TREFOIL (клевер-трилистник) - Символизирует триединство, равновесие и… разрушение. Трудно предположить, что последует за попыткой изъятия одного из лепестков триединства. Да и ко благу ли будет это вмешательство?
19 – 19,30 (Она)
Домой Она пришла в семь. Когда тыкала ключом в замочную скважину из-за двери были слышны сигналы точного времени работающей радиотрансляции. Дверь наконец открылась, и Она вошла квартиру. В квартире было душно и тихо, только на кухне радио бубнило новости. Она, не выпуская из рук сумок, не глядя толкнула ногой дверь, шагнула на середину прихожей и скинула туфли. Сразу, странное дело, ногам стало и легко и тяжело одновременно. Легко от того, что в голову пришел сигнал – всё, больше не надо держать спину и тянуть ногу, можно расслабиться и отрешиться от дневного напряжения. Тяжело стало от того, что на ноги разом обрушилась вся накопившаяся за день усталость. Ей казалось, что ноги не просто гудят, а мелко вибрируют, что встань Она сейчас посередине комнаты и у соседей внизу люстра ходуном заходит. Она прошла на кухню, поставила сумки на стол, слегка поморщившись, нагнулась и онемевшей рукой двинула табурет к окну. Положив кисти рук на поясницу Она встала на цыпочки, прогнулась назад и сладко потянулась, расправляя плечи и скованное напряжением тело. Постояв так несколько секунд Она неспешно села на табурет, облокотясь спиной о подоконник и вытянула ноги к середине кухни. Всё, дома, позади рабочая неделя, а впереди два выходных дня. Про них сейчас ей думать не хотелось, хотелось только покоя и отдыха, физического, а главное душевного. Его просила ссутуленная спина, поникшие плечи и руки, повисшие между ног. От плечей к кистям рук стекало ощутимое высоковольтное гудение. Она перевела взгляд на ладони, на них чётко отпечатались следы от сумок, а сами кисти были какого-то светло-бардового цвета, да-а-а.
Она улыбнулась и легко вскочила с табурета – всё, дела не ждут. И будто тёплый игривый ветерок влетел через форточку в квартиру начал двигаться вместе с ней. Сначала Она прошла в спальню, переоделась, взяла из шкафа трусики, полотенце и направилась в ванную. Открыв и отрегулировав воду Она помыла руки, повернула вытянутую шею крана в ванну, обмыла её стенки и заткнула слив. Затем, Она взяла с полки бутылочку с гелем и обильно выдавила содержимого прямо в тугую струю. Внизу сразу начала образовываться пена и пахнуло терпким запахом хвои, Она обожала этот запах.
Выйдя из ванной Она направилась на кухню и включила газ, налила в чайник воды, поставила его на конфорку и занялась сумками. Они были огромны и неподъемно тяжелы даже на вид. В глубине сознания проскочила мысль – и как же это я их дотащила, такие тяжеленые? Руки сразу отозвались покалыванием в ладонях, а плечи запаниковали и заныли. Она улыбнулась, всё-всё, на сегодня ничего тяжелее чашки чая. Раскидав продукты по местам, где чему быть надлежит, Она вернулась в ванну и перекрыла водопад. Именно водопад. Над невидимым уровнем воды дыбилась шапка пены, а струя воды пробив её сверху образовала переливающуюся воронку – в которую водопад и ухал. Посмотрев на тысячи огоньков, роящихся в множестве пенных пузырьков, Она опять улыбнулась. В кухне засвистел чайник, и Она пошла на зов. Заморачиваться с заварным чайником она не стала, а достала из шкафчика бокал с крышкой. Секрет бокала был в том, что в нем находилась специальная ёмкость-ситечко очень удобно для разовой заварки. Она засыпала в ситечко зелёный чай, много засыпала, и отложила ситечко в сторону. Затем Она ошпарила бокал крутым кипятком из еще кипящего чайника, опустила ситечко в бокал, залила чай кипятком и закрыла бокал крышкой. Взяв бокал, Она направилась в ванную комнату.
