24
Цесси некогда было скучать, водоворот студенческой жизни и работа в выходные не оставляли для этого места. Выяснилось, что в расписании, кроме языковых предметов, достаточно других, подготовка к которым требовала от нее немало сил. Так пролетели первые месяцы в Москве. День и ночь сменялись в убыстренном ритме. Она засыпала, едва коснувшись подушки.
Общение с родителями свелось к коротким телефонным разговорам. Отец приезжал по делам в Москву, конечно, за этим стояло желание родителей убедиться в том, что с ней все в порядке. Они ходили с ним в театр, на открытие выставки, ужинали вместе. Она видела в его глазах интерес, но он не задал ей, ни одного вопроса, касающегося личной жизни или событий, связанных с Саней. Однажды он вскользь сообщил, что ему удается строить дом ударными темпами. Если так пойдет, то летом можно будет праздновать новоселье. Она никак не отреагировала на эту новость, он больше не касался этой темы, больше внимания уделяя рассказам о семейных новостях.
В редкие свободные минуты она удивлялась, что Саня не ушел совсем из ее жизни, но воспринимался как персонаж спектакля, участником которого была и она, но, очень давно. Настолько давно, что ей не удавалось восстановить те переживания, которые сопровождали те далекие события. Возможности осмыслить произошедшее с ними не было, из-за отсутствия свободного времени.
В группе, как и в целом на курсе, было мало девушек. Если бы их было много, то и это обстоятельство не изменило бы почти всеобщего внимания ребят к ней. В первые недели оно было особенно активным, но, не встретив встречного интереса, стало потихоньку затухать. Она держалась со всеми ровно, сохраняя независимость и не присоединяясь ни к одной из возникающих компаний. Внимание сверстников вызывало у нее усмешку, хотя она ее не показывала, настолько это было неумело. Не стали исключением и штатные сердцееды со старших курсов, они получили однозначный отказ.
Новые знакомства возникли, в библиотеке она познакомилась с будущими дипломатами, с ними было интересно общаться, было много общих тем. Они вместе ходили в кафе, ее приглашали в театр, на выставки. Цесси не была одинока, только это было дружеское общение, не имеющее перспектив к продолжению.
Она выросла в окружении заботы доктора Сани. Это была скорее игра, его отношение к ней как к принцессе, пока она была ребенком. По мере ее взросления его отношение становилось все более бережным и внимательным. Он был взрослый мужчина, прекрасно воспитанный и хорошо образованный, проведший студенческие годы в Париже. Шансов затмить его, у студентов, было мало, а на меньшее она не обратит внимание. Сердце ее пока не отпустило Саню безвозвратно, в глубине души она это понимала.
Внутренняя тревога настигла ее неожиