два дня нас бросили на Суэцкий канал. Там меня ранило - на этом моя Шестидневная война закончилась. Я вернулся в армию через три месяца. Наше спецподразделение бросали в пески, где мы разбирали минные поля и охотились за террористами и контрабандистами-бедуинами. Мы и сами от них уже мало чем отличались - заросшие, грязные. В этой части людей долго не держали: в условиях постоянного риска чувство опасности утрачивается напрочь. Я спал, сжимая в руке заряженный автомат, а под голову клал вместо подушки противотанковую мину. Вы спрашиваете, боялся ли я скорпионов? Тот, кто живет в пустыне неделями, становится другим, все его жизненные силы концентрируются на выживании. Нас к этому готовили, мы должны были стать частью территории, знать ее лучше, чем противник. Я мог сидеть на корточках в пустыне по полдня и не чувствовал ни боли в спине, ни затекших ног, ни мух, которые лезли в нос и глаза. Но мы не превращались в зверей, нет. Когда приходилось убивать, это было не убийство, а необходимость. Некоторые из ребят, с которыми я служил, чувствовали себя после этого очень плохо. Однажды я видел, как трое арабов кололи ножами барана. Вот они действительно получали от этого удовольствие - с пеной на губах они продолжали наносить удары по уже мертвому животному.
Охота на мужей
Воображение рисовало, как рав Гордон, обряженный в кимоно и черную шляпу с широкими полями, изящно выбрасывая ногу с криком кь-я! припирает позорных беглецов, не желающих давать гет бывшим женам, к стенке. Но, увы. Никаких таких эффектов на самом деле не было. Потому что согласно Галахе, согласие обеих сторон на развод должно быть ДОБРОВОЛЬНЫМ. Как же ему это удается, черт возьми? Вылавливать сбежавших мужей в разных странах, да еще получать их согласие на развод, которого они как будто бы давать и не собирались?
Рав Гордон: - Никаких рецептов нет. Каждое дело - индивидуальное. Эта работа - часть моей жизни. И она не требует особых качеств, кроме участия и любви к людям. Я не сторонник силовых методов. Моя цель - подружиться с беглецом. Иногда приходится действовать жестко. Но это внешнее, потому что в душе я противника все равно жалею. Законченные сволочи попадаются редко. Таких хочется разорвать на кусочки.
…Бывший сапер Гордон и на этом минном поле (почему минном - станет ясно чуть позже) действует очень осторожно. Бывший спецназовнец Гордон тщательно разрабатывает операцию поимки и обработки беглеца, прежде, чем выйти на «дело».
История первая: помощники в погонах
- Однажды ко мне пришла 18-летняя женщина на четвертом месяце беременности. Она сильно плакала. Ее муж ушел из дома и не вернулся. Оказалось, что он двоеженец: уехал в Кишинев к своей первой жене. Мне было ужасно жалко эту девочку - только начинает жить, ни профессии, ничего, и тут такое… «Твое дело родить здорового ребенка, а я буду заниматься твоим мужем», - сказал я ей. Я посылал в Молдавию людей, но им никак не удавалось найти ее бывшего мужа. Она тем временем родила здорового мальчика, сделала ему обрезание. Но ее не покидало ощущение, что жизнь для нее кончилась. И тогда я решил ехать в Кишинев сам. Я езжу по миру в поисках бывших мужей много: везде есть свои контакты, но при этом у меня есть одно железное правило: что бы ни произошло, я всегда соблюдаю израильские законы, законы государства, где я нахожусь в данный момент и законы Галахи. Я член дирекции равинских судов Израиля, и финансирует мои операции Министерство религии.
Наутро у меня уже был полковник КГБ. Я сказал ему: «Мне нужен этот человек. Когда я могу получить о нем информацию? Через сколько дней?» - « Информация будет через 45 минут. Это будет стоить 400 долларов». Только я закончил молиться, как он приносит мне «дело» , в котором имется справка о его первой свадьбе и адрес, где я могу его найти. Я взял двух ребят из местной ешивы (гет требует присутствия состава троих судей), поехали туда. Полковник выставил вокруг здания оцепление из своих ребят. Я со своими захожу внутрь. Тот, кто мне нужен, сразу понимает в чем дело: «Развода не будет. Я собираюсь вернуться назад». Я кладу перед ним справки о двух свадьбах и говорю: «По закону за двоеженство полагается от 5 до 7 лет тюрьмы». Он продолжает упираться. Тогда я ему говорю: «Выгляни в окно. Мне известно, что ты находишься здесь незаконно, без визы. Тебя внизу уже ждут». И тут он все подписывает. История кончилась благополучно: женщина та снова вышла замуж, родила еще детей, счастлива в новом браке. На память об этом событии у меня остался кубок для кидуша , который она мне подарила, и с тех пор я всегда делаю из него кидуш .
История вторая: как уговаривали Игорька
- Никогда не стоит отчаиваться, даже если история с гетом длится несколько лет. Если ставишь перед собой цель - ты ее обязательно добьешься. Однажды я три года охотился в Самарканде за одним беглым мужем, чтобы получить от него гет. Сначала я поехал к его отцу, который жил в бандитском районе, и сказал ему: « Я хочу видеть твоего сына» . - «Если ты не уберешься отсюда - тебе не жить» , - ответил он. Я убрался. Потому что сын его стоял во главе местной наркомафии. Но я оставил своих людей, которые выслеживали его три года. К моменту, когда я отправился в Самарканд второй раз, я знал о нем уже все. Сопровождала меня в поездке группа английского телевидения, которая собиралась снять об этом фильм. Жил беглец со своей русской женой в 50-ти километрах от Самарканда - на хуторе. Мы подъехали к хутору в полночь на трех машинах. Поставили их так, чтобы из дома было видно. Фар не гасили, чтобы не насторожить хозяина - я знал, что у него в доме «Калашников». Я постучал в ворота, открыла мать жены. Я, не давая ей опомниться, начал с ней шутить, она: «Откуда ты такой веселый?» - «Из Иерусалима». А тут выходит и «сам» - в майке, весь протатуированный. Я его обнял и говорю: «Игорек, я твой лучший друг. Я все о тебе знаю. Ну что тебе рассказать - какой у тебя номер ботинок? Ты что, хочешь, чтобы я к тебе из Израиля каждый год приезжал?» - «А-а, - говорит он, - так это твои люди у меня три года на хвосте висели?» - «Мои-мои. Ну, приглашай в дом выпьем, покурим, потолкуем». Рисковал я? Конечно, рисковал. Но страха у меня не было. Потому что я «шалих мицва» (благословенный посланник – Ш.Ш.). Это моя подстраховка. И еще перед каждой поездкой я прошу одного известного равина из цадиков (праведников – Ш.Ш.) молиться за то, чтобы дело осуществилось.
Вошли мы в дом. Сели. Выпиваем. У оператора в сумке скрытая камера снимает. И тут выскакивает бульдог и начинает совать морду в сумку с камерой - чует! Я кричу хозяину: «Игорек! Оттащи пса. Мой друг его боится!».
Проходит час. Два. А Игорек ни в какую: « Не дам ей развода! Она - сволочь!». Злой он был на бывшую жену. Пришлось подключить его русскую жену и тещу - насели все вместе. Подписал в конце концов. Уезжали мы с хутора уже под утро. Снежок падает. А Игорек стоит и машет нам вслед рукой.
Случай третий: «афганец» помог
- Этот адрес я помню до сих пор: Федько, 8. Сколько раз посылал туда своих людей - новая жена мужа-беглеца их даже на порог не пускала. Требовала деньги. Хотела подзаработать на гете . Пришлось ехать самому. Нанял я гоя (нееврея – Ш.Ш.) из спецназа - под два метра ростом. Он служил в Афгане, теперь - телохранитель. Свою «Волгу» никогда не запирает, знает, что никто к ней не подойдет. А было это в Приднестровье. Там тогда не было никакой власти - всюду были войска. Чтобы не было проблем, я возил с собой семечки, арбузы с рынка, угощал солдатиков, они нас пропускали.
«Ну что, шеф, ломать дверь?» - спрашивает мой верзила. - «Я не хочу балагана. Твоя задача - стоять за моей спиной и делать зверское лицо», - говорю ему я. Стучим. Пацан приоткрывает дверь: «Дома никого нет». Я всовываю ногу в проем. Муж-беглец стоит посреди комнаты, от страху чуть в штаны не наделал. Я говорю: «Пошли в кухню. Поговорим». Открываю холодильник, наливаю ему стакан холодной воды: «На, выпей. Успокойся». Его жена, мигом оценив ситуацию, говорит: «Его бывшая жена такая сволочь, разных бандитов присылала. Слава богу, пришел, наконец, хороший, серьезный человек». А за моей спиной все это время бульдогом нависает мой верзила, изображая зверское лицо. Гет я получил без проблем.
