Поношенная шляпа, старые мятые джинсы вместе со стоптанными туфлями оставляли у некоторых внимательных прохожих мысли о неблагополучной судьбе этого высокого широкоплечего мужчины, что стоял у автобусной остановки в позе гражданина, давно уставшего ждать неизвестно кого. Может он хочет здесь встретить отца, мать, сестру или совсем чужого, но очень необходимого ему сегодня человека.
Он с надеждой вглядывался в створки дверей каждого останавливающегося автобуса, но тот, кого он ждал ,всё не появлялся. Наступил промозглый октябрьский вечер и он промёрз в своей летней ветровке.
Автобусы показывались всё реже, а некоторые проносились мимо; у водителей кончалась смена и они спешили в гараж. Гражданин понял, что ждать бесполезно. Нужно уходить с этого места, похоронившего сегодня его последнюю надежду. Сейчас он думал о любимой родной дочери, не пришедшей на его призыв о помощи. Он шёл по тротуару незнакомой улицы и с трудом сдерживал слёзы. Волевой подбородок его мелко-мелко дрожал, как у обиженного близкими людьми малыша. Он презирал себя в эту минуту за свою не мужественную слабость, но ничего поделать с собой не мог и предательские слёзы вот-вот прольются из его голубых усталых глаз.
Сергей Васильевич Глязин никогда не думал, что за порогом своего пятидесятилетия он окажется нищим и бездомным. Когда в девяностых годах недавно канувшего в лету столетия всё рушилось, сыпалось, исчезало, но предприятие в котором он трудился оставалось на плаву. Оно не процветало, но работало, производило продукцию в которой нуждалась российская армия. Оборонщики произведённые изделия у заводчан забирали и даже иногда минпромторг с барской руки кидал предприятию деньги, которых едва хватало на зарплату работникам. О закупке комплектующих не могло быть и речи. Приходилось учиться делать все части узлов, которые прежде поставляли смежники, самим. Смекалка и умелые руки всегда выручали русских людей. Мозговой центр завода, конструкторы, вычислители не без успеха бились над проблемой удешевления производства изделий за счёт упрощения схем и технологий. Тогда шла война в Чечне. Инженеру конструкторского бюро Сергею Васильевичу Глязину руководство доверило испытать новые изделия в Чечне. Кувыркающиеся в воздухе чушки косили противника , как траву острой косой и истратив весь заряд возвращались к недавнему старту. Над чеченцами такие жестокие тихие и незаметные несущие смерть изделия почти не летали. Глязину было жалко убивать обманутых новыми баями и князьками соотечественников. Жертвами нового изобретения становились арабские наёмники. Их никто не просил воевать и убивать на нашей земле.
Полгода Глязин пробыл в Чечне, а когда вернулся в свой город, то дома у него и не оказалось. Пока он служил родине в опасной командировке у него умерла жена, а в квартиру заселились неизвестные люди. И завод за те полгода перестал существовать. Куда только он не обращался с жалобами, но в ЖКХ, прокуратуре, милиции ему говорили одно и тоже:"Квартира ведомственная, после банкротства предприятия её взял на свой баланс город и ввиду отсутствия в нём жильцов в пустующую квартиру заселены другие люди". А на вопрос Глязина"Где мне теперь жить?" обещали подыскать ему комнату в общежитии. Прошло два месяца, а он без работы, жилья и приличной одежды. Он мёрзнет. В заброшенных пустующих домах, где он ночует, гуляют холодные осенние сквозняки. Ещё ходил он к военкому, показывал командировочные удостоверения, рассказывал об испытаниях. Военком верил, согласно кивал головой, куда-то звонил, просил помочь инженеру режимного предприятия Глязину с трудоустройством и жильём. Бросил трубку, произнёс придушенно:"Сволочи. Проститутки." Молчал удрученно минуту, потом сказал неуверенно:"Сергей Васильевич, приходите через неделю, возможно мне удастся пристроить Вас в котельную воинской части оператором." Эту неделю ему нужно прожить подрабатывая на рынке грузчиком, но горячий летне- осенний, бурный рыночный сезон заканчивается и потому работы всё меньше и с грехом пополам заработав рублей сто, он тут же покупает полбуханки хлеба и кусок самой дешёвой колбасы, ест с аппетитом, а после на сытый желудок он балует себя всякими заманчивыми мечтами... Вот скоро кончится тяжкое безвременье и его опять позовут на работу и он займётся любимым делом - изобретательством. Дочка выйдет замуж и он в свободное от работы время будет нянчить и играть с любимыми внуками...
Да, у него есть дочь, умная, красивая и одинокая. В той прошлой, благополучной жизни он купил ей квартиру. Она, тоже инженер конструктор, как и её отец , но нынче трудится не по специальности; стрижёт бестолковые головы граждан России. Иногда на рынке он заходит в сторожку и звонит своей Идочке в парикмахерскую. Её зовут к телефону прокуренным недовольным женским голосом. Когда он её слышит, ему становится радостно от того, что вот она живая, здоровая, говорит с ним ласково и в который раз зовёт его к себе в гости, а он отговаривается тем, что ему всё некогда,что он выполняет срочный заказ, который кроме него никто выполнить не может "головы некогда поднять" говорит он ей сквозь наворачивающиеся слёзы. Сегодня на рынке удача прошла мимо его и он остался голодным. Бригадир грузчиков отказал ему, временному подсобнику. Глязин понял, что впереди его ждёт жизнь самая безотрадная, полная холода и голода. Долго думал, колебался, наконец решился, позвонил дочери, просил о встрече. Ида удивилась:"Папа,- говорила она,- ты что говоришь? какая встреча где-то на автобусной остановке? Приезжай ко мне домой, я наготовлю всяких вкусностей покормлю тебя по - домашнему. Ведь ты теперь без мамы питаешься теперь, наверное, по буфетам и столовкам."
Он как вернулся из Чечни сразу Иде позвонил . Всё ссылался на рабочую занятость, говорил, что даже ночует на работе. Дочка плакала и упрекала его, что он из-за своей работы даже на похороны мамы не приехал, она ему три телеграммы посылала, а он не приехал.
Напрасно он уверял дочь о том бардаке, который царил в горах и долинах "Ичкерии". Телеграмма вполне могла заблудиться в недрах воинской почтовой и телеграфной связи, тем более, что он заводские изделия испытывал на разных направлениях и потому не приписывался ни к одной воинской части.
...Ида нехотя, уступая просьбе отца, согласилась встретиться с ним на автобусной остановке "Университетская". Она не появилась там и ему не на что поехать к ней, узнать почему. У него в карманах ни рубля ни копейки. Вон едут городские автобусы, шныряют такси, но без денег ни один вид транспорта ему недоступен. Идёт Сергей Васильевич по улице сам не знает куда. Просто идёт и всё.Опять, как когда-то в Чечне, у него появилось ощущение, что за ним пристально наблюдают чужие равнодушные глаза. Он зло оглядывается, но вокруг пусто, только вдали видно медленно плетущуюся по тротуару фигуру маленького человека. Ночь, холодно и есть хочется. Ноги несут его по улицам освещённым рекламами и фонарями.
Улицы загромождены красивыми многоэтажными домами, построенными из некачественных бетонных плит, которые нынешние владельцы строительных кампаний обнаружили на свалках забракованных в советские времена заводах ЖБИ. Те заводы работали десятилетиями и десятилетиями вывозили и складировали брак на специальных полигонах за городом. Там они валялись никому ненужные пока о них не вспомнили строители новейшего времени.
Двигался Глязин по городу неспешно. Апатия овладевала им. "Замёрзнуть, сдохнуть где-нибудь под забором, чтоб ничего не видеть, не слышать, не знать",- думал он усаживаясь на скамейку, что стараниями отцов города недавно появились на тротуарах центральных улиц. Он слышал, что на эту же скамейку пришвартовался ещё неизвестный человек, на которого он даже мельком не взглянул - ему самому до себя, о не до этого грузного господина под которым натужно, скрипит своими деревянными членами это немудрёное сооружения для усталых прохожих, когда толстяк шевелится. Не сидится ему спокойно, наклоняется он к Сергею Васильевичу, хочет заглянуть в его лицо, а Глязин ,возмущённый бесцеремонным любопытством незнакомца встаёт и делает шаг вперёд, а следующий шаг он сделать не успевает. "Сядьте!"- слышит он грозный, похожий на рык рассерженного льва, голос. Садится послушно и растерянно. Слышит рядом совсем другой голос сдержанный, ласковый: "Вы не встретились сегодня со своей дочерью Идой и вероятно расстраиваетесь. Напрасно. Она у нас в полном благополучии пребывает."
Глязин вскакивает на ноги, потрясенный, крайне удивлённый, он бросился к мужику рослому, сильному с кулаками наперевес и не понял, каким движением незнакомец опрокинул его наземь. Он показался себе жалким, беспомощным. Над ним склонился толстяк:
- Вставай. Нечего на земле тебе валяться. Рывком он поднял и поставил на ноги растерянного Глязина.
- Где моя дочь.
- У нас.
-Зачем она вам и кто вы.
-Мы те, кто тебе сейчас нужен.
-Мне сейчас никто не нужен.
ХХХ
Сергей Васильевич четверть века назад познакомился на студенческой вечеринке с Ниночкой, своей будущей женой. Сговорившись, они тогда покинули весёлых друзей незаметно, по английски. Вместе шли они ночными улицами города и им было так хорошо, как не было никогда ранее. Та обоюдная, всегда редкая, а нынче кажется и невозможная любовь с первого взгляда, оставалась нежной, восхитительной все годы их совместной жизни. Но настали суматошные годы. Страна бурлила. Один президент предавал СССР, другой Россию, ораторы срывали глотки на улицах, площадях и студиях, а Сергей с Ниной ничего не замечали; они по юношески увлекались друг другом и любовались своей милой взрослеющей дочерью. Но рано или поздно хляби неустроенной жизни бесцеремонно вторгаются даже в самые счастливые семьи. Тогда через разрушенные стены дома-крепости, мужчины, женщины, будто очнувшись видят всё мрачное несоответствие клоаки современного бытия с их прежними понятиями и представлениями, порой вполне неоправданно идеалистическими, лишёнными всякой реальности.
Огромным камнем, пробившим брешь в доме- крепости Глязиных явилась гибель в Чечне сына его сотрудницы Клавдии Викторовны. Её все любили в закрытом учреждении. Несмотря на предпенсионный возраст женщины её ласково, как юную девочку звали Клавочкой. У доброй, отзывчивой коллеги отсутствовали враги и недоброжелатели. Однажды Клавочка не вышла на работу. Начальство, избалованное её примерной дисциплинированностью, вознегодовало. Из-за её отсутствия срывались переговоры с покупателями продукции предприятия одной из стран Востока. Клавочка в совершенстве владела арабским, турецким и английским языками. С обязанностями переводчицы она ещё сочетала точные композиционные расчеты изделий производимых предприятием.
Раздражённое начальство в лице Главного Конструктора звонит Клавдии Викторовне домой, а подержав трубку, тихо кладёт её на аппарат, поникший, с дрожащими губами он выходит к подчинённым и медленно, негромко произносит:"У Клавдии Викторовны сын погиб... в Чечне". Тогда Сергей Васильевич Глязин, словно очнувшись от колдовского летаргического сна, стал смотреть новостные программы в телеящике, слушать радио, читать газеты и политических споров коллег он теперь не избегал.
В результате долгих размышлений он пришёл к выводу, что мир сходит с ума и не за горами развязка...
Конечно он не сказал Ниночке, что отправляется в Чечню испытывать новое оружие. Он соврал ей будто едет на Урал к смежникам для заключения договора о поставках комплектующих.
Говорил о своём скором возвращении, а она смотрела на него грустными прощальными глазами и молча плакала. Он пугался, страшился этих таких вдруг непонятных, далёких её глаз, которыми она смотрела на него, как на человека бесконечно любимого, но которого она никогда более не увидит.
Кажется он забылся сейчас и видит её, свою Ниночку, такую родную, сказочно красивую в голубом ореоле тоски и печали.
Сергей Васильевич задержался в Чечне больше положенного срока. Генералы не отпускали его домой. Не давали письменного заключения по новейшему изделию закрытого КБ. Каждый день "чушка" летела в сторону арабских наёмников беспощадно кромсала их живую силу и возвращалась обратно. Генералам нравилось рапортовать об успешных операциях против боевиков, замалчивая, что зачастую победами над новоявленными басмачами они обязаны боевому аппарату АПР1 - "чушке"
Только через полгода явился он в свой город худой, небритый, уставший в износившейся одежде. Явился и стал человеком без определённого места жительства. Он отказался жить у дочери. У неё своя личная жизнь и он не захотел мешать Идочке в её устройстве. Он соврал ей , что ему дали квартиру и ушёл скитаться, бомжевать.
Этот непонятный человек, что сейчас сидит рядом с ним молчит, не мешает Сергею Васильевичу думать, вспоминать. Но с воспоминаниями покончено, мыслями о прошлом хватит душу травить. Вот настоящее - он сидит на лавочке затухающего ночного города, а рядом с ним гражданин с квадратным лицом и с чрезвычайно развитой мускулатурой, от чего на первый взгляд он кажется толстяком. Даже живот у него так запружен мышцами, что слегка выпирает из одежды. "Толстяк" молчит. Молчит долго.
Глязин напряжённо думает и догадывается, что за ним началась охота, вернее не за ним, а за его головой, в которой, как во вместительной кладовой до лучших времён сложена вся информация о последнем изделии закрытого КБ научно- производственного объединения. Конечно не свои, Российские органы нашли его. Своим незачем похищать его дочь. Он и сам отдал бы своему государству все свои знания, но сегодня его умная голова не оказалась нужной Родине. Скорее всего он понадобился чужому и скорее всего недружественному России государству.
-Ваши бывшие коллеги указывают на Вас, как главного изобретателя аппарата АПР1...
-Гражданин, у нас всем руководил Главный Конструктор, а я лишь рядовой сотрудник конструкторского бюро. Ищите Главного Конструктора и верните мою дочь.
-Мы не нашли вашего руководителя. Его или тщательно засекретили, или убили... Но нам известно, что Вы основной творец аппарата. Даже если мы раздобудем АПР1, разберём его до основания и соберём, мы не сможем наладить его производство ...
- Не сможете. При попытке узнать его содержимое он взорвётся и любопытные люди погибнут.
- Нам известно, что аппарат уводится в пространство гравитационным двигателем.
- Да он перемещается, как радиоволны в эфире, на принципе гравитационных пространственных волн.
- Но почему он перемещается так, что становится не видимым ни человеческими глазами,ни самыми совершенными РЛС?
- потому что наш двигатель уравновешивает магнитное поле тела аппарата с магнитным полем земли.
- Вот этого наши умные ребята никак не могут постичь. Нужна Ваша помощь.
- У нас на очереди находилось изобретение по которому аппарат посылает на солдат противника такие магнитно-резонансные импульсы от которых у них взрываются мозги, но это уже не моя тема.
Собеседник углубился в свои мысли поражённо.
- Неужели это возможно? спросил он Глязина после минутного безмолвия.
- У нас в России всё возможно. Талантов полно. Только нынче мы не нужны государству руководимого власовцами современного разлива.
- Если Вы согласитесь работать в моей стране, вам будут созданы нашим правительством самые благоприятные бытовые условия. Вы ни в чём не будете нуждаться. У вас будут грамотные помощники - расчётчики, программисты, электронщики, механики; все из уничтоженных вашими вождями режимных предприятий СССР. Сразу, как только самолёт приземлится на земле моего государства, на счёт Глязина Сергея Васильевича в любом названом Вами банке, в любой стране будет положена сумма в полмиллиона долларов. Любое, даже самое сложное оборудование, оснастка для работы будет исполняться за несколько суток, и не будете, как в России годами выбивать заявленные для работы материалы. Моё правительство умеет работать.
