Уно встретил меня радушно. Юхан, его слуга, обслуживал нас расторопно. Налил коньяку, принес блюдце с нарезанным ломтиками лимоном, шоколад.
Но во мне почему-то нарастало странное чувство, что Уно ждёт не дождётся, когда я уйду.
Мы сидели в каминном зале его парижской квартиры. На зелёном мраморном столике перед нами стояла початая бутылка дорогущего коньяка «Мартель». Сквозь огромное, в пол, окно зала, виднелась вдали верхушка Эйфелевой башни.
Мы, сокурсники Уно, знали, что он сделал блестящую карьеру, что живет в Париже. Дозвониться до него было практически невозможно, не говоря уж о визите. То он в Пекине, то в Токио и «занят, очень занят». На письма по электронной почте Уно отвечал коротко и с большим опозданием.
Бывая в Париже, я всегда звонил ему – наша сокурсница Тийна развелась с мужем и буквально умоляла меня разыскать Уно, узнать, свободен ли он. Что тут скажешь… Старая любовь не ржавеет
И вот мне, наконец, повезло - он пригласил меня в гости.
Всё было вроде бы так, как тогда, в университетской общаге в Тарту, когда мы с Уно и другими студентами-физиками и математиками ночи напролёт спорили о дальнейшей судьбе нашей цивилизации.
Но вот поведение его слуги, Юхана… Я бы такого камердинера уже давно прогнал, как говорится, в три шеи.
Нахальный юноша уселся без спросу на диване рядом со мной, закинул ногу на ногу, и принялся то и дело вмешиваться в нашу беседу. И это ещё не всё. Вы бы только видели, с каким восхищением Уно смотрел на парня, как он хохотал, выслушивая его неуместные реплики!
Мы с Уно обсуждали, удастся ли к трёхтысячному году реализовать всем известный проект частичной колонизации Луны.
– Оказывается, эстонцы не зря посылают собеседника на Луну, когда сердятся!* – пошутил я. – Старый добрый Скайп – наше изобретение, а послать на Луну – наше, так сказать, заклинание. Которое, по-видимому, начинает сбываться. Смотри-ка, заклинания работают!
– Но вы до этого не доживёте, – вмешался слуга. – Кстати, по грибы эстонцы тоже посылают, когда сердятся*. Но грибов в эстонских лесах становится всё меньше. Наверное, именно потому, что часто посылают.
Уно расхохотался.
– А ты, Юхан, как считаешь? – спросил он, вытирая слезы. – Будет колония на Луне в начале следующего тысячелетия?
Юхан устроился на диване поудобнее, пощёлкал зажигалкой, прикуривая сигарету, выдохнул дым мне прямо в лицо и важно произнёс:
– Конечно, будет. Вещи – тени идей.
Надо же... камердинер читал Платона!
Уно снова рассмеялся. Он пришел от ответа слуги в такой восторг, словно Платон и Сократ лично явились в его квартиру, развалились на диване у камина и принялись философствовать.
– Вещи - тени идей? – спросил я. – Это ведь только сентенция! Что ты имеешь в виду, Юхан?
– Да, сентенция, – преспокойно согласился слуга. – А значит, – обобщение. Обобщения не надо пояснять. Надо просто внимательно изучать жизнь и тогда убедитесь, что они верны! Была идея послать на Луну? Была! Я вам больше скажу - теперь уже идеи - тени вещей!
- Что ты хочешь этим сказать?- недоумевал я.
- Вот, например. Будь на то моя воля, я бы уже первоклассникам выдал сборники сентенций, пословиц, афоризмов, и велел бы выучить их наизусть. Вот и вся школьная программа! Пусть уже в семь лет знают, что яблоко от яблони далеко не падает. Как вам такая идейка?
Вот умник нашелся! мысленно возмутился я. Мне вспомнилась слёзная просьба Тийны – напомнить Уно былые времена, когда у них был студенческий роман, стройотряд, где они, влюблённые, по вечерам пели песни у костра.
– Уно, а ты ещё помнишь, как вы с Тийной всё крутили и крутили ту пластинку с песней «Ох, эти давнишние времена» из телепередачи «Гороскоп»? Только теперь, когда нам всем пятьдесят лет, мы прочувствовали,что такое "времена давнишние»…
– Ностальгия мне чужда, – сказал Уно, внимательно наблюдая за тем, как слуга снова наполняет его рюмку коньяком. – Ты, Юхан, нарежь ещё лимона и принеси.
– Понимаешь, Андрус, – продолжал он, отпив глоток коньяка, – жизнь стала теперь несравнимо интересней, чем в нашей молодости. Технический прогресс творит чудеса. Вспомни хотя бы тогдашние большие виниловые пластинки для проигрывателя!
Он встал с кресла, подошёл к камину, взял в руки какой-то маленький пластмассовый чёрный шарик: – Угадай, сколько мегабайт информации сюда помещается? Удивлю тебя…
Но Юхан не дал ему договорить.
Он громко запел: «Ох, вы давнишние, ох, вы прекрасные, незабываемые времена! Ох, вы чудесные, как я хочу, чтоб возвращались вы хоть иногда!»
Вынужден признать, что у него был приятный тембр голоса и, по-моему, абсолютный слух. Уно слушал слугу прямо-таки с умилением.
Этот субъект, подумал я мрачно, просто-напросто околдовал Уно! Ему не нужны больше ни я, ни Тийна, ни брак, ни дети.
– С вашего позволения я бы послушал концерт в другой раз. – сказал я, решительно поднимаясь с дивана. – Мне пора.
Уно и не подумал меня отговаривать.
– Не бывает ни лучших, ни худших времен, есть только миг, в котором живем**,– с неприятной ухмылкой провозгласил слуга, широко распахнув передо мной входную дверь.
– Пошёл ты по грибы, – тихо, так, чтобы не услышал Уно, процедил я ему в ответ, захлопнул с размаху за собой дверь и быстрым шагом направился к станции метро "Пасси". Внутри у меня всё клокотало. Самый фешенебельный округ Парижа! Шестнадцатый! А воспитание у прислуги - отвратительное! Из грязи в князи! Как только это терпит Уно! Всегда такой вежливый, сдержанный! У нас на курсе его даже прозвали англичанином…
Вернувшись в Таллинн, я встретился с Тийной и сказал ей, что обзаводиться семьёй Уно не планирует. У него на уме одна только работа.
– Наверное, у нашего «англичанина» кто-то есть, - вздохнула она.
– Мне, в общем-то, тоже так показалось, – признался я.
А Уно я написал по электронной почте:
«Извини, что отнял у тебя целых полтора часа твоего драгоценного времени. Тебе было со мной скучно. Конечно же, мой коэффициент интеллекта, IQ, несравнимо ниже, чем у твоего так образцово вышколенного слуги, но я уже исправляюсь – вызубрил наизусть целых пять сентенций. Тийне я про твоего слугу говорить не стал. Verba volant, scripta manent***. Андрус.»
Ответ пришёл, к моему удивлению, быстро.
«Здравствуй, Андрус. Я вовсе не хотел тебя огорчать. Видишь ли, я преуспел в делах и смог заняться претворением в жизнь моей идеи фикс. На это ушли годы. Только что всё получилось. Прости, но ты был для меня, так сказать, пробным камнем. Электронный мозг моего слуги содержит в себе весь интернет – и информацию и поисковики. Юхан и есть, так сказать, материализация интернета. Да, я создал робота с внешностью человека, это не так уж и ново теперь. Но как приятно – по утрам не ты завариваешь себе чашку кофе и несёшь к компьютеру, а тебя обслуживает мистер Интернет собственной персоной. Ты прав – общаться с людьми мне теперь не интересно. Мой слуга – лучший в мире собеседник. Ведь ему в мгновение ока доступна практически вся имеющаяся в мире информация. Ну, а то, что он такой дерзкий… Я сам всегда хотел быть таким. С дружеским приветом, Уно.“
Вот, значит, как... Идеи - тени вещей...
Но я бы этих роботов делал всё-таки хотя бы ниже ростом! Законодательно запретил бы им быть выше, чем скажем, метр тридцать...
______________
*Именно так в Эстонии и принято. (Прим. автора).
** Строка из стихотворения эстонского поэта Артура Алликсаара.
*** Слова улетают, написанное остаётся (лат.,прим. ред.)