Случай четвертый: муж-упрямец
Для кворума у рава Гордона всегда есть те, кто нужно. Например, в Сибири ему не раз помогал осуществлять гет местный равин, узник Сиона, отсидевший в свое время в советской тюрьме, где уголовник играли в карты на его зубы. В Бухаре ему помогает местный равин. И даже в Тайланде у него есть люди для кворума. Каждую операцию он тщательно разрабатывает, еще находясь в Израиле и связываясь с нужными людьми. Рав Гордон называет это «профессиональной разработкой».
Профессионал знает, как открыть двери, которые человеку с улицы ни за что не откроют, и получить сведения, которые простому смертному не получить. В странах СНГ деньги открывают любые запоры, взламывая даже шифры сейфов, где хранятся документы под грифом «секретно». В Индии - проще. Там перед служителями религии просто преклоняются. За те несколько недель, которые провел там рав Гордон, ему ни разу не пришлось самому открыть дверей - их перед ним услужливо отворяли. Я забыла упомянуть, что рав Гордон повсюду появляется в неизменной широкополой черной шляпе, лапсердаке и с длинной бородой.
Муж-беглец, не желающий дать гет своей израильской жене, ныне сидит в индийской тюрьме, куда рав проник довольно быстро, подружившись с тюремным начальством и повеселив его во время совместной трапезы десятком еврейских баек. Пока раву не удалось получить от упрямца гет: тот решил наживиться на своем согласии и начал вымогать деньги. Но рав не унывает: «Возможно, я получу от него гет, когда приеду в следующий раз. Пока я не хочу прибегать к помощи тюремного начальства. Должен сказать, что нравы в этой тюрьме весьма суровы. Заключенных лупят без предупреждения бамбуковыми палками, спят узники на полу, едят какие-то жалкие лепешки и работают на тяжелых земляных работах».
...Рав Гордон выезжает в подобные командировки лишь в исключительных случаях, и при условии, если в данной стране он произведет не меньше семи разводов. Месяц назад он вернулся из поездки по Индии и Тайланду с пятнадцатью гетами , подписанными бывшими мужьями. Ему хватает работы и в Израиле. Был период, когда он по несколько раз в неделю дежурил в аэропорту Бен-Гурион, подкаралуливая и снимая с рейса мужей, котоыре пытались улизнуть из страны, не дав гета своим женам. Сотрудницы аэропорта в шутку называли рава «ходши-хофши» (проездной билет – Ш.Ш.) , настолько часты были его появления здесь. Надо сказать, что большинство мужей, успевшие сдать чемодан в багаж, и вместо «дьюти-фри» препровожденные полицией к ожидающему его в стороне раву, предпочитали подписать гет, нежели отменять поездку.
С угрозой для жизни
О своем знании карате раву пришлось вспомнить всего один раз, когда его телохранитель отлучился на пять минут, и раву пришлось отмахиваться от нескольких бомжей, напавших на него. Было это на Украине - в Черновцах.
Нередко ему звонят домой и начинают угрожать. В таком случае рав неизменно отвечает грубияну: «Не забывай, что я - государственный служащий. Если я пожалуюсь на тебя в полицию, ты можешь получить год за преследование государственного служащего. Тебе это надо? Я дал тебе свой телефон только для того, чтобы ты сообщил мне о своем согласии дать гет. Созреешь для этого звони. А так - не беспокой» . Однажды Б-г отвел его от визита в квартиру, где его поджидали с пистолетом, чтобы всадить в него пулю. Однажды он стоял на пороге дома, где лежали два свежих трупа, и убийца - муж-беглец, которого он разыскивал, находился рядом. И снова что-то отвело. Однажды в его кабинет ворвался вооруженный парень с криком: «Застрелю, падла!». И опять Б-г спас.
Однажды он вспомнил, что забыл документы для гета в машине телохранителя и было это в момент, когда люки самолета уже были задраены, и моторы его уже крутились. Рав самолично отодвинул тяжелые двери и попытался выйти, что вызвало большой переполох. Его со скандалом препроводили в службу безопасности киевского аэропорта.
«Я хочу говорить с вами лично, без свидетелей», - сказал он начальнику. Договариваться рав Гордон умеет - его без проблем сняли с рейса и отправили следующим.
Вместо эпилога
- Я рассказал тебе только то, что мог рассказать. Есть много вещей, говорить о которых я не имею права. Если я встречаю человека, с которым был в контакте, я никогда не подам вида, что знаю его. Из этических соображений. Многие из бывших мужей до сих пор обращаются ко мне за какой-нибудь помощью. Один бывший убийца, за которым я охотился в другой стране, сделал обрезание и стал религиозным. Но я никогда не назову вам его имя и не скажу, где и при каких обстоятельствах встретил его после истории с гетом .
- Вы специализируетесь только по разводным делам? А примирять бывших супругов не приходилось?
- Было два интересных случая. В одном из них супруги обрели друг друга вновь спустя девять лет, а во втором спустя 19.
- Ну, и куда вы отправитесь на сей раз, - спрашиваю я рава.
- В Токио, - отвечает он.
- Что, и там есть еврейские мужья? - изумляется фотокорреспондент, завороженный рассказом рава и не проронивший до сих пор ни слова.
- Они есть везде, - чуточку устало говорит рав Гордон, вынимая из пачки сигарету.
ОТДЕЛ НОМЕП ШЕСТЬ И НЕ ТОЛЬКО
Быстротечность времени ощущаешь только в музее. Минуешь зал – пролетела эпоха. Первый полицейский бастион со сторожевой башней, бойницами для стрелков и конюшней, выстроенный британцами в 1930-х годах на севере, ныне музей израильской полиции. В отличие от десятков подобных крепостей, разбросанных по всей стране. Спасибо поданному британской короны сэру Чарльзу Тигарду!
Сэр Чарльз Тигард, в юности изучавший архитетуру, а позднее успешно боровшийся с террором в Индии и Ирландии, в 1930-е годы был направлен в Палестину, кишевшую вооруженными арабскими бандами. Возведенные им бастионы, доставшиеся израильской полиции в наследство от англичан, до сих пор называют «тигардами». А британские столовые сервизы – конечно же, не королевский фарфор, но украшенные короной – дожили в бистро местных полицейских участков аж до 1980-го года!
Израильская полиция начала покидать «тигарды» лишь в начале третьего тысячелетия, постепенно перебираясь в современные здания. То, что выстроено на улице Саламе в Яффо, по мощи и великолепию не уступит «дворцу» Кармиэльского муниципалитета, поразившему мое воображение несколько лет назад. Однако, наш разговор о другом.
Музей израильской полиции малоизвестен и совсем не рекламируется, при том, что существует много лет. Автобусом до него добраться непросто: всего два маршрута, интервалы огромные. Лучше на машине. Но! Без предварительной договоренности в музей не попасть, поскольку расположен он на территории полицейской школы. Забор, охрана... Даже после предъявления журналистского удостоверения пришлось провести за воротами несколько минут - до выяснения личности. Зато открывшееся за ними превзошло даже самые смелые мои ожидания.
Те, кто думают, что полицейский музей - нечто вроде кунсткамеры, с собранием изъятых кастетов, финок и леденящих кровь снимков с места преступлений – будут разочарованы. Да и зачем бы им тащиться за подобными раритетами на окраину Кирьят-Аты, когда на подобные экспонаты можно насмотреться и на сайтах криминалистов-любителей. В музее израильской полиции все всерьез - интересно, познавательно, а местами и неожиданно. Полуторачасовая экскурсия пролетает как один миг.
Ровесники Танаха
Израильской полиции – 65 лет, еврейской же намного больше. По версии создателей музея, она ведет свое начало со времен Танаха, и первыми полицейскими можно считать уже Левитов, охранявших Ковчег Завета.
Не говоря уже о о стражах Старого города. Один из них выполнен в натуральную величину, вооружен наручниками из кожаных ремней, дубиной, ключами от городских ворот и контрольными гирьками для разрешения конфликтов между торговцами.