- Мне можно подумать?
- Да думайте. Я не тороплю Вас. Но с первым лучами солнца Вы должны дать ответ.
Глязин не замечал пронизывающего холодного ветра. Ему было жарко. В мрачной сути ночи угрюмо блестели фонари, звёзд не видно и вместе со звёздами луна закрылась от земли чёрными тучами. "Что делать?-потрясенно думал Глязин,- если я не соглашусь, меня станут пытать и я не уверен, что пытки выдержу и тогда я вынужден буду на них работать уже на положении бесправного раба. И дочь скорее всего они уничтожат, им лишние люди не нужны. Придётся мне согласиться, но я стану долго думать и в конце концов создам аппарат в десятки раз уступающий боевым качествам отечественному АПР1. Ведь все чертежи, схемы, расчеты, формулы и химические реакции или сожжены в институтской плавильной печи или тщательно запрятаны неизвестным научным сотрудником, а может статься и патриотом работягой, каким - нибудь слесарем наладчиком, или электромонтёром, а он,Глязин, не семи пядей во лбу чтоб помнить все детали, подробности чертежей схем, формул и прочее. Так что много они из моей башки не выудят. Раз попал я в их цепкие руки, никто мне не поможет, надо сдаваться".
- Я сдаюсь на милость победителя, при условии, что означенные вашей стороной обязательства будут точно соблюдены.
- Не дрейф парень! - по свойски, радостно воскликнул толстяк,- моё правительство всегда честно ведёт политический и торговый бизнес и все принятые в моём лице его обязательства будут точно выполнены!
К ним неслышно подкатила и остановилась машина. Дверца автомобиля открылась и он увидел бегущую к нему Иду. Он поспешил ей навстречу. Они обнялись.
- Папочка! мне эти люди рассказали, что ты остался без работы и жилья! Почему ты не рассказал мне! Мы жили бы вместе. Неужели я не нашла бы чем накормить моего папку. Дочь не отпускала его из своих объятий, плакала. Отец поднял голову дочери со своего плеча, вытирал ладонями её слёзы, каялся:
- Идочка, я хотел тебе всё рассказать сегодня там, на автобусной остановке, но ты не пришла.Тебя похитили и всё из-за меня. Я заметил слежку за собой, потому не хотел идти к тебе. Я надеялся, что о моей дочери они ничего не знают. Я посчитал, что сумел оторваться от слежки пока я добирался до остановке " Университетская" и собирался спокойно поговорить с тобой и посоветовать уехать в другой город. Пока, на время уехать. Я боюсь за тебя.
- Папа, ничего не бойся. Это серьёзные люди из серьёзной страны. Тысячи приглашённых наших соотечественников ; химиков, физиков, конструкторов, программистов работают, живут там и не бедствуют. И я не буду стричь, мыть, чужие головы ради куска хлеба, а стану трудиться по специальности в твоей лаборатории. Соглашайся на их предложения, папа. Здесь в нашей родной стране мы стали людьми лишними. Соглашайся.
- Я уже согласился.
Несколько дней и ночей Сергей Васильевич Глязин дневал и ночевал в самом дорогом номере гостиницы. Дочь была с ним. Он ел деликатесы, плескался в ванной и старался ни о чём не думать. "Будь что будет, лишь бы выбраться из унизительной нищеты",- такая мысль впивалась в его мозги убаюкивая его чуткую совесть.
На четвёртый день его с дочерью отвезли в аэропорт...
- А как сложилась судьба Глязина на чужбине?,- спросил автор доверительного рассказчика.
- Не знаю. Говорят дочь его приезжала в Россию в прошлом году. Гостила у своей университетской подруги. Вся такая будто счастливая.
Хвалилась благополучной,богатой жизнью зарубежной и плакала. Плакала и хвалилась.
- Почему плакала ,если ей ТАМ хорошо живётся.Непонятно.
- Что непонятного. Ностальгия. С ней и ясный день на чужбине хмурым кажется.