=Копылов=
Происходило что-то из ряда вон выходящее. Почему не несут заклятый паспорт, который уже тысячу раз можно было бы оформить. Когда утром увидел на городской остановке Абашева, подумал, что этот сегодня не работник. И был очень удивлён, увидев его, в более менее приемлемом виде, когда заходил в агрегатный вместе с Пилютиным.
«Силён бродяга», с невольным уважением подумалось тогда Копылову, вот что делает тренировка, Сам он, если случалось выпить, был, что называется, жидок на расправу, потому, что тяжко болел на следующий день, и потому твёрдо знал норму и умел её придерживаться.
Раньше, до беды с сыном, у них дома всегда была водка, которая, бывало, месяцами стояла не востребованная. Иногда, после особенно морозных и трудных дней на работе, наливал Копылов «соточку» перед ужином. Но с бесславным возвращением домой сына, на спиртное было наложено решительное табу, как и праздничные походы по гостям к друзьям и родственникам, а также приёмы гостей.
Когда сегодня утром увидел на остановке Абашева, подумал, что повезло ему в жизни, что не стал таким вот тренированным в пьянке. И ещё подумалось, что если бы показывать кино выпивохе, где он, вот в таком виде, играет главную роль, многие бы задумались.
Сам он оказался на той остановке по случаю срочной работы, которую, не управившись сделать за вечер, закончили только к утру, и на которую его слёзно упросил придти ещё со вчерашнего вечера Виктор Черников. С полгода назад, в разговоре при случайной встрече, предложил бывший слесарь-испытатель агрегатного, а ныне, как он сам назвался, вольный шабашник, по мере возможности участвовать в его работа
Что ж, отказаться никогда не поздно, можно попробовать, тем более, что всё острее вставал, как и среди всех заводских, денежный, вернее «малоденежный», вопрос.
Он замечал, как скупее и расчётливее делается жена. В городе ходит по магазинам, выбирая, где дешевле, штопает и латает свои одёжки, которые раньше бы просто выбросила.
Что? Неужели наваливается бедность, злая и унизительная? Оба они, послевоенная безотцовщина, сполна хватанули в детстве и холода и голода. Что, опять? Нет, нельзя поддаваться, нельзя пасовать перед , зачастую, неправыми и наглыми нынешними богачами. Всё равно, хотят они или нет, но вынуждены будут обращаться к нам, работягам, потому, что не проживут без наших умелых рук и светлых голов.
А значит нужно иметь их, светлые головы и умелые руки. И тогда они вынуждены будут платить столько, сколько это стоит. И Копылов перечитал все, даваемые Виктором, «строительные» книги. Опыт и навыки , потихоньку приобретались и он это с удовольствием принимал, слушая скупые, но искренние похвалы своего «бригадира», и получая заработанные, совсем не плохие деньги.
А недавно произошла встреча, давшая реальную надежду, что у сына может наладиться нормальная, трезвая жизнь. В тот день они с Виктором в тамбуре «крутого» ресторана только что закончили установку нового дверного блока, и довольный хозяин, явно любуясь, открывал и закрывал, сверкающие стеклом и металлом, двери. Подошедший посетитель, видно завсегдатай, за руку поздоровался с хозяином, и вдруг, сначала неуверенно, а потом твёрдо сказал: «Валентин?...Ну, конечно, Валёк!», и Копылов узнал своего, хорошего товарищ по юности Володю Адрова, и они, с искренней радостью, обнялись.
Потом сидели за роскошным, по понятиям Копылова, столиком, вспоминая о былом. Вспомнили, как мальчишками прибегали на берег реки, где дед Копылова каждый год ставил «стан» на лесном обрыве, и ловил рыбу до глубокой осени, как ночевали там, разглядывая удивительные яркие звёзды, которых не видно в городе. Уже тогда, решившие стать лётчиками, придумывали себе всякие тренировки на силу и смелость, и однажды надумали прыгнуть с обрыва в реку, рядом со станом. В других местах они уже прыгали, но здесь была особая, щекочущая нервы, опасность.
На середине предполагаемого полёта к воде, торчал острым зубом пень, и выходило так, что об него можно было удариться, а можно… и нет. И они решились. Дождавшись, когда дед отлучился, они встали рядом для разбега, и уже побежали, но их остановил громкий окрик деда.
Стараясь унять трясущиеся руки, срываясь голосом, укорял их дед в глупой и опасной затее. «Нельзя так жить, когда только…Я хочу!...Матерей то помните. Без отцов вас поднимают, для чего? Что бы вы башки себе посворачивали?». И немного успокоившись, сказал: «Берегите, ребятки себя, нельзя вот так, по мелочам…; легко угробится, трудно умно и с пользой прожить».
«Да, хорошо тогда нас дед твой отчитал, мудрый был человек» задумчиво проговорил Владимир, Вспомнили, как поступили всё-таки в «лётку», но проучились неполный первый курс, потому, что в то время сокращалась армия. Время и судьба разбросала по жизни, и как видно, каждому досталось своё.