Во времена турецкого владычества роль полицейских выполняли жители, охранявшие еврейские поселения от набегов арабских соседей. В 1909-м году было создано общество еврейской самообороны – «Ха-Шомер», просуществовавшее одиннадцать лет. Стражи тех лет выглядели очень колоритно в своих вышитых косоворотках, завезенных в Палестину русскими поселенцами, и с платком на голове, закрепленным по бедуинскому обычаю. На поясе у них болтался меч.
Во времена британского мандата коллеги сэра Чарльза Тигарда носили бриджи, высокие ботинки с шерстяными гольфами и каракулевую шапку - колпак. Фуражки были офицерской привилегией. Однако номера на рубашках уравнивали всех – простых полицейских и их командиров. Забегая вперед, скажу, что долгое время и израильские полицейские носили на рубашке номера. Потом от этого отказались, заменив их личными именами. Во-первых, полицейский – не безликая цифра, а живой человек. Во-вторых, в стране, где немало людей с синими номерами на руках, номера на форме могут у кого-то вызвать тяжелые ассоциации. По той же причине собаки в полиции до сих пор использовались исключительно в поисковых целях: на патрулирование их не берут, при том, что в других странах овчарки служат средством устрашения при разгоне толпы, их берут на патрулирование в опасные районы, где жизнь полицейских может подвергаться риску. В Израиле предпочитают иметь конную полицию.
Путешествие во времени
Сэр Чарльз Тигард не только возводил в Палестине полицейские бастионы, но и разрабатывал стратегию борьбы с многочисленными вооруженными бандами, приникающими из соседних арабских государств. Внутри бастиона находилась боевая группа – вроде армейского спецназа. Лошадей британцы не завозили: обходились арабскими жеребцами.
От бывшей британской конюшни, разделенной на 14 стойл, осталось лишь одно. Разумеется, реконструированное, однако, все здесь – начиная от конской сбруи до каракулевых шапок-колпаков – оригинальное. Экспонаты собирали у старожилов полиции по всему Израилю. Тут же поместили и кубки победителям лошадиных скачек, подаренные в свое время британцам королем Иордании. Напротив оригинального стойла – мотоцикл, использовавшийся британской полицией в исключительно особых случаях, когда вереницу машину с высокими гостями сопровождал полицейский эскорт на сверкающих «Харли Дэвидсонах».
Создатели музея сумели «вписать» историю полиции в бастион, возведенный во времена британского мандата, сохранив при этом его аутентичность: и скобы лестницы, ведущей на сторожевую башню; и бойницы с железными дверцами; и решетчатый пол конюшни, по которому не скользили конские копыта. 400 квадратных метров площади – и ни одного муляжа, за исключением предметов с потайными ячейками для взрывчатки: оригиналы, понятное дело, были взорваны специальным саперным роботом!
Самым древним экспонатам музея уже более двухсот лет. С виду – неприметные бурые камни на самом деле представляют собой осколки пушечного снаряда, выпущенного артиллеристами Наполеона при осаде крепости Акко в 1799 году. В отличие от других, снаряд не разорвался и пролежал в земле целых два века, пока на него не наткнулись строители, рывшие котлован под новый дом. Вызвали полицию, людей эвакуировали, снаряд взорвали, а два осколка отвезли в музей. С тех пор тут и лежат.
Впрочем, наручники образца Отоманской империи впечатляют не меньше, как и толстенный рукописный фолиант времен британского мандата, куда калиграфическим почерком заносились данные всех преступников. Рассказывают, что когда эту древнюю картотеку увидели английские полицейские, прибывшие в Израиль с гостевым визитом, они просто рот открыли: даже в стране Туманного Альбиона не сохранилось столь внушительного фолианта!
Сегодня британское наследие присутствует разве что в методах работы израильской полиции и законах, не претерпевших кардинальных изменений, а в 1950-е годы израильские стражи порядка еще использовали при разгоне демонстраций доставшиеся им от англичан круглые железные щиты, которые, в отличие от современных, пластиковых, плохо защищали от града камней из-за малого размера. К тому же были не в пример им довольно тяжелыми.
Впечатляет и арсенал средств, которые были на службе полицейские в прежние времена: от аппаратов, передающих сообщение с помощью азбуки Морзе – до старых телетайпов и пишущих машинок.
Старожилы еще помнят неприметные металлические ящики с эмблемой полиции, имевшиеся в каждом городе и поселении. Внутри находился телефонный аппарат прямой связи с полицейским участком. Открыть ящики мог только полицейский, патрулирующий в своем районе и обладавший ключом: таким образом он мог передать сообщение о чрезвычайном происшествии дежурному по участку и вызвать на место подмогу. В 1980-е нужда в «коробках» отпала: любой очевидец происшествия мог связаться с полицией без «асимона» (платного жетона – Ш.Ш.), воспользовавшись телефоном общественного пользования.
В одном из залов реконструирован следственный отдел 1960—1970 годов. За пишущей машинкой «ремингтон» - полицейский с номером на мундире.
Чуть поодаль – картонная коробка с макетом жилой комнаты: в отличие от театрального макета, у этого совсем другое назначение: он предназначен для судебных слушаний и воспроизводит картину преступления в самых мельчайших деталях. Даже след пули, ведущей от угла к распластанной фигурке убитого, отмечен красной спицей. Художники, работавшие при полицейских участках, не только рисовали портреты подозреваемых, они умели делать все. В макете, воспроизводящем картину поджога, автор работы для пущей достоверности даже опалил часть коробки.
Символ с подтекстом
При том, что израильская полиция была создана сразу после провозглашения еврейского государства, первые месяцы она находилась в составе армии: все, кто владел оружием, воевали. После окончания войны полицию получила автономный статус. Примечательно, что на церемонию по поводу первого офицерского выпуска израильской полиции в декабре 1949-го года явились едва ли не все члены правительства, а Бен-Гурин выступил с речью, запись которой транслируется в одном из залов музея.
В 1974-м году израильская полиция сменила свой первоначальный герб, отказавшись от британской модели, демонстрирующй безграничную власть полицейского над гражданином. Шестиконечную звезду, находившуюся поверх венка из листьев оливы, переместили внутрь ветвей, символизирующих народ Израиля, подчеркивая, что в демократическом государстве полиция не диктует гражданам свою волю, а служит им и их защищает.
Смена герба совпала и с другими серьезными переменами. В те годы в страну проникали вооруженные банды со стороны Ливана. При захвате террористами школы в Маалоте погибло много людей. Правительство поручило полиции вести борьбу с террором внутри страны. Стражам порядка пришлось учиться обнаруживать и обезвреживать взрывные устройства. Позже стали использовать саперные роботы.
Следствием трагедии в Маалоте было и усиление добровольческих дружин (мишмар эзрахи), помогавших полиции охранять поселения. В музее можно увидеть фигуру добровольца образца 1970-х с аутентичной экипировкой того времени.
В тот же период создавался и полицейский спецназ (ЯМАМ), считающийся сегодня одним из лучших в мире. Впервые израильтяне узнали о нем из газетных заголовков после блестящей операции по уничтожению террористов, атаковавших автобус в районе Димоны.
Предшественниками пограничной полиции (мишмар ха-гвуль) можно считать отдельные роты, которые в 1950-е годы обеспечивали безопасность поселений, расположенных вблизи границ: в них уже тогда армейские функции сочетали с полномочиями полиции. В разделе музея, рассказывающем об истории пограничной полиции, собраны образцы оружия, находившейся на ее вооружении в разные годы, включая автомат Калашникова.
О том, что в свое время вынашивалась идея создания и морского полицейского спецназа, напоминает специальное снаряжение, которому было суждено превратиться в музейный экспонат. Террористов, пытающихся проникнуть в страну, с моря, по-прежнему, обезвреживает армия, а полиция занимается поиском пропавших в море людей и наведением порядка в прибрежных водах, не позволяя морским мотоциклам приближаться к зонам купания.
Отдел номер шесть
Расследованием преступлений Эйхмана в 1961-м году занимался специально созданный в полиции отдел "номер шесть", который просуществовал девять месяцев и был расформирован в связи с окончанием следствия.
- Когда Бен-Гурион сказал: «Следствие должно быть проведено по всем правилам, и прежде всего, мы должны доказать, что перед нами действительно Эйхман», - это была ключевая фраза, - рассказывает директор музея Рами Брукштейн, – и она означала одно: отныне полиция получает новое задание. Отделу присвоили номер шесть не случайно: на тот момент в Израиле насчитывалось пять полицейских округов, но этот отдел, наделенный особой миссией, был совершенно автономен в своей работе. Прежде, чем приступить к сбору свидетельств, офицеры отправились в Яд ва-Шем, где детально изучили все, что имело отношение к главному фигуранту дела – Эйхману. Поскольку были опасения по поводу того, что выжившие в Катастрофе и родственники погибших в концлагерях могут отомстить военному преступнику, его охрану поручили выходцам из стран, не отмеченных Катастрофой. Следователи работали шесть дней в неделю – с утра до вечера, сменяя друг друга. Истории, которые они выслушивали при опросе свидетелей, были настолько ужасны, что после рабочего дня им предписывалось останавливаться по дороге домой в близлежащем лесу и приводить нервы в порядок. Что же касается заключенного, то он чувствовал себя неплохо: Эйхмана регулярно осматривал врач, ему предоставляли ежедневные прогулки во внутреннем дворике тюрьмы, он вел дневник.
...Вся история Эйхмана с момента его доставки в Израиль и до окончательного – после двух отклоненных аппеляций – приговора, отражена в музее полиции в подлинных документах и фотографиях. По сути это был еще один «нюренбергский процесс»: еврейский народ судил одного из самых страшных палачей периода Катастрофы.
Эйхман закончил свой путь в тюрьме Рамле, где был повешен в ночь с 31 мая на 1 июня 1962 года. Его тело кремировали, а пепел развеяли в море – за пределами израильских территориальных вод. Рассказывают, что матери в те дни даже запрещали детям ходить на пляж.
Полиция вчера, сегодня, завтра
Куски бетона от разрушенного иракской ракетой дома в Гуш-Дане, загерметизированная комната, двигатель от скада, обломок «пэтриота» напоминают о временах, которые мы пережили зимой 1991-го года. Интифада, размежевание, Вторая Ливанская война, пожар на Кармеле, наводнение на севере – все эти события полиция проходила вместе с нами, и это тоже нашло отражение в многочисленных экспонатах и фотографиях.
Директор музея открывает передо мной последнюю главу истории полиции: вслед за ним я переступаю порог современного полицейского участка, из окна которого видна даже часть улицы с табличкой, вывешенной на доме. Однако, и это не более, чем реконструкция.
Зрелищный фильм, действие которого разворачивается одновременно на нескольких экранах, превращает меня в очевидца захватывающей погони за преступником. Впрочем, и второй фильм не менее увлекателен, поскольку открывает экранные дверцы в каждую полицейскую службу: от патрульной до «переговорной», специалисты которой ведут долгие беседы с преступником, захватившем заложников, или человеком, собирающемся свести счеты с жизнью, выводя его из опасного состояния.
...Напоследок глаз привычно выхватывает среди огромной коллекции значков и эмблем полиций разных стран кириллицу: судя по количеству и разнообразию этих экспонатов, российские стражи порядка побывали здесь не один раз.
ОРКЕСТР В МУНДИРАХ
Было от чего содрогнуться в тот день безмятежной Швейцарии: перекрытые полицией улицы и проносящиеся по ним на большой скорости под вой сирен машины с включенными мигалками. Никто даже представить себе не мог, что виновниками происшествия оказались несколько верующих евреев, которым нужно было во что бы то ни стало поспеть в гостиницу к наступлению Шабата.
Впрочем, то были не просто евреи, а полицейские-музыканты, прибывшие в Швейцарию в составе израильской делегации, чтобы участвовать в международном фестивале духовых оркестров полиций разных стран. Поскольку среди них оказались религиозные люди, а открытие фестиваля проходило в преддверии Шабата, швейцарцы отнеслись к гостям с пониманием: не только предоставили израильтянам право выступить первыми, но и обеспечили их пусть шумную, но зато своевременную доставку в гостиницу, изрядно напугав при этом местных обывателей.
Не меньшая неожиданность поджидала израильский духовой оркестр и в Москве, куда он отправился в 1998 году по приглашению министерства внутренних дел России по случаю широких празднований 80-летия Красной Армии. В зале, как тому и следовало быть, сидели одни российские милиционеры, которые оказались на редкость благодарной публикой. Однако, можно ли было представить себе такое, чтобы русские оперуполномоченные, заслышав звуки песни «Шалом Алейхем», вдруг дружно запели ее под аккомпанимент израильского оркестра?
***
Может, вас этот факт удивит, как удивил в свое время и меня, но, оказывается, полицейский оркестр старше государства Израиль на целых 27 лет! Своим появлением он обязан британцам, известным своим консерватизмом и приверженностью к добрым, старым традициям: духовые оркестры, как известно, на протяжении веков являлись в стране туманного Альбиона непременным атрибутом всех торжественных церемоний и народных праздников.
История сохранила имя первого дирижера полицейского оркестра в Палестине – капитана Сильвера, руководившего им с 1921 по 1938-й годы и вынужденного отойти от дел после своего ранения при взрыве гранаты в Иерусалиме. Позднее в составе оркестра играли многие музыканты, которым приходилось принимать участие в израильских военных баталиях: трое из них погибли во время Войны за Независимость.
Если углубиться в трехсотлетнюю историю духовых оркестров, то можно обнаружить в ней немало занимательного. Оказывается, ни одно торжество в древнем Египте, Персии, Индии и Греции не обходились без музыкантов, играющих на духовых и ударных инструментах. Во многих армиях мира духовые оркестры считались своего рода войском, где музыканты, как и солдаты, получали военный паек. Их роль состояла в том, чтобы поднимать перед сражением дух бойцов, идя с ними в атаку, а в случае одержанной победы играть бравурные марши. В этой связи кстати будет вспомнить факт из российской истории: начав формировать собственную армию, царь Петр Первый тут же издал указ об учреждении при ней музыкальной службы – так, чтобы у каждого полка был свой духовой оркестр. Да и сам самодержец, как известно, отменно играл на барабане.
Ну да что мы все о войнах. Тем более, что духовая музыка состоит не только из бравурных военных маршей и сигналов к атаке. Тот же Петр Первый в свое время ввел распорядок, согласно которому на башнях Петропавловского собора и Адмиралтейства каждый день ровно в полдень играли гарнизонные музыканты, выполняя, по сути, обязанности первой российской службы точного времени. В более поздние времена музыка духовых оркестров превратилась в непременный атрибут массовых гуляний на открытом воздухе в дни праздников и выходных. Правда, эта традиция сохранилась далеко не во всех странах, но зато кое-где возродилась в других формах. Например, знаменитый ежегодный фестиваль духовой музыки в Чехии, куда съезжаются лучшие коллективы со всей Европы.
***
Ну а теперь вернемся в наши Палестины. Что удивительно: при всей любви еврейского народа к музыке и огромном количестве музыкальных коллективов, в Израиле всего один профессиональный духовой оркестр, и он принадлежит полиции. Армейский в расчет не берем, потому что там музыканты меняются каждые два-три года, и игра в оркестре приравнивается к военной службе.
Состав духового оркестра израильской полиции - всего 25 человек. Я не случайно употребила слово «всего»: бывают оркестры значительно больше. Например, года три назад нашу страну посетил духовой оркестр итальянской полиции, насчитывающий сотню музыкантов. Впрочем, разве дело в количестве? Важно другое: почему звуки духовой музыки действуют на нас так необычно, вызывая настолько зримые ассоциации, что все внутри буквально замирает?
…В городском парке моего детства жгут палые листья. Воздух стылый, не зимний, еще хранящий запах тяжелых, осенних дождей, но под ногами уже похрустывает тонкий первый ледок. И вдруг, откуда-то из белесого дыма, пронизывающего весь парк, возникают эти звуки – сначала чуть печальные, похожие на вздохи стариков, и вдруг взвивающиеся до невозможно высокой ноты пронзительной чистоты. Мелодия ведет меня к старой белой беседке с облупившейся краской - здесь музыканты…Играют в окружении плотного людского кольца…Так же, как много лет назад, когда я впервые пришла сюда, еще девочкой, держась за отцовскую руку. И меня охватывает то же ощущение безграничного счастья.
Почему я вспоминаю об этом эпизоде сейчас, в Париже, двадцать… нет, уже тридцать лет спустя? В садике - позади Нотр-Дама, играет оркестр. Музыканты в голубых полицейских рубашках. Солнечные блики весело пляшут на золотых боках трубы. Молодая женщина тщетно пытается догнать своего резвого малыша, убегающего от нее по песчаной дорожке. Французская речь. Степенные дамы, кормящие голубей. Все совсем другое, незнакомое, - не такое, как в моем детстве. Но в то же время непостижимо близкое, понятное, родное…
…Меня возвращает из Парижа (или из Екатеринбурга?) голос Михаила Гуревича, дирижера, заместителя музыкального директора духового оркестра израильской полиции:
- Я думаю, что труба - душа духового оркестра, - говорит он. - Тарелки придают пышность, торжественность звучания, но именно труба выводит ту самую щемящую мелодию, которая берет нас за душу.
…Мне трудно оспорить слова собеседника. Он прав: труба. Лично у меня нет сомнения в том, что где-то там, внутри гигантской закрученной улитки, и помещается эта совершенно невидимая и неосязаемая душа духовой музыки.
***
- Вы репетируете в гражданском, выступаете в форме… Что же в вас есть от полицейского и что от музыканта? – спрашиваю я Михаила Гуревича.
- Мы работники полиции, проходили курсы, принимали присягу. Иногда, в дни праздников, или крупных мероприятий нас отправляют на усиление нарядов полиции, где оркестрантам приходится выполнять обязанности обычных полицейских. Есть еще такое понятие: «кав кедми» (в буквальном переводе - передовая линия – Ш.Ш.), когда участник оркестра направляется на работу в полицию на более длительное время. Сейчас в этой роли выступает музыкант из нашего оркестра Алекс Ваксин, и, судя по всему, новый род занятий ему очень нравится. Глядя на то, как он расхаживает с пистолетом и наручниками, трудно представить себе, что когда-то он играл на валторне в Большом театре. – мой собеседник улыбается и после небольшой паузы продолжает. - Так что, как видите, с одной стороны, мы полицейские, а с другой - профессиональные музыканты. Я работал в Ленинградском театре музыкальной комедии, играл в сценическом оркестре Мариинского театра… Борис Шлепаков и вышеупомянутый Алекс Ваксин - в оркестре Большого театра, Алекс Шапира – в Государственном духовом оркестре Украины, Воронежском оперном театре... Антон Луцкий и Борис Шлепаков – лауреаты Всесоюзного конкурса исполнителей, Леонид Виноградов – лауреат аналогичного Всеукраинского конкурса…
- Насколько я поняла уже из вашего перечисления, большую часть оркестра составляют выходцы из бывшего Союза…
- Да, - соглашается дирижер, добавляя, - можно даже сказать: подавляющее большинство.
Я прошу собеседника описать обычный день работы оркестра.
- Если нет концертов, мы съезжаемся в Иерусалим на общую репетицию. Потом каждый участник занимается самостоятельной подготовкой, или приводит в порядок нашу библиотеку: она довольно большая, нужно систематизировать ноты, составлять каталоги…
- Часто ли вам приходится выступать с концертами? Где они обычно проходят? Сколько живу в Израиле, ни разу не довелось побывать, - при том, что я очень люблю духовую музыку.
- Прежде всего мы обслуживаем свои, полицейские мероприятия, а их довольно много: церемонии награждения, церемонии новых назначений, общие собрания, праздники, вечера памяти погибших полицейских и пограничников, на которые всегда приглашаются члены их семей, - говорит Михаил Гуревич и после небольшой паузы добавляет. - Кстати, согласно уставу, всякий раз, когда перед сотрудниками полиции выступает министр внутренней безопасности, или генеральный инспектор, его выступление предваряет особый звуковой сигнал.
Еще полиция устраивает очень много специальных мероприятий по связям с общественностью, - продолжает мой собеседник. – Это Дни полиции в школах, летних детских лагерях, в жилых районах, домах престарелых, когда полицейские демонстрируют все свои возможности, а то ведь многие думают, что наши сотрудники только и заняты тем, что расхаживают по улицам с наручниками и вешают повсюду штрафы. Полицейские часто привозят в детские летние лагеря собак-ищеек, служебных лошадей и рассказывают о том, какую роль те выполняют в полиции. В конце таких встреч обычно выступает наш оркестр.
Часто мы играем духовую музыку для пожилых людей по собственной инициативе, помня о том, какое большое место она занимала в жизни старшего поколения. Нам приходится обслуживать международные футбольные матчи, исполняя на стадионе гимны стран-участниц перед началом игры. Не обходится без нашего участия и ни одна церемония в президентском дворце, когда послам разных стран вручаются верительные грамоты; в Кнессете, куда прибывают с визитом руководители других стран. Нынешний год был особенно «звездным»: мы исполняли гимны президенту США Джорджу Бушу, канцлеру Германии Ангелине Меркель, президенту Франции Николя Саркози, премьер-министру Великобритании Гордону Брауну…
- Как часто вам приходится выезжать на фестивали?
- Мы уже много лет принимаем участие в Кармиэльском фестивале танца, не раз выступали на фестивалях Клейзмеров в Цфате и Раанане, на фестивале песни в Араде. Несколько лет назад довелось выйти и на сцену джазового фестиваля в Эйлате. Что же касается зарубежных гастролей, то за последние годы оркестр выступал с концертами в России (Москва, Санкт-Петербург), Украине (Бабий Яр), Венгрии, Швейцарии…Был у нас большой тур по городам Германии.
- А какое выступление запомнилось особенно?
- Когда мы выступали в День Победы для ветеранов Второй мировой войны.
В этом году праздничное шествие состоялось 11 мая. Улица Яффо была перекрыта: по ней ветераны медленно шли от площади Сиона до муниципалитета, и мы сопровождали их на всем пути следования, играя «Прощание славянки» и самые известные военные песни, вальсы и марши того времени. Около муниципалитета возвышалась огромная сцена, на которой мы выступали с праздничным концертом, после чего отправились в мемориал Яд ва-Шем, чтобы открывать торжественная церемонию в честь Дня Победы, которая проходила с участием израильских министров и послов из разных стран.
- Кстати, недавно мы записали довольно необычный диск, - говорит Михаил, извлекая из сумки плоскую коробочку с эмблемой израильской полиции. – Тут есть очень разные вещи – от джазовой музыки до самбы. Но я хочу обратить ваше внимание на две верхние строчки в списке произведений. Первая – это гимн I.P.A. (Международной Полицейской Ассоциации, созданной много лет назад и включающей в себя представителей разных стран, и в том числе – Израиль – Ш.Ш.), вторая – марш I.P.A., написанный в свое время известным композитором Мишелем Леграном. В это трудно поверить, но до недавнего времени гимн I.P.A., исполняемый во многих странах на протяжении десятков лет, не существовал в записи. Наш оркестр решил восполнить пробел, сделать такую запись и преподнести диск в подарок полицейским делегациям разных государств, которые ежегодно собираются на свой форум в разных странах. Кстати, в 2010 году этот форум впервые будет проводиться у нас в Израиле. Он состоится в Эйлате.
- А вы не можете вспомнить напоследок еще какой-нибудь необычный случай из истории оркестра? – спрашиваю я.
- Их было много, всех не упомнишь, - отвечает дирижер, - Впрочем, один я помню отчетливо. Однажды наш оркестр выступал в одном из социально неблагополучных городских районов, где полицейские одновременно проводили операцию по задержанию наркоторговцев, используя нас в роли своего рода прикрытия. Люди слушали музыку, все расслабились – и в том числе, преступники, и тут-то наши коллеги их и повязали, - улыбается дирижер.
…Ко всему сказанному мне остается только добавить, что скоро у музыкантов из духового оркестра полиции появится новая форма, которая будет сильно отличаться от обычной, полицейской: белые рубашки с галстуками и трехцветные акссесуары, придающие ей парадный вид.
ИЗДЕРЖКИ МЕНТАЛЬНОСТИ
Вы пробовали, путешествуя по Италии, показать итальянцу знаменитый израильский жест из трех сомкнутых пальцев? Его еще называют «рэга». Лучше и не пробуйте. Потому что в Италии он считается очень неприличным, а итальянцы, как и мы – народ темпераментный. К чему это я веду? А к тому, что пока одни полицейские сбиваются с ног в поисках серийного насильника Бени Селлы, другие изучают нашу с вами ментальность на специальном курсе в «Бейт ха-Шотер» в Тель-Авиве. Правда, вместо 22 курсантов на занятия в первый день явились лишь 15: остальные-таки да - ловят Бени Селу. Первую лекцию читала полковник Сюзи Бен-Барух, начальник департамента всеизраильской полиции по делам несовершеннолетних. Мне удалось перехватить ее на чашку кофе до начала занятий, и разговор получился совсем неофициальный, поскольку Сюзи просто рассказала мне несколько занятных историй, в которых ей довелось принимать участие.