Краем глаза бросила взгляд на настенные часы, часы показывали 19 часов 30 минут. Время бежало, но его было еще достаточно. Он обещал быть в восемь, а это означало его приход не раньше половины девятого, такой уж Он был человек. Ему никогда не удавалось что-то сделать вовремя, вот и её Он нашёл с явным опозданием, раньше бы лет на... Ай опять эта глупая мысль… Может и правда, хватит уже этой неопределённости? Зимой надо сына от мамы забирать, на будущий год ему в школу. Мысли…
Вернувшись в ванную Она поставила бокал с чаем на стиральную машину и сняв халат повесила его на крюк. В белой чаше, принимавшей в себя водопад громоздилась и буйствовала пена. Она бесстрашно ступила в неё, слыша, как с задрожавшего вдруг тела осыпается дневная усталость, с глухим стуком плюхаясь на коврик возле ванны, или с бульканьем уходя в воду, пролетев сквозь шипящие и лопающиеся искры. Она неторопливо погрузилась в пену, в сказку, в грёзу, в сладкое ожидание встречи с ним, и протянула руку к стиральной машине за чашкой настоявшегося зелёного чая.
19,30 – 20,30 (Он)
Впереди заморгал стоп-сигнал "Пассата", и Он излишне резко ударил по тормозам. Левая нога только скользнула по педали сцепления, машина дёрнулась и остановилась с заглохшим двигателем. Блллин, процедил Он сквозь зубы и глянул на часы. Часы показывали 19 часов 30 минут, а Он только подъезжал к Химкам. Поморщившись он повернул ключ зажигания и мотор заурчал. Тем временем едущий впереди Пассат успел продвинуться метров на пятнадцать. Справа в образовавшуюся брешь ринулся огромный "крузак" нахально подставляя свой необъятный зад. Ну твою же мать, простонал Он, что за невезуха такая, ему хотелось выть от досады. Был восьмой час, а Он обещал ей быть в восемь. Значит опять помогая ему снять плащ Она горестно вздохнёт и будет прятать взгляд, отводя глаза и не решаясь высказать вслух свой упрек и неудовольствие. Но до этого молчаливого упрёка надо было ещё доехать. Однако, поток тронулся, и его "старушка" бодро покатила в общем потоке. Машина не то-что была стара, нет, просто она его морально тяготила. Все друзья и коллеги давно рассекали на новеньких автоматах, а Он никак не мог набраться решимости и поменять свою механическую классику на что-то более его достойное. Даму на этой машине он не возил, для выездов у них была Ауди, а мотаться по объектам ему было все равно на чём, а вот для самоутверждения… Только страх наткнуться на всё понимающую ироническую улыбку Дамы его отвращал от желанного приобретения.
С Дамой он жил уже, страшно сказать, шестнадцать лет и все эти годы Он чувствовал себя школяром перед училкой. Конечно, со временем Он освоился, начал хитрить, даже научился обманывать Даму, но в глубине души Он почти не сомневался, что Дама наперёд видела и просчитывала все его "шалости". Вот и сегодня, Он позвонил Даме с объекта и предупредил, что образовались неотложные дела за городом, и Он будет очень поздно, а может и вовсе заночует в области. Дама его выслушала, как-то иезуитски хмыкнула, и сказала, чтобы дело ради которого Он оставляет её одну… было сделано как следует. Оговорка чисто по Фрейду. Какого-то отчёта от него не требовалось, но Он знал, что Дама читает его как открытую книгу. Всякий раз в столь нервно выцарапанный вечер Он чувствовал себя как человек поедающий сладчайшую грушу… с червём. Страстно желая насладиться плодом, вкусом мякоти, нежностью сока, дивным ароматом, Он боялся вкушать плод с чувством, без оглядки по сторонам, без страха проглотить червя. Дама, самим фактом своего существования, приучила его не запускать зубы слишком глубоко в лакомства, которые Он себе порой позволял. А может это Дама позволяла ему иногда что-то себе позволять?
