Мы качались на качелях. Меня тошнило, и кружилась голова. Я ненавидел эти лодочки, но я не мог отказать, когда Лена предложила мне покататься. Я больше висел на руках, чем стоял на ногах, но, все-равно, улыбался и делал вид, что мне очень хорошо и весело.
А Лена стояла напротив, взвизгивала, когда качели поднимались до уровня перекладины и мы зависали над землей, потом, качели начинали движение вниз, и я боялся, что меня вырвет и все решал при этом, глупо улыбаясь, направо или налево.
А она все не могла накататься. Наверное, было что-то сексуальное в этом катании, еще не осознанное, но уже явно приносящее удовольствие. Этот ветер под платьем, эти повторяющиеся взлеты и падения, этот сладкий страх и азарт раскачаться сильней и сильней. И березы, и земля с зеленой травкой, и тропинка между корней – все летело мимо.
Куда? Зачем? Когда мне так плохо. А у Леночки на щеках играл розовый румянец, она, как-будто, вся пылала и развивалась, подобно греческому факелу.
От, подступившей к самому горлу, дурноты, в голову пришла шальная мысль: а если спрыгнуть с качелей в самой высокой точке их подъема, как-будто я сумасшедший герой, приземлиться, откатится и за березкой блевануть?
Мысль была не очень удачной, потому что это могло случиться и в полете, и при приземлении. Как настоящий космонавт, я трезво оценил ситуацию, и прыгать передумал. И делая вид, что качаюсь с огромным удовольствием, крикнул:
- Лена! Пойдем землянику собирать!
- Пойдём! – крикнула Лена и продолжила, с упоением, раскачивать качели. Я тоже делал вид, что просто балдею от нашего полета, и предпринял еще одну попытку ее остановить:
- Я знаю, где в лесу малинник! Она уже, наверное, созрела…
- Конечно, созрела! – кричала в ответ Лена и продолжала качаться.
- Там, наверное, и грибы есть! Подберезовики… - у меня было такое ощущение, что я теряю сознание, и я крепче, из последних сил, сжимал стальные проволоки.
Коленки у Лены были маленькие, розовые, и она так старательно их сгибала, чтобы толкнуть качели со всей силы, как-будто, хотела запустить их в космос вместе со мной. Тогда мы могли бы стать созвездиями, как Персей и Андромеда.
- А малинник далеко? – кричала Лена.
- Нет. Не очень. Возле речки, на берегу.
Слава богам, она задумалась над следующим пунктом нашей культурной программы.
- А купаться там можно?
Вот это да! Тошнота стала отступать, в голове резво понеслись различные сумасбродные мысли.
- Там отмель и песок! Есть, где позагорать!
- Здорово! – Лена продолжала качаться, - Мне надо сходить за купальником!
- Да, там нет никого, место тихое.
Лена, наконец-то, перестала раскачиваться и посмотрела пристально на меня. Ее волосы продолжал развивать ветер, а синие большущие глаза, как будто, искали на моем лице ответ на вопрос: А можно ли мне доверять?
Качели начали успокаиваться, и Лена присела на деревянное сиденье, на котором до этого стояла. Я сесть побоялся, потому что меня продолжало подташнивать.
- Если я приду домой, мама заставит меня обедать… - Лена сомневалась.
- А мы соберем грибов и поджарим на костре.
- Ну, их же надо чистить…
- А у меня есть ножик, - я достал из кармана складной нож.
- А еще что?
Мне хотелось сказать, что бутылка портвейна, но я не сказал. Портвейн был припрятан в лопухах.
- И малины насобираем…
- Я малину люблю, - на лице у Лены снова заиграла улыбка, - Пойдем к твоей речке, - она резво соскочила с качелей и вприпрыжку побежала по тропинке.