У него, Валентина всё оказалось, не в пример, Володиного много проще: сразу пошёл работать, женился, родился сын и…всё. Адров, же, сумел окончить институт, стал строителем. Но неуёмный и неординарный характер завёл его, в незнаемые тогда «новые производственные отношения», за которые сейчас платят деньги, а тогда просто… посадили. После - кооператив, потом другой, а сейчас у него крепкий строительный бизнес. Первая жена не захотела жить с уголовником, живёт со второй, и у них растёт сын, хороший парнишка. И тогда Копылов, сдерживая горечь, в несколько слов рассказал и о своём сыне, сумевшим, не в пример отцу, стать лётчиком, но, наверное, не сумеет стать нормальным человеком.
Постарался было перевести разговор на другое, но Адров стал внимательно расспрашивать о его Владе, явно, что-то прикидывая про себя, и вдруг предложил, предложил, как приказал; он берёт его сына в одну из подчинённых ему стройбригад.
Работа вахтами, на обустройстве нефтеразработок , по «северам». «Ничего тебе не буду обещать, кроме одного: если здоровьем выдюжит, работа, сам понимаешь, нелёгкая, то лишнего пить, точно не будет». Он рассказал, как в этих бригадах «перековались» не один десяток трудных людей, как сама работа заставляет быть в форме, то есть сильным и трезвым
.
Работа на стройке ежедневно, без выходных и праздников, а потом на такой же срок домой и с хорошими деньгами. Там от каждого зависит результат всех, лишнего человека возить за тысячу верст самолётами нет резона, потому сама обстановка заставляет жить среди людей без дураков, по взрослому.
Тогда он, было, забоялся, что сын откажется, но Влад, наверное, видя, как отец крутится и на работе и ещё подрабатывает, выслушав его рассказ, явно заинтересовался. После первой месячной вахты, переслал с прилетевшими на отдых зарплату и письмо , в котором написал, что посоветовавшись с Владимиром Алексеевичем, (как понял, Адровым), решил остаться на второй срок, потому, что надо ещё подучиться делу, закрепить навыки, и приписал: «ты меня понимаешь».
Растроганный Валентин, дрожащим от волнения голосом, читал эти строки, утирающей радостные слёзы, жене, и объяснил ей, что не строительные навыки посоветовал закреплять их сыну Адров, а что бы он не сорвался опять в отгулах, и, главное, что Влад это понимает. А еще сын требовал, что бы перестал отец ходить на «шабашки», потому, что теперь им хватит на нормальную жизнь. Нет, сынок, денег много не бывает. Теперь есть надежда на твоё хорошее будущее, которое тоже не просто налаживать. Пока терплю, поработаю, да и Черникова не гоже подводить. …
…Во вчерашний понедельник упросил Черников поработать вечер с ним. Во вновь открывающейся кафешке, ремонт которой Копылов помогал заканчивать Виктору, хозяин, по, ему одному, известной причине, наметил торжественное открытие непременно на вторник, и Черников один не успевал. Задержка с неладным гидроаккумулятором, не позволяла во время закончить работу, но когда сделать дело оказалось невозможным, с опозданием, но он приехал. Они не управились до ночи, и закончили под причитания, а потом под радостные благодарения хозяина, к утру.
Черников завалился спать в подсобке, а он отправился пешком, транспорт ещё не ходил, на автовокзал. Немного задремал было на скамейке у своей остановке, как кто-то, толкнув его, грузно уселся рядом. Недовольно отодвинувшись, узнал в подошедшем Абашева, над которым пришлось взять шефство, иначе тот проспал бы и свой автобус, а потом и свою остановку…
Но где же он сейчас, где, в конце концов, его начальник, которому было поручено принести на ЛИС злополучный паспорт? …
Подошёл борттехник Красиков и начал потихоньку обходить самолёт. Тем временем Пилютин вышел к дежурному автобусу, что-то сказал водителю, и тот поехал в сторону домика ЛИС. Подойти бы и спросить, что там у нас с агрегатным, но понимая, что можно нарваться на высокомерную грубость, передумал.
Через некоторое время подошёл автобус с экипажем. Саша Перов начал раскладывать парашюты, и как всегда, затеял со Ставровым спор, на этот раз, чья лысина обширнее, призывая в посредники , Васю, на что тот, глубокомысленно заметил, что оба вы сверкаете блестящими умами. Тимашёв с Пилютиным снова прошли к телефону, но видно, ничего не добившись, вернулись к самолёту, раздражённо и с тревогой посматривая на часы и в сторону агрегатного цеха.
Постояв, Тимашёв начал предполётный осмотр машины, и Копылов привычно пошёл с ним рядом, готовый ответить на вопросы, если они возникнут. Не возникли. Тимашёв, опять посмотрев на часы, отошёл в сторону, и видно было, что он явно пытается принять какое-то решение. К нему тут же подошёл Пилютин и стал о чём-то возбуждённо говорить, оглядываясь на Копылова. Тимашёв, не глядя на него, отвернувшись, смотрел в сторону агрегатного цеха, потом позвал.
- Копылов!—и когда бригадир подошёл, сказал, глядя в сторону—вот начальник
производства предлагает слетать без этой бумажки.
