Родители Алины достаток имели довольно скудный, но по мере возможности баловали единственного ребёнка, посылали небольшие деньги на жизнь ежемесячно.
Этих средств на всё не хватало, но бедствовать не приходилось. Девушка, как большинство сверстниц, любила яркую одежду, развлечения и сладкое.
Она не отказывала себе в воскресных вечеринках, походах в кино и танцах. С мальчиками тоже общалась охотно, но была разборчива в связях.
Может быть, потому её выбор и пал на Лёньку, что с любой стороны тот выглядел позитивно. Во всяком случае, его глаза не горели похотью, стремления волочиться за каждой юбкой тоже не наблюдалось.
Было ли этого девочке достаточно, она и сама не знала, но возрастные особенности диктовали неодолимое желание общаться с мальчишками. Да и подружки начинали насмехаться над её скромностью.
Алина сама была девочкой характерной, но в Лёнькином лице столкнулась с ещё большей проблемой. Парень был явно напуган любовью, категорически не хотел знакомиться.
Девушка поначалу отчаялась, когда юноша сам нечаянно подсказал правильный ход. Сначала это была просто игра, развлечение. Со временем правила забавы менялись, выигрыш перестал интересовать, поскольку взамен появился более значимый бонус — яркие эмоции и невероятной силы приятные ощущения.
Когда в уши полился поток сладких речей и нежностей, сердце Алины затрепетало, выдав подсказку, что это и есть любовь. А если так, необходимо её принять и ответить тем же.
Дальше экспресс с чувствами полетел без остановок, разве что временами выскакивали, как чёрт из табакерки, некие сомнения, да и те исчезли, как только отношения перешли во взрослую плоскость.
Алина намеренно отрицала перед любимым желание выйти замуж. Обычная женская тактика: хочешь иметь — завоюй. Всё, что даётся просто, не ценится.
Уж чего, а это девочка усвоила на пятёрку. А ещё заманчиво-пленительный вкус манипуляций, позволяющих выдавать личные желания за его личные стремления.
Лёнька со временем до такой степени впал в зависимость от улыбки и одобрения девушки, что испытывал от них поистине волшебное наслаждение. Плевать ему было на то, что свой эгоизм подружка даже не камуфлировала, выдавая для реализации нескончаемые желания открытым текстом.
Что с того, что ему приходится работать и учиться в то время, когда подружка развлекается на вечеринке. Зато ему почти ни в чём нет отказа. Ведь Алина без пяти минут его жена.
Кстати, девочка умеет быстро и вкусно приготовить, если есть из чего. Для ребят, живущих в общежитии на малую копеечку, это очень ценное качество.
Для неё не проблема подшить, ушить или починить одежду. Алина умеет вязать тёплые вещи на спицах, всякие салфеточки и фенечки, вроде ажурных манжет и воротничков.
Однажды девушка удивила Лёньку, связав себе за два вечера театральную сумочку, которую украсила разноцветным блестящим бисером, когда он пригласил её в театр.
Выглядела Алина в тот день бесподобно, хотя практически не воспользовалась косметикой. Лёнька не столько смотрел спектакль, сколько наблюдал за её счастливой реакцией. И не он один, кстати.
Конечно, сидели они на галерке, зато ужинали в кафе "Прага", где ели цыплёнка табака и пили марочное красное вино.
Алина не стеснялась предложить Лёньке свои услуги, чтобы простирнуть что-либо по-быстрому, могла погладить брюки и даже рубашки. Лёнька обычно стеснялся, отказывался, но девочка умела настоять на своём.
Единственное, что Лёньку расстраивало, упрямое нежелание знакомиться с родителями. Объяснять свой отказ, девочка не желала, предпочитая гасить вопросы поцелуями, нежными взглядами и хлопками ресниц.
Юноша не настаивал. В конце концов, это личное дело каждого.
Лёньку вполне устраивает формат отношений. Даже обидные слова и претензии Алина умеет подать без эмоций, не используя для этого силу голоса и агрессивную тональность.
В конце концов, любые контакты имеют иногда негативный оттенок, что с того? Даже его родители порой беседуют на повышенных тонах, хотя имеют за плечами многолетний опыт общения.
