Дорога на север петляла по густым джунглям, пересекая несколько широких потоков – притоков Амазонки, как сказал отец Санчес. Мы встали рано, коротко попрощались с Джулией, и уехали на машине, которую одолжил отец Санчес, грузовике, кузов которого был высоко поднят над необычно большими колесами, и с приводом на все четыре колеса. Постепенно местность повышалась и деревья уже росли не так густо и стали больше.
- Это похоже на окрестности Висиенте, - сказал я Санчесу.
Он улыбнулся и сказал:
- Мы въехали на полосу примерно в пятьдесят миль в длину и около двадцати миль в ширину, которая отличается от того, что вокруг, и более заряжена энергией. Она тянется до самых Селестинских развалин. По обе стороны от этой территории обычные джунгли.
Справа вдали на краю джунглей я заметил участок расчищенной земли.
- Что это? – спросил я, указывая туда.
- Это, - ответил он, - идея правительства по развитию сельского хозяйства.
Широкая полоса деревьев была выкорчевана бульдозером и сдвинута в груды, частично сожженные. Стадо коров бесцельно паслось среди диких трав и вывернутой земли. Когда мы проезжали мимо них, некоторые посмотрели в нашу сторону, привлеченные звуком мотора. Я заметил еще один участок, где недавно выкорчеванный бульдозером, и понял, что работы движутся к тем самым высоким деревьям, через которые мы ехали.
- Выглядит ужасно, - сказал я.
- Да, - ответил Санчес, - даже кардинал Себастиан против этого.
Я подумал о Филе. Может быть, это и было то место, которое он пытался защитить. Что же с ним произошло? Вдруг мне на ум опять пришел Добсон. Коннор сказал, что Добсон намеревался приехать в гостиницу. Почему Коннор оказался там и смог мне рассказать об этом? Где сейчас Добсон? Депортирован? В тюрьме? От меня не ускользнуло то, что образ Добсона спонтанно возник в связи с Филом.
- Как далеко отсюда миссия Себастиана? – спросил я.
- Примерно в часе езды, - ответил Санчес, - как вы себя чувствуете?
- Что вы имеете в виду?
- Я имею в виду ваш энергетический уровень.
- Думаю, высокий, - ответил я, - вокруг так красиво.
- Что вы думаете о нашем разговоре втроем вчера вечером? – спросил он.
- Я думаю, это было поразительно.
- Вы поняли, что происходило?
- Вы о том, что идеи прорывались в каждом из нас поочередно?
- Да, но я о более важном значении этого.
- Не знаю.
- Я об этом много думаю. Этот способ осознанного общения, при котором каждый делает усилия, чтобы извлечь из другого самое лучшее, а не для того, чтобы управлять им, постепенно будет принят всем человечеством. Представьте, как возрастет энергетический уровень каждого и ускорится эволюция, когда это произойдет.
- Именно, - сказал я, - и я гадаю, как изменится наша культура, когда возрастет всеобщий энергетический уровень.
Он посмотрел на меня так, словно я попал в точку этим вопросом.
- Это то, что и я хотел бы знать, - сказал он.
Мгновение мы смотрели друг на друга, и я знал, что мы оба ожидали, кому из нас придет следующая идея. Наконец, он сказал:
- Ответ на этот вопрос должен найтись в Девятом откровении. Оно должно объяснить, что произойдет, когда культура начнет развиваться.
- Я думаю так же.
Санчес сбросил скорость. Мы подъезжали к перекрестку и Санчес, похоже, еще не решил, какое направление выбрать.
- Мы направляемся куда-то в окрестности Сан Луиса? – спросил я.
Он смотрел мне прямо в глаза.
- Если повернем здесь налево. А что?
- Коннор рассказывал мне, что Добсон планирует ехать в гостиницу через Сан Луис. Думаю, это было посланием.
Мы продолжали смотреть друг на друга.
- Вы начали тормозить еще на подъезде к перекрестку, - сказал я, - почему?
Он пожал плечами.
- Не знаю; самая прямая дорога на Икуитос прямо перед нами. Но я, почему-то, испытывал замешательство.
Меня зазнобило.
Санчес поднял бровь и ухмыльнулся.
- Похоже, нам стоит поехать через Сан Луис, а?
Я кивнул и почувствовал прилив энергии. Я знал, что остановка в гостинице и встреча с Коннором приобретали все большее значение. Пока Санчес сворачивал налево к Сан Луису, я выжидающе смотрел по сторонам. Прошло тридцать или сорок минут, но ничего не случилось. Мы проехали через Сан Луис, но все еще не произошло ничего примечательного. А потом вдруг раздался звук клаксона и, обернувшись, мы увидели серебристый джип с ревом догонявший нас. Водитель бешено махал рукой. Он казался знакомым.
- Это Фил! – сказал я.
Мы съехали на обочину дороги и Фил выскочил из машины, подбежал туда, где я сидел, и схватил меня руку, кивнув Санчесу.
- Не знаю, что вы тут делаете, - сказал он, - но впереди на дороге полно солдат. Вам лучше поехать обратно и переждать с нами.
- Откуда вы узнали, что мы приедем? – спросил я.
- Я не знал, - ответил он, - я просто смотрел на дорогу и увидел, как вы проезжаете мимо. Мы в полумиле в обратном направлении.
Он посмотрел по сторонам и добавил:
- Нам лучше съехать с дороги.
- Мы поедем за вами, - сказал Санчес.
Мы последовали за Филом, когда он развернул джип и поехал туда, откуда мы прибыли. Он свернул на дорогу, ведущую на восток, и быстро припарковался. Из-за деревьев встречать машины вышел еще один человек. Я глазам своим не верил. Это был Добсон!
Я выбрался из грузовика и пошел навстречу. Он был удивлен так же, как я, и тепло обнял меня.
- Как я рад опять вас увидеть! – сказал он.
- Я тоже, - ответил я, - я думал, что вас застрелили!
Добсон похлопал меня по спине и сказал:
- Нет, я просто запаниковал; они меня задержали и все. Позже меня отпустили симпатизирующие Манускрипту офицеры. И с тех пор я в бегах.
Он замолчал, улыбаясь.
- Я рад, что с вами все в порядке. Когда Фил рассказал мне, что встретил вас в Висиенте и вас потом обоих арестовали, я не знал, что и думать. Но мне следовало знать, что мы непременно встретимся опять. Куда же вы направляетесь?
- Повидать кардинала Себастиана. Мы думаем, он намерен уничтожить последнее откровение.
Добсон кивнул, и собирался сказать что-то, когда к нам подошел отец Санчес.
Я сразу представил их друг другу.
- Мне кажется, я слышал, как ваше имя упоминалось в Лиме, - сказал Добсон Санчесу, - в связи с двумя священниками, которые были задержаны.
- Отец Карл и отец Костас? – спросил я.
- Вроде, да.
Санчес только покачал головой. Я наблюдал за ним, но потом мы с Добсоном несколько минут описывали друг другу, что с нами было после вынужденного расставания. Он рассказал, что изучил все восемь откровений, и ему не терпелось еще что-то рассказать, но я перебил его, чтобы рассказать, как мы встретились с Коннором, и о том, что он вернулся в Лиму.
- Возможно, его уже схватили, - сказал Добсон, - мне жаль, что я не попал в гостиницу вовремя, но мне хотелось сначала повидать еще одного ученого в Сан Луисе. Как оказалось, его я не нашел, но встретил Фила и …
- Что? – спросил Санчес.
- Может, нам лучше присесть, - сказал Добсон, - вы не поверите, но Фил нашел часть копии Девятого откровения!
Никто не шелохнулся.
- Он нашел перевод? – спросил отец Санчес.
- Да.
