СНЕЖИНКИ В ФОРМЕ СЕРДЕЦ
Глава 1. Одинокий поэт в метели
Как вам кажется, легко ли поэту кружиться в снегопаде в полном одиночестве.
Да-да, творец всегда один в своем замкнутом пространстве, потому что если туда кто-то ворвется, переворошит все снежинки, которые так гармонично порхают вокруг, то он забудет строчки, которые писались. Или, как в случае с Виктором, диктовались на диктофон. Ведь сегодня вовсе не обязательно сидеть с ручкой на заснеженной скамейке и что-то записывать в блокнотик, на каждом листке которого есть его инициалы ВК, сплетенные в одну фигуру, ну великий князь, не больше и не меньше. На самом деле это только начальные буквы его имени и фамилии Виктор Крикунов.
Надо сказать, что фамилия не соответствовала действительности, Виктор не кричал, никогда не кричал, даже когда разводился с женой. Просто посмотрел в окно, там был такой же снегопад, и ему так хотелось оказаться в том снегу, подышать свежим воздухом, что он рванулся к двери. Жена опомнилась, когда дверь уже захлопнулась. Так сильно стукнула, что она вздрогнула невольно. Оборвала вопли где-то на середине и поняла, что он ушел навсегда к той рыжей, из-за которой весь этот сыр- бор и возник в тот вечер.
Но она заблуждалась. Виктор ушел не к рыжей. Он ввалился в дом к матушке, которая всегда его ждала и знала, что он придет рано или поздно. И не потому, что она была проницательна, материнское сердце подсказало, а просто потому что это было очевидно для всех, кроме самого поэта.
Да-да, тот, кто витает в эмпиреях и фантастических снах, может дотянуться до седьмого неба ненароком, почти никогда не замечает того, что творится у него под носом, иначе какой же он поэт. Ну, чистый прозаик, а Виктор был поэтом, хотя писал прозу, но оставался Поэтом пишущем прозу, а не наоборот. Это очень важно для понимания его образа.
Жена не ошиблась в главном, он ушел навсегда, но не на ком больше не женился, наслаждался абсолютной свободой и при этом был счастлив. До этого снегопада, обещавшего любимые праздники, дарившего ожидание чуда, запах мандарин и елки.
Вот именно чуда, а не спокойной семейной жизни. «Вы не заслужили счастья, но заслужили покой, - не так ли говорил его любимый герой. Так вот наш поэт не хотел покоя, он все еще, разменяв, давно разменяв пятый десяток, хотел счастья, которое по его разумению было возможно именно в таком вот снегопаде.
Когда поэт оторвался от диктофона, ему показалось, что в воздухе кружился ангел, рыжий ангел. Он кружился и кидал его охапками снежинки в виде сердечек.
- Ну, поэт, - он меня ангелом считает, - проворчал Тарас, но продолжал кидать свои снежинки-сердечки, потому что был упрям как сто чертей и от своего отступаться не собирался.
Так они и встретились, одинокий, читай свободный и почти счастливый поэт и тот, кто вел свой род от Демона и Мефистофеля вместе взятых, а потому перед новым годом он должен было творить чудеса своими руками, все равно ведь больше некому. Это особенность заметил еще старик Гете, когда говорил о том, что он вечно хочет зла, и вечно совершает благо, как-то так это получалось.
А что еще было делать? Пока дождешься тех самых ангелов, и жизнь пройдет, а людской век, каким бы длинным он не был, на самом деле очень короткий.
Вот и поэт давно уже не молод, хотя и строит из себя студента филологического, привыкшего жить в окружении прекрасных дам.
Он не молод, и не так много ему осталось, а потому Тарас должен был торопиться. Если вы не спешите как-то устроить свою жизнь, то Тарас идет к вам, сегодня его уже не надо три раза звать, он придет и без зова, хотите вы того или не хотите.
№№№№№№
Виктор подставил ладонь в перчатке, и на нее стали падать снежинки в форме маленьких белых сердечек
- Они такие белые, - пробормотал поэт, понимая тайный знак. А может быть, просто вспомнил сказку о мальчике, которого все-таки смогла заморозить Снежная королева. В юности это была его любимая сказка, он чувствовал с ней какую-то родственную связь, и даже забавлялся, когда чувствовал, сейчас стало не до забав.
Снежинки не таяли на коже перчаток. Тарас уселся на скамейку рядом и стал размахивать ножками в оранжевых ботинках, дожидаясь, пока тот обратит на него внимание.
- Поэты видят ангелов как дети, - пробормотал Виктор, - когда-то в юности так написала одна рыжая девушка. Он не помнил этих строк, но внезапно вдруг вспомнил.
- Ну что ты со своими ангелами заладил, обидно даже, - где они, твои ангелы, или все давно разбежались.
-Но ты же не человек, иначе бы замер давно, - отвечал поэт
-Но и не ангел, назовешь так в третий раз и не увидишь больше не только меня, но и той самой девушки. Ангел может стакан воды принесет, а может, и нет.