Не может и не хочет юноша обижаться на свою маленькую девочку, такую беззащитную и хрупкую. Когда Лёнька привлекает её к груди за голову, губами Алина едва дотягивается до его шеи. Чтобы поцеловать в губы — встаёт на носочки.
Когда влюблённые остаются одни, парень берёт девочку на руки и кружит, пока не начнут мельтешить искорки в глазах. Тогда отпускает, удерживая едва стоящую на ногах Алину, и целует, целует.
Слаще её губ наверно нет ничего на свете. Впрочем, отдать предпочтение отдельной черте лица Лёнька не может. Он день и ночь мечтает обо всём, что связано с ней.
Однажды у них было несколько часов уединения в его общежитской комнате, когда Алина расхаживала в его рубашке. Теперь мальчишка кладёт её ночью на свою подушку, чтобы вдыхать божественный запах.
Кстати, Алина до сих пор спит с мягкими игрушками, предпочитая маленьких плюшевых медвежат. Несмотря на созревшее тело, тренированный ум и развитую чувственность, она так и осталась ребёнком, способным заплакать, если чего-то не понимает или не может сдать зачёт.
Лёнька сам ненамного опередил подружку в развитии зрелых качеств, но безоговорочно взял на себя ответственность за её благополучие.
Глядя со стороны, кажется, что он относится к ней, как к своей дочке. Алина, напротив, поступает, как сварливая жена, постоянно поучая и требуя подчинения. То ли тренируется командовать, то ли заранее резервирует за собой право безоговорочно властвовать.
Лёньку замашки её лидерства нисколько не раздражают.
Появилась Алина в Лёнькиной жизни на одной из студенческих вечеринок, в первом семестре на втором курсе.
Юноша, как обычно, устроился подальше от веселящихся товарищей, удовлетворяясь шумным фоном мероприятия с интересной книгой в руках. Ему достаточно было общего настроения вечеринки.
Шум нисколько не мешал. Напротив, музыка позволяла сбросить напряжение.
Первое время парня тормошили, предлагали выпить, курнуть или потанцевать, то теперь привыкли не обращать внимания на непонятного ботаника, которого не волнуют танцы, вино и девушки.
Алина уверенно подошла к нему и уселась рядом. Долго сосредоточенно смотрела на Лёньку.
— Довольно яркая девочка, как золотая осень. И что с того? — Отметил Лёнька.
Он намеренно делал вид, что углублён в захватывающее повествование, не поднимал глаз. Видел лишь мельком, что она не знает, как приступить к штурму, но явно готовится перейти в наступление.
— Ты всегда так поступаешь с девушками?
— Как?
— Не замечаешь, словно я пустое место?
— И с мальчиками тоже. С некоторых пор не люблю праздность и близкие контакты вообще.
— Тогда, зачем ты здесь?
— Слушаю музыку. Пытаюсь избавиться от усталости, расслабиться.
— Получается?
— Не то, чтобы очень.
— Ещё бы. Невозможно снять утомление от интенсивной учёбы чтением. Необходима перезагрузка. Смена вида деятельности или положительные эмоции. Например, любовь.
— На кого я их должен положить, я имею в виду эмоции?
— Допустим на меня. Подними глаза, улыбнись, расслабься. Я детишек не ем. Просто поговори со мной.
— Ну, поднял. Дальше что?
— Правда, я красивая? Меня, между прочим, Алина зовут.
— Не берусь судить о степени вашей привлекательности. У меня нет на этот счёт буквально никакого опыта. По-моему, все девчонки одинаковы. К тому же у всех вас вздорный характер.
— А мальчишки? У вас, конечно, с характером и прочим всё в порядке?
— Зависит от интеллекта и темперамента.
— Получается, ты, тебя ведь Леонидом зовут, ничем не интересуешься, просто зависаешь?
— Допустим Леонидом и что?
— Какой неразговорчивый. Разочарован в любви, тебя кто-то обидел?
— Вот ещё.
— Тогда почему злишься на всех девочек?
— Чего тебе от меня нужно?
— Поговорить. Как мне к тебе обращаться? Как называть?
— Зачем меня как-то называть? Я не собираюсь знакомиться. Вы мне мешаете читать. Если не сложно, поищите другой объект для экспериментов.
