Русский сыщик.
Глава 4. Опер.
Итак, когда открылась вакансия опера, я побегал, собрал не-обходимые документы. Добавлю, что, на должность заместителя по оперработе в с/к, в то же время, был назначен не меньший «спец», чем Близняк - Дульдин, из отдела охраны, где служил он замполитом. То есть – человек, столь же «далекий» от оперработы, как и Близняк. Но Дульдин, всячески, «поддержал» мою кандидатуру, так как стремился укомплектовать оперсостав.
Я собрал ходатайства, характеристики и подал, все это, в от-дел кадров. Через некоторое время, меня «пригласили» в областное управление, на собеседование, чтобы окончательно утвердить, либо отказать. Получив вызов, я поставил в известность руководство и поехал. Там меня встретил куратор, проводил до фойе отдела кадров, расположенного на втором этаже, и, усадив на стул, приказал ждать вызова к заместителю начальника УВД по кадрам, на собеседование.
Было утро. Я прождал до обеда и, когда увидел, что куратор побежал на обед, спросил разрешения сходить тоже. Пообедав, уселся ждать на прежнее место. Вызова не последовало до самого вечера. Куратор вышел и сказал, чтобы я ехал домой, а завтра, с утра, снова был здесь. Так и ездил, с понедельника по четверг включительно, и «томился» в коридоре, безрезультатно, ожидая вызова. В душе, я уже проклинал всех этих бюрократов, у которых столько, видимо, более «важных» дел, что им - не до меня. Я думал, что эти «умники» должны вызывать человека, когда действительно решат с ним побеседовать, а не вызывать, чтобы я «протирал штаны» у них на стульях и «валял дурака».
Каждый день звонил начальнику и говорил о переносах «собеседования». Тот, уже, стал рычать на меня по телефону, хорошо, что не мог «укусить». Четверг прошел, в том же ожидании. Я уже ездил туда с «кучей» журналов, которые все перечитал и разгадал все сканворды. Я очень сильно разозлился, но «виду» не подавал, так как очень хотел стать опером. И вот, настала пятница. Издевательство (а по-другому, мягко, и не назовешь!) надо мной успешно продолжилось. И вот я, в очередной раз, наблюдая, как куратор Кусков выбегает на обед, спросил, как «долго» еще мне здесь «жить». Тот, с досадой, что его «отрывают» от «дум» об обеде, сказал, что, пока не может найти мое личное дело, и, после обеда, вновь пойдет искать его, в архив. Интересно мне стало, как это дело, «действующего» сотрудника, могло попасть в архив, где хранятся дела всех «отставников». Я испытал легкий «шок», меня насторожило, что он, уже неделю, не может найти мое «дело». Еще, мне подумалось, что, у нас в с/к, в спецчасти, тоже находятся личные дела условников, и где, за утерю дела зэка, следовало «жесточайшее» наказание, вплоть до увольнения сотрудника с «треском». А здесь, будто бы, «утеряно» личное дело действующего офицера, и куратор спокоен, как «танк». Я даже на обед не пошел. Мысли, «вихрем», носились в моей голове. Тревожные мысли.
А вскоре, я оказался «свидетелем» разговора, который поверг меня в еще «больший шок».
Я сидел на стуле, рядом с «тройником». Так назывались, рас-положенные друг против друга, двери, в углублении коридора. Крайние двери вели в кабинеты двух заместителей ОК – Сахарова и Лысухина, а посредине был кабинет ОК, где, в числе прочих кадровиков. Был и мой куратор, Кусков. Я услышал, как Сахаров вызвал к себе Кускова, а тот не притворил плотно дверь, и разговор в кабинете доносился до моих ушей. Разговор, кроме прочего, «зашёл» и обо мне.
- А что, у нас там, с тем опером, из 12 колонии, что хочет перевестись в с/к № 5? – спросил Сахаров.
- Да, то ли он сам не хочет, то ли руководство колонии «против», - ответствовал Кусков.
- А этот, тут долго будет еще «торчать»? Где его дело?
- Я передал его дело подполковнику Лысухину, он сказал, по-ка «попридержать», так как, его кто-то «просил» за того опера, из колонии.
- Давайте, «определяйтесь», а то - он мне тут надоел, об него «спотыкаться», да и Близняк, за него, уже всю плешь «проел» своими звонками, что там работать некому.
- Думаю, что скоро решим. Я напомню Лысухину позвонить в колонию, - ответил Кусков.
