АБЗИАНИДЗЕ ГЕОРГИЙ ВАЛЕРИАНОВИЧ
Вторым человеком суровой судьбы, кому я решил посвятить несколько страниц, является Абзианидзе Георгий Валерианович.
Сегодня, в момент, когда я пишу эти строки, ему около 90 лет, но он в полной мере сохраняет ясность ума и бодрость духа. Более того, вы никогда не увидите его, чтобы он не был в свежеотуюженных костюме, сорочке, и соответствующем галстуке. Даже дома он всегда в такой форме, в которой можно пойти в театр, или на великосветский раут.
В отличие от многих своих сверстников, он всегда чем-то занят. Узнав, что я намерен писать о нем, он принес мне целую кипу различных материалов, позволяющих более полно раскрыть тему.
Он собран, мобилен, хорошо выглядит, и я не раз слышал в доме упрек, почему Вы с него не берете пример?
А в самом деле, почему? Мне кажется потому, что не приучены ни семьей, ни сами собой.
Хотя понемногу, все же стараемся подтягиваться.
Мы познакомились ровно 40 лет тому назад в гостях у Джгамадзе О.Г. (Это один из их моих друзей. Вероятно, я и о нем постараюсь что-то написать)
Я как-то сразу обратил на него внимание. Он очень выделялся среди остальных одеждой, очками, манерой держаться. Был он крайне немногословен. Чувствовалось, что хозяева с большим уважением относились к гостю. В нем просто высвечивалась какая-то врожденная интеллигентность.
В последующем мы много раз встречались, но ни разу у нас не завязывался сколько нибудь обстоятельный разговор.
Постепенно я узнал, что он человек очень непростой и трудной судьбы. Но эти знания были фрагментарные. Я никогда не мог себе позволить расспрашивать, он, в свою очередь, не стремился к откровенности со мной.
Когда ушли его ближайшие друзья и нас из старой плеяды осталось двое, он, при встречах, стал понемногу рассказывать о себе.
Он был из семьи достаточно высокого уровня. Его дед был первым в Закавказье генералом от медицины и возглавлял ее по всему Округу.
Отец его, идя по стопам отца, оканчивает медицинский факультет в Лейпцигском университете.
С началом Первой Мировой войны интернирован, как иностранец, а затем отпущен, как врач. Всю войну прослужил в военно-медицинских учреждениях.
После революции в г.Владимире был избран Председателем Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов.
Он свободно владел тремя иностранными языками.
Через какое-то время вернулся в Грузию. Работал на разных должностях, в том числе заместителем наркома здравоохранения и начальником медицинской службы Закавказской железной дороги.
Должности были престижные, дававшие определенные льготы, которыми он щедро делился с соседними семьями, в особенности с их детьми.
Один из ровесников тогдашнего малолетнего Георгия впоследствии вырастет в крупную политическую фигуру соседнего государства (Примаков Евгений Максимович), но детскую дружбу сохранит на всю жизнь.
Мать Георгия очень дружила с матерью Примакова, и эту дружбу они сохранили до конца. Она тоже была врачом.
Свыше 30 лет заведовала лабораторией, и всех поражала тем, что по одному анализу, практически без ошибок, могла установить диагноз болезни.
На биографии его отца, вероятно, отрицательно сказался и тот факт, что когда ему предложили вступить в партию, он воздержался.
Вскорости, он, как и миллионы других, попал в кровавую мясорубку. В июне 1938-го его арестовали, и вскорости расстреляли, хотя семье сообщили, что он арестован на 10 лет без права переписки.
Об этом человеке рассказывают просто легенды.
Когда он еще был жив и находился в тюрьме, от него требовали подписать какие-то бумаги, но он заявил своим мучителям, что ничего не будет подписывать, пока его семье не выплатят зарплату, которую он заработал, совмещая три службы. Из НКВД пришла доверенность на имя матери, что позволило им какое-то время продержаться. Отец знал, что его расстреляют, но все же успел сделать своей семье прощальный жест.