— Я тебе не понравилась?
— Это не имеет значения. Сейчас вы пойдёте танцевать и забудете о моём существовании. Это же так очевидно. Со мной не интересно. Мне с вами тоже.
— А мне, напротив, очень хочется познакомиться. Ещё на прошлой вечеринке приметила. В тебе чувствуется мужественность. Наблюдала, как ты ходишь, сидишь, думаешь, читаешь. У тебя широкие плечи, развитые руки, пружинистый шаг. Ты очень привлекателен, как мужчина. Иначе, зачем бы я к тебе подошла? Не верю, что ты на самом деле невежа. Хочется верить, что это напускное. Уверена, причина в женщине. Скорее всего, безответная любовь. Угадала? Впрочем, я не прорицательница. Ну что, поговорим?
— Блажь. Ни вам, ни мне это не доставит удовольствия. В моих жизненных планах, во всяком случае, на ближайшие десять лет, контакты с женщинами исключены. Влюблённость, вожделение, страсть тоже не предусмотрена.
— Позволь не поверить. Двадцать лет — возраст любви. Все мальчишки сгорают в пламени чувств. Ты что, особенный?
— С чего вы взяли, что все мужчины — жертвы банальной похоти? Опыт?
— Фу, как вульгарно. Разве можно ставить рядом любовь и похоть? Тебе непременно хочется меня оскорбить? Зачем? Неужели я выгляжу дешёвой девочкой, которая напрашивается на ночь в постели?
— Как вы думаете, что может чувствовать мужчина к настырной незнакомке, которая пытается залезть к нему в душу, если он этого совсем не хочет? Открытым тестом говорю, мне неприятно ваше внимание.
— Ах, вот, значит, как? Наглая, вульгарная, настырная девушка пытается навязать своё общество интеллигентному мужчине, продолжай!
— Я так не говорил. Мне неизвестны, ни положительные, ни отрицательные ваши качества. Больше того, знать мне всё это незачем. Не ин-те-рес-но. Расслышали? Вы для меня просто надоедливая прохожая. Вот и проходите. Мимо.
— Даже так? Да ты действительно грубиян. Девушка вежливо просит, не об услуге, просто поговорить и что слышит в ответ? Проходи мимо. Неужели тебя во мне ничего не зацепило? Я ведь хорошенькая, молодая, стройная. У тебя глаза есть?
— И уши тоже. Они утомились. Нет у меня желания, разглядывать первую встречную, даже прехорошенькую. Скажите, Алина, если я внимательно посмотрю на вашу внешность и выражу своё мнение, вы от меня отстанете?
— Смотря, какое мнение.
— Положительное. Я вижу превосходно сложенную, физически развитую, опрятную, ухоженную, вполне подходящую для воспроизводства потомства самку человека. Если отдельно рассматривать экстрерьер, например, по пятибалльной шкале, то передо мной достойный представитель вида хомо сапиенс с оценкой четыре балла. Ещё мне бросилось в глаза, что объект половозрелый, активно стремящийся к удовлетворению инстинкта размножения. Что-нибудь ещё хотите узнать или этого достаточно? Тогда разрешите откланяться. Я вас больше не задерживаю.
— Как самку ты меня оценил достойно. Это забавно, даже весело. Может быть, ты боишься, что я способна тебя съесть, как это делает после акта любви самка богомола?
— Похоже, самка человека отъедает мозг мужчине задолго до того, как он решится с ней познакомиться. Почему вы такая настырная?
— Ничуть. Мы же на вечеринке. Если ты не приглашаешь меня танцевать, должна же я чем-то заняться. Продолжаем знакомиться. Судя по твоей реплике, как сексуальный объект я тебя вполне устраиваю. А как девушка?
— Алина, что вы можете сказать о стуле, на котором я сижу?
— Он деревянный. Лакированный. С мягким сиденьем.
— Вот именно. А ваш стул?
— Они одинаковые.
— Вы забыли сказать, что они не очень удобные. Спина устаёт. Так вот, для меня все девушки похожи, как эти стулья. Не вижу разницы.