От всего услышанного, от «дикой» несправедливости, у меня «поднялись» волосы, на всех частях тела, и я «закипел». Ну и «гниды» «брехливые»! Просто издеваются! Ничего они, как я и предполагал, не «теряли», а просто, с «блатным», решали. Из-за этого, я тут и «восседал», как дурак, уже неделю. Голова, буквально, «загорелась». Честно сказать, я тут же хотел открыть дверь и высказать «все», что о них думаю. Но, шестым чувством, понимал, что только все испорчу. Но, что-же делать?! Я посидел, поразмышлял, у кого искать защиты и поддержки. Около часа думал. Из своего кабинета вышел Кусков. На мой вопрос: что с делом? – он, на ходу, «бросил»: - ищу, ищу…- и «пометелился», куда-то, по коридору. Наконец, я решился - идти к заместителю управления по кадрам, недавно назначенному, майору Латюху. Не знаю, что меня «толкнуло». Наверное, вера в «высшую» справедливость. Тем бо-лее что идти к нему, по положению о прохождении службы, я дол-жен был только, по «согласованию» со своим и здешним руководством. А вот, «согласовывать» -то, мне было и некогда, и не с кем. И я решился. Будь что будет! И, чуть ли не строевым, шагом направился к его дверям.
Кабинет Латюха находился в углу коридора и занимал немалое помещение. Постучав и услышав ответ, я вошёл, представился и замолчал, заложив от растерянности руки за спину. Латюх был лет 43-х на вид, среднего роста, худощав, подтянут, в зеленой форме. Голос у него был неприятный – резкий и скрипучий, и чем-то напомнил мне голос актера Василия Ливанова, сыгравшего роль Шерлока Холмса в отечественном сериале о знаменитом английском сыщике.
Латюх выслушал мой доклад и «вскинул» на меня глаза. На мое счастье,он был один, и нам никто не мешал.
- А что ты, лейтенант, держишь руки за спиной, как институт-ка? Держи их по швам! – «проскрипел» он, наконец.
Я «вытянулся» перед ним.
- И с кем ты согласовал свое здесь появление? Почему я не знаю о твоем прибытии? - продолжил он. В голосе его не было раздражения, был даже какой-то интерес.
Мой поступок был необычным и нарушал весь, существующий, порядок. Я ответил, что произошло «неординарное» событие, пока я здесь находился и, поэтому, не успел согласовать мой при-ход.
- Присядь, я тебя слушаю.
Он присел сам. На край стула присел, перед его столом, и я. Кратко изложил «причину» прихода: как меня здесь «томили» всю неделю, и как, его подчиненные, «потеряли» мое дело. Я не удержался и «ввернул», что, за утерю дела зека, любого ждет суровое наказание, а тут - потеряли личное дело офицера, и всем, получается, «наплевать». Глаза Латюха, от удивления и гнева, расширились, и он, уже было, взялся за свой «селектор», но я его опередил:
- Товарищ майор, я знаю, где находится мое дело.
- Да?! – протянул он, озадаченно. – И, где же?
- В сейфе, у подполковника Лысухина! – отчеканил я.
- ?! …А ты откуда знаешь?
И мне пришлось пересказать услышанный разговор, свидетелем которого я, невольно, оказался.
- А зачем же ты подслушиваешь, под дверями? – «проскрипел» «Ливанов»-Латюх.
- Честное слово, товарищ майор, я, «специально», не подслушивал. Они, просто, не затворили дверь. Что же, мне, уши было затыкать, что ли? – просто ответил я.
Латюх посмотрел на меня, очень внимательно, сощурился и нажал кнопку селектора.
- Слушаю, товарищ майор! – на другом «конце» четко отрапортовал Лысухин.
- Скажите мне, товарищ Лысухин, где находится личное дело лейтенанта (и он назвал мою фамилию)? - задал вопрос Латюх.
- В настоящий момент, не могу знать, но выясню и, сразу, до-ложу, - продолжал «рапортовать» Лысухин.
- Значит, вы не знаете, где личное дело этого лейтенанта. А вот этот лейтенант зато знает какого цвета Ваши «панталоны», товарищ Лысухин! - обрушил Латюх на него свой гнев.
- Пр-р-остите-е, товарищ майор, а где находится этот лейтенант? - потерянно «промямлил» Лысухин.
- У меня, - прозвучал лаконичный ответ.
- А-а как же он…, кто его к Вам впустил? – продолжал «лепетать», вконец растерянный, Лысухин.
- Я! – обрубил его, дурацкий, вопрос Латюх, – так вот, товарищ Лысухин, я вам советую, через минуту, найти мне это дело и решить, наконец, с ним «вопрос»: либо назначить на должность, либо отказать, а не держать в коридоре неделями. Ему служить нужно, а не штаны «протирать» у нас в приемных.
И далее, не слушая испуганного бормотания, раздавленного и униженного, Лысухина, закончил:
- Выполняйте! И доложите мне! – и Латюх отключил селектор.