Он чиркнул взглядом по приборной доске, часы показывали почти восемь, Он катастрофически опаздывал. Хотя, Она подождёт, Она всегда ждала, и Он уже привык к этому. Он понимал, что это непорядочно по отношению к любящему человеку, недостойно настоящего мужчины, но… поделать с собой ничего не мог, да особенно-то и не стремился. Его все устраивало, так наверно и её устраивает, раз они встречаются второй год? Первые пару месяцев охваченный давно не накатывавшей на него страстью Он пошёл у неё на поводу, и они встречались по два даже по три раза в неделю. Это было забытое ощущение свежего чувства, а точнее иллюзия, шевельнувшееся воспоминание о юности. Оно приятно увлекало, будоражило плоть, рождало какие-то надежды и… мешало в работе создавая множество проблем. В совокупности всё это стало его утомлять, и поразмыслив Он приложил максимум усилий смирить страсть её порывов. Он сократил количество их встреч, Она злилась, дулась, но… смирилась, в итоге – Они остались вместе. Установившийся режим его устраивал, теперь они виделись только по пятницам, для него это был наиболее удобный день. Его бизнес был завязан на не крупное, но обширное, строительство в московской и прилегающих областях. Значит, предполагалось много разъездов и краткосрочных командировок, что допускало определённую свободу манёвра. Иногда Дама категорически требовала его пятничного присутствия дома. Это случалось редко и было обычно связано с какими-то официальными приемами или визитами. Он не любил официоз, Она так просто ненавидела, но поскольку случалось это не часто оставалось с пониманием относиться к вынужденной несвободе действий. Её Он ценил, ценил в ней многое, но… совсем не так и не то, чего Она желала и о чём всё чаще думала. Вначале, когда Она смирились с судьбой и редкими встречами, Дама как-то отобрала у них пятницу. Он, движимый лучшими чувствами, попытался компенсировать утрату другим днем и – больше не пытался этого делать. Дама мягкой рукой, но твёрдо, указала ему на недопустимость подобной вольности, Он усвоил урок сразу и накрепко. Да и вообще, Он не рисковал лишний раз раздражать Даму, хотя за столько лет обид и упрёков к ней накопилось изрядно. Порой нечто из этого, не всегда хорошо скрываемого, вываливалось ему же под ноги и мешая размеренному течению жизни. Хорошо, когда это происходило перед пятницей, тогда Она с особым усердием лечила его душевные раны. Он же совершенно по-детски припадал к её груди и только что не хлюпал носом как ребёнок, хотя лет ему было уже не мало, аж тридцать четыре года. Он не любил вспоминать о своем возрасте по многим причинам, а прежде всего потому, что все больше и чаще оставался собой недоволен. Он был прагматик, но это не отрицало наличия совести, которая иногда совсем некстати давала о себе знать.
По меркам среднего, среднего класса, у него было пусть не все, но многое. Он был исполнительным директором процветающей фирмы,.. правда наёмным, у него было 7% акций, он входил в Совет директоров,.. правда по должности, да и голос у него был лишь совещательный. Это не могло его не раздражать, но Дама смеялась: – Зачем тебе акции, у тебя есть я, разве тебе этого мало? Ну и что Он мог на это ответить? С фактической хозяйкой фирмы, Дамой, он жил с незапамятных времен. Кому полагалось об этом знать те знали, что им положено, и в производственных вопросах проблем у него не было никогда, включая финансирование работ. А вот к деньгам, которые были за рамками производственных процессов его попросту не допускали, что постоянно сверлили его мозг. Все чаще Он сравнивал себя с хозяйским пуделем. Приличный экстерьер, хорошо подстрижен, ухожен, вполне себе достойные поводок и ошейник, но… пудель и есть пудель. Дама была хорошей хозяйкой и заводчицей, но и сукой она была отменной, и сейчас он ехал не к ней, а… от неё, его ждал глоток свободы!