— Ни фига себе, теория. Ходят, значит, вокруг него одинаковые, очень неудобные самки, мечтающие об оплодотворении, да ещё имеют наглость приставать к мужчине, который нисколько не самец.
— Приблизительно так. Нивелировать неточности не стану. Чем меньше понравлюсь, тем быстрее от вас отделаюсь.
— Но чем-то мы, женщины, всё же, отличаемся? Я уже не говорю о том, что нас не стамеской делали. Например, запахом, причёской, фигурой, интеллектом, характером, мы совсем не похожи.
— Извините, я вас не нюхал. Запах розы, сирени, ночной фиалки, знаю. Способен отличить один от другого, даже в темноте. А женщин, увы. Не вполне уверен, что мне ваш запах понравится. Ноги, попа, грудь, длинные волосы — то, что на виду, как под копирку. Чуть больше, меньше, различного цвета, только и всего.
— Ты девственник?
— И что в этом такого?
— Просто интересно. Я тоже не имею постельного опыта. Однако испытываю определённые эмоции от общения с юношами. Могу уверенно сказать, симпатичны они мне или нет и чем именно. Честно говоря, удивляюсь, почему до сих пор с тобой разговариваю. Ты какой-то дикий. Но вполне симпатичный. Люблю интригу. Интуиция подсказывает, что мы поладим. Что касается самца и самки — мы неплохая пара. Тоже могу поставить тебе оценку четыре. У нас могли бы получиться красивые дети. Если не хочешь танцевать, давай прогуляемся.
— Иначе вы не отстанете?
— Определенно нет.
— О чём мы будем разговаривать, ведь мы настолько разные? Вас, кроме любви и собственной привлекательности что-нибудь интересует?
— Для начала, хочу просветить, чем отличается одна самка от другой, кроме тех внешних признаков, которые ты озвучил.
— Интересная тема. И чем же?
— Воспитанием, интеллектом, развитием, здоровьем, духовностью, внешним видом. Этого достаточно? Могу продолжить.
— Убедили. Я и не утверждал, что природа ваяла женщин по одному лекалу. Однако, отличия минимальны. Разве что в размерах и форме. Те критерии, что вы обозначили, невозможно оценить визуально. Но на уме у вас только любовь, деньги и шмотки.
— У твоей матери тоже?
— Моя мать особенная. У неё тяжелая судьба. Ей было не до этого.
— Выходит, не все женщины одинаковы? Одно исключение мы уже имеем. Она красивая?
— Если судить по фотографии в молодости — да. Для меня она лучшая. Независимо от её внешней привлекательности.
— Значит, ты достаточно хорошо знаком с прочими её качествами?
— Естественно. Я ведь знаю её всю жизнь.
— Чем она отличается от других женщин? За что ты её любишь?
— Она добрая, нежная, умная, щедрая. Ещё, замечательная мама, хорошая хозяйка, рукодельница. От неё всегда вкусно пахнет. Умеет привлекательно выглядеть.
— Выходит, её ты сможешь отличить по запаху?
— Ну, да. Она же моя мать.
— Тем не менее, она тоже женщина. Но для тебя она совсем другая. Не походит на всех нас, одинаковых, как деревянные стулья. А для меня моя мама особенная. И подруги у меня все разные. По внешнему виду, привычкам, характеру. Я даже со спины многих узнаю. И по голосу.
— Ну, ладно. Просто мне хотелось быстрее от тебя отделаться. Если присмотреться внимательно, ты вполне симпатичная. Глаза, например, у тебя... просто... да не знаю. Вот привязалась. Глаза, как глаза.
— Ага, уже на ты, это прогресс. Глаза заметил. Опиши, какими ты их видишь: маленькие, тусклые, косые?
— Красивые, глубокие, серые, большие. Зачем ты меня пытаешь? Не всё ли равно, какие у человека глаза? Каким внешним видом природа наделила, с таким и живём.
— Вот видишь, Лёня, мы уже научились договариваться. Ты признал, что и я не такая, как все, а очень даже ничего, вполне симпатичная. И глаза мои тебе понравились. А ты говоришь, самка. Я девушка. Посмотри, какая стройная. Моей фигуре все девчонки завидуют. Попробуй обхватить талию. Руками. Не стесняйся. Ты же биолог. Изучай. Крепче бери, не отломишь. Правда, приятно? Да не убирай так быстро. Неужели ничего не чувствуешь? Мне, например, понравилось ощущение от прикосновения, а тебе? Ты такой мужественный, сильный, а руки нежные.
— Ты со всеми так?
— Как?
— Похвали, потрогай, обними. Всех так приручаешь? Я же не подопытный кролик.
— Не смущайся так. Глупенький. Зачем так упорно сопротивляться? Понравился ты мне. Да и я тебе тоже. Если скажу, что всю жизнь такого искала, поверишь? Другие парни ужом вокруг меня вьются, а я тебя словно ребёночка малого уговариваю. Посмотри на меня добрый молодец. Оцени красу ненаглядную. Что мне ещё сделать, чтобы твоё спящее либидо расшевелить? Хочешь, станцую? Или спою? А может быть стриптиз?
— Лучше займись чем-нибудь другим. Ты иди танцевать, а я спать лягу.
— Тогда и я с тобой.
— Ну, вот, начинается. Я тебя приглашать в свою постель не намерен.
— Я не имела в виду, что с тобой лягу. Просто, тоже пойду спать. Раз тебе со мной неинтересно.
— Я этого не говорил.
— Так скажи. Так и так, можно я тебя поцелую? Долго тебя ещё уговаривать? Вижу ведь, как тебя моя талия возбудила. А ведь у меня кроме неё полно сюрпризов.
— Прямо так сразу возбудила? Дай поцелую? А если ещё чего-нибудь попрошу, тоже не откажешь?
— А если не сразу, ты спать уляжешься. Потом всю процедуру уговоров повторять придётся. Прикажешь мне за тобой до последнего курса бегать? Насчёт остальных просьб: за спрос, не бьют. Откажу или нет, узнаешь, когда вопрос задашь.
— Ну, что за человек? Нечего за мной бегать, мне это неинтересно. Да и не умею я целоваться.
— Верится с трудом. Впрочем, даже если так. Учись. Не боги горшки обжигают. Чего сложного-то? Губки слоником и чмок-чмок. Я даже глазки закрою, чтобы ты не стеснялся. Выдохни и вперёд.
Лёнька решил уступить, чтобы отделаться. Чмокнул в щёчку.
— Ну, вот. А то, не умею. Ох, шельмец ты братец. Очень даже не плохо у тебя получается. Теперь просто уверена, что девчонка тебя бросила. Понравилось целоваться? Мне тоже. Правда, у меня кожа бархатная, нежная? Что за мальчишки пошли? Три часа уговаривать пришлось, чтобы он решился удовольствие получить. Мычал, мычал, теперь присосался. Сам сказал, инстинкт размножения не дремлет. Раз так, значит, природа всему обучила ещё до того, как ты родился. Теперь на меня смотри. Внимательно. Как я тебе?
— Я же уже сказал, симпатичная.
— Как стул?
— Нет. Как девушка.
— Надо же! Признал. А приглянулось-то во мне что?
— Глаза понравились.
— Смелее. Я не кусаюсь. Смотри внимательнее, это даром.
— У тебя губы жаркие. Такие… Дай ещё попробую.
— Сначала скажи.
— Запах. Не знаю почему, но для меня самая важная информация в ароматах кроется. Домашний такой, уютный дух. Сенокосом пахнешь, земляникой. И лесной фиалкой.
— Значит, теперь ты и меня в темноте по запаху узнаешь? Выходит, разглядел.
— Конечно, узнаю. И на вкус, тоже.
— Оказывается, настырная незнакомая самка очень даже ничего. Завтра-то тебя ждать или уже нанюхался?
— А чего завтра-то, можно и сегодня, — встрепенулся Лёнька. — Что-то мне спать совсем расхотелось. Давай лучше целоваться.
— Ну, блин, разогнался. Теперь не остановить будет. Тогда давай признавайся.
— В чём?
— Ну, вот! Опять, двадцать пять. В любви, конечно. Не всё же мне одной за тебя делать.
— Может, в другой раз? Я ещё не готов.
— Целоваться, значит, готов, а признаваться нет? Ладно! Когда дозреешь, тогда и продолжим. А пока спать пойдём.