- Итак, вы слышали (уже перейдя на «Вы») – обратился ко мне Латюх.
- Идите к нему и решайте свой «вопрос».
И тут, я взмолился:
- Товарищ майор! Да, после всего Вами сказанного, он меня там «катком» переедет. Мне бы, не хотелось ругаться с ним, - по-просил я.
- Ну, хорошо. – Латюх, мгновение, поразмышлял и опять нажал кнопку селектора:
- Товарищ Горелов! Возьмите у подполковника Лысухина личное дело (далее следовала моя фамилия – удивительно, что я ему назвал свою фамилию только раз, когда представился, а он запомнил и ни разу не переспросил) и решите с ним срочно все во-просы, после чего, направьте его к месту службы. - Латюх не позволил ему никаких вопросов.
- Есть! – четко отозвался Горелов.
- Благодарю Вас, товарищ майор. Разрешите идти?
- Идите, и впредь поступайте, согласно Устава внутренней службы, - попрощался со мной Латюх.
Я вышел, перекурил пять минут и, посчитав, что, за это время, Горелов уже «нашел» мое дело, направился к нему в кабинет. Это был - один из замов Латюха, но -не наш куратор.
Как оказалось, издевательства, на этом, не закончились. Лишь только, я вошел в кабинет полковника Горелова и представился, тот, услышав мою фамилию, пришёл в ярость, как «бык», при виде красной тряпки. Он раскрыл рот и заорал на меня так, что стекла, «жалобно», зазвенели.
- Ах ты, «сраный жалобщик», так твою мать! - орал он. - Ты что, тут, о себе возомнил? Или тебя некому на место «поставить»?!
И так далее, в том же духе, не стесняясь в выражениях. Я сцепил зубы, дал ему сделать паузу, после чего, звонко спросил:
- Товарищ полковник! А вы, почему орёте на подчиненных? Вам, кто дал такое право? Вы как представитель управления кадров должны являть пример «корректного» обращения с личным составом. А вы, что себе позволяете, так «распоясываться»? Или Вас самого на «место» ещё не ставили?
Надо было видеть, как Горелов, внезапно, поперхнулся, покраснел, и, часто моргая, озадаченно уставился на меня. Видимо, эта канцелярская «сволочь», привыкла, что, когда «распекает», кого-либо, те стоят и молчат в «тряпочку». А тут, неожиданно, получил «отпор». Спокойствие мне давалось с трудом. Так и подмывало съездить кулаком по его физиономии. Но я держался изо всех сил. И тут-то, «переварив» мой отпор, полковник, видимо, смекнул (исходя из своей «гнилости»), а не «рвану» ли я опять, к Латюху, жаловаться - уже на его «любезный прием». И он, побагровев еще сильнее, заткнулся, опустил голову и выдавил:
- Езжайте в подразделение и ждите решения.
- Есть! - я четко развернулся через левое плечо, «строевым» шагом вышел и поехал к себе на службу.
И на этом мои приключения, в тот день, как оказалось, еще не завершились. Я прибыл в с/к, зашел в дежурку, расписаться в журнале о своем прибытии, а дежурный, ласково мне так, сообщил:
- Иди, Ляксей! Шеф «оченно» хочет тебя видеть. Думаю, что желает «поздравить» с прибытием на службу, после недельного отсутствия.
- Вообще-то, я не на «пьянку» ездил, а - в УВД.
- Иди-иди, «голубок», - съязвил дежурный.
Я поднялся к начальнику и услышал следующее:
- Ты почему, поехав в УВД, поперся прямо к Латюху? Тебе кто это разрешил? Ты, чего там «натворил»? Мне уже оттуда телефоны «оборвали», аж трубка «дымится», - начальник, как-то загадочно, заулыбался.
Я рассказал все, как было. Шеф только усмехался, слушая. Наконец, сказал:
- Может, ты и прав. Только запомни, что прав всегда тот, кто «наверху». Тут - такая «гроза» была.…Даже не знаю, чем для тебя все это закончится. Ладно, иди в отряд.
И я, «упав духом», от предчувствия чего-то нехорошего, по-шел к себе, на этаж. Но долго мне, очередной «грозы», ждать не пришлось. Что и говорить, нормально работать я уже не мог. Мысли вихрем путались в голове. Гнев, от несправедливости, кипел во мне, щеки и уши «пылали». Мозг отказывался нормально работать. А «ожидание опасности» - во сто крат хуже самой опасности, как сказал Д.Дефо, в своем романе «Робинзон Крузо». И это - было так. Я, неоднократно в жизни, убеждался в этом.
Раздался звонок, «прямого» с дежуркой, телефона, и дежурный Белкин сказал:
- Одевайся и «метись» в РОВД, тебя ждёт начальник, Бандуренко.