- Как без бумажки?—заулыбался , было, как шутке, Копылов, но внутри,
напрягаясь—да и не бумажка это. Без документов и вот это не самолёт, а
куча деталей.
- Послушайте, Копылов!—взвился, уже издёрганный за сегодняшний день,
Пилютин — Понимаете ли вы, что из-за вашего упрямства, не только план в
тартарары, но и завод закроют к чёрту? Знаете ли, что вопрос стоит
именно так?
Копылов посмотрел на начальника ЛИС и тот, подтверждая, кивнул головой.
- Подождите, но куда мы торопимся? Не зима, светлого времени ещё много.
Давайте я сейчас сбегаю, кстати, автобус… к Кирееву, потороплю…
- В чём и беда, Валентин Павлович — заговорил Тимашёв — если… - взглянув
на часы - через полчаса не взлетим - всё. Пришёл запрет полётам до ночи.
Опять… Снова перед выбором, там, где выбора не может быть. Да я - то при чём? Что я могу? Идти на преступление? От волнения сильно зашумело в ушах и он явственно почувствовал, как задрожали руки.
- Анатолий Николаевич, вы из меня хотите преступника сделать?
- Чего вы выдумываете? Какого преступника? — опять ввязался Пилютин — Вы
что, не видели, что агрегат был испытан.
- Вот вам контрольный лист, вы инженер. Подписывайте, а я не имею права.
- И подписал бы, да вы прекрасно знаете, что подпись моя по этой
должности не имеет силы. Начальник производства к техническим вопросам
не имеет права касаться. Глупо... из-за какой-то бумажки ставить завод
на грань закрытия, куда пойдёте все? Куда народ девать? И всё зависит от
каприза самого умного, Копылова.
В ушах сильнее зашумел невидимый лес, и стало, почему-то темнее по сторонам, только туда, куда направлен был взгляд, оставалось светло. Земля явственно качнулась под ногами и куда-то, было, поплыла.Он почувствовал, как стало тесно и тяжело сердцу, которое раньше не ощущал. Тимашёв, по-прежнему, смотрел в сторону, невдалеке безмолвно стояла его бригада и каждый своим видом показывал, что только он, бригадир, волен принимать решение. Наконец Тимашёв повернулся к нему и тихо спросил.
- Палыч, ты, правда, сам видел, что агрегат был испытан?
- Видел, что он был на стенде; а испытаний, тем более результатов их,
не видел.
- Если что не так, разве отдали бы агрегат на самолёт? — сказал Пилютин.
- Ну тогда где он, треклятый паспорт? Где Киреев? Вас это не
настораживает?
- Да не знаю я, где? Вас это удовлетворяет, Копылов? На это будет время
спросить и с Киреева и всех прочих. А вот на облёт время не остаётся,
по сути, на спасение завода.
- Ладно, Валентин.—заговорил Тимашёв - Я всё понимаю. Но и ты пойми,
только что звонил Ташков. Он сейчас, вместе с главным инженером в
Москве. Завтра прилетают вместе с комиссией главного инженера ВВС .
Задача у этой комиссии простая - выбрать перспективные, хорошо
работающие заводы. Остальные… сам понимаешь. Ташков очень просил нас…
Палыч… Ведь не мне и Ташкову это надо, нас обоих пенсия подпирает,
завод, людей жалко…
…Невидимый лес шумел неумолчно и в том шуме Копылов явственно услышал зовущий его голос - «Валёк», узнал голос, твёрдо зная, что поворачиваться на этот зов нельзя. Никак нельзя …и он… не повернётся…Что бы скрыть трясущиеся руки, прижал планшет с контрольным листом на ступеньку стремянки, молча, расписался, так же молча, передал листок на заключительную подпись командиру экипажа, и, получив его обратно, вложил в планшет.
Стараясь не смотреть в сторону своей бригады, стоящей в напряжённом безмолвии, не замечать смущённого вида Тимашёва и торжествующего Пилютина, пошёл от самолёта. Дело сделано, а выпустить в полёт есть кому и без него. А ему сейчас надо устоять, потому что чувствовал, что может просто «отключиться»; наступала угрожающая слабость, застилая мраком с краёв окружающий мир, и какое-то чувство на грани инстинкта гнало от этого места.
Шёл, опустив голову, стараясь удержать видимый мир из травинок и комочков земли, и с каждым шагом, потихоньку успокаивался, замечая, что шумящий лес остаётся позади, а подняв взгляд, увидел мир во всю ширину. Его обогнал дежурный автобус с, показушно отворачивающимся от него Пилютиным, и поехал в сторону КДП. Значит он будет исполнять роль дежурного инженера, поистине—исполнять роль, потому что, как дежурный — сойдёт, но как инженер…
Сзади заревели запущенные двигатели, и через минуты понял, что самолёт порулил на ВВП. Впервые за многие годы работа на ЛИС, он не провожал взглядом отправляющийся в испытательный полёт самолёт.
Продолжение. Гл.10
http://www.proza.ru/2018/11/16/1724