Работая над этим материалом, я увидел копии из расстрельных списков. Там каждому региону на 1938-й год выделяется дополнительная квота на расстрел, подписанная лично И.В.Сталиным. Грузии, например, была установлена дополнительная квота в 1500 человек, в том числе транспортному НКВД - 300человек. В нее то и попал отец Георгия.
После ареста и расстрела отца, жизнь семьи рухнула.
Из пятикомнатной квартиры оставили две не смежные комнатки, без тепла, воды и всего остального. Начались материальные проблемы. Чтобы удержать семью наплаву мать начала работать в трех местах.
Георгий и раньше много читал, пользуясь абонементом отца в библиотеке. А после ареста отца 1-летнему пацану стало неуютно и на улице, поэтому все его свободное время уходило на чтение.
В этот период он переболел всеми детскими болезнями, что также способствовало чтению.
Вместе с тем он хорошо понял, что с таким хлипким здоровьем отправляться в большое плаванье, именуемое «жизнь» не только неразумно, но и более чем опасно. И начал регулярно ходить в спортзал на различные тренировки.
Наверное, следует отметить, что отсутствие отца, и постоянная занятость матери рано приучили его к принятию самостоятельных решений.
Эта способность, возможно, спасла ему жизнь, когда в будущем пришлось бороться за выживание.
Надо сказать, что Георгию с образованием повезло. Он учился в бывшей первой Гимназии. Школа очень старалась сохранить сложившийся имидж.
Крупные поэты и ученные не считали для себя зазорным, преподавать в этой школе.
Естественно, выпускники этой школы были лучше подготовлены, и легче поступали в ВУЗы.
Можно отметить, что в этой школе училась основная элита города. Но дух в ней был все же весьма демократичным. Никто никогда не подчеркивал, что ты «сын врага народа», отношения всегда были равными и дружескими. Школе удалось не допустить в свои стены духа того вандализма, от которого задыхалась вся страна.
Поскольку Георгий не слишком дружил с математикой, по окончанию школы, он выбрал для своей будущей учебы гуманитарное направление.
Нужно сказать, что многолетнее чтение сформировало из него довольно эрудированного юношу.
В стране первые послевоенные годы. Преимущества при поступлении в ВУЗы дают фронтовикам. Для них квота 70%, для всех остальных 30%.
Георгий считает, что общая подготовленность очень сильно помогла ему без особого напряжения сдавать все гуманитарные предметы. Так или иначе, он завоевывает на вступительных экзаменах самое почетное место под №1.
Вскоре он стал студентом юридического факультета.
Этому способствовало и то, что по приглашению известного адвоката Амиридона Гоциридзе, он часто посещал судебные процессы и в какой-то мере приобщался к этому миру.
Первые три года отучился нормально. Но, многие его друзья, сверстники нигде не учились и не работали. Иногда, общаясь с ними, он пропускал занятия. Для преподавателей это не осталось незамеченным.
И уже на 4-м курсе, наиболее уважаемая им профессор Тинатин Васильевна Церетели, на зачете, или экзамене, отчитала его, как мальчишку, что он, при его способностях, еле-еле на тройку вытянул.
Эта женщина была очень уважаема и среди студентов и среди своих коллег, в том числе и за то, что докторскую диссертацию защищала в Москве, да еще на такую спорную тему как «Причинная связь в Советском уголовном праве». На эту тему шла определенная полемика между ведущими юристами Союза.
Приближалась дипломная пора , Надо было выбирать тему. Все легкие темы были разобраны, да Георгий их и не искал.
Он выбрал ту же тему, на которую защищала диссертацию его руководительница. Она была поражена и стала его отговаривать. Георгий настоял и стал работать.
Три месяца просидел в публичке, подбирая материал. После этого использовал кучу других источников и литературы. Причем заранее дал себе слово, что в диссертацию руководителя и заглядывать не будет, чтобы ни один тезис не совпал.
Ознакомившись с его работой, Тинатин Васильевна ахнула. Работа была вполне корректная, хотя и опиралась на иные, чем у нее доказательства.
Дипломную работу сочли блестящей и автору выдали красный диплом.
А его работу кафедра еще несколько лет демонстрировала студентам, как образец дипломного труда.
Казалось бы, все хорошо. Красный диплом в руках, эрудирован , все близкие –медики, давай, иди вперед!
Но, не тут то было.
«Детей врагов народа» никуда не распределяли, а в то время получить работу врача без соответствующего направления было, практически, невозможно.
Через годы Георгий Валерианович узнал, что даже ходатайства о нем весьма высоких лиц,
остались безрезультатными.
Спецчасть бдительно следила за тем, чтобы «дети врагов народа» нигде не получили какую либо льготу.
Что оставалось делать молодому человеку?
Правда, кое-кому удавалось устроиться юрисконсультом, но эта работа низко оплачивалась, и, как правило, не была постоянной.
Пришлось Георгию выйти на улицу.
А там уже были многие его сверстники, детские друзья, некоторые нигде не учившиеся люди.
Вся эта гурьба сбивалась в прайд и начинала промышлять на улице. В первую очередь они искали, на чем можно что-то подзаработать. Кому-то товар выгрузить, кому-то погрузить, кому-то вещи перевезти. Не исключено, что при этом кто-то из группы мог стащить что- либо.
Беда была в том, что клеймо сразу же ложилось на всю группу. Она стала попадать в поле зрения силовых органов.
Страна небольшая, город и того меньше. И очень скоро все друг друга уже знали.
Беда усугублялась тем, что и в чужих грехах стали обвинять группу, однажды чем-то уже скомпрометированную.
Горе было еще в одном довольно важном факторе. То, что безработная молодежь, оказавшаяся, в большинстве случаев, не по своей воле, на улице, зачастую рассматривала в романтическом флере, органы именовали «преступностью»
Не исключено, что какие-то правонарушения они действительно совершали. Трудно себе представить, что в целом прайде все были беленькими и пушистыми.
В этот период состоялось знаменательное знакомство Георгия с Джабой Иоселиани, которое на многие годы вперед определило и его судьбу, и его жизнь.
Хорошо поняв, что здесь их уже очень хорошо знают, и можно оказаться «без вины виноватым», несколько молодых людей, в том числе и Георгий, решили уехать из республики в Россию, чтобы там поискать свое счастье, то ли в работе, то ли в учебе.
Это был, самый проклятый в их жизни 1955 год.
Петербург огромный город. Надо было чем-то заниматься. Каким-то образом легализоваться. Джаба, например, какое-то время вместо другого ходил в институт. И никто не заметил, что человек, еще не окончивший школу, успешно выступает вместо студента.
Другие ребята тоже занимались, кто чем мог, постепенно присматриваясь к новому для себя городу. К счастью в то время русским языком все владели неплохо. что помогало вписаться в непривычную для себя среду. Все они искали свое место в этой жизни и методы его достижения.
Но улица никогда не дремлет. Наши герои считали себя достаточно хорошо освоившими законы улицы и без робости и страха знакомились со старожилами Питерских улиц. Однако те оказались и постарше и поопытней, и более дерзкими в своих действиях.
Мне кажется, что именно это обстоятельство и позволило им втянуть в свой состав молодых людей, приехавших из периферии. К тому же молодости свойственна бравада.
«А чем мы хуже Вас»
Но, как бы мы здесь не рассуждали, питерские, уже профессиональные преступники, втянули наших молодых, не совсем обстрелянных ребят в какое-то дело, на котором их накрыли на месте преступления.
Дело стало очень резонансным, в особенности у нас в республике, где авторитет Джабы был очень высок.
Но, вне зависимости от этого, ребята получили максимально возможный в те времена срок, и были направлены в разные лагеря.
Георгий попал на лесоповал. Человеку непосвященному трудно представить себе, что это такое. Лес надо было спилить, распилить на шестиметровые бревна, уложить на сани, и волоком доставить на пункт приема.
Причем по мере вырубки леса, надо было переносить узкоколейку, которая обслуживала лесоповал.
Именно на эту работу и попал наш Георгий Валерианович.
Человек из интеллигентной семьи, никогда физическим трудом не занимался, и перетаскивать шпалы и рельсы он мог так, как Сизиф свой камень.
Сколько он не перевязывал все свои связки, ничего не помогало. Он хорошо понял, что если что-то не придумает, то очень скоро концы отдаст.
В ГУЛАГе того периода мало тревожились о смерти своих зеков.
Машина репрессий еще продолжала крутиться почти также, и недостатка в арестантах в лагерях фактически никогда не было.
В последующем Георгий вспоминал, что практически с нулевой ценой человеческой жизни, он впервые столкнулся, увидел и понял ее, именно в этом лагере.
Однажды случилось так, что ему довелось побеседовать с начальником лесозаготовок. Этот человек в свое время сам был заключенным. Отбыл свой срок. Получил свободу, но был не выездным. Он был очень талантливым человеком и умелым руководителем.
Это давно было известно начальству. Когда он освободился, ему предложили самую высокую должность начальника лесозаготовок. А лагеря к тому времени перевели на хозрасчет. Невыполнение плана грозило очень серьезными санкциями. Поэтому лагерное начальство в глаза смотрело этому человеку, понимая, что в его руках их благополучие. Поговорив с Георгием, он понял, что перед ним хорошо образованный человек, практически полный новичок в том мире, в который попал. И перспектива у него только одна - прямиком на тот свет. Вся разница в том, когда это случится: завтра или послезавтра.
К этому времени на лесоприемном пункте высвободилось место учетчика. Фактически лица, принимающего у заключенных лес и ведущиго учет и по бригадам и в целом. Он потребовал у лагерного начальства Георгия к себе.
С ним спорить никто не мог и не хотел, и на следующий день Валерианович уже вышел на новую для себя работу.
С ним провели экспресс инструктаж и оставили одного на громадной территории лесоприемного пункта.
Наш новичок очень быстро понял, что есть некоторые бригады, которые не выполняют плана, что всегда связано с тяжелыми наказаниями.
Начальник лесозаготовок, как бывший зэк, как то сочувственно относился к ним.
И вот по молчаливому согласию между собою, Георгий стал все излишки, накопившиеся в течение дня, приплюсовывать к тем, у кого явный недобор.
Откуда брались излишки? Там очень часто образовывались большие очереди сдающих лес. Некоторые не хотели терять время, нужное для лесоповала, и обращались к приемщику принять лес без обмера, на глазок. Если приемщик соглашался, они на глазок согласовывали кубатуру и без очереди сваливали свой груз.
У приемщика со временем выработался хороший глазомер и он на таких клиентах выигрывал 0,1-0,2 кб. За день проходило более 50 бригад, что в сумме создавало какой то резерв для маневра.
В эти мелкие дела начальство не вмешивалось. Для них важно было, чтобы сальдо составленное по бригадам совпадало с фактическими остатками на складе.
Постепенно все привыкли, что на приемке работает чистый по своим понятиям, очень грамотный человек, дипломированный юрист.
В случае надобности, он мог любому помочь написать нужную ему бумагу.
Если, в подобного рода учреждениях, уместно говорить об авторитете, то можно с полным основанием утверждать, что Георгий Валерианович смог его завоевать, и ни разу не ронял.
Он никогда не говорил, но я сам себе представляю, сколько жизней он спас своей «двойной» бухгалтерией.
Очень сильно его поддерживало воспитание, полученное дома. Он привык мало есть, и поэтому лагерной баланды ему хватало.
Но он до сих пор не может без содрогания рассказывать, как в Лагерь прибывали мощные мужики, которые ворочали бревна, как спички, а через некоторое время превращались в свои тени. Более того, некоторые из них стояли у дверей пищеблока с протянутой рукой, может у кого-то осталась корка хлеба?
Больше всего Георгий, страдал от чувства стыда перед своей матерью. Он считал себя виновным в том, что в отсутствии отца, он должен был находиться рядом с матерью, а он
был на далеком Севере, почти на противоположной стороне Великой страны.
Поэтому, стараясь, хоть как-то загладить свою вину перед ней, он писал ей частые, не реже одного раза в неделю, добрые и ласковые и подбадривающие ее письма. Одно письмо я взял из его архива.
Оно датировано 05.04.1959 г. и имеет порядковый номер157.
Позволю себе привести несколько выдержек из этого письма.