Я прибыл в РОВД и прошел к нему. Он был недавно назначен начальником вновь созданного РОВД города. Это был мужчина 45 лет, невысокого роста, плотного телосложения, подполковник. Ранее, он работал начальником следственного подразделения, о нем отзывались, как об умном и рассудительном человеке.
Встретил он меня неласково. Жестким и требовательным то-ном, попросил изложить «суть» моего «вояжа», в областное УВД. Я рассказал и заметил, как, во время рассказа, лицо Бандуренко «прояснилось», а к концу, после эпизода с Гореловым, начальник усмехнулся и сказал:
- Ты, давай, так больше - не делай, не «прыгай через голову» руководства и не пререкайся со старшими. А вообще – молодец, но это - между нами. Иди на службу.
После разговора с ним, мне стало «легче», и я вернулся в с/к. Я понимал, что, в душе, эти люди согласны со мной и одобряют мой поступок, но, по «рангу», не могут говорить это вслух. Слегка успокоенный, я вернулся к себе в кабинет. Но, этот «длинный», день еще не закончился. Примерно, через час, снова затрещал «прямой» телефон дежурки:
- Ну-ка, «пулей» - в дежурку, на «прямом» тебя ждет из Волгограда, Хавченко! (это был недавно назначенный глава всех с/к области).
Я его, еще, и в «глаза» не видел. Но читать о нем, в спец.журнале, довелось. Там была, недавно, статья. Хавченко, до назначения к нам, служил в Ростовской области, получил служебное жилье, обустроил его, сделал дорогой «евроремонт». И тут - назначение в Волгоград. Тогда он все, что можно увезти - вывез, а остальное - уничтожил или повредил, даже вырвал, из креплений в туалете, унитаз. Так написал журналист. «Боже мой!» - думал я - «КТО» нами руководит: карьеристы, «крохоборы» и, «зарвавшиеся», хамы. К сожалению, так было, и так, вероятно, будет всегда в России.»
И вот, этот Хавченко, «жаждал» меня - на расправу, к телефону. Дежурный, с дрожью в руках, передал мне трубку «прямо-го», с Волгоградом. Я отрапортовал.
– Ну, ты что, лейтенант (последовала моя фамилия)? Совсем, так сказать, «наглость потерял»? Ходишь тут, вместо несения службы, по руководству, хамишь, старшим по званию и должности!
- Никак нет, - «отпарировал» я. - Я только хотел, по «справедливости». А Горелову я не хамил. Наоборот, это он наорал на меня.
- Ты мне, тут, не оправдывайся, а молчи! Понял? Еще один такой «поход», и ты «умрёшь» на свой должности, начальника отряда, лейтенантом, - гремел в трубку Хавченко. – Ты, меня понял?
- Так точно!
- Все! Будь здоров!- уже «мирно» закончил Хавченко и бросил трубку.
- Ну, что? – заглядывал мне в лицо дежурный, - чего, сказал-то, шеф?
- Да ничего, - «огрызнулся» я. – Сказал, что дежурный – нерасторопный «осёл», и с тобой он потом «разберется», - взял я на «понт» дежурного.
Надо было видеть, как у него побледнело и вытянулось лицо.
- Да ладно, не боись! Всё путем! Сказал, что собирается меня представить к внеочередному званию, за «смелость».
- Да, ладно тебе гнать, - ещё не пришёл в себя, от моего «прикола», Белкин. – Правда, все нормально? Не уволят тебя?
- Я сказал, не боись, прорвемся! – бросил я на ходу и ушёл к себе.
В этот день мои «злоключения» закончились. А через несколько дней, Близняк из УВД привез приказ о моем назначении на должность опера. Так что, «беседовать» со мной больше никто не захотел. Я ПОБЕДИЛ!!!
Задним числом, думаю, что подписали они мое назначение, рассуждая, по своей «гнилости», что раз я такой «пробивной» – то, либо - «чокнутый наглец», либо (чего, скорей всего, побоялись), что у меня есть «выход» на Латюха, «напрямую». Ведь, в нашей «системе», поверить в то, что «простой мент», сам, без протекции, пошёл искать «правду» у высшего руководства, им даже в голову прийти не могло. Сами они, никогда бы на это не решились. Потому, что принадлежат к «касте» бюрократов. Спросить у Латюха, что-либо, обо мне – скорее «побоялись».
И вот, я стал опером. Пусть, пока только в спецкомендатуре, но «путь» в уголовку, о которой я так долго мечтал, открылся. А вскоре, из УВД, пришёл приказ: откомандировать меня, на месячные курсы во Всесоюзный учебный центр, на Украине, в город Чернигов. И в конце февраля 1987 год я убыл туда поездом «Волгоград-Киев».