Он миновал метромост, проехал мимо метро Университет, ещё немного и повернул налево. Во дворе оказалось свободное место, пятница, народ по дачам разъехался. Он поставил машину и поспешил к дверям подъезда, в руках у него была только барсетка. Цветы сладости и все прочее Она покупала себе сама, так уж у них было заведено. Он даже денег ей никогда не давал, он просто пополнял её счёт на карточке, ему так было удобнее. Лифт покряхтел и вознёс его на этаж. Он шагнул к дверям её квартиры, на часах было 20 часов 30 минут.
20,30 – 21 (Дама)
Водитель замешкался, тормозя перед лежачим полицейским, и Даму заметно тряхнуло. Она поморщилась, глянула на часы, часы показывали половину девятого, рабочая пятница уж третий час как кончилась, а Дама только ехала домой. На её лице выразилось неудовольствие, прервалась нить её размышлений. Дама была бальзаковского возраста, невелика ростом, не то чтобы полновата, а что называется в теле. У Дамы были не крупные черты лица, её это молодило, большие серо-зелёные глаза и слегка вьющиеся тёмно-каштановые волосы. Не на столько длинные чтобы заплетать их в приличествующую косу, но достаточные чтобы вальяжно раскинуться по плечам. При взгляде на Даму невольно вспоминался Детский Мир и прилавок с большими куклами, настолько созвучны были ассоциация и реальность. Специально не изнуряя себя аэробикой Дама умудрялась поддерживать хорошую форму, что при её габаритах было, видимо, не утомительно. Про неё можно было сказать: – Зело пригожа и статью богата. Конечно какая-то фигура есть у любой женщины, но не любую хочется взять на руки – эту хотелось. За день она встречалась со множеством людей, при желании своими ногами могла бы на грешную землю и не ступать, её бережно и с восторгом передавали бы с рук на руки только... Улыбка обозначила лёгкие морщинки у глаз Дамы, а ведь когда-то так и было.
Только… ничего эдакого она уже давно не хотела. Она привыкла, стоило ей о чём-то подумать… у неё моментально всё желаемое появлялось. Её папа, хозяйственный деятель вышесредней руки, был очень немолод, очень ответственен, и большую часть времени проводил на службе, в служении. Мама была очень молода, совершенно безответственна, и большую часть времени проводила… за границей, в поисках новых шмоток и впечатлений. Таким образом, дитя мезальянса росло практически сиротой. Мама в Италии бывала чаще чем на даче в Кратово, а гостиничный номер в Стокгольме ей нравился больше чем пятикомнатная московская квартира. Родители дочку любили, каждый по-своему. Мама дочку может и забрала бы, может даже в пансион какой пристроила, но… в те времена лишь "определяющая роль партии" определяла кому, куда, и на сколько можно выехать из оплота социализма. Аполитично большую часть семьи отпускать в мир злобного капитала, и уж тем более из семьи крупного хозяйственника. Определённый пост предполагал определённую зависимость. У функционеров такого уровня дети рождаются уже с серебряной ложечкой во рту, только родительская забота растрачивается где-то по пути, до них не доходит. Но функционер потому и стоит "над", чтобы видеть и знать кому что и как компенсировать. Не хватает для дочери времени и слов – возместим в товарном выражении. Вот так на долю самостоятельно растущей дочери и выпала роль хозяйки собственной судьбы, щедрого покупателя услуг и товаров. За деревянные – без ограничения цены и ассортимента, за чеки – в пределах видимых границ, за "зелёные" – …если уж очень хочется, то и за зелёные можно.