***
- Приезжаю я как-то в наш тель-авивский отдел по делам несовершеннолетних и вижу странную картину, - начинает Сюзи, - у входа, где сидит охранник, бегает бедуин в галабие, что-то крича и размахивая руками. Я спрашиваю молодого офицера, которому адресуются крики: в чем дело? А он мне отвечает: «Это Абдалла, а его сын Ахмед сидит у меня в кабинете – на прошлой неделе мы его уже задерживали, а сегодня он снова попался на краже». Я позвала Абдаллу в кабинет, стали разбираться. И вот что я слышу вдруг от Абдаллы. «Ты вызвал меня сюда неделю назад и сказал, что мой сын вор, - обращается он к молодому офицеру, - я при тебе начал его воспитывать – залепил пощечину. А что сделал ты? Надел на меня наручники и отправил в суд, где меня заставили подписать обязательство, что я не буду его больше бить. Мы каждый день бьем детей, у меня их десять, и все они вышли в люди, стали инженерами, врачами, учителями. И только младший преступник, но ты опозорил меня перед ним, я для него теперь не авторитет.
Ты не даешь мне его воспитывать, он теперь не мой сын – сам и воспитывай!» - закончив свою гневную тираду, Абдалла удаляется, а мы с офицером растерянно смотрим друг на друга. «Ты знаешь, - говорю я ему, - а, может, он и прав? Семейная традиция – сильная штука». Пришлось вызывать старшего брата Ахмеда и пытаться воздействовать на подростка с его помощью.
***
- Однажды мне звонит незнакомый человек, представляется генеральным директором организации, защищающей права сексуальных меньшинств, и говорит, что хочет со мной встретиться. Я отвечаю, что очень занята, и вообще, есть ли какой-либо повод для подобной встречи. Он начинает обижаться, упрекая меня в том, что я пытаюсь сделать вид, что ничего не происходит. «Да в чем дело-то?» - не выдерживаю я. «Разве ты не знаешь, что когда полиция арестовывает юношей-гомосексуалистов, над ними все жутко издеваются, начиная с полицейских, обзывающих их обидными кличками, и кончая соседями по камере, которые их бьют. И он приводит в пример недавний случай с тремя подростками. Я чувствую, что в его словах есть правда, а он продолжает: «Я бы хотел встретиться с твоими подчиненными, которые имеют дело с подростками, и рассказать им, кто мы такие и что у нас очень нелегкая жизнь и много проблем». Я назначаю встречу, и через неделю в наш главный оффис в Иерусалиме приходит трое представителей организации, о которой идет речь, во главе с ним. В этой странной компании выделяется мальчик, красивый как ангелочек. Все наши девушки, работающие в главном оффисе, сражены его красотой, спрашивают меня: «Кто это? Кто это?», а я им отвечаю: «Успокойтесь, этот парень не интересуется девушками». Наша встреча длилась на протяжении трех часов, и каждый из них рассказывал о себе. Один оказался бисексуалом, двое – гомосексуалистами. И для меня вдруг открылись вещи, которых я прежде не знала, я поняла как много проблем у этих людей и что они очень нуждаются в нашей помощи. Было решено устроить встречу их представителей с полицейскими. Поначалу наши ребята – они ведь такие крутые мужики, настоящие мачо, посматривали на гостей снисходительно, но когда услышали их рассказ, что-то в их отношении, безусловно, поменялось. Я видела это по их глазам. Раньше наши полицейские воспринимали людей с нетрадиционной ориентацией извращенцами, проститутками, кем угодно, а теперь вдруг поняли, что это не в их власти, они родились такими, и у них из-за этого очень много проблем. Их стесняются родители, их не берут на работу, их оскорбляют все, кому не лень. Кстати, по данным статистики, треть самоубийств среди несовершеннолетних совершают подростки с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Теперь, когда мы задерживаем несовершеннолетних гомосексуалистов, мы не содержим их в общей камере и относимся с пониманием.
***
- Был еще такой случай. У одной пятнадцатилетней девочки из религиозной семьи случилась послеродовая горячка. Стали выяснять и оказалось, что она вышла замуж в 14 лет. И все это происходит в Израиле, где, согласно закону, браки могу заключаться начиная с 17 лет. Мы открыли «дело», начали расследовать эту историю и вышли на очень закрытую ортодоксальную общину. Ее члены живут на севере страны и придерживаются традиции выдавать замуж девочек начиная с 12 лет (!). Так что к 17-ти годам у них уже есть 3-4 ребенка. Мы установили слежку за раввином, который заключает подобные браки. Почувствовав опасность, он перенес свадьбу в Бней-Брак. Мы об этом узнали, наш представитель явился туда и заявил владельцу зала торжеств, что если тот проведет эту свадьбу для несовершеннолетних, то тем самым преступит закон. И все же эту пару потом поженили – где-то в другом месте. В Кнессете состоялось целых три заседания, где обсуждалась эта проблема. Мы пытались воздействовать на раввинов из этой общины, объясняли им, что в 12 лет девочка еще физически не готова к родам, да и что она может дать своим детям как мать, если ей всего 13, у нее нет ни образования, ни жизненного опыта. Но они не собирались отказываться от своей традиции и предпочитали, чтобы им никто не мешал. Тогда мы решили выявлять подобные случаи и передавать дела в суд.
Законы в государстве для всех одни, и надо их выполнять. Проблема только в одном: нам крайне сложно отслеживать подобные случаи, потому что община очень закрытая, и сами девочки никогда не подадут жалобу в полицию, они ведь воспитываются в этой традиции. С израильскими арабами, среди которых тоже распространены ранние браки, гораздо проще: их община более открыта, и многие из них уже сами выступают против отживших обычаев и предпочитают, чтобы их дети получали образование, а затем уже заводили семью.
***
- Немало у нас проблем и с южными бедуинами. Дело в том, что, согласно их обычаям, каждый мужчина может иметь пять-шесть жен, и в итоге он становится отцом множества детей. Многие из них вообще не учатся (нет денег, далеко ездить в школу), а те, что учатся, нередко бросают занятия. 60 процентов таких детей вообще ничем не заняты и входят в «группу риска».
Есть еще одно тяжелое явление, с которым мы боремся не первый год. Бедуины вступают в связь с несовершеннолетними репатриантками из стран СНГ и Эфиопии, увозят их в свои стойбища и превращают в наложниц. Три года назад мы вместе с представителями министерства соцобеспечения пытались спасти 80 таких малолеток 14-15 лет, вытаскивая их из бедуинских шатров. Часть из них потом сбежали обратно. В беседах с нашими инспекторами девочки заявляли, что им среди бедуинов живется лучше, чем в родительском доме: все они были из социально неблагополучных семей. Бедуины покупали им одежду, еду, украшения, угощали наркотиками и превращали в своих сексуальных рабынь, предлагая их в том числе и своим гостям.
Чтобы спасти этих девочек и вернуть их к нормальной жизни, нужно приложить очень много усилий. Во-первых, по каждому случаю должно быть решение суда, после чего полицейские являются в стойбище, ведут переговоры с бедуинами, убеждая их не оказывать сопротивления, силой вытаскивают малолетку оттуда (у самой девочки нет никакого желания возвращаться домой), доставляет в специальное убежище, где с ней начинают работать психологи и социальные работники.
Я могла бы рассказать тебе очень много грустных историй на эту тему, которые связаны не только с бедуинами, но и с палестинцами. Например, однажды, в разгар интифады, нам пришлось вытаскивать с территории палестинской автономии двух 15-летних девочек, которые жили в доме одного молодого парня и исполняли все его прихоти. О об этих девочках мы узнали от дяди молодого палестинца – израильского араба, который опасался последствий истории и сам явился в полицию. Пришлось задействовать армию, рисковать нашими солдатами. Одна из этих девочек впоследствии покончила собой в убежище, куда мы ее доставили – она не смогла справиться переварить того, что с ней произошло в доме у палестинца, где ее подсадили на наркотики и сексуально эксплуатировали.
У нас есть два убежища, где проходят реабилитацию несовершеннолетние девочки, пережившие нечто подобное – одно (64-местное) расположено на юге, второе (48-местное) - на севере. В том, что на севере, содержатся девочки, которые занмиались проституцией и страдают наркотической зависимостью. А в южном живут девочки, которые, кроме всего прочего, еще и замешаны в кражах, грабежах и наркоторговле. Оба заведения – закрытого типа. Иной раз у нас уходит на реабилитацию девочек-подростков не менее полутора-двух лет, после чего их переводят в хостель открытого типа и помогают с учебой и трудоустройством.
Не могу забыть историю, которая связана с одной 16-летней девочкой из Иерусалима.
Ее брат погиб в автомобильной аварии, родители настолько были раздавлены горем, что им было не до младшей дочки. Она бежала из дома, бродяжничала, пока не попала в полицию. Мы поместили ее в убежище на севере страны, где она в течение полугода вернулась к нормальной жизни, начала ходить в школу, делать уроки. И в этот момент из южного убежища на север перевели еще одну девочку, которая в прошлом была наркоманкой и занималась проституцией, но прошла реабилитацию. Они подружились, а вскоре сбежали вместе в арабскую деревню, где стали употреблять наркотики и занялись проституцией. Мы искали их полтора месяца, нашли и вернули в убежище, где они снова проходят реабилитацию. Это очень грустная история.
***
- Ты знаешь, я родиЛась в Ашкелоне, училась в тамошней школе, и через наш класс прошло очень много репатриантов. Были ребята из Йемена, Марокко, Грузии, России (алия 1970-х). В классе моей дочери учились репатрианты из Эфиопии, бывшего Союза. Так что можно сказать, что процесс их адаптации в израильском обществе проходил у меня на глазах. Сейчас я живу в Явнее, где живет довольно много выходцев из Эфиопии. С ними есть еще проблемы. Я вижу, как по улицам кружат группы подростков, все, как на подбор, в кепках: они держатся автономно и практически не общаются с выходцами из других стран. О «русских» этого уже на скажешь: для них первый шок алии уже позади.
Вот уже в течение двух лет мы наблюдаем резкое снижение преступности среди подростков из «русского» сектора. Те, кто выбрал для себя преступный путь – давно в тюрьме, большинство же ребят нормально адаптировались: служат в армии, учатся в университетах. Недавно в нам в полицию пришли служить двадцать русских парней, и, поверь, они делают прекрасную работу. В последнее время мы наблюдаем и некоторое снижение преступности среди подростков, репатриировавшихся из Эфиопии. Но их преступления – более тяжелые, связанные с насилием и даже убийствами. Беда «русских» и «эфиопских» подростков, которые входят в группу риска – это пристрастие к алкоголю. Вот уже в течение двух лет мы наблюдаем резкое снижение преступности среди подростков из «русского» сектора. Между тем, в Израиле нет закона, наказывающего за распитие спиртного. К ответственности привлекаются лишь торговцы, продающие крепкие напитки несовершеннолетним. Сами же подростки попадают к нам в полицию лишь после того, как они совершают акты насилия или вандализма, находясь в состоянии тяжелого опьянения.
У выходцев из эфиопской общины есть такая особенность: они с большим почтением относятся к представителям власти, во всем с ними соглашаются, при этом – никогда не смотрят в глаза. Сегодня мы будем объяснять на курсе нашим инспекторам, как им следует общаться с родителями подростков-правонарушителей из эфиопской общины. То, что они не смотрят в глаза – совершенно не означает, что они неискренни. А если он соглашаются с каждым словом, это вовсе не значит, что они вас поняли и будут делать именно так, как вы им советуете. Потому что слово «да» произносится ими прежде всего в знак уважения к представителю власти. Вот такие нюансы.
Три года назад мы затеяли проект «Сикуим», чтобы помочь подросткам, которые не могут себя найти и идут на всевозможные правонарушения. Сначала этот проект охватывал всего четыре города – Нацрат-Илит, Ашкелон, Бейт-Шемеш и Хадеру, а в этом году мы распространили его уже на 20 городов. В чем его суть? Едва подросток попадает в полицию, его прямо из участка забирает к себе инспектор по делам несовершеннолетних, который подбирает для него инструктора из числа студентов и добровольцев. Это означает, что отныне несовершеннолетний правонарушитель будет находиться под постоянной опекой инструктора. Проект «Сикуим», который выиграла по конкурсу амута «Ядидим», очень успешный: многие из подростков, которыми мы начинали заниматься три года назад, уже закончили школу, сдали экзамены на аттестат зрелости, служат в армии. У них появилась цель в жизни. Приведу всего два примера. Студент, который пытался реабилитировать девочку, употреблявшую наркотики, заметил, что она хорошо рисует. После того, как она прошла реабилитацию, он пошел со своей подопечной в Бецалель и убедил ее поступать туда. В этом году она стала студенткой первого курса Бецалеля. Помню еще одного проблемного подростка, которого девушка-инструктор опекала на протяжении трех лет. Под ее влиянием он начал активно заниматься спортом, стал спортивным инструктором, служит в боевых войсках.
***
Напоследок я спрашиваю Сюзи, что она могла бы посоветовать родителям, у которых есть дети-подростки.
- Я бы хотела обратить внимание на самое главное, - говорит она. – Если в поведении подростка появились какие-то изменения – мальчик стал более замкнутым, а девочка слишком часто стала мыться в душе – причем, очень горячей водой – это может служить сигналом, что ребенок переживает какую-то травму, возможно, связанную с насилием, о которой он предпочитает молчать. В таких случаях надо срочно обращаться за помощью к школьному психологу. Если проблема не запущена, ее легче разрешить.
Мне остается добавить ко всему сказанному, что моя собеседница работает в полиции уже на протяжении 30 лет: последние восемь лет она возглавляет Департамент по делам несовершеннолетних. Ее сын и дочь, прошедшие службу в армии и получившие университесткое образование, сегодня так же служат в полиции.
НЕСПОКОЙНАЯ ГРАНИЦА
Граница в Израиле – понятие относительное. У меня не раз была возможность в этом убедиться, путешествуя по стране. Например, в ближайшем пограничье, в районе Модиина, где расположена база отряда, охраняющего околок полусотни километров израильской границы, нет никаких заборов, вышек и постов. Свернув с главного шоссе и проехав несколько десятков метров, вы просто упираетесь в проволочное заграждение с воротами, запертыми на замок. Примерно так же выглядят наши северные границы, где прошлым летом было очень горячо. Вообще-то запоры очень символические, и особенно в центре страны, где наши злокозненные соседи то и дело проникают на израильскую территорию обходными тропинками, минуя заграждения и посты.
И сама пограничная служба в Израиле – это нечто совершенно особенное: не совсем армия, и не совсем полиция, а, точнее, и то, и другое в одном лице. Защитная армейская форма с эмблемой израильской полиции на рукаве. Пограничник должен знать законы не хуже полицейского и владеть оружием не хуже бойца из спецподразделения ЦАХАЛа. Несмотря на то, что, в отличие от солдата, он не находится в открытом бою, риск на самом деле ничуть не меньше: в пограничника обычно стреляют из-за угла, или бросаются с ножом сзади. И круг его врагов значительно шире: террористы, преступники, экстремисты всех мастей и просто хулиганье. Пограничные войска – это, по сути целая армия с численностью 8 300 человек, что составляет чуть больше трети состава израильской полиции.
Состав пограничников традиционно интернационален: друзы и бедуины несут службу в одних отрядах с уроженцами страны, старожилами, репатриантами из разных стран. И женщин в погранвойсках с каждым годом становится все больше: бывшая свердловчанка Ксения Шалом (в девичестве Сапожник), облачившаяся в защитную форму с полицейской эмблемой на рукаве десять лет назад, уже дослужилась до капитана.
...Вспоминаю, как в середине 1990-х навещала в больнице «Бейлинсон» пограничницу Хани Абрамов. Девушка была тяжело ранена террористами во время боевой операции. Мне запомнилось тогда, как мужественно держалась Хани, несмотря на тяжелое ранение: говорить она еще не могла и общалась со своими близкими с помощью записок. Одна из них обошла все израильские газеты: «Сегодня я упала раненая, но завтра я поднимусь. Все будет хорошо».
Я держу путь в главную резиденцию пограничных войск, расположенную в Лоде, где у меня назначено интервью с главой этой службы – генерал-лейтенантом Фарэсом Хасиным, и где мне предстоит узнать, что его первым армейским командиром был мой давний знакомый - полковник Гидон Абас, об уникальной коллекции оружия которого я в свое время писала статью. Оба, кстати, живут на севере, в друзских деревнях, только Фарэс Хасин начал свою службу в армии на несколько лет позже - в 1970-м году, и прошел все стадии военной карьеры – от младшего командира до командующего пограничными войсками. Два брата Фареса, его сыновья и мужья дочерей тоже пограничники. Между прочим, друзы никогда не покидают земли, на которой жили их предки, и генерал-лейтенанту приходится каждый день вставать ни свет ни заря – в четыре утра – и отправляться на работу в Лод с отдаленного севера, где находится его деревня Хофеш. Домой он возвращается ближе к ночи. («Накануне свадьбы я предупредил свою невесту, что у нее будет муж «на выходные», поскольку все мои будни будут принадлежать армии, но это ее не испугало, мы прожили вместе долгую жизнь, у нас шестеро детей. Сейчас моя жена мечтает о том дне, когда я, наконец, выйду в отставку и каждый день буду проводить с ней», - улыбается Фарес). Во время второй Ливанской войны на друзскую деревню, где живет его семья, упало 74 «катюши», но ни один из домочадцев не покинул дома и не отправился в более безопасное место.
