Почти месяц мы работали на строительстве коровника в одном из совхозов.
Строительство подходило к концу и все члены бригады студенческого строительного отряда с нетерпением ждали того счастливого момента, когда стройка закончится и, получив заработанные деньги,
можно будет вернуться домой, где всегда есть горячая вода и хорошее домашнее питание.
Жизнь в посёлке протекала однообразно.
Каждое утро, в пять утра, нас будил Лёша по кличке “Моряк” (до института служивший на флоте и постоянно носивший тельняшку)- студент факультета физической культуры. Делал он это при помощи проигрывателя, на который ставил одну и ту же пластинку с песней, исполняемой Эмилем Горовцом, с самого начала на очень высокой ноте: «Так легко! Так легко влюбиться можно! Так и не узнав любви…!»
Через неделю у всех нас, проживавших в сельском клубе, ежедневно возникало бешеное желание вскочить с кровати и разбить эту “поганую” пластинку о лёшину голову.
Но при виде атлетической фигуры Лёши - “Моряка”, бдительно стерегущего её, c широкой улыбкой на лице, это желание быстро гасло и все проснувшиеся обречённо шли заниматься личным туалетом.
Таким образом, Лёша обеспечивал своевременный выход на работу всей бригады.
Работу заканчивали, когда становилось совсем темно. После тяжёлого трудового дня было только одно желание упасть на койку и уснуть.
И вот - приближался долгожданный момент окончания работ. Но оставалась самая малость. Нужно было сколотить кормушки в построенном коровнике из досок. На это ушло бы дней пять. А так хотелось домой.
Комиссаром нашего отряда был Иван Петрович, преподававший у нас философию. Человеком он был умным, предприимчивым и очень изобретательным. При любых затруднениях в работе ему удавалось найти простое и выгодное для всех решение.
Вот и сейчас, хорошенько всё взвесив, он смог убедить совхозное руководство в том, что деревянные кормушки хуже и дороже изготовленных из разрезанных вдоль металлических труб большого диаметра. В те времена металл стоил значительно дешевле, чем сейчас.
На установку этих кормушек нам потребовался всего один день. После чего оставалось только сдать объект комиссии и, поделив денежки, разъехаться по домам.
На следующее утро в коровник прибыла приёмная комиссия, в состав которой входило всё совхозное руководство. Но главной фигурой в ней был, конечно, зоотехник. Он выглядел солидней всех остальных. Как ни как, за ним было решающее слово. Для него это был хороший случай показать руководителю совхоза свою компетентность.
Пройдясь с важным видом по коровнику и всё придирчиво осмотрев, комиссия остановилась неподалёку от нас и её члены по очереди стали высказываться по поводу качества работ.
Всё шло хорошо, пока очередь не дошла до зоотехника.
- Вот члены комиссии хвалят вашу работу, Иван Петрович, потому как они не знают всех тонкостей зоотехники. – Начал он своё выступление ехидным тоном.
- Вот и вы, Иван Петрович, человек образованный и, наверняка, хорошо разбираетесь в философии. Но должен заметить, что ничего не смыслите в физиологии животных, которые будут пользоваться кормушками, установленными вашими ребятами.
Вы посмотрите: на какой высоте они находятся. Коровам же не дотянуться до корма. Им что, на колени вставать? Кормушки необходимо поднять на нужную высоту.
- Скажите на какую? – поинтересовался наш шеф.
Зоотехник слегка стушевался, но тут же нашёлся:
- А вы сходите к коровам. Вон их сколько пасётся на улице. Да и измерьте расстояние от земли до шеи.
Перспектива продолжить работу на следующий день вызвала в наших рядах волнение и негромкое возмущённое роптание, грозившее перейти в бунт. Но наш командир жестом подал знак, чтобы мы успокоились.
Он попросил комиссию найти возможность приехать завтра, во второй половине дня, и убедиться, что требование зоотехника к этому времени будет выполнено.
На следующее утро, вооружившись ломами, мы с воодушевлением набросились на кормушки и к назначенному времени те находились на той высоте, которую желал видеть зоотехник. Да и коровам, по нашим представлениям уж точно не придётся вставать на колени.
После осмотра кормушек зоотехник вновь взял слово.
С иронией глядя на Ивана Петровича, он произнёс слова, от которых у нас из груди вырвался стон отчаянья:
- Не перестаю удивляться и убеждаться в очередной раз в том, как далека городская интеллигенция от сельской жизни. Вы посмотрите на плоды своего труда. В тридцатые годы это бы называлось вредительством.
Посмотрев на нас и заметив наше возмущение, он пояснил:
- Вы подняли кормушки очень высоко. Коровы перепилят себе шеи о металлические края. Их нужно опустить.
Мы готовы были наброситься на зоотехника с кулаками, но наш справедливый и благородный порыв был вновь остановлен успокоительными жестами шефа.
В очередной раз он попросил комиссию приехать завтра утром, пообещав за ночь устранить неполадки.
Когда комиссия удалилась, он успокоил нас тем, что делать ничего не нужно.
На следующее утро зоотехник после очередного, уже третьего осмотра кормушек, потирая руки от удовольствия и победоносно оглядев всех присутствующих в коровнике, произнёс:
- Вот видите: можете же правильно делать так, как вам подсказывает специалист. Теперь коровы будут довольны.