Первые мысли о смерти

О смерти я в раннем детстве задумываться начала. Куций - крыса моя любимая, чудесное ласковое существо, от старости у меня на глазах умирал. Страдала от этого безмерно. Так сильно я никогда не плакала. Маме с папой поклялась, что когда выросту, изобрету лекарство от старости. Потом бабушка умерла... Много дум в голове роилось. Бывало, затягивало до удушья в какой-то звёздный круговорот, сжимало в точку и выворачивало наизнанку, а смерть постичь не удавалось. Взрослые спорили, что первично, а что вторично, дух или материя, а я удивлялась, о чём тут спорить, конечно, дух. Всегда чувствовала себя душой, трудно было отождествлять себя только с телом. Был период, когда я все-таки смирилась с тем, что после смерти ничего не будет, что растаю без следа, страх прошёл, но как-то пусто стало, а изнутри росла уверенность в обратном: нет, я душа, я вечная, я буду всегда, и Бог есть, и Высшие Силы, чтобы там мне не говорили. Сдвиги в сознании всегда вызывало созерцание звёздного неба, горизонта, огня, а ещё я очень любила смотреть на луну, от неё к душе тонкая ниточка протягивалась, связующая с Иномирьем. Ощущалась какая-то отстранённая, лёгкая, обволакивающая всю мою сущность, грусть, наступало время безмолвия. Звёздное небо погружало в глубины бездонной души, возвращало к своей истинной сути, восхищало, умиротворяло. Огонь гипнотизировал, завораживал, очищал мысли и дарил ощущение тепла. А вот горизонт почему-то вызывал беспричинную тоску, казалось, что дом мой не здесь, а очень далеко, на другой планете, в другом мире, я чувствовала себя заброшенной в этот мир и покинутой. Я даже видела себя в сумеречном поле перед каким-то летающим аппаратом, те, кто доставили меня сюда, уходили, аппарат взлетал, а я оставалась, и только колыхалась ковыльным ковром трава, чужая трава чужого мира. Лекарство я так и не изобрела. Просто выросла.