Дитя мезальянса несмотря на миниатюрную внешность имело не шуточный характер. Далеко не любой и каждый могли рискнуть протянуть руки к этой куколке, её красивые серо-зелёные глаза, при нужде, хлестали больнее воловьего бича. А кроме глаз в её распоряжении была толпа поклонников, самого разного социального статуса, общественного положения и пошиба. Они были готовых совершить любое безумство ради пусть мимолётной благосклонности этих глаз. Её вынужденное внутреннее одиночество лепило в маленьком теле большой и сильный характер. Что характер выковывался железный окружающие могли убедиться не единожды, а вот чего они знать не могли, да и не должны были, так это то, что была и секретная кнопка управляющая этим всепобеждающим биомеханизмом. Широкого круга общения в детстве у Дамы не случилось, времена ещё строгие были, это теперь в "Бомонд" с детского сада играют. Понятие бомонда утратило своё истинное звучание и значение. Бомонд превратился в ярмарочный балаган, куда одинаково успешно вхож и аристократ в двадцатом колене и смерд с оттопыренным грабежом карманом. При входе на сей аттракцион никто не спросит на какие деньги куплен ваш билет. Сально-нагло-угодливые морды у входных дверей весёлой карусели отмерят улыбки ровно на стоимость билета. Так что Дама хоть и не была совсем уж в детстве одинока, но круг её общения был ограничен и оставлял массу свободного времени для чтения. Жизнь формировала характер прагматичный и жёсткий, а рыцарские романы сеяли бациллы мечтательности и романтизма. Столь странное соседство не предполагало покоя в предстоящей жизни, а его и не случилось.
К моменту окончания "Плешки" над успешно взрастающей Дамой вовсю задули ветры кооперативного движения и сквозняки частного предпринимательства. Полученные знания рвались быть конвертированными в живой звон и хруст, которые совершив несколько кругов по подвалам старинных банковских особняков, оседали бы где-то в западном полушарии в виде тяжёлых слитков и упругих пачек. Батюшка, светлая ему память, хоть и был к этому времени официально не у дел, но обширные деловые связи сохранил и использовал их по максимуму. За ним числилось больше дюжины кооперативов, малых предприятий и акционерных обществ разной формы собственности. В своей партийно-хозяйственной бытности он занимался строительством, и хоть не платины строил, но возможности имел огромные. Созданный им, как теперь сказали бы – холдинг, был богат, силён и устойчив в круговерти возрождающегося капитализма. При вручении диплома юной Даме предложили несколько вполне достойных вакансий, но времена настали уже не столь обязательные и ей никто не попенял, что она пошла на работу к папе, рядовым экономистом. Многолетняя аппаратная закалка папеньки не позволила допустить дочь к высотам управления, без должной практики, а она, пока, не очень-то к власти и рвалась. Годы учёбы изрядно её вымотали, ей хотелось отдохнуть, расслабиться, не надевать на себя хомут ответственности. Как молодой специалист она ограничилась исключительно приобретением практического опыта, и не думала о неизбежном в будущем руководстве. Правда, долго ей отдыхать не пришлось, через чуть больше года у отца случился второй инфаркт и буквально следом третий. Это был финиш её юности и старт новой жизни, в звании - BUSINESS-WOMEN. Да, теперь только так следовало себя позиционировать, девическая бесхитростность и непосредственность оставались позади, вчерашняя студентка встала у руля хорошо организованного крупного бизнеса.
Дама глянула в окно, машина едва тащилась по посёлку переваливаясь через выползшие на дорогу корни вековых сосен. Кратово, дача, впереди два дня отдыха. Она любила этот старый, огромный, ещё отцом, построенный дом. Здесь хорошо отдыхалось, здесь пахло детством и только здесь у Дамы получалось полностью сбросить недельное напряжение. Второй год как она взяла себе за правило приезжать сюда по пятницам, хоть на одну ночь. В детство, в юность, в сны, навеваемые некогда прочитанными здесь романами и пережитыми страстями. А Он, глупенький, считает, что это Он так ловко организовал себе пятничные выходные от Дамы. И было ему невдомёк, что это Дама просто удлиняла ему поводок на то время, когда хотела побыть одна. Дама подобрала его давно, точнее, Он сам пришёл вместе с миллениумом, и кем-то из сотрудников, в ресторан на встречу Нового Года. Парень был юн, красив, циничен и уже избалован вниманием женщин. Персонально Даме его никто не представляли, слишком незначительная фигура. Однако, несколько раз они пересеклись во время танцев и Дама успела отметить его успех среди женской части её в общем-то мужского коллектива, где она привыкла быть центром внимания. Это не было ревность, вот ещё, однако, её возмутила мизерность меры оказанного ей внимания. И… Даму, что называется – понесло. Началась охота матёрой кошки за возомнившем о себе невесть что – мышонке.