Все это время Фил был чем-то занят внутри машины, и только теперь пошел к нам.
- Вы нашли часть Девятого откровения? – спросил я его.
- На самом деле, я его не нашел, - сказал он, - мне его дали. После того, как нас обоих схватили, меня перевезли в другой город. Я не знаю куда. Через некоторое время появился кардинал Себастиан. Он постоянно выпытывал у меня, чем мы занимались в Висиенте, и как я пытался спасать леса. Я не знал, зачем ему это, а потом охранник принес мне часть Девятого откровения. Он украл ее у кого-то из людей Себастиана, только что закончивших перевод. Там говорится об энергии старых лесов.
- Что именно говорится? – спросил я Фила.
Он помолчал, задумавшись, и Добсон опять предложил нам всем где-нибудь сесть. Он повел нас к расчищенной площадке, в центре которой был настелен брезент. Само место было очень красивым. Дюжина больших деревьев образовывали окружность около тридцати футов в диаметре. Внутри этого круга росли очень душистые тропические кустарники и папоротники с очень длинными листьями такого зеленого цвета, какого я никогда не видел. Мы расселись лицом друг к другу.
Фил посмотрел на Добсона. Затем Добсон посмотрел на меня и Санчеса и произнес:
- В Девятом откровении объясняется, как именно человеческая культура изменится в новом тысячелетии в результате осознанного развития. Оно описывает совершенно иной образ жизни. В нем говорится, например, что люди по собственному желанию уменьшат свою численность, чтобы все мы могли жить в самых красивых и дающих энергию местах Земли. Но примечательно то, что таких мест будет гораздо больше, потому что мы намеренно прекратим вырубку лесов, чтобы они могли достигать зрелости и аккумулировать энергию.
- Согласно Девятому откровению к середине нового тысячелетия, - продолжил он, - люди в массе своей будут жить среди пятисотлетних деревьев и тщательно организованных садов, при этом на расстоянии короткой поездки от городов, выстроенных по невероятно мудрым технологиям. К тому времени все средства выживания – запасы еды, одежды и транспорт – будут полностью автоматизированы и в распоряжении каждого. Наши нужды будут полностью удовлетворяться без использования каких-либо валют, но и без чрезмерности или лени.
- Руководствуясь своей интуицией, каждый будет знать точно, что следует делать, и его деятельность будет гармонично вливаться в действия других. Никто не будет стремиться неумеренно потреблять, потому что мы избавимся от желания владеть и необходимости контролировать безопасность. В новом тысячелетии в нашей жизни появится нечто иное.
- Согласно Манускрипту, - продолжил он, - наше чувство цели будет удовлетворено тем трепетом, который мы будем испытывать от собственного развития, тем подъемом настроения от получения интуитивных подсказок и возможности лично наблюдать, как разворачивается перед нами наши предназначения. В Девятом описывается мир людей, где каждый замедлил свой темп и стал более собранным и бдительным, всегда готовым к следующей значимой неожиданной встрече. Мы будем знать, что это может случиться где угодно: на петляющей в лесу тропинке, или, к примеру, на переброшенном через каньон мосту.
- Вы можете визуально представить эти неожиданные столкновения, имеющие важное значение и влияние? Задумайтесь, как будет происходить такая первая встреча двух людей. Каждый из них прежде всего осмотрит энергетическое поле другого, потому что в нем видны любые манипуляции. Прояснив это, они сознательно будут делится друг с другом событиями своей жизни, пока, к взаимному восторгу, не будут получены послания. Затем каждый из них продолжит движение в рамках своего личного путешествия, но это движение существенно изменится. Они оба достигнут нового уровня вибраций и тем самым будут затрагивать окружающих новым, невозможным до этой встречи, образом.
Так как мы отдавали ему свою энергию, Добсон стал еще более красноречивым и вдохновенно описывал новую человеческую культуру. И все, что он сказал, звучало убедительно. У меня лично не было сомнений, что он описывает вполне достижимое будущее. И все же я знал, что в истории много примеров того, как такие же визионеры описывали похожий мир, например, Маркс, но способа воплотить эту утопию в жизнь найдено не было. И коммунизм обернулся трагедией.
Даже в свете всех идей первых восьми откровений я не мог вообразить, как человеческая раса могла бы достичь положения, описанного в Девятом, учитывая человеческое поведение в целом. Когда Добсон сделал паузу, я озвучил свои сомнения.
- В Манускрипте говорится, что наше естественное стремление к истине приведет нас туда, - объяснил Добсон, улыбаясь мне лично, - но, чтобы уяснить себе, как будет происходить это движение, возможно нужно визуализировать новое тысячелетие так же, как вы это разбирались с предыдущим там, в самолете, помните? Словно вы прожили его за одну человеческую жизнь?
Добсон кратко пересказал остальным тот процесс и продолжил:
- Подумайте о том, что произошло в том тысячелетии. В Средние века мы жили в простом мире добра и зла, определяемом священнослужителями. Но во времена Возрождения мы вырвались на свободу. Мы знали, что должно было быть что-то еще, не известное священникам, в положении человека во вселенной, и нам хотелось узнать все.
- Тогда мы и выслали науку вперед для выяснения реального положения вещей, но, когда эта попытка не обеспечила нам те ответы, которые были нужны немедленно, мы решили обустроить свою жизнь, и превратили свою современную рабочую этику в озабоченность, которая сделала нашу реальность светской, мирской, и лишила наш мир тайны. Но теперь нам видна истинная суть этой озабоченности. Нам ясно, что реальная причина, по которой мы провели пять столетий, создавая материальную базу человеческой жизни, была в том, чтобы достичь уровня, необходимого для чего еще, для такого образа жизни, который вернет в нее тайну.
- Вот на что указывают получаемые сейчас данные научного подхода: человечество существует на этой планете для того, чтобы осознанно эволюционировать. И, когда мы научимся развиваться и следовать своим личным путем, истина за истиной, утверждает Девятое откровение, всеобщая культура изменится вполне предсказуемым образом.
Он замолчал, но ни один из нас не произнес ни слова. Мы хотели услышать больше.
- Как только мы достигнем критической массы, - продолжил он, - и откровения начнут проявляться в глобальном масштабе, человеческой расе предстоит сначала пережить период постижения происходящего. Мы поймем, насколько в действительности красив и полон духовности мир природы. Мы увидим деревья, реки и горы как храмы огромной энергетической силы, которым следует поклоняться с благоговением. Мы потребуем покончить с любой экономической деятельностью, угрожающей этим сокровищам. И те, кто в ней участвуют, найдут альтернативное решение проблемы загрязнения окружающей среды, потому что у кого-то появится интуитивное предчувствие этой альтернативы, так как все будут стремиться к собственной эволюции.
- Это будет частью первого огромного сдвига, - продолжил он, - который будет впечатляющим переходом людей от одного вида деятельности к другому, - потому что, когда люди начнут получать ясные подсказки интуиции о том, кто они на самом деле, и чем они должны заниматься по своему предназначению, то многим станет ясно, что они работают не там, где надо, и они поменяют работу для того, чтобы продолжить свое развитие. В Манускрипте говорится, что в этот период люди будут иногда за свою жизнь менять карьеру несколько раз.
- Следующим культурным сдвигом будет автоматизация производства. Для тех, кто занят автоматизацией, для техников, происходящее будет восприниматься, как необходимость повышения эффективности экономики. Но по мере развития их интуиции, они начнут понимать, что в действительности автоматизация производства высвобождает время для каждого из нас, чтобы мы могли приложить свои усилия к чему-то другому.