«Хочу тебе сказать что бодрое, оптимистическое настроение преобладает над всем прочим, порой такое здоровое расположение абсолютно необоснованно, лишено реальности, но в этом случае ты сам бодришь себя, и обнадеживаешь, потому, что страшно не хочется падать духом.
Ведь и впрямь невозможно сохранить того душевного тепла, которое придает нам силы, без большой веры в будущее»
И дальше:
«К чему скрывать огорчения и разочарования? Ты сама видишь и понимаешь, что в ближайшем будущем нам ничего хорошего нечего ждать. Мама Родная! Я не хочу развивать дальше эти мысли, ибо может показаться, что я оплакиваю свою судьбу. А ведь думать надо было раньше. Надеюсь, что ты не обвинишь меня в малодушии и упадничестве»
Продолжение:
«Таким людям, как я, история вынесла свой безжалостный приговор еще в момент рождения. После того, как мир окрасился в красный цвет, такие, как я, должны были непременно погибнуть. Вся моя жизнь была отрицанием существующего, пусть в скрытой форме, процесс неприятия современного образа жизни непрестанно протекал во мне и вел к той пропасти, в которой я очутился.
Всем кажется постыдной случайностью, из ряда вон выходящим мой поступок, однако никто не задумался, что это проявление той неприемлемости существующей жизни, которая упорно вела меня к полному отречению от нее.
Я считаю, что такая массовая преступность, следствие видоизмененного протеста большой массы населения против существующего правопорядка»
Читая письма своего героя, я не могу отделаться, от одной навязчивой мысли.
В момент написания письма, которое я цитировал, человеку было 29лет.
Причем, он уже достаточный срок отбыл, имея в виду, что письмо носит №157.
Георгий много думает и о своей личной судьбе, и о судьбе целого поколения, таких же, как он, оказавшихся по произволу властей на обочине жизни.
«Дети врагов народа»
Я вновь привожу цитаты из письма, считая, что они наилучшим образом объясняют причинно-следственную связь реалий того времени.
«Несознательный протест более отсталой части общества, которая в силу своего неумения выразить свое недовольство, облекло его в форму преступления.
Ведь только там, где недовольство населения на протяжении долгих лет не может найти выхода в политической форме борьбы за переустройство несправедливого уклада жизни, только там возможен такой уровень преступности».
Это письмо – целый политический трактат своего времени, я не перестаю удивляться, что написал его столь юный автор.
«Причина преступности - это годами накапливавшаяся неприязнь, отчаяние, непокорность, это годами насаждавшаяся безнравственность и невежество, это вечная неудовлетворенность, и накапливание глухой обиды, которую не можешь выразить, и в конечном итоге это протест, протест, протест.
Только там, где это дозволено он ведется путем политической непримиримости, а там где эти формы исключаются, принимает такие уродливые формы, как преступность»
Дальше он пишет, что в лагерях много нравственных уродов, ставших такими в результате их «перевоспитания»
Он подчеркивает, что молодежь воспитывалась грубыми невеждами, которые выбивали из неё все, что мы называем благовоспитанностью, превратив её в необузданных хулиганов, хамов, дармоедов и неприспособленных к жизни молодых болванов.
«Теперь, когда в кровь и плоть молодого поколения вошла и засела нравственная грязь, которую не вытравить и каленным железом, начали им читать мораль по радио.
И хотя в капиталистическом мире нравственность совершенно неизмеримо выше, все мерзкое и плохое, что уже не скрыть, стали называть «пережитками капитализма»
Автор цитируемого письма признает, что основная причина многих бед в низком уровне материального обеспечения, но тут же с горечью отмечает, что если бы на нас даже опрокинулся «Рог изобилия», то это все равно не явилось бы спасением, ибо процесс нравственного перевоспитания, более длителен и сложен, чем попросту наполнить желудок.
Самая драматическая часть письма та, где Георгий вопрошает «Почему я стал преступником?» и сам отвечает - потому, что молодежь хотела взять у жизни свое в свое время. Здесь он показывает борьбу с самим собой человека, сбившегося с пути.