- Самые тяжелые годы моей службы связаны с первой интифадой, - говорит Фарэс, - в нас летели камни, бутылки. На нас надвигались тысячи палестинцев, и мы учились рассеивать эти толпы малыми силами, без применения оружия, чтобы избежать напрасных жертв: позднее эти техники были описаны в специальных учебниках, по которым выучилось не одно поколение пограничников, и не только в нашей стране. Во время первой интифады я не раз получал ранения, но достаточно легкие, чтобы продолжать армейскую службу.
Сколько себя помню, всегда мечтал служить в погранвойсках, - делится Фарэс. – Мне всегда нравилась атмосфера, которая там царила и очень напоминала ту, что бывает в друзских кланах: здесь нередко служат представители разных поколений одной и той же семьи, а пограничники, демобилизовавшиеся по причине возраста, целыми днями продолжают пропадать на базах, участвуя во всех церемониях и общаясь с молодежью. К тому же эта служба в силу своей специфики и приближенности к простому населению (пограничники в числе всего прочего, защищают охраной сельскохозяйственных угодий, преследуют похитителей машин – Ш.Ш.), пользуется у простых людей особым уважением. А еще на меня в детстве производили впечатление мощные пограничные джипы – я, как все мальчишки, увлекался машинами.
Я спрашиваю генерал-лейтенанта о выходцах из бывшего Союза, которых, как известно, в пограничных войсках немало.
- Они замечательные ребята, с хорошей выдержкой, на них можно положиться во всем, - говорит Фарэс. – Вспоминаю, как где-то году в 1993-м ко мне пришел русский парень, блондин, и говорит: «Хочу служить в спецподразделении по борьбе с террором» (речь идет о «мистарвим» -бойцах, выполняющих особую миссию на территории противника - Ш.Ш.). Я ему отвечаю: «Ты с ума сошел? При твоей-то внешности!» А он: «Хочу – и все. Возьмите, не пожалеете». А в глазах такая решимость, отчаяние и отвага, что никаких слов не надо». Я рискнул и действительно не пожалел. Он отлично прошел у нас все тренировки, участвовал во многих сложнейших операциях и даже получил их рук главы правительства высшую воинскую награду.
«АНИСКИН» ИЗ ТЕЛЬ ХА-ШОМЕР
Тель ха-Шомер – больница-город. И воруют здесь не меньше, чем в обычном городе. А участковый всего один. Назвать его шерифом? Но уж больно густонаселенная територия. Скорее, Анискин. Полицейский Эли Хадад пришел в больницу Тель ха-Шомер семь с половиной месяцев назад. И вот что из этого вышло – 60 арестов...
Кстати, дело для него не новое. За 26 лет работы в полиции Эли успел побывать участковым в Иегуде, Гиват-Шмуэле, Кирьят-Оно, но там ему чаще приходилось искать себе работу: проводить беседы в школах, налаживать отношения между конфликтующими соседями. В больнице работа находит его сама. Что ни день - происшествия. Пять-шесть краж в сутки. Один-два раза в неделю угрозы в адрес врачей и медсестер. Не говоря уже о хроническом хищении медицинского оборудования.
В Тель ха-Шомер ежедневно вращается от 30 до 40 тысяч человек. Плюс семьи медработников, живущие на территории больницы в небольших домах. Зайти в отделения может любой. В том числе – воришка под видом посетителя.
- У шерифа всегда есть помощник. А есть ли помощники у тебя?
- Да за мной – целая армия! – улыбается Эли. – Вся система безопасности больницы, мои коллеги, к которым я отправляю на допрос подозреваемых. Они же в случае надобности присылают мне патрульную машину.
- Какие случаи вызывают у тебя самое тяжелое ощущение?
- Кражи всегда были и будут. А вот когда больные или их родственники угрожают врачам и медсестрам, это в моем представлении уже переход «красной линии» и я арестовываю нарушителя на месте. Если же речь идет об угрозе по телефону, прилагаю все усилия, чтобы найти того, кто угрожает. Вот, например: звонит незнакомая женщина медсестре и говорит буквально следующее: «Моя мать умерла из-за тебя, и ты еще об этом пожалеешь! Я тебе все лицо изрежу!». Мгновенно определяю номер, с которого звонили, и высылаю патрульную машину для ее задержания.
Всякое бывает. Приходит внук навестить бабушку, а она ему жалуется: «Хочу такое-то лекарство, а мне его не дают!». Парень в тот же момент бежит «разбираться» с врачом и заявляет: «Если не дашь моей бабушке таблетку, я не знаю, что с тобой сейчас сделаю!» К тому времени, как я получаю на него жалобу, парня уже нет: покричал и уехал. Начинаю проверять: служит в боевых войсках, на хорошем счету, в прошлом – никакого криминала. По-человечески мне его жаль: любит бабушку, переживает за нее, нервы сдали, не хватило выдержки. Но я полицейский и должен выполнять свою работу. Звоню солдату и говорю: «Даю тебе пятнадцать минут на то, чтобы ты был у меня. Иначе высылаю за тобой патрульную машину». Он тут же приезжает, и мне приходится его арестовать и везти к следователю на станцию.
...Чем только не приходится заниматься участковому больницы-города! Например, преследовать «коробейников», которые слоняются по отделениям, нарушая покой больных и навязывая им свой товар. Против одного из мелких торговцев Эли вместе с муниципалитетом выдвигает гражданский иск. Однако тому предшествует курьез. Во время задержания выясняется, что он наведывается со своим товаром в больницу годами, и вдруг - задержан полицейским. «Откуда ты только взялся на мою голову!» - в сердцах кричит он Эли.
Поступает в приемный покой больной с побоями - первичное дознание проводить участковому. Представим себе директора небольшой компании, чье лицо напоминает боксерскую грушу. Он напуган, наотрез отказывался говорить о причине травмы. И только увидев в приемном покое человека в полицейской форме, рассказывает о конфликте с рабочим. У того – криминальное прошлое. Подкарауливает директора после работы и решает проучить. По горячим следам нападавшего удается арестовать.
Или вот еще случай: в приемный покой привозят раненого. Удостоверения личности при нем нет, есть только рабочая справка. Благодаря ей Эли узнает, что раненый – житель Палестинской автономии, находящийся в розыске. После оказания первой помощи участковый передает его полицейскому наряду.
...Самое время рассказать немного и о самом Эли. Отец четверых детей, старший – уже заканчивает армию. Сорок семь Эли никак не дашь. Регулярно качается в тренажерном зале. Единственный участковый в дебрях города-больницы должен быть в хорошей спортивной форме.
Братья Эли – тоже полицейские: старший – в патрульной службе, младший – в следственном отделе. Ну а сам Эли, как мы уже поняли, отвечает за безопасность всех, кто находится на территории больницы: от медперсонала до больных и их родственников. А еще устраивает здесь для всех замечательные праздники, приглашая в больницу полицейский оркестр, кинологов с собаками и наездников из конной полиции с их четвероногими «партнерами».
...Резиденция Эли – в десятке метров от главного входа и приемного покоя. Над ней – большая вывеска. Справа – почтовый ящик для жалоб и заявлений. На столе компьютер. На стене – наручники. Как мы уже знаем, совсем не для красоты - Эли нередко приходится пускать их в ход.
В больнице участкового знают и без конца обращаются. Вот, сейчас, например, перед ним -женщина из Эфиопии. Ищет пропавшего сына. Может, он в больнице? Эли записывает данные ее сына, проверяет по базе: «Твоего сына в больнице нет. Он сейчас в тюрьме. Вот адрес». Женщина растеряна, сжимает в руках листочек, протянутый участковым.
Вообще-то Эли в кабинете долго не задерживается. Все время в движении. В делах. Начеку. И мотоцикл под рукой, если что... впрочем, особой нужды в нет. Ведь за участковым – целая армия: полиция Израиля, служба безопасности больницы. И если Эли понадобится серьезная помощь - достаточно только набрать номер телефона.