Пацанятам Петровского района города Донецка 60-х годов посвящаю...
Молоко продавалось на разлив, а сметана – на вес. Покупать сметану мать мне не доверяла – продавщица могла недовесить или продать разбавленную. Такие случаи были сплошь и рядом – в магазине вспыхивала ругань, но молочница уверяла, что сметану поставляют такой из колхоза и совхоза. Молоко привозили в алюминиевых бидонах ёмкостью по сорок литров, и продавщица разливала его покупателям с помощью литрового и полулитрового черпаков. В молоко тоже иногда добавляли воду, но это было реже. Обычно продавщица разбавляла продукты во время обеденного перерыва, выпроваживая предварительно всех из магазина и закрывая дверь на крючок. Разница в продуктах, продаваемых до обеда и после, была довольно заметна.
За молоком матушка посылала меня, как правило, между девятью и десятью часами утра. При этом она строго предупреждала, чтобы я не брал из «слитого» бидона, а дожидался открытия нового. Я приходил, заглядывал через прилавок в бидон и оценивал количество молока. Продавщицу это всегда нервировало, и она начинала ругаться. Но ни ей, ни мне деваться было некуда, она постепенно замолкала, а я терпеливо выжидал, когда приблизится момент открытия нового фляги.
Мой бидончик был трёхлитровым. Продавщица наполняла его молоком, брала рубль из моей потной ладошки, отсчитывала сдачу и отдавала её мне.
Падение первое
В тот роковой день всё было почти как всегда. Я купил молоко и возвращался домой. Путь мой лежал через второй переулок между улицами Новотроицкой и Связистов. Стоял сухой солнечный день. Колея, продавленная автомобилями в узенькой дороге, казалась твёрже камня. Я шел по её краю и опрометчиво наступил на выступавшую бровку. Облепленная засохшей грязью, она оказалась хрупким комом золы, рассыпалась в пыль, и я, потеряв равновесие, рухнул в колею. Всё молоко очутилось на земле, в бидончике его не осталось. Я с тоской наблюдал, как сухая дорожная пыль быстро впитала молочную лужу, и с холодом в груди и камнем на сердце пошел домой – меня там ждали, и не вернуться я не мог. Увидев меня, мать и бабка оцепенели. Я начал оправдываться, бабка закричала, матушка схватила авоську, висевшую на заборе, и полоснула меня ею по заднице. Барачные зеваки, услышав крики и предчувствуя шоу, повисли на заборе. Но матери не хотелось позориться перед соседями, она торопилась приготовить обед, попросила бабку переодеть меня, вымыла бидончик, дала рубль и послала в магазин второй раз.
Падение второе
Внимательно глядя себе под ноги, я возвращался назад тем же переулком. И это погубило меня снова – я прозевал появление своего врага Сашки Бессараба. Он был на несколько лет старше меня, и хотя я превосходил его ростом, Сашка был крупнее и сильнее. Он незаметно для меня зашел с той стороны, куда я не смотрел, и я буквально воткнулся в него.
- Ну, что, попался? – Бессараб зло ощерился.
По интонации его голоса я понял, что он начнет надо мной издеваться. И я не ошибся. Он сжал кулаки и сымитировал удары по моему носу и скулам. Нет, он не ударил меня, но один его кулак просвистел в миллиметрах от моего носа, а другой он затормозил в сантиметре от моей скулы и затем прижал его к ней, сделав вращательное движение. Я попятился назад. Бессараб скорчил свирепое лицо и повторил имитацию ударов. Я сделал еще один шаг назад. Поглощённый наблюдением за своим истязателем, я забыл о врытом в тех местах рельсе. Он торчал из-под земли сантиметров на десять-пятнадцать, и этого оказалось достаточным, чтобы я, пятясь от Бессараба, споткнулся о него и с размаху плюхнулся задницей на траву. Рядом со мной, обдав меня фонтаном молока, приземлился мой бидончик. Сашка захохотал, повернулся и ушел. Я поплёлся домой. Моему горю не было предела.
Увидев меня – снова грязного и без молока - мать и бабка озверели. Они стали бегать за мной по двору, кричать, и мне составляло большого труда увиливать от их рук и авоськи, которой матушка пыталась достать мою спину и задницу. Многочисленные грядки, разбитые бабкой на огороде, позволяли мне уходить от их попыток взять меня в клещи. Выслушать мои объяснения по поводу разлитого молока они не пожелали. Зеваки, повисшие на заборе, стали комментировать наши передвижения и давать советы. Женщины, не в силах схватить меня, вошли в раж и стали просить пацанов помочь им меня поймать. Но мои уличные друзья, сами неоднократно терпевшие побои от родителей, узнав, что от них хотят, ответили свистом и улюлюканьем.
Наконец, все устали, и беготня прекратилась. Зеваки разошлись. Обед приближался, и проблему с молоком нужно было срочно решать. Мать и бабка поменялись ролями – бабка пошла мыть бидончик, а матушка вынесла чистые штаны и рубашку. Уворачиваясь от подзатыльников, которыми награждала меня родительница, я переоделся, взял протянутый бабкой бидончик и рубль и помчался в магазин. Продавщица удивилась моему появлению. Решив, что на этот раз ей привезли необыкновенно вкусное молоко, она специально открыла новую флягу и, прежде чем налить мне, отлила несколько литров себе.
