Профессор Яблочкин постоянно задирал голову вверх, и говорил без умолку.
— Поглядите, сколько здесь фонарей разных! Ртутные — зеленовато-лиловые. Натриевые — жёлтые. Белые — люминесцентные. Синеватые — ксеноновые. А вот половину ламп заменили на обычные, домашние. Разной мощности! Эта — еле светит. А та — поярче. Сюда вкрутили домашнюю галогенку — редкая вещь! А вот в этом фонаре — обратите внимание, — домашняя светодиодная. Интересная гирлянда… -
— Может, не будем о фонарях?.. — с жалобным видом спросила студентка Маша.
— Ох, простите! — сконфузился профессор. — Свет фонарей меня с детства с ума сводит. -
А студент Дима подумал, что и в любом свете эти грозные машины остаются прежними. Из-за чугунных цепей в зеленоватом, лиловом, желтоватом свете глядели грозно на посетителей танки и самоходки, посверкивали жерлами орудия, хищно целились острыми носами самолёты и корабли. Одно слово — и начнётся бойня. Но нет, коробли будут стоять на месте, на суше они беспомощны. И самолётам нужна полоса. А танки с орудиями надёжно обезврежены. Никому из них не дано вкусить больше вкус крови, да и в прошлой жизни они стреляли только по мишеням. Но выглядит страшновато...
— Идеальные машины смерти! — высказался Дима. — Сколько их выдумало человечество… А мог ли хоть кто-нибудь выдумать машину жизни? -
— Они в музее медицины, — усмехнулся профессор. — Те самые, что пугают ничуть не меньше. Но они, тем не менее, возвращают жизнь. Но не идеальны, что поделать. Жизнь возвращается ненадолго. Но есть и идеальная машина жизни, и она сделана не человеческими руками. И даже не руками вовсе… -
— И что же это? — поинтересовался Дима.
— Поглядим на нашу Машу. Если её раздеть, мы увидим прекрасное пузико, что предназначено для вынашивание детей. И грудь с розовыми сосками для вскармливания. А также прикрытую волосами щель, откуда эта самая жизнь появляется. -
Маша покраснела до корней волос. Дима смутился.
— Но эта машина в одиночку не работает. Судя по тому, как приподнялись брюки Димы под поясом, специальный шприц с двумя ёмкостями для заготовок будущей жизни уже пришёл в боевую готовность. Видимо, Дима уже хочет продлить жизнь на этой планете, посредством Маши. Да и Маша, наверное, не против… Такая вот идеальная машина жизни, без изъяна. -
Дима устремил смущённый взор на брюки.
— Не хочу детей! — возмутилась Маша.
— Видите ли, машина жизни только одна, а машины смерти — они многообразны. Презерватив — это тоже машина смерти, куда как более грозная, чем танки и самолёты. Пацифисты истребили больше людей, чем любой полководец. А корень любого убийства — банальнейший эгоизм. И неважно, из пушки ли убит человек, или из презерватива… -
— Я не готова! — опять возмутилась Маша.
— Готовься. -
— А сможем ли мы обеспечить детям достойное будущее? — возмутился Дима.
— Обеспечивайте. Кто ж вам мешает? Берёте, и обеспечиваете. -
— А если наша планета и так перенаселена? — нашёлся Дима. — Учёные говорят о контроле рождаемости… -
— Это не учёные, а партократы. Есть Марс, есть Венера. Луна есть. Места хватит. -
— Но это же нереально! -
— А всё потому, что вместо ракет изобретают презервативы. А надо, вообще-то, наоборот… -
— А почему у вас детей нет? — нашлась Маша. На сей раз пришлось густо краснеть и опускать взгляд профессору.
— Видите ли… Я до сих пор точно не знаю, сколько у меня детей. И подсчитать не представляется возможным. Помнится, устраивали в общагах… Э-э… вечеринки. Потом однокурсницы рожали, а мы пытались угадать, на кого похож больше… Удивительно, как я болячку не подхватил, — на этом профессор нервно выдохнул, чуть округлив глаза. — Лет пятьдесят назад я был неотразим. Особенно для студенток, что сдавали мне экзамены… А мой последний сын этой осенью идёт в первый класс. -
— Да ну!.. — ахнула Маша, невольно глянув на профессорские брюки. — Вы же такой… старый. -
— Я тоже так думал. Оказалось — ещё не очень старый. -
— Но это же… Не очень морально, — заметил Дима.
— Знаю. Но вот никак выбрать не могу. Все женщины — такие красивые!.. -
— А как же алименты? -
— С меня много не возьмёшь. Но сколько можно — берут. -
Все смолкли. Потом профессор убрёл в глубокой задумчивости по аллее. Дима тихонько дотронулся до прекрасной машины жизни.
— Не хочу! — плаксиво сказала Маша. — Что мне, одиночкой потом? И алиментов не надо! И не готова я… И вообще не хочу детей. -
— Да я женюсь! Клянусь!.. -
— Не верю… И всё равно не хочу. И замуж не хочу. -
Магический свет фонарей… Кормовая бронеплита моторного отсека, холодная, росистая. Клятвы, обещания, жалобы. Но машина смерти мертва.