По рассказам благородной бабушки Сатеник одного моего друга из Карабаха.
…Все течет, все меняется,
лишь устои человеческого бытия
с глубины веков по наши дни незыблемы …
Глава 1.3
ПОХОРОНЫ
...Закончился ритуал похорон Ерванда. И люди разбрелись по своим селам и домам, оставив осиротевшую семью Ерванда с немногочисленной близкой родней, и своим невосполнимым горем, и несчастьем. Возможно, это тоже входит в устоявшийся ритуал прощания навечно с родным человеком. С этого момента всем, и в первую очередь семье, придется учиться жить навсегда без любимого человека. Как мы все знаем, и к этому люди имеют свойство привыкнуть. Конечно, горе и несчастье никуда не деваются, притупляется всего лишь боль в глубине души, причем, с каждым днем все больше и больше. Видимо, потому и говорят, что время лечит от душевной боли. Будет справедливо, отметить о притуплении душевной боли, со временем. И все это непременно произойдет с женой, детьми и всеми другими людьми, для которых смерть Ерванда вынудила соприкоснуться и осознать состояние, которое называется несчастьем. Пройдет всего лишь непродолжительный промежуток времени, как они смогут, даже, смеяться, продолжать жить и радоваться жизни, войдут в обычный ритм жизни. Все будет так, как и раньше, кроме как без любимого человека. Возможно, именно ради успокоения его души в том миру, надо поступать именно так. Возможно, ради памяти к нему, они должны научиться жить без родного человека и, даже, радоваться жизни. Такова человеческая природа и сущность в этих местах. Таким Всевышний создал этих людей. Возможно, это и есть одно из их основных предназначений.
После долгого прощания с семьёй Ерванда, Оганес и Арус направились к себе домой. По дороге они не проронили ни слова. Впрочем, обоим казалось, что они о чем-то беседуют. Время от времени встречаясь во взглядах, практически, одновременно вздыхали и виновато и умиленно отводили взгляды. Арус на миг ловила себя на мысли, что вполне могла оказаться на месте жены Ерванда, но она старалась мгновенно отвести от себя их. Почти одновременно он представлял себя на месте Ерванда, но тут же старался отвести от себя прочь эти мысли. В сумерках показалось, что они, почти одновременно, перекрестились. Общение без слов продолжалось всю дорогу до дому. Бессловесное общение, они продолжали и дома. Без слов, произнесённых вслух, они были уверены, что в совершенстве понимают мысли и думы друг друга. Дети изредка нарушали тишину, установившуюся в этом доме с того момента, как сюда пришло известие о смерти уважаемого Ерванд-даи. Однако, тут же осознав, непристойность своего поведения, дети виновато оглядывались друг на друга и тут же умолкали. Так у них окончился день. Ложится в здешних местах принято рано. То ли от накопленного напряжения или усталости от дневных забот и хлопот, то ли по привычке, то ли от того, что надо будет завтра рано просыпаться, ибо хотят они того или нет, а завтра, с раннего утра будет просыпаться все многочисленное хозяйство, которое необходимо будет определять по своим местам. Так здесь сложилось испокон веков. Так жили их отцы и матери, деды и бабушки, и все другие предки. По обоюдному согласию, не проронив ни слова, они, с особым сладострастием, исполнили, также сложившийся испокон веков, ритуал супружеского обязательства и, совершенно, опустошенно и, на редкость, обессиленно, заснули, во взаимных объятиях, с чувством духовного умиления и, величайшей, взаимной ответственности. Это был момент, когда каждый из них, не проронив ни слова, готов был довести до любимого, что готов на любые посильные свершения и жертвы, дабы любимый человек был счастлив и не испытывал никаких тяжестей на душе. Казалось, каждый из них на своем месте готов был заслонить собой любимого человека от всяческих невзгод бренной жизни, вплоть до того, чтобы умереть и иметь невзгоды за место родной души. Видимо именно в этом было им предназначено находить успокоение и блаженство. Быть может, это и означало здесь любовью. Любовь- это когда мужчина и женщина находят друг в друге блаженство и успокоение и понимают ответственность друг перед другом, испытывая при этом страх и уважение перед самой природой и Всевышним, перед той же смертью и, самое главное – перед жизнью. Тяжелые веки словно туман застелили глаза Оганеса, и он заснул в объятиях, уже уснувшей, жены, успев, словно, будучи в легком опьянении и затуманенном сознании, признаться самому себе в том, что не найдется на всем белом свете человека счастливее его – Оганеса Аванесяна, обычного землепашца и труженика, добывающего, каждодневным трудом, в ручьях пота, хлеб насущный, живущего, в затерянном от остального мира предгорном селе Дрмбон, с бурной быстро водной речкой Тертер….