Падение третье
Возвращался я тем же переулком. Как Чингачгук Большой Змей, я осматривался по сторонам и поглядывал себе под ноги, но беда пришла снова, и с неожиданной стороны. Тропинка проходила вдоль забора, за которым был огород семьи, жившей в соответствующем доме. У них была огромная собака – кавказская овчарка, сидевшая в будке на цепи. В жаркие дни она лежала, высунув язык и изредка лакая воду. Что сподобило хозяев спустить её в тот день с цепи, я не знаю. Но подлая тварь, не лая, практически беззвучно подбежала ко мне со спины, и, оперевшись передними лапами на верх забора, изо всей силы гавкнула мне в затылок. От неожиданности я шарахнулся вперёд, споткнулся о торчащие из травы корни и со всего размаху плюхнулся лицом в угольную золу, сваленную небольшой кучкой возле дороги. Рядом со мной плюхнулся бидончик с молоком, и зола быстро впитала выплеснувшуюся из него жидкость. Я горестно смотрел на уходящие ручейки и понял, что домой мне возвращаться нельзя. Мысли в голове путались, душу охватил страх. Я поднял пустой бачок и присел на скамейку возле чужой калитки.
Без молока я вернуться не мог. Заначка величиной в рубль с мелочью у меня была – я собирал в посадке пустые бутылки после шахтерских гуляний и сдавал их в приёмный пункт. Деньги хранились под рубероидом угольного сарая, находящегося сбоку палисадника. Я перелез через забор и, скрываясь в кустах малины, подобрался к сараю. Деньги, к моему счастью, оказались на месте – родительница не смогла их выследить. Я выгреб их все и пошел назад, но бабка заметила, что кто-то ходит по малиннику, выбежала на крыльцо и стала кричать. Из летней кухни выскочила мать. Они схватили скалки и побежали в палисадник, но я к тому времени уже перелез через забор и скрылся в переулке.
Не падение, но четвертое
Продавщица в магазине при моём появлении стала похожа на сомнамбулу. Сейчас я думаю, что в тот момент я мог потребовать от неё всё, что угодно, и она беспрекословно бы выполнила. Но мне было нужно молоко, я протянул ей бидончик и стал отсчитывать деньги.
Возвращаться домой по старому пути я не мог. Бессараб с одной стороны, и собака, которая могла перепрыгнуть забор в низкой его части с другой стороны, преградили мне проход к дому от начала улицы. Поэтому я решил зайти с противоположной стороны – по соседней улице - Новотроицкой – добраться к шахтному стадиону, а там свернуть налево и тропинкой по лесополосе выйти с тыльной стороны на улицу Связистов.
План почти удался. Неприметная тропинка вилась по посадке от шоссе до высоковольтной линии, проходившей по моей улице. Пешеходы здесь бывали редко, и непосвященный мог подумать, что дорожки для людей нет. Я прошел почти половину тропинки, как услышал в глубине лесополосы, среди кустов, какую-то возню. Любопытство превысило здравый смысл – я пошел на звук, раздвинул ветви и увидел лежавшую на одеяле женщину, а на ней – мужчину. Дама тоже увидела меня и, истошно завизжав, стала отталкивать своего «наездника». Тот вскочил и, натягивая штаны, с воплем «Подглядываешь, падла!» кинулся ко мне. Я бросился бежать. Ветви кустов стегали меня по лицу и бидончику, я бежал быстро, как мог, но хриплое дыхание и матерщина неудовлетворённого самца говорили о том, что погоня не отстаёт. Не знаю, чем бы она завершилась, скорее всего, я был бы жестоко избит, но мне повезло. Тропинка вывела меня на дорожку, которая вела к ставку, и на ней я нос к носу столкнулся с Витькой Лысенко, Валеркой Постовым и идущим между ними Васькой. Витька и Валерка катили велосипеды, а Васька им что-то рассказывал. Спасаясь от погони, я метнулся к друзьям. Мужик остановился, оценивая свои шансы в драке с двумя взрослыми юношами и двумя подростками, но Витька с Валеркой сразу сообразили, в чем дело и, бросив велосипеды, кинулись к нему. Теперь уже мужик попытался удрать, но Витька успел подставить ему подножку, а Валерка с ходу «зарядил» «пыром» в нос. Мужик плашмя брякнулся на землю. Подошедший к нему Васька, вальяжно, словно Косой из «Джентльменов удачи», пару раз пнул его по бокам. Только после этого друзья стали расспрашивать, что случилось.
Я заглянул в бидончик. Он был пустой. Я рассказал всё, как было, и показал его друзьям. Витька подошел к мужику и, дав ему по заднице хорошего пенделя, сказал:
- Слышь, ты, чмошник! Рубль пацану на молоко гони!
Тот, не поднимаясь, вытащил из кармана купюру и, оттопырив назад руку, не глядя, протянул её нам.
- Бери, шкет! – Витька кивнул мне на нее головой.
- И чтобы наших пацанов никогда и нигде больше не трогал! – добавил Валерка. – Повторится, на перо посадим!
Конечно, угроза была не настоящей. Мужика взяли на испуг, и он, соглашаясь, мелко затряс головой. Мы сели на велосипеды и уехали. Витька вымыл под колонкой бидончик, Валерка отряхнул с меня листья и паутину, и мы подкатили к магазину. Когда мы вошли в помещение, и я протянул продавщице бидончик и деньги, ту охватил ступор.
- Ты уже пятый раз берешь!
- Не хватило, - дипломатично ответил Валерка.
Продавщица отпустила нам молоко, но не успели мы выйти из магазина, как она вытащила одну из полных фляг и укатила её себе в подсобку.
Когда мы подъезжали ко двору, мать уже стояла возле калитки.
- Ты где был? – она подозрительно заглянула в бидончик.
- Тёть Зин! – выручил меня Витька. – Мы попросили его велосипеды посторожить, пока бегали в универмаг.
Мать хорошо относилась к обоим ребятам и ругаться не стала. Мои приключения в тот день окончились.