Виктор повернулся и хотел что-то ответить, но там уже никого не было.
Что и кто только не померещится в новогодней метели. А ведь он был совершенно трезв, разве что вдохновение пьянило, как никогда прежде не пьянило вино. Он снова достал диктофон, надо было записать все, что навеяла эта странная удивительная метель, а может быть, так постепенно появится и еще одна книжка.
Хотя Мэтр говорил о том, что стихи писать после 30 - стыд кромешный, но сам это делал и в очень солидном возрасте, Виктору еще жить и жить до тех лет, когда Мастер все еще писал стихо-творения.
№№№№№№
Тарас не случайно исчез так поспешно. Ему надо было торопиться, чтобы заставить Викторию оторваться от финальных сцен романа и вырваться на улицу.
Если вы не представляете, в каком запое пишутся именно финальные сцены, когда за спиной прорезаются и распрямляются крылья, и ты просто паришь над безбрежностью моря, то вы ничего не ведаете о творчестве.
Только мимолетом она смотрела на ту самую метель и даже не думала о том, что можно все бросить, завернуться в пуховик и выйти на улицу.
- Нет, нет, не сейчас, позднее, когда я смогу дописать все, что живет во мне, бормотала она, хотя никого не видела перед собой, а только слышала тяжелые и протяжные вздохи Домового Кеши. Он все видел, все знал. Он хотел примерно того же, что и Тарас, оторвать ее от стула с мягкой подушкой, которую сам заботливо на тот стул вместе с псом Макаром и положил когда-то, чтобы ей было удобнее, и прогнать ее на улицу. Как можно оставаться дома в снегопад?
Пес крепко спал, вечером, да что там почти в полночь они должны были смотреть хоккей и болеть за ястребов, а потому он пока отсыпался.
Кеша растолкал Макара.
- Да сколько же ты дрыхнуть можешь, ленивец.
- А что? Воры, хуккей? – вертел головой тот.
- Какие воры, какой хуккей? - передразнил его Домовой, у тебя только одно на уме, посмотри, какой снегопад.
Пес подошел к стулу, запрыгнул на него и поставил лапы на подоконник, ему оказалось, что он ослеп от такой белизны. Несколько снежинок подлетели так близко, что он смог их даже разглядеть.
-Какие они красивые, - тихонько взвыл он.
- А я что говорю, как можно спать, когда такая красота вокруг, иди гулять и хозяйку забери с собой.
Легко сказать, забери, а как ее от подушки оторвать.
Макар бегал вокруг, тыкался носом ей в коленку, тявкнул несколько раз – ничего не помогало. Она только отмахнулась, и продолжала стучать по клавишам в каком-то обморочном сне.
- Может укусить ее? - спросил наблюдавший за ним Домовой, - он вообще любил давать советы.
- Ты каких мухоморов ел, не стану я ее кусать. Хочешь, чтобы она потом меня усыпила?
Кажется, их разговор долетел до Вики и привлек ее внимание, она треснула со всего маха по клавише и поднялась. О чудо, они были услышаны
- Да ладно, пошли уж, а то тут и без жертв не обойдется. Кусаться они собираются, ироды.
Кто такие ироды, Макар не знал, но почувствовал, что слово нехорошее, да разве же Домовой до беды не доведет, с ним только поведешься.
Вика одевалась быстро, как в анекдоте про секретаршу, взяла с собой диктофон – они не успели его спрятать, забыли о том, что она и на прогулке может ЭТИМ заниматься. Идти по снегу и что-то говорить на диктофон.
И Домовой только моргнул глазами, когда хлопнула дверь, и уселся в уголке, около новой батареи. Кеша свято верил в том, что жар костей не ломит. Пусть гуляют, он теперь мог передохнуть немного. А то вроде и не мешали, но все равно никакого покоя.
Глава 2. Случайная встреча в метели
Виктория выскочила на улицу и рассмеялась. Там ведь была жизнь, настоящая жизнь, от которой она с годами успела отвыкнуть. Экран монитора с узорами букв, которые составляли определенный узор - текст. Да, она чувствовала себя чаще всего пряхой, иногда Пенелопой, которая не ждала своего Одиссея, а только иногда отбивалась от женихов, внезапно, ненароком появлявшихся, и продолжала ткать свое полотно.
И в том, что Одиссей никогда не вернется, в этом была своя определенная прелесть, ведь как говорила бабушка, что нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Она не ждала, она творила свои тексты, чтобы кому-то неведомому рассказать о том, что было, что будет, чем сердце успокоится.
Она никогда не ждала и не догоняла, а ковер свой творила не от нужды, потому что кому-то дала какое-то обещание, а именно от радости, ведь ей нравился сам процесс творчества.