- Остальные будут следовать своей интуиции, занимаясь своим выбранным делом, и желая иметь еще больше этого свободного времени. Мы станем понимать, что истина, которую мы должны донести, и все, что мы должны сделать, слишком уникальны и не вписываются в рутинную работу. Поэтому мы будем искать способы сократить свое рабочее время, чтобы следовать своей правде. Двое или трое людей начнут делать то, что раньше было полным рабочим одного. Эта тенденция облегчит поиск хотя бы работы с неполной занятостью для тех, кто лишился прежней из-за автоматизации.
- А деньги? – спросил я. – Не верится, что люди добровольно уменьшат свои доходы.
- О, этого и не понадобится, - сказал Добсон, - в Манускрипте говорится, что наши доходы останутся стабильными, потому что будут люди, которые станут давать нам деньги за те откровения, которые мы сможем предоставить.
Я чуть не рассмеялся.
- Что?
Он улыбнулся и в упор посмотрел на меня.
- В Манускрипте говорится, что, когда мы больше узнаем о динамике энергий во вселенной, мы поймем и что на самом деле происходит, когда мы кому-то даем что-то. В настоящее время духовный смысл даяния является слабым местом идеи церковной десятины.
Он перевел взгляд на отца Санчеса.
- Как вы знаете, библейское понятие десятины обычно понимается, как предписание отдавать десять процентов своего дохода церкви. За этим стоит идея о том, что все, что мы отдаем, вернется нам многократно. Но Девятое откровение объясняет, что даяние действительно является универсальным принципом поддержки, не только для церкви, но и для каждого из нас. Когда мы отдаем, мы тоже получаем, потому что так взаимодействуют энергии во вселенной. Помните, что, когда мы посылаем свою энергию кому-то, это создает свободное место в нас самих, которое, если мы соединены, тут же заполняется. Точно так же работают деньги. В Девятом откровении говорится, что, как только мы начинаем давать постоянно, приходить всегда будет даже больше, чем мы, возможно, отдаем.
- И наши дары, - продолжил он, - должны отдаваться тем, кто дает нам духовную истину. Когда в нашей жизни в нужное время появляются люди, которые дают нам те ответы, которые нам нужны, мы должны дать им денег. Именно так мы начнем пополнять наши доходы и избавляться от тех занятий, которые нас ограничивают. Когда все больше людей будут вовлекаться в эту духовную экономику, мы начнем настоящий сдвиг к культуре нового тысячелетия. Через стадию собственного развития мы придем к своей истинной профессии и вступим в стадию получения оплаты за это, ранее бесплатное, развитие, и станем предлагать нашу уникальную правду другим.
Я посмотрел на Санчеса; он напряженно слушал и, казалось, светился.
- Да, - сказал он Добсону, - я это ясно вижу. Если бы мы все принимали в этом участие, то мы бы постоянно отдавали и принимали, и это взаимодействие с другими, этот обмен информацией, стал бы нашей новой работой, но иному ориентированной экономикой. Нам бы платили те, кого мы затронули. Эта ситуация затем позволила бы полностью автоматизировать материальное обеспечение нашей жизни, потому что мы были бы слишком заняты для того, чтобы владеть или управлять средствами обеспечения. Нам бы хотелось автоматизировать материальное производство, чтобы оно работало, как нечто вспомогательное. Возможно, мы владели бы некими акциями, но в этом положении мы бы стали достаточно свободны, чтобы постичь, что есть настоящий век информации.
- Но сейчас для нас важнее всего то, что мы можем понять, куда идем. Мы не могли раньше спасти окружающую среду, демократизировать всю планету и накормить бедных, потому что так долго не могли избавиться от своего страха, что нам самим чего-то не хватит, от потребности все контролировать, и, как следствие, не могли ничего дать другим. Мы не могли отпустить эти страхи, потому что не видели никакой альтернативы такой жизни. Теперь видим.
Он посмотрел на Фила.
- Но разве нам не будут нужны дешевые источники энергии?
- Сплавы, сверхпроводимость, искусственный интеллект, - сказал Фил, - технологии, необходимые для автоматизации, возможно, теперь уже рядом, потому что знаем, зачем.
- Верно, - сказал Добсон, - самым важным является то, что мы понимаем истинность такого образа жизни. Мы здесь, на этой планете, не для того, чтобы построить личные империи контроля, а для развития. Начав платить другим за их озарения, мы начнем трансформацию, а затем, когда все больше и больше отраслей экономики будут автоматизированы, вся валюта исчезнет. Деньги будут не нужны. Если мы будет правильно следовать руководству своей интуиции, мы станем брать только то, в чем нуждаемся.
- И мы поймем, - вставил Фил, - что территории естественной природы на Земле должны взращиваться и охраняться как источники невероятной энергии, которыми они и являются.
Когда Фил говорил, все наше внимание было обращено на него. Казалось, он был удивлен тем, какой подъем он от этого испытывал.
- Я не изучал откровений, - сказал он, глядя на меня, - и, на самом деле, когда охранник помог мне сбежать, я мог и эту часть Девятого не сохранить, если бы мы не встретились раньше. Я помнил, что вы говорили о важности этого Манускрипта. Но и не прочитав других откровений, я сразу понял важность сохранения процессов автоматизации в гармонии с динамикой энергии на планете.
- Меня интересовали леса и их роль в экосфере, - продолжил он, - теперь я знаю, что так было всегда, с детства. В Девятом откровении говорится, что так как человеческая раса развивается духовно, мы должны добровольно уменьшить население планеты до уровня, которому Земля может обеспечить пропитание. Мы предпочтем жить в естественных энергетических системах планеты. Фермерство будет автоматизировано, за исключением тех растений, которым кто-то захочет лично отдавать свою энергию, чтобы потом ими питаться. Деревья, необходимые для строительства, будут выращиваться отдельно, на продуманных участках. Это позволит остальным деревьям свободно расти, матереть и становится энергетически мощными лесами.
- В конце концов такие леса станут не исключением, а правилом, и люди будут жить в непосредственной близости от этой энергии. Задумайтесь, в каком переполненном энергией мире мы будем жить.
- Это заставит каждого из нас повысить свой энергетический уровень, - сказал я.
- Да, так и будет, - рассеянно сказал Санчес, словно уже задумался о том, что будет означать такой подъем энергетики.
Все ждали.
- Это будет ускоряться, - наконец сказал он, - я о движении нашей эволюции. Чем с большей готовностью станем мы принимать поступающую в нас энергию, тем более мистическими будут ответные реакции вселенной, приводящие в нашу жизнь людей, у которых есть ответы на наши вопросы.
Он опять задумался.
- И каждый раз, когда мы станем следовать своей интуиции, и в нашей жизни будут происходить неожиданные мистические встречи, двигающие нас вперед, наша личная вибрация станет возрастать.
- Вперед и ввысь, - продолжил он, почти самому себе, - если история продолжится, то…
- Мы продолжим подъем на все более высокие уровни энергий и вибраций, - произнес Добсон, заканчивая его мысль.
- Да, - сказал Санчес, - именно так. Извините, я на минутку.
Он встал, вошел на несколько ярдов в лес и сел там в одиночестве.
- О чем еще говорится в Девятом откровении? – спросил я Добсона.
- Мы не знаем, - ответил он, - на этом имеющаяся часть текста обрывается. Хотите взглянуть?
Я сказал, что хочу, поэтому он сходил к своему грузовику и вернулся с картонной папкой. В ней были двадцать машинописных страниц. Я прочел манускрипт, поражаясь тому, как точно Добсон и Фил ухватили основные моменты. Дочитав до последней страницы, я понял, почему они сказали, что это лишь часть Девятого откровения. Текст обрывался неожиданно, в середине фразы. Представив читателю идею того, что трансформация планеты создаст всеобщую духовную культуру и поднимет человечество на все более и более высокие уровни вибраций, в нем предполагалось, что этот подъем приведет к появлению чего-то еще, но не говорилось, чего именно.
Через час Санчес встал и подошел ко мне. Я с удовольствием сидел среди растений, наблюдая их невероятные энергетические поля. Добсон и Фил стояли в стороне у своего джипа и разговаривали.
- Думаю, нам следует ехать в Икуитос, - произнес он.
- Но там же солдаты, - сказал я.
- Мы должны рискнуть. У меня четкое представление, что все получится, если мы выедем прямо сейчас.
Я был согласен следовать его интуиции, и мы пошли к Добсону и Филу, рассказать о наших планах.
Они оба поддержали эту идею, а Добсон сказал:
- Мы тоже обсуждали, что нам делать. Мы отправляемся прямо к развалинам Селестины. Может быть, нам удастся помочь спасти отсутствующую часть Девятого откровения.
Мы попрощались с ними и опять двинулись на север.
- О чем вы думаете? – спросил я, потому что мы долго ехали молча.
Отец Санчес сбросил скорость и посмотрел на меня.
- Я думаю о кардинале Себастиане, о том, что вы сказали: что он бы прекратил преследование Манускрипта, если бы его удалось заставить в нем разобраться.
Пока Санчес формулировал свою мысль, мое сознание соскользнуло в сон наяву, и я действительно увидел, как мы противостоим Себастиану. Он находился в прихожей и смотрел на нас сверху вниз. В этот момент в его власти было уничтожить Девятое откровение, и мы изо всех сил старались убедить его понять, пока не стало слишком поздно.
Когда видение закончилось, я заметил, что Санчес мне улыбался.
- Что вы видели? – спросил он.
- Я просто думал о Себастиане.
- И что происходило?
- Образ конфронтации с Себастианом был таким четким. Он собирался уничтожить Девятое откровение. Мы пытались отговорить его от этого.
Санчес сделал глубокий вдох.
- Похоже на то, что узнают ли люди финал Девятого откровения, будет зависеть от нас.
При этой мысли все мои внутренности сжались в узел.
- Что мы должны ему сказать?
- Не знаю. Но мы должны уговорить его видеть позитив, склонить его к пониманию того, что Манускрипт, как единое целое, не отрицает, а лишь проясняет церковные истины. Я уверен, что в недостающей части Девятого откровения делается именно это.
Мы ехали в тишине около часа, не встретив на дороге ни одной машины. Мысленно я перебирал все события, произошедшие с момента моего прибытия в Перу. Я знал, что откровения Манускрипта в итоге слились для меня в новое сознание. Я был готов к таинственному в развитии моей жизни, как описывалось в Первом откровении. Я знал, что и всеобщая культура тоже воспринимала эту тайну, и мы все участвовали в процессе формирования нового взгляда на мироустройство, как указано во Втором откровении. Третье и Четвертое показали мне, что вселенная на самом деле является обширной энергетической системой и все человеческие конфликты порождались нехваткой энергии, или манипуляциями для ее получения.
Пятое откровение раскрывало нам, что мы могли положить конец этому конфликту, получая энергию из более высокого источника и передавая ее. Для меня самого эта способность уже стала почти привычной. Шестое, говорившее о том, что мы могли прояснить для себя наши повторяющиеся драмы контроля и найти свое истинное Я, тоже отпечаталось в моем сознании навсегда. А Седьмое привело в действие эволюцию этих истинных Я: посредством вопросов, интуитивных догадок и ответов. Удержаться в этом волшебном потоке и было секретом счастья.
И Восьмое, описывающее, как по-новому относиться с другим людям, выявляя в них самое лучшее, являлось тем ключом на старт, который заставлял тайну работать, а ответы приходить.
Все откровения слились в сознание, которое воспринималось, как повышенное чувство готовности и ожидания. Все, что осталось, это найти Девятое, которое откроет нам, куда нас ведет наша эволюция. Часть его мы уже открыли. А остальное?
Отец Санчес остановил грузовик на обочине.
- Мы в четырех милях от миссии кардинала Себастиана, - сказал он, - думаю, нам надо поговорить.
- Хорошо.
- Я не знаю, чего нам ждать, но полагаю, что все, что мы можем, это ехать прямо туда.
- Миссия большая?
- Большая. Он занимался ею двадцать лет. Он выбрал это место, чтобы служить местным индейцам, которыми пренебрегали, как ему казалось. Сейчас сюда приезжают студенты со всего Перу. У него есть административные церковные обязанности в Лиме, но здесь его особый проект. Он целиком предан своей миссии.
Он прямо смотрел мне в глаза.
- Пожалуйста, будьте настороже. Может так случиться, что нам понадобится помощь друг друга.
Сказав это, Санчес повел грузовик вперед. Несколько миль ничего не происходило, затем мы проехали мимо военных джипов, припаркованных справа от дороги. Солдаты, сидевшие в них, пристально наблюдали, как мы проезжаем мимо.
- Ну, вот, - сказал Санчес, - теперь они знают, что мы здесь.
Примерно через милю мы подъехали ко входу в миссию. Большие железные ворота преграждали въезд на мощеную дорогу. Хотя сами ворота были открыты, джип с четырьмя солдатами блокировал дорогу, и нам дали знак остановиться. Один из военных что-то произнес в коротковолновую рацию.
Санчес улыбнулся, когда солдат подошел к нам.
- Я отец Санчес, я приехал встретиться с кардиналом Себастианом.
Солдат внимательно осмотрел Санчеса, затем меня. Он повернулся и пошел назад к военному с рацией. Они заговорили о чем-то, не спуская с нас глаз. Через несколько минут солдат вернулся к нам и велел следовать за ними.
Следом за джипом мы проехали несколько сот ярдов по обсаженному деревьями проезду до самой миссии. Церковь была сложена из камня, очень массивная, и могла вместить более тысячи человек. По обе стороны от церкви находились еще два здания, похоже, классные комнаты. Оба четырехэтажные.
- Впечатляюще, - сказал я.
- Да, но где же люди? – спросил он.
Я заметил, что вокруг и на дорожках было пусто.
- Себастиан организовал здесь знаменитую школу, - объяснил он, - почему же нет учеников?
Вслед за солдатами мы подъехали ко входу в церковь, где нас вежливо, но твердо, попросили выйти из машины и пройти за ними в церковь. Когда мы поднимались по бетонным ступеням, я увидел несколько грузовиков, припаркованных за примыкающими зданиями. Рядом с ними стояли в полной готовности тридцать или сорок солдат. Оказавшись внутри, мы прошли следом за солдатами через алтарь и нас пригласили войти в маленькую комнату. Там нас тщательно обыскали и велели ждать. Солдаты вышли и заперли дверь.
- Где же кабинет Себастиана? – спросил я.
- Дальше в глубине церкви, - ответил он.
Дверь резко распахнулась. В сопровождении нескольких солдат в проеме очень прямо стоял Себастиан.
- Что вы здесь делаете? – спросил он у Санчеса.
- Я хочу поговорить с вами, - ответил Санчес.
- О чем?
- О Девятом откровении Манускрипта.
- Нечего обсуждать. Его никогда не найдут.
- Мы знаем, что вы уже нашли его.
Глаза Себастиана распахнулись.
- Я никогда не допущу распространения этого откровения, - произнес он, - в нем все неправда.
- Почему вы так в этом уверены? – спросил Санчес, - Вы можете ошибаться. Позвольте мне прочесть его.
Лицо Себастиана смягчилось, когда он посмотрел на Санчеса.
- Раньше вы считали, что я способен принять правильное решение в подобных делах.
- Я помню, - ответил Санчес, - вы были моим наставником. Я вдохновлялся вами. Я создал свою миссию, подражая вам.
- Вы уважали меня, пока не появился этот Манускрипт, - сказал Себастиан, - разве вы не видите, как он разобщает нас? Я пытался позволить вам идти своим путем. Я даже не тронул вас, узнав, что вы толкуете ученикам эти откровения. Но я не позволю, чтобы этот документ разрушил все, что выстроено церковью.
Еще один солдат появился за спиной Себастиана и попросил уделить ему время. Себастиан взглянул на Санчеса и отошел подальше. Мы все еще могли его видеть, но не могли слышать их разговор. Сообщение явно встревожило Себастиана. Уже повернувшись, чтобы уйти, он подал знак солдатам следовать за ним, оставив одного из них ждать с нами.
Солдатик вошел в комнату и встал, прислонившись к стене, он выглядел обеспокоенным. На вид ему было лет двадцать.
- Что-то не так? – спросил его Санчес.
Солдат лишь покачал головой.
- Это связано с Манускриптом, с Девятым откровением?
По его лицу было видно, что он сильно удивился.
- Что вы знаете о Девятом откровении? – робко спросил он.
- Мы здесь, чтобы спасти его, - ответил Санчес.
- Я тоже хочу сберечь его.
- Вы его читали? – спросил я.
- Нет, - ответил он, - но я слышал разговоры. Он сделает нашу религию живой.
Вдруг снаружи у церкви послышалась стрельба.
- Что происходит? – спросил Санчес.
Солдат замер без движения.
Санчес мягко прикоснулся к его руке.
- Помогите нам.
Молодой солдат подошел к двери, выглянул в прихожую, и сказал:
- Кто-то пробрался в церковь и украл копию Девятого откровения. Похоже, что они все еще где-то здесь.
Раздались еще выстрелы.
- Мы должны попытаться им помочь, - сказал Санчес молодому человеку.
Тот, казалось, был в ужасе.
- Мы должны делать то, что правильно, - с нажимом сказал Санчес, - это нужно всему нашему миру.
Солдат кивнул и сказал, что нам нужно перейти в другое место в церкви, где меньше шума, и, быть может, он сможет найти способ помочь нам. Он вывел нас в прихожую, мы поднялись на два пролета по лестнице и вышли в более широкий коридор, окружавший всю церковь.
- Кабинет Себастиана прямо под нами, на два этажа ниже, - произнес молодой человек.
Вдруг мы услышали, что группа людей бежит по боковому коридору в нашу сторону. Санчес и солдат опередили меня и нырнули в комнату справа. Я понимал, что не успею добраться до той комнаты, поэтому я забежал в соседнюю и закрыл за собой дверь.
Я оказался в классе. Парты, кафедра, стенной шкаф. Я залез в шкаф, обнаружив, что он не заперт, и притаился среди коробок и какой-то одежды, пахнувшей пылью. Я как мог постарался укрыться, но понимал, что, если кто-то заглянет в шкаф, меня обнаружат. Я старался не двигаться и даже не дышать. Дверь в класс, скрипнув, открылась, и мне было слышно, как несколько человек вошли и обходят комнату. Один, похоже, подошел к шкафу, но остановился и пошел в другую сторону. Они громко говорили по-испански. Затем стало тихо. Никакого движения.
Я выждал десять минут, прежде чем медленно приоткрыть дверь кладовки и выглянуть наружу. Комната была пуста. Я подошел к двери. Было непохоже, что снаружи кто-то есть. Я быстро прошел к комнате, где прятались Санчес и солдат. К моему удивлению, это была не комната, а площадка. Я прислушался, но ничего не услышал. Я прислонился к стене, чувствуя, как волнение скручивает мои внутренности. Я тихо позвал Санчеса по имени. Никакого ответа. Я был один. От возбуждения меня подташнивало.
Сделав глубокий вдох, я попытался рассуждать; мне следовало напрячь свою интуицию и поднять энергию. Несколько минут я боролся с собой, пока краски и формы окружающего не проявились ярче. Я старался излучать любовь. Наконец я почувствовал себя лучше и опять мне на ум пришел Себастиан. Если он в своем кабинете, Санчес придет туда.
Площадка впереди заканчивалась еще одной лестницей, поэтому я спустился на два пролета вниз на нижний уровень. Через окно на лестнице я осмотрел коридор. Никого не было видно. Я открыл дверь и пошел вперед, не понимая, куда иду.
И тогда я услышал голос Санчеса из-за двери. Дверь была приоткрыта. Голос Себастиана гремел в ответ. Когда я приблизился к двери, солдат из комнаты резко распахнул ее, его ружье было нацелено мне в сердце, он втащил меня внутрь и прижал к стене. Санчес узнал меня и положил руку на солнечное сплетение. Себастиан с отвращением качал головой. Помогавшего нам молодого солдата видно не было.
Я понимал, что жест Санчеса что-то значил. В голову пришла лишь мысль, что ему нужна энергия. Когда он заговорил, я сфокусировался на его лице, стараясь увидеть его высшее я. Его энергетическое поле расширилось.
- Вы не можете умалчивать правду, - произнес он, - люди имеют право знать.
Себастиан снисходительно смотрел на Санчеса.
- Эти откровения противоречат Священному писанию, - сказал Себастиан, - они не могут быть истинными.
- Действительно ли они противоречат писанию, или только показывают нам, что в писании имеется в виду?
- Мы знаем, что там имеется в виду, - сказал Себастиан, - мы знали об этом уже несколько столетий. Вы забыли, чему вы учились долгие годы?
- Нет, не забыл, - ответил Санчес, - но я также знаю, что эти откровения расширяют нашу духовность. Они …
- Согласно чьему мнению? – закричал Себастиан, - кто вообще написал этот Манускрипт? Некие язычники майя, которые где-то научились говорить по-арамейски? Что знали эти люди? Они верили в магические места и мистическую энергию. Они были примитивны. Развалины, где было найдено Девятое откровение, называют храмами Селестины, Небесными храмами. Что эта культура могла вообще знать о небесах?
- Разве эта культура выдержала испытание временем? – продолжил он, - нет, никто не знает, что случилось с майя, они просто исчезли без следа. А вы хотите, чтобы мы поверили в этот Манускрипт? Этот документ заставляет думать, что человеческие существа чем-то управляют, как если бы они несли ответственность за преобразования в мире. Это не так. Бог отвечает. Единственный выбор, с которым мы сталкиваемся, это принять или нет духовное учение и тем самым заслужить собственное спасение.
- Но подумайте, - заметил Санчес, - что значит в действительности принять учение и заслужить спасение души? Каким путем это достигается? Разве Манускрипт не показывает нам в точности тот процесс, который делает нас более духовными, приобщенными, спасенными, - таким, каким он я является. И разве Восьмое и Девятое откровения не показывают нам, что произойдет, если все станут вести себя именно так?
Себастиан покачал головой и пошел прочь, но обернулся и пристально посмотрел на Санчеса.
- Вы даже не видели Девятого откровения.
- Нет, видел. Часть его.
- Как?
- Часть его мне пересказали еще до того, как я приехал сюда. Еще одну часть я прочел несколько минут назад.
- Что? Как это?
Санчес подошел ближе.
- Кардинал Себастиан, повсюду люди хотят увидеть это последнее откровение. Оно с логической перспективой выстраивает все откровения. Оно открывает нам нашу судьбу. Показывает, что такое в действительности духовное сознание!
- Мы знаем, что такое духовность, отец Санчес.
- Разве? Я думаю, что не знаем. Мы столетиями говорили о нем, представляли его себе, изображали нашу веру в него. Но мы всегда описывали эту связь, как нечто абстрактное, как некую интеллектуальную веру. И мы всегда расценивали эту связь, как то, что каждый из нас должен делать во избежание возможных ужасных событий, а не как обретение чего-то прекрасного и огромного. Манускрипт описывает воодушевление, которое мы испытываем, когда действительно любим других и продвигаемся в своем развитии вперед.
- Развиваться! Эволюционировать! Послушайте себя, отец, вы же всегда боролись с влиянием эволюции. Что с вами произошло?
Санчес старался собраться.
- Да, я боролся с идеей эволюции, как подменой Бога, как со способом объяснить происходящее во вселенной, не ссылаясь на Бога. Но теперь мне ясно, что истина в синтезе научной и религиозной точек зрения. Истина в том, что эволюция тоже творение Бога, и он все еще творит.
- Но никакой эволюции нет, - возразил Себастиан, - Бог уже создал этот мир и все.
Санчес взглянул на меня, но у меня не нашлось достойных выражения мыслей.
- Кардинал Себастиан, - продолжил он, - Манускрипт описывает прогресс следующих поколений, как эволюцию понимания, движение к более высокой духовности и вибрациям. Каждое поколение привносит все больше энергии и аккумулирует все больше правды, передавая затем этот новый статус людям следующего поколения, которые в свою очередь развивают его.
- Это нонсенс, - сказал Себастиан, - есть лишь один способ обретения духовности, только следуя примерам священного писания.
- Именно! – воскликнул Санчес.
- Что же это за примеры? Разве истории священного писания не являются историями людей, научившихся впитывать энергию и волю Бога? Разве не к этому вели людей пророки Ветхого Завета? И разве не эта внутренняя восприимчивость Божьей энергии достигла своей кульминации в судьбе сына плотника, такого уровня, что мы говорим, что Бог, сам, сошел на Землю?
- Разве история Нового Завета, - продолжил он, - не является историей группы людей, настолько переполненных некой энергией, что она изменила их? Разве сам Иисус не сказал, что все, что он сделал, и мы можем, и даже больше? Мы никогда не воспринимали эту идею всерьез, до сегодняшнего момента. Только теперь мы постигаем, о чем говорил Иисус, куда он нас вел. Манускрипт разъясняет, что он имел в виду! И как сделать это!
Себастиан смотрел в сторону, его лицо покраснело от гнева.
Во время этой паузы в разговоре в комнату ворвался офицер высокого ранга, сообщивший Себастиану, что в миссии видели нарушителей.
- Посмотрите! – сказал он, показывая на окно, - Вот они!
В трех или четырех сотнях ярдов можно было рассмотреть фигуры двух людей, бегущих через открытое поле к лесу. Несколько солдат на кромке поля были готовы открыть огонь.
Офицер отвернулся от окна и посмотрел на Себастиана, держа свою рацию наготове.
- Если они доберутся до деревьев, - сказал он, - их будет трудно обнаружить. Вы разрешаете мне открыть огонь?
Глядя на бегущих людей, я вдруг узнал их.
- Это Уил и Джулия! – закричал я.
Санчес еще ближе подошел к Себастиану.
- Во имя Господа, вы не можете совершить это убийство!
Офицер настаивал.
- Кардинал Себастиан, если вы хотите удержать Манускрипт, я должен отдать приказ немедленно!
Я застыл.
- Отец, доверьтесь мне, - говорил Санчес, - Манускрипт не уничтожит все, что вы построили, все, за что вы боролись. Вы не можете убить этих людей.
Себастиан покачал головой.
- Довериться вам…?
Он сел на свое место за столом и посмотрел на офицера.
- Мы никого не застрелим. Велите солдатам взять их живыми.
Офицер поклонился и вышел из комнаты. Санчес сказал:
- Спасибо, вы сделали правильный выбор.
- Не убивать, да, - сказал Себастиан, - но своего мнения я не изменю. Манускрипт зло. Он отрицает сами основы духовных авторитетов. Он соблазняет людей думать, что они управляют своей духовной судьбой. Он подрывает дисциплину, необходимую для привлечения всех на этой планете к церкви, и люди окажутся в ловушке желаний, когда придет время вознестись на небо.
Он тяжелым взглядом смотрел на Санчеса.
- Сейчас прибывают тысячи солдат. И не имеет никакого значения, что вы, или кто-то другой, делаете. Девятое откровение никогда не покинет пределов Перу. А теперь убирайтесь из моей миссии.
Мы неслись прочь от миссии, слыша вдали рев дюжин грузовиков, направлявшихся туда.
- Почему он нас отпустил? – спросил я.
- Думаю потому, что, по его мнению, это уже не имеет значения, - ответил Санчес, - потому, что мы уже ничего не можем сделать. Я, правда, не знаю, что думать.
Наши глаза встретились.
- Мы его не убедили, сами знаете.
Я тоже был в растерянности. Что все это значит? Возможно, мы там находились вовсе не для того, чтобы убедить Себастиана. Возможно, мы должны были просто задержать его.
Я опять взглянул на Санчеса. Он сосредоточенно вел машину, выискивая вокруг малейшие признаки присутствия Уила и Джулии. Мы решили ехать в обратно в ту сторону, куда они бежали, но пока мы ничего не обнаружили. Все это время мои мысли возвращались к развалинам Селестины. Я представлял, как выглядит это место: разрытая земля, палатки ученых на фоне пирамидальных конструкций.
- Не похоже, чтобы они были в лесу, - сказал Санчес, - должно быть, у них была машина. Мы должны решить, что делать.
- Думаю, нам нужно ехать к развалинам, - сказал я.
Он посмотрел на меня.
- Можем и туда, больше ехать некуда.
Санчес повернул на запад.
- Что вы знаете об этих руинах? – спросил я.
- Они были построены двумя разными культурами, как сказала Джулия. Сначала у Майя существовала там впечатляющая культура, хотя большинство их храмов находятся севернее на Юкатане. Таинственным образом все признаки их цивилизации неожиданно исчезли примерно в 600 году до рождества Христова без всякой очевидной причины. Позже Инки создали еще одну цивилизацию на той же территории.
- И что, по-вашему, случилось с майя?
Санчес посмотрел на меня.
- Я не знаю.
Несколько минут мы ехали молча, а потом я неожиданно вспомнил, как отец Санчес рассказывал Себастиану, что прочел еще одну часть Девятого откровения.
- Как вам удалось увидеть еще одну часть Девятого откровения? – спросил я.
- Молодой солдат, который помог нам, знал, где она спрятана. Когда нас разделили, он отвел меня в другую комнату и показал ее. Эта часть откровения добавила лишь несколько идей к тому, что рассказали нам Фил и Добсон, но в ней я нашел несколько мыслей, которые использовал с Себастианом.
- А что конкретно там говорилось?
- Что Манускрипт внесет ясность во многие религии. И поможет им выполнить обещанное в них. Все религии, говорилось в нем, ведут речь об отношениях человечества с высшим источником энергии. И все религии говорят о восприятии в нем Бога, о чувстве, которое наполняет нас, делает нас чем-то большим, чем мы являлись до этого. Религии извращаются, когда их лидеры присваивают себе право толковать людям волю Бога, вместо того, чтобы показывать им, как найти в себе путь к такому восприятию.
- В Манускрипте говорится, что когда-нибудь кто-то из людей овладеет прямым путем приобщения к Божьему источнику энергии, и, тем самым, станет вечным примером того, что такая связь возможна.
Санчес посмотрел на меня.
- Разве не это на самом деле совершил Иисус? Разве он не усилил свою энергию и не повысил свои вибрации до такой степени, что стал достаточно легким, чтобы…
Санчес не закончил свою мысль и, казалось, погрузился в раздумья.
- О чем вы думаете? – спросил я.
Санчес казался ошеломленным.
- Не знаю. Экземпляр этого солдата на этом заканчивался. В нем говорилось, что этот человек проложит путь, по которому всему человечеству предопределено следовать. Но там не говорилось, куда эта дорога приведет.
Минут пятнадцать мы ехали в тишине. Я делал попытки воспринять хоть какие-то знаки того, что нам предстоит, но ни о чем не мог думать. Похоже, я слишком старался.
- Вот развалины, - сказал Санчес.
Впереди, за лесом слева от дороги, я рассмотрел три большие конструкции пирамидальной формы. Когда мы припарковались и подошли ближе, я разглядел, что пирамиды были сложены из тесаного камня и расположены на равном расстоянии одна от другой, примерно в сотне футов. Пространство между ними было вымощено более гладким камнем. У подножия пирамид было несколько раскопов.
- Смотрите, туда! – сказал Санчес, указывая на самую далекую пирамиду.
Перед конструкцией сидела одинокая фигура. Пока мы шли в ту сторону, я почувствовал, что мой энергетический уровень растет. К тому моменту, когда мы оказались в центре мощеного пространства, я чувствовал невероятный подъем энергии. Я взглянул на Санчеса, и он поднял бровь. Когда мы подошли еще ближе, я узнал в человеке перед пирамидой Джулию. Она сидела, скрестив ноги, и держала на коленях несколько листов бумаги.
- Джулия, - окликнул ее Санчес.
Джулия обернулась и встала. Ее лицо светилось.
- Где Уил? – спросил я.
Джулия указала направо. Там, примерно в сотне ярдов, стоял Уил. Он, казалось, светился в сумерках.
- Что он делает? – спросил я.
- Девятое откровение, - ответила Джулия, протягивая нам листки. Санчес рассказал Джулии, что мы видели часть откровения, ту часть, в которой говорилось о трансформации мира людей в результате эволюции сознания.
- Но куда нас приведет эта эволюция? - спросил Санчес.
Джулия не ответила. Она просто подняла руку с бумагами, словно ожидая, что мы прочтем ее мысли.
- Что? – спросил я.
Санчес приблизился и прикоснулся к моей руке. Его взгляд говорил мне быть собранным и ждать.
- Девятое раскрывает нам наше отдаленное будущее, нашу судьбу, сказала Джулия, - оно делает все кристально ясным. В нем вновь говорится, что мы, люди, являемся вершиной эволюции. О том, как материя началась со слабых форм и достигла сложности, элемент за элементом, затем особь за особью, постоянно развиваясь к все более высокому состоянию вибрации.
- Когда возникли первобытные люди, мы продолжали эту эволюцию неосознанно, побеждая других и поглощая энергию, немного продвигаясь вперед, а затем нас захватывал кто-то другой, и мы эту энергию теряли. Этот физический конфликт продолжался, пока мы не изобрели демократию, систему, которая не положила конец конфликту, но сдвинула его с физического уровня на ментальный.
- И сейчас, - продолжала Джулия, - мы приводим весь этот процесс к осознанности. Мы можем понять, что вся история человечества подготовила нас к тому, чтобы достичь осознанной эволюции. Теперь мы можем повышать свою энергию и осознанно переживать совпадения. Это придает развитию ускорение, еще выше поднимая наши вибрации.
Джулия помедлила, посмотрев на каждого из нас, и повторила то, что только что сказала.
- Наше предназначение в том, чтобы продолжать повышение своего энергетического уровня. И, чем выше наш энергетический уровень, тем выше уровень вибрации атомов в наших телах.
Она опять помедлила.
- Что это значит? – спросил я.
- Это значит, - ответила Джулия, - что мы становимся все легче, все более духовными.
Я посмотрел на Санчеса. Он напряженно смотрел на Джулию.
- В Девятом откровении, - продолжила Джулия, - говорится, что, когда мы, люди, продолжаем повышать свою вибрацию, начинают происходить поразительные вещи. Целые группы людей, как только они достигнут определенного уровня, вдруг станут невидимыми для тех, кто все еще находится на более низком уровне. Для этих людей более низкого уровня вибраций все будет выглядеть так, словно те другие просто исчезли, но невидимые будут чувствовать себя так, словно они все еще здесь – только стали легче.
Пока Джулия говорила, я заметил, что ее лицо и тело как-то изменилось. Ее тело принимало характер ее энергетического поля. Ее черты были все еще четкими, но то, что я видел, уже не было мускулами и кожей. Она выглядела, словно была из чистого света, лучившегося изнутри.
Я посмотрел на Санчеса. Он выглядел таким же. К моему удивлению, все вокруг выглядело так же: пирамиды, камень под ногами, лес вокруг, мои руки. Красота, которую я был в состоянии воспринять, возросла до никогда ранее не доступных мне уровней, даже там, на горном хребте.
- Когда человеческие существа начнут повышать свою вибрацию до уровня, на котором другие не смогут их видеть, - продолжила Джулия, - это послужит сигналом того, что мы переходим барьер между этой жизнью и тем миром, из которого мы пришли и куда возвращаемся после смерти. Это осознанное пересечение границы и есть путь, указанный Христом. Он так открылся энергии, что стал таким легким, что смог ходить по воде. Он попрал смерть прямо здесь на Земле, и был первым, кто расширил физический мир в пределы духовного. Его жизнь продемонстрировала, как это сделать, и, если мы приобщимся к тому же источнику энергии, мы сможем пойти тем же путем, шаг за шагом. На определенном уровне каждый будет вибрировать достаточно высоко, чтобы войти в рай в нашем обычном виде.
Я заметил, что Уил медленно приближается к нам. Его движения казались необыкновенно грациозными, он словно скользил.
- В этом откровении говорится, - продолжала Джулия, - что большинство отдельных людей достигнут этого уровня вибрации в течении третьего тысячелетия, причем группами, состоящими из соединенных между собой людей. Но в истории уже были культуры, достигшие такой вибрации. Согласно Девятому откровению майя перешли этот предел все вместе.
Джулия резко прекратила говорить. За спиной послышались приглушенные голоса, говорившие по-испански. Дюжина солдат входили в развалины, направляясь прямо к нам. К моему удивлению, страшно мне не было. Солдаты шли в нашу сторону, но было странно, что они двигались не прямо на нас.
- Они нас не видят! – сказал Санчес.
- Наша вибрация слишком высока!
Я опять посмотрел на солдат. Он был прав. Они шли на двадцать или тридцать футов левее нас, полностью игнорируя наше присутствие.
Вдруг мы услышали громкие крики по-испански рядом с пирамидами слева. Солдаты, бывшие уже рядом с нами, остановились и побежали в том направлении.
Я напряженно пытался понять, что происходит. Еще одна группа солдат появилась из леса, таща за руки еще двух мужчин. Добсон и Фил. Зрелище того, что их схватили, потрясло меня, и я почувствовал, что мой энергетический уровень стремительно падает. Я посмотрел на Санчеса и Джулию. Они оба напряженно смотрели на солдат и тоже были обеспокоены.
- Подождите! – казалось, что Уил прокричал это с другой стороны, - Не теряйте свою энергию!
Я чувствовал его слова, а не только слышал их. Они казались слегка искаженными.
Мы повернулись и смотрели, как Уил быстро идет к нам. Пока мы наблюдали за ним, он, казалось, сказал еще что-то, но на этот раз его слова были совершенно неразборчивы. Я понял, что у меня проблемы с фокусировкой взгляда. Его образ становился мутным и искаженным. Постепенно, пока я смотрел, не веря глазам, он совершенно исчез.
Джулия повернулась лицом ко мне и Санчесу. Ее энергетический уровень, казалось, понижался, но она была абсолютно бесстрашна, словно все происходящее что-то для нее проясняло.
- Мы были не в состоянии сохранять уровень вибраций, - сказала она, - страх очень значительно понижает вибрации.
Она смотрела на то место, где из поля нашего зрения исчез Уил.
- В Девятом откровении говорится, что отдельные люди могут иногда вдруг пересекать черту, массовый переход не случится до тех пор, пока мы не избавимся от страха, пока не научимся поддерживать достаточный уровень вибраций в любой ситуации.
Волнение Джулии нарастало.
- Разве вы не понимаете? Мы еще не умеем этого делать, но Девятое откровение должно помочь нам обрести эту уверенность. Девятое откровение является откровением о том, куда мы направляемся. Все остальные откровения создают картину мира полного невероятной красоты и энергии, и всех нас, укрепляющих свою связь с этим миром, и, тем самым, способность видеть эту красоту.
- Чем больше красоты мы способны увидеть, тем больше мы развиваемся. Чем больше мы развиваемся, тем выше наши вибрации. Девятое откровение показывает нам, что в конце концов наша возросшая восприимчивость и вибрации откроют нам доступ в рай, который уже перед нами. Просто мы еще не можем его увидеть.
- Когда бы у нас не возникли сомнения, или не выпал из поля зрения сам процесс, мы должны помнить, к чему мы движемся, и что означает сам процесс жизни. Достичь рая на Земле является смыслом нашего здесь присутствия. И теперь мы знаем, как это может быть сделано… как это будет сделано.
На мгновение она замолкла, и произнесла:
- В Девятом откровении упоминается, что существует и Десятое. Думаю, в нем будет раскрыто...
Прежде, чем она смогла закончить свою мысль, шквал автоматного огня выбил крошку из камней у нас под ногами. Мы все бросились на землю, держа руки над головой. Никто не произнес ни слова, когда солдаты подошли, забрали бумаги и повели нас в разные стороны.
Первые недели после того, как меня схватили, я провел в постоянном ужасе. Мой энергетический уровень катастрофически упал, потому что офицеры один за другим допрашивали меня по поводу Манускрипта, угрожая и запугивая.
Я изображал тупого туриста, который совершенно ничего не знает. В конце концов, я на самом деле не имел представления, у кого из священников есть еще копии, и как документ получил такое широкое распространение. Постепенно мое тактическое мышление заработало. Время от времени солдатам надоедало со мной возиться, и они передавали меня группе гражданских специалистов, которые использовали другой подход.
Эти официальные лица стремились убедить меня, что моя поездка в Перу с самого начала была сумасшествием, потому что Манускрипта на самом деле никогда не существовало. Они утверждали, что откровения были в действительности написаны небольшой группой священников с намерением поднять восстание. Меня обманули, говорили они мне, и я молча слушал.
Через какое-то время наши беседы стали более душевными. Все обращались со мной, как с невинной жертвой обмана, как с легковерным янки, который читал слишком много приключенческих книг, и растерялся в чужой стране.
Из-за того, что моя энергетика была слишком слаба, я, возможно, и поддался бы этому промыванию мозгов, если бы не произошло еще кое-что. Меня неожиданно перевели с военной базы, где я сидел, в правительственный комплекс недалеко от аэропорта Лимы – там же держали и отца Карла. Это совпадение вернуло мне часть утраченной уверенности.
Я гулял в открытом дворе, когда в первый раз увидел его, сидящим на скамье и читающим. Я не торопясь пошел к нему, скрывая переполнявшие меня чувства и надеясь, что не привлекаю внимания служащих в здании. Когда я сел, он поднял на меня глаза и расплылся в улыбке.
- Я вас жду, - сказал он.
- Ждете?
Он отложил книгу, и я увидел в его глазах восторг.
- Когда мы с отцом Костасом добрались до Лимы, - объяснил он, - нас тут же схватили и разделили, и с тех пор я здесь под арестом. Я не мог понять, почему, но ничего, казалось, не происходило. А потом я стал постоянно думать о вас.
Он бросил на меня понимающий взгляд.
- Поэтому я понял, что вы скоро появитесь.
- Я так рад, что вы здесь, - сказал я, - кто-нибудь рассказывал вам, что произошло на развалинах Селестины?
- Да, - ответил отец Карл, - я кратко поговорил с отцом Санчесом. Его держали здесь, но позавчера увезли.
- С ним все в порядке? Он знает, что случилось с остальными? И что с ним? Они собираются заключить его в тюрьму?
- О других он ничего не знал, и что с отцом Санчесом я не знаю. Стратегия правительства заключается в том, чтобы методично отыскивать и уничтожать все копии Манускрипта. А затем представить все дело как грандиозный обман. Мне кажется, нас всех дискредитируют, но кто знает, что они потом с нами сделают.
- А что с копиями Добсона, - сказал я, - с Первым и Вторым откровениями, которые он оставил в Штатах?
- Они уже у них, - ответил отец Карл, - отец Санчес рассказал мне, что правительственные агенты выяснили, где они спрятаны, и украли их. Очевидно, перуанские агенты были везде. Они с самого начала знали о Добсоне и о вашей подруге Шарлин.
- И вы думаете, что не останется никаких копий?
- Я думаю, если хоть что-то сохранится, это будет чудом.
Я отвернулся, моя вновь обретенная энергия улетучивалась.
- Вы понимаете, что все это значит, не так ли? – спросил отец Карл.
Я посмотрел на него, но ничего не сказал.
- Это значит, - продолжил он, - что каждый из нас должен детально помнить все, что сказано в Манускрипте. Вы с Санчесом не смогли убедить кардинала Себастиана выпустить Манускрипт, но вы задержали его достаточно надолго, и Девятое откровение было понято. Теперь мы должны обсуждать его. И вы должны заняться его обсуждением.
Его утверждение заставило меня почувствовать давление, и моя драма Отстраненного вновь активировалась. Я откинулся на спинку скамейки и стал смотреть в сторону, отчего отец Карл рассмеялся. В этот самый момент мы оба поняли, что несколько сотрудников посольства наблюдают за нами из окна офиса.
- Послушайте, - быстро сказал отец Карл, - от настоящего момента и далее откровения будут передаваться от человека к человеку. Каждый человек, услышав послание и поняв, что откровения реальны, должен передать послание любому, кто готов воспринять его. Приобщение к энергии является тем, к чему люди должны быть открыты, о чем они должны говорить, чего ожидать, в противном случае вся человеческая раса может повернуть вспять и опять притворяться, что суть жизни в получении власти над другими и эксплуатация нашей планеты. Если мы вернемся к этому, мы не выживем. Каждый из нас должен делать то, что может, для распространения этого послания.
Я заметил, что два сотрудника вышли из здания и идут к нам.
- И еще одно, - сказал отец Карл тихо.
- Что? – спросил я.
- Отец Санчес сказал мне, что Джулия говорила о Десятом откровении. Его еще не нашли, и никто не знает, где оно может быть.
Сотрудники были уже рядом.
- Я думаю, - сказал отец Карл, - что они собираются отпустить вас. Вы можете быть единственным человеком, способным поискать его.
Мужчины резко прервали наш разговор и повели меня к зданию. Отец Карл улыбнулся и помахал мне рукой, он что-то еще сказал, но я почти не мог его слушать. Как только отец Карл упомянул Десятое откровение, я был поглощен мыслью о Шарлин. Почему я о ней думаю? Как она связана с Десятым откровением?
Двое мужчин настойчиво потребовали, чтобы я собрал свои немногочисленные вещи, и шел за ними к главному входу в посольство, а затем сел в посольскую машину. Оттуда меня отвезли прямо в аэропорт и провели в зону посадки, где один из них улыбнулся, глядя на меня через толстое стекло.
Его улыбка испарилась, когда он протянул мне паспорт и билет на рейс в Соединенные Штаты, … а затем с сильным перуанским акцентом посоветовал мне никогда, никогда не возвращаться.
THE END