Ночь беснуется за окном, рвёт провода, воет волчицей, чем-то гремит на балконе: дом стоит на "семи ветрах" - на пригорке, самой высокой части приморского городка, и этой пятиэтажке достаётся больше всего от непогоды. В квартирке же на четвертом этаже тепло и тихо. Её уютно освещают отблески большого ансамбля фонарей Первухи - окраины Махачкалы, - разметавшейся под пригорком у моря.
Я засыпаю в далёком 89 году на маленьком зеленом диванчике в зале крохотной бабушкиной квартиры, убаюканная юностью, тиканьем часов и привычным сладковатым запахом советской рассыпчатой пудры. Прямо над диванчиком висит серенький радиоприёмник, время от времени делающий "хррр" и "шшшш".
Вдруг в полной тишине без "объявления войны"...звук! Ну кто не знает первых лунных аккордов одноимённой сонаты?! Я открываю глаза и ложусь на спину. Первые несколько знакомых тактов. Бьют по сердцу даже не лейтмотив, не мелодия, а неотвратимые, как время, басы. Ба-ам! Секунда. Ба-а-ам! Еще одна... И совсем грустно "ба-а-а-ам"! Что за странное неземное чувство вселенской печали накрывает меня в мои комсомольские семнадцать?! Ощущение, что я вечна. Ощущение, что всегда была и всегда буду. Ощущение, что я везде. Только странно, что я это забыла. Ощущение, что эти звуки выворачивают душу наизнанку. И я плачу. Молча.
Теплые слёзы льются из уголков глаз и затекают в уши. Только бы не всхлипнуть! И не разбудить никого... О чём может плакать ночью отличница, спортсменка, комсомолка, да и просто красавица, собирающаяся выйти замуж по любви?!
Чтобы не всхлипнуть, я начинаю глубже дышать. В такт. Ба-а-ам! Аккорд - вдох! Аккорд - выдох! И пока длится пятиминутная соната, моё дыхание и сердце повторяют её ритм. Что со мной?! Такая синяя упоительно-лучезарная печаль, такие несказанные, будоражащие, глубинные всполохи души... Что со мной?!
И только сейчас я понимаю - сегодня, в конце второго десятилетия двадцать первого века, - я вечна. И моя печаль тоже. И душа знает всё. Что было и что будет. И что я тогда уже, будучи счастливой девчонкой, знала о всех будущих колких, ранящих и жалящих трудностях жизни. И горько плакала. От неотвратимости и категоричности их. Ба-а-ам...