Глядя на подругу с мужем, вечно отсутствующим и тремя детьми на руках, она понимала, что никогда бы такого не выдержала, всей этой суеты, забот, проблем. Велес, написавший ее судьбу, прекрасно это понимал, потому и не было этих самых домашних хлопот, но было творчество, окрылявшее и вдохновлявшее всегда и приносившее столько радости.
Снегопад ее пьянил и вдохновлял все больше, и когда Макар дернул за поводок и потащил куда-то, она невольно за ним устремилась, в противоположную от дома сторону, даже не задумываясь о том, что надо возвращаться. Она просто диктовала часть текста. Со стороны можно было подумать, что рыжеволосая дама, которой могло быть и 25 и 50 –поди разбери, сколько ей вообще лет в таком прикиде и при ее шустрости просто готовится к марафону и разговаривает со своей собакой, или с кем-то по телефону. Сегодня прохожие мало чему могли удивляться. Да они тоже были очарованы и снегопадом, и собственными размышлениями, и до дамы с собакой им не было дела. Ну разве что поразмышлять насколько они разные – та дама с собачкой, и эта – с собакой…
Макар заметил Тараса, кружившего над его головой, и просто следовал его указаниям. А тот порадовался тому, что Вику удалось вытащить на улицу без его вмешательства.
Вы говорите, что встречи могут быть неожиданными и случайными? Теперь полюбуйтесь на то, кто и как творит эти неожиданности и случайности. Даже если у вас нет своей собаки, это вовсе не значит, что у вас нет Домового Кеши и Тараса, которые и не такое организовать могут.
Виктория поскользнулась от резкого толчка, рывка Макара, и плюхнулась на скамейку сбоку, чуть не врезавшись в какого-то мужчину.
- Ой, простите, мой Макар сильнее, чем можно предположить. И иногда он так дергает поводок.
- Да ничего страшного, симпатичный пес, - отвечал Незнакомец.
Макар вернулся к ним и уселся рядом. Тарас только помахал ему сверху, заявляя о том, что они прибыли в пункт назначения и растворился в снегопаде, швырнув в собаку снежинками в форме сердец.
Виктория посмотрела еще раз на Незнакомца, отключила диктофон и в тот же миг произнесла:
- Это вы, простите, я не сразу вас узнала, прошло столько лет.
Хорошая фраза для начала знакомства? Но она и на самом деле его узнала, это был не светский треп вовсе.
Он молча повернулся к ней, потрепав пса по голове, и Макар даже не тявкнул, про желание кусаться он вообще забыл. Вот совсем на него не похоже.
- Это я, а что случилось много лет назад, позвольте поинтересоваться? –спросил Виктор.
- Да нет, ничего такого страшного не случилось, - улыбнулась Виктория, - скорее наоборот. Вы спасли меня тогда от мегеры с грузинской фамилией, которой не нравилось все, хотя мои стихи были ужасны, не спорю, но я ее готова была покусать в тот момент, и если бы не молодой красавец Виктор, как же у него была фамилия, что-то с голосом связанное, простите, склероз.
Она обняла своего пса, и взглянула на него.
- Я все-таки не понимаю, как Макар привел меня к вам, ведь я дописывала последнюю главу и никуда не собиралась, хотя снегопад, конечно, чудесный.
- Да и снежинки в виде сердец.
Виктор понял, что на самом деле что-то такое было в прошлом веке, семинары молодых поэтов, в которых он с большим энтузиазмом принимал участие. И мнение его всегда расходилось с мнением так называемых Мастеров, которых и Мастерами можно было назвать с большой натяжкой, что подтвердилось с течением времени. И тетка старая и страшная с грузинской фамилией, которую он никак не мог вспомнить, тоже была. И ему так хотелось досадить ей тогда. Но в чем ему не откажешь, защищал он только хороших поэтов, или тех, кто подавал надежды в его понимании. Вот, наверное, не зря это делал, если эта прекрасная дама до сих пор это помнит, узнала его, и порадовала, что там говорить. Но она уже поднялась, улыбнулась.
- Простите за вторжение, так получилось, но вы с тех пор были моим ангелом – хранителем, и я должна была это сказать, хотя потом нам не удалось встретиться до этой метели..
- Так куда же вы, может быть чашечку кофе?
Он кивнул в сторону старого кафе и улыбнулся.
- С собаками туда не пускают, мне правда пора, но спасибо вам Виктор Крикунов.
Значит, она помнила фамилию, и только притворилась, что забыла ее, о женщины, как вы коварны порой.
Собака неслась по аллее, а он сидел и смотрел в след.
- Куда ты несешься, приспичило что ли? - ворчал сверху Тарас, он снова оказался тут и не успел остановить Макса вовремя.
Тот, кто вытащил ее на улицу, с таким же успехом и прочь утащил, так ничего и не разрешив. Вот и доверяй амурные дела этим псам. Она права в одном, в кафе с собаками не пускают, а оставлять его на улице тоже нельзя. Все-таки друг человека и Домового. Но это значило только, что ему еще придется подсуетиться немного. Кто бы сомневался в том, что он это сделает.