Окольными путями до него было доведено, что на фирме есть хорошо оплачиваемое место, но работник туда нужен не абы какой, а скромный, ответственный, всегда готовый к командировкам и ненормированному режиму работы. Словом, требовался сотрудник, не обременённый семьёй и готовый отдаться фирме в рабство за хорошее вознаграждение. На тот момент Он вполне удовлетворил юношеский порыв острой жажды познания женщин. Он даже посчитал, что достаточно узнал это несомненно приятное, но шумное и капризное племя, и уже начал тяготиться множественностью случайных связей. Он не то чтобы устал, просто ему, человеку разумному, потребовалась пауза, время для осмысления своего нового положения в обществе, для оценки открывающихся перед ним возможностей. Информацию об открытой вакансии он заметил и посчитал её для себя, на данный момент, удобной. Предполагаемая работа полностью изымала его из уже поднадоевшего круга общения и манила юного авантюриста таинственностью перспективы. Он заглотил наживку и попал в нежные, но, на удивление твёрдые руки Дамы.
Для начала ему была определена роль порученца – "мальчика за всё". Полностью лишив его свободного времени Дама проверяла меру терпения нового "пажа", сколь далеко может простираться тирания над ним, на какие жертвы он готов идти ради поставленной цели? Цель… цель несомненно присутствовала. Дама хоть и не была Снежной королевой, однако, сразу отметила за умеренным цинизмом и напускной пацанской бравадой холодное, расчётливое, раненое осколком волшебного зеркала сердце. Продолжая сказочную традицию Дама и подставила злому мальчику вакансию вместо саней, уцепившись за которую тот и прикатил в замок своей властительницы. За шестнадцать прожитых вместе с Дамой лет из пажа вырос особо доверенный наперсник, фаворит, но... увы, не признаваемый законом наследник. Именно это обстоятельство наносило рябь на зеркало их отношений. Дама, понимая неотвратимость грядущих перемен, но будучи ещё дееспособной во всех отношениях, всё решительнее и злее гнала от себя любые крамольные мысли о будущем. Даже себе она боялась признаться, что страшится туда заглядывать. Там открывалась череда неподвластных ей действий, это ей-то, привыкшей первенствовать везде и во всём, а тут ещё Он.
С некоторых пор Дама стала тяготиться нарочитыми напоминаниями, когда Он указывал на неопределённость своего положения при ней, а она не спешила определить его официальный статус при себе. Более того, Дама дала слабину. Узнав о его связи на стороне, она смолчала, объясняя себе собственную слабость желанием побаловать близкого человека за долгую верность. Эта интрижка не слишком волновала Даму, она хорошо знала своего "пажа", которому так хотелось стать принцем. Однако, время бежало всё быстрее и всё неотвратимее перед ней вставала необходимость решать свою и его судьбу. Даму опять ждал наполненный размышлениями вечер, уже и поездки в этот старый дом не приносили желанного успокоения.
Машина упёрлась фарами в ворота дачи. Дама не стала ждать пока водитель заедет на участок, а вошла через калитку. Навстречу ей торопился сторож, он же истопник и пр. с докладом, что за неделю ничего особого на даче не случилось, что загулявшая было Мурка опять дома, а баня уж два часа как ожидает хозяйку. Она молча всё выслушала и стала подниматься на крыльцо. Из дома послышался бой часов, Дама насчитала девять ударов.
28.10.2011 – 28.08.2017