«Голос разума и чистота нравов, унаследованная от предков, говорили мне: «Будь честен», жизнь подсказывала - будешь нищим, трезвый голос говорил мне «будь благоразумен», голос жизни пророчил - останешься слепым!
Многие годы я противился злу, ибо силы добра были во мне очень фундаментально заложены. Но порок взял верх, и сделал меня еще более несчастным и нищим, потому, что нет человека беднее того, кто утратил свободу»
Как видно, Георгий и для себя и для других ищет объяснение того, что с ним случилось, хочет понять, были ли какие-то другие реальные шаги, способные ответить на все те вопросы, которые буквально не дают ему жить.
Но время неумолимо движется вперед. Со своими бедами и трудностями, со своими горестями и размышлениями.
Спустя определенный срок Георгий хорошо понял, что у него здесь всего одна задача, которая решает все остальные. Надо выжить и сохранить себя человеком. Больше он уже не искал философии. И матери писал простые, сердечные письма, способные поддержать ее. По возможности перестроил и свой быт, убрав из него все, что не работало на главную цель. Даже физически немного окреп.
Я опускаю подробности дальнейшего бытия в замкнутом пространстве. Они, в принципе и так понятны. Наступил благословенный 1965-й год. Георгий вернулся домой.
Какое-то время шло ознакомление с забытым городом, домом и всем остальным. В тысячах книг и романов описано, как люди возвращаются к жизни. Сейчас я верю, что правильно написано.
Георгий даже возобновил в своей памяти и заново прошел пешком дорогу в институт, которая начиналась у его дома, и завершалась на проспекте Чавчавадзе.
Жизнь на повестку дня выдвинула новую задачу. Надо вписаться в иные, в чем-то непривычные условия, найти в них свое место, и соответствовать им.
Да и вообще предстояло решить тысячи задач, в которые Георгий сразу окунулся с головой.
Не скрою, что вначале он был удивлен уровнем радушия, оказанного ему всеми друзьями и родичами. Постепенно он понял, что не является наихудшим из числа вернувшихся из мест «не столь удаленных»
Понял, что надо строить новую жизнь и полностью быть в ней.
Нужно было решать вопрос с жильем, работой и миллион других вещей.
Этим он и начал заниматься, и, как считали его друзья - весьма результативно.
В начале 2000-х годов на семью Георгия Валериановича обрушился целый сонм бед и несчастий.
В сравнительно короткое время погибли его сын, зять, и внучка. Несмотря на сверхпрочную закалку, выдержать почти разом обрушившиеся на них беды было немыслимо тяжело.
Георгий и его супруга стали искать утешения в церкви. Церковный дух, молитвы, иконы, обряды внесли в их души некоторое облегчение.
Причем, через пару лет, дочка вторично вышла замуж за очень хорошего парня, родила двоих детей которые служат главным утешением для старшего поколения.
Георгий стал помогать монастырям и приютам для детей с ограниченными возможностями.
Мы уже несколько лет живем в деревне. Когда в гости прибывают мои дети, Георгий тоже приезжает с ними повидаться.
Иногда попадают и незнакомые люди. Я представляю им Георгия Валериановича всегда в комплиментарном стиле. Он, как правило, как-то смущается от этой формы.
А недавно открыто сказал: «Не надо обо мне таким высоким стилем, потому что в моей биографии есть столь неприглядный факт»
Переубедить его я не мог. Поэтому я нашел Библейскую энциклопедию, в которой очень подробно описывается становление Апостола Павлом из Савла. Ведь грехи Савла неизмеримо более тяжкие. Он по поручениям Синедриона преследовал целую, вновь нарождающуюся, религию и всех ее носителей. А когда он стал сторонником Христа, причем наиболее активным и результативным, все старые грехи ему списали, и церковь признает его Первоапостолом, наряду с Петром.
Пока это только мои размышления, с которыми я пока не успел ознакомить Георгия. Надеюсь, если не полностью, то хоть частично мне удастся его убедить!
Я считаю, что Библейский пример в полной мере применим и к Георгию Валериановичу!
Георгий был и до конца оставался самым близким, самым преданным человеком для Джабы Иоселиани.
Для Джабы последние 12-13 лет жизни характеризовались бурными взлетами и такими же падениями. Когда он был наверху, каждый третий утверждал, что является близким другом Джабы.
Как только ситуация кардинально менялась, вся эта публика мгновенно терялась. Оставался один, или почти один Георгий. Без его суперактивного участия, вряд ли могли выйти последние книги Джабы.
К изданию одной из книг он привлек меня. И я в полном объеме понял объем физических, моральных, материальных и других усилий и затрат, необходимых для издания книги.
Причем писал Джаба весьма своеобразно, и переводить его мог только переводчик, хорошо знакомый с ним и его манерой письма. Нашли такого.
В силу того, что я тогда работал в Фонде Шеварднадзе, а Джаба сидел в тюрьме за борьбу с этим режимом, мое участие в проекте становилось не только нежелательным, но и опасным.
Георгий Валерианович остался один. Я передал ему все нити, бывшие у меня в руках.
Но книга все же вышла. Ее даже дважды издавали.
Прошло уже много лет, с тех пор, как описываемые мною лица, были молоды и очень активны.
К моменту выхода Георгия на улицу, Джаба уже давно был на ней, и даже верховодил.
Несмотря на то, что к тому времени Георгий был лучше образован и юридически неизмеримо более подкован, впереди все же был Джаба, имевший к тому времени 8 классов образования.
Георгий так и привык, что Джаба всегда впереди, в связи с чем, по сути дела, всегда находился в его тени. Отношения между ними были исключительно братскими. Вот что надписал Джаба на своей книге, подаренной Георгию (в переводе с грузинского это звучит примерно так):
Мой Гия!
Ни у тебя нет брата, ни у меня, что я могу сказать человеку, который для меня роднее чем брат!?
Обнимаю. Твой Джаба.
10.07.2002г
Сейчас, оставшись один из всей группы, и, вспоминая юность, он видит, что много решений, принимавшихся тогда, были недостаточно обдуманы, зачастую поспешны и нередко были направлены на достижение внешнего эффекта.
Именно поэтому, он считал, так катастрофически закончилось, по сути, первое их дело, приведшее к столь бедственному результату, и сгубившее всю их молодость.
Будучи среди своих друзей единственным человеком, окончившим ВУЗ, он, в силу своей природной скромности, никогда и никому не навязывал своего мнения. А возможно и напрасно.
Мне часто кажется, да простит меня Господь, что без той постоянной тыловой деятельности, которой всю жизнь, в той или иной форме занимался Георгий и его чудесная супруга Иоланта Давыдовна, Джабе, может быть, не удалось бы достигнуть тех вершин, на которые его неоднократно возносила судьба.
Наиболее вероятно, Георгий не согласится с такой трактовкой. Но ведь пишу то я. А значит и у меня может быть своя точка зрения.
Я не считаю себя вправе, хоть коротко не сказать несколько добрых слов об этой удивительной женщине.
Она сумела подружиться со всеми друзьями мужа, в принципе владела их проблемами, и всегда была готова подать какой-то полезный совет.
Ей настолько доверяли, что если надо было с Георгием обсудить какой-то деловой вопрос, а его не оказывалось дома, суть вопроса излагали Иоланте, зная, что она все правильно доведет до сведения мужа и даже поможет найти наилучшее решение.
Все друзья по дружески называют ее «Елка», но я немного стесняюсь и называю ее по имени отчеству.
Можно добавить, что она, как и ее муж русскоязычные. Поэтому книги, которые я пишу, она читает. Господи! Пошли ей здоровья!
В письме, которое я выше цитировал, высказывалась мысль, что беда, случившаяся с ними, это не результат какого-то несчастного случая, а итог многолетнего, накапливавшегося протеста.
Он в этом был глубоко убежден. Однако, когда он вернулся на Родину, он с удивлением обнаружил, что общество, родичи, друзья и знакомые, т. е. все убеждены, что с ним произошла именно случайность.
В их глазах он остался сыном своего отца, человеком, с которым произошла беда, через которую он мужественно прошел и вернулся к людям.
Хочешь, или не хочешь, но этому образу надо было соответствовать. Именно этим, даже с помощью церкви, и занимается мой герой вторую половину своей жизни.
Он очень был тронут доброжелательным приемом у себя в университете, в особенности руководительницей его дипломного проекта.
Именно эти факты и помогли Георгию, в пределах возможного, вернуться к обычной жизни.
Одной из первых задач, являлось восстановление отчего дома. В течение нескольких лет всеми доступными способами он боролся за отчий дом и восстановил его.
Пришло время, когда он мог громогласно сказать, что я живу в доме, в котором родился, и в котором, так или иначе, прошла вся наша жизнь.
Очевидно, суровые годы прошлого наложили неизгладимый след на его характер. Он очень бережно относился ко всем старым друзьям, но с новыми сближался крайне осторожно.
Я помню у них в доме отмечался его юбилей. Людей, включая хозяев, было 15-16 человек. Все близкие родственники семьи. Не дальше двоюродных.
И только два человека: я и моя спутница, были не родственниками. Других он не позвал. Кстати из числа присутствующих более половины были профессорами или докторами наук. Остальные тоже с какими-то званиями.
Впервые я пожалел, что у меня нет никаких званий И даже подумал, что может мой сын, профессор математики в Лондоне, был бы здесь уместнее, чем я.
Но потом успокоился, раз даже без звания позвали, причем не родственника, значит мы и в таком виде приемлемы. Спасибо за науку.
Мне всегда казалось, что Георгий Валерианович по сей день продолжает на себе нести тот тяжкий крест, который связан с делами давно минувшей юности.
Возможно, поэтому он на обычных застольях очень немногословен, предпочитает как-то отмалчиваться.
Однако лет 10-12 тому назад, я тогда жил и работал в Москве, он неожиданно мне позвонил и пригласил на годовщину Како Мшвениарадзе. Это была легендарная личность.
Он, наверное, больше 10-и лет был капитаном сборной СССР по водному поло.
Тамадой был Георгий Валерианович.
Присутствовало примерно 90% русской публики. Остальные были отсюда. Тамада так элегантно, с таким блеском вел стол, что вся публика, неизбалованная подобными «таинствами», была просто в восторге. Видимо, там он чувствовал себя свободнее.
Но дело, конечно же не в застольях. Сейчас он почти совсем не пьет. Но мне кажется, что он никогда не был настоящим выпивохой.
В отличие от меня, он продолжает внимательно следить за всеми политическими перипетиями. Прочитывает, или просматривает кучу газет и журналов. Знает все и обо всех.
Я даже иногда думаю, что сложись у него по-другому жизнь, возможно, он был бы неплохим политиком. А о себе, в этом же ключе, я иногда думаю, что был бы неплохим священослужителем.
Я готов пояснить мысль в части себя. Мой старший сын считает, что не имеет значения, тебя читают или нет. Человек пишет для себя, потому, что ему этого хочется. Или он без этого не может. При этом цитирует Булата Окуджава: «Если можешь не писать, не пиши»
Но я так не думаю. Я не могу сказать, что творчество, выражаясь высоким стилем, моя абсолютная потребность. Мне просто хочется, чтобы мысли и понятия, накопившиеся за долгие годы, не погибли втуне.
Вот даже то, что я сейчас пишу, я хотел бы, чтобы все знали, что мой герой был и остался порядочнейшим человеком, с высокими требованиями к себе, даже по мелочам, и способностью прощать другим неизмеримо более тяжкие грехи.
Мои книги выходят крайне мизерными тиражами. Ну и что? Хоть 30 человек прочтут?
Это все равно больше, чем ничего. Есть еще одна вещь, о которой вслух, как правило, не говорят.
Меня могут спросить, а что, человек, о котором Вы пишете, состоит из одних достоинств и недостатков вообще не имеет? Я не знаю. Я его вижу таким, Если кто-то осведомлен лучше меня и считает, что у него гораздо больше минусов, чем плюсов, пусть он об этом сам и напишет
Ведь любое представление личности, есть взгляд со стороны. И даже если он немного субъективен, это все таки возможность увидеть себя чужими глазами.
Дорогой Георгий Валерианович! Долгих Вам лет!
С глубоким уважением. Автор