От дуновения ветерка поверхность реки пришла в движение и покрылась искрящейся мелкой рябью.
Из спортивного лагеря, находившегося на другом берегу реки в километре от места соревнований, донеслись вибрирующие звуки горна, которые служили сигналом к началу завтрака или игры. И мужчины, стоявшие с удочками вдоль реки, слушали их, пока они не замерли над водой.
Стоценко посмотрел на часы и отметил, что уже девять.
«Чёрт, возьми!.. – подумал он. – До конца соревнований три часа, а в садке только чахленькая густёрка!.."
С явной завистью он посмотрел на своего соседа справа. До черна запечённый на солнце рыбак с серебристой щетиной на впалых щеках, уж в который раз сделал подсечку. Ещё мгновенье, и по траве запрыгал выуженный небольшой карасик. С лёгким хрустом мужчина извлёк из беззубого рыбьего рта крючок и опустил обезумевшего карасика в садок, где уже обречённо пускали пузыри десятка полтора ладошных плотвичек.
"Ох, бывалый, видно, рыбак, о-ох и бывалый! Чувствует себя с удочкой на реке, как пьяница в винном погребе. Верно, вот ему и «форсить» на «Оке»..."
Степан перевёл взгляд на своего приятеля Николая, который метрах в десяти от него пристроился на широкой коряжине. Позёвывая сладко и пальцем прочищая нос, Баженов праздно созерцал шумевший над водой камыш. Перехватив вопросительный взгляд Стоценко, он в недоумении пожал плечами и скорчил, кислую гримасу.
«Мда-а… И наш Колёк, знать, играет статиста на этом дивном празднике жизни», - подумал Стоценко и, усмехнувшись, с досадою сплюнул в густую траву. Его плевок едва не зашиб пристроившегося на листке маленького едока. Зелёный червячок, бесшумно работая крепкими челюстями, выедал в нём крохотную луночку. Он разгибал периодически шею и снова плотно припадал к листку, неторопливо углубляя в нём уже образовавшийся полукруг.
Степан подумал, а не использовать ли едока, как наживку? Но тут же отмёл мелькнувшую мысль. Время для эксперимента было неподходящим.
Вскинулась игриво на середине реки небольшая рыбёшка, с тихим всплеском вздробила полусонную воду, и оставила после себя разбегавшиеся колечки, словно от шлепка брошенного рукою камушка.
Прошелестев слюдяными крылышками пролетела стрекозка и, отражаясь в зеркале речного «окошка», села на поплавок пристроенной на рогульку удочки. Радужным блеском сверкнули её шлемовидные глазки. И, казалось, всем своим видом она говорила Степану: «Вот, любуйся-ка мною, такой изящной, хорошей, чтобы не скучно ждать было – желанной, удачной поклёвки!»
Винтовой скрежет откручивающегося колпачка металлической фляжки, донёсшийся до слуха Стоценко от кустов шиповника, заставил его немедленно обернуться. Там обосновался один из судей наблюдавший за ходом соревнования в секторе, в котором рыбачили оба приятеля. Это был плотный маленький человечек с круглым, как мяч брюшком, под серым свитером, поверх которого судья набросил старенький дождевик. Редкие волосы на голове не могли прикрыть испещрённую коричневыми пятнами лысину. Под глазами у человечка, заметно выделялись глубокие складки, лоб был в морщинах. Из-за верхних зубов, торчавших над маленьким подбородком, в его облике было что-то кроличье. Степан мысленно его так и прозвал «Кроликом».
И теперь вот Кролик, выпяченными в трубку губами, припал к горлышку своей походной фляжки и, подняв локоть, что-то пил, шумными, булькающими глотками. Потом, втянув в себя полуоткрытым ртом воздух, опустил фляжку в карман плаща и с повеселевшим прищуром посмотрел на белый свет: на тихо тёкшую неширокую речку, на столешную гладь лугов противоположного берега, на спортивный лагерь на туманном взгорье, уже теплившийся стройными рядами палаток под червонными лучами летнего солнца.
Кролик сразу почему-то не понравился Стоценко. Мелкий, малосимпатичный субъект. Да к тому же, чувствовалось, не дурак был и выпить. Степан не без оснований полагал, что у судьи во фляжке находилось спиртное. Не проходило и четверти часа, чтобы не скрипел откручивающийся колпачок, и Кролик не делал из металлической ёмкости двух-трёх глотков. Помимо этого, судья держался раскованно и был докучлив. Степан, ещё только разбрасывал шары прикормки, а Кролик уже подошёл к нему и попросил сигарету со спичками. Минут через двадцать ему понадобилась мазь от комаров, и снова он побеспокоил Стоценко. А в следующий раз, уже у Баженова Николая, судья попросил «хлебца и соли».
«Видно на речку с собой взял только фляжку», - подумал Стоценко и в его взгляде, брошенном на коротышку, мелькнуло презрение. И снова лицо обратил на воду. Вовремя.
Стрекозка, первая почувствовавшая шевеление поплавка, взлетела, словно давая Степану сигнал – «не зевай!». Стоценко напрягся, глазами впиваясь в поплавок, и осторожно взял в руки удочку пристроенную на рогульке.
Поплавок дрогнул, мягко лёг на бок, потом пошёл в сторону и резко под воду. Подавшись корпусом назад, Степан сделал подсечку. И сразу же почувствовал, как рыба начала сопротивляться. Еще мгновенье и у его ног в траве забился небольшой сазанчик. Грамм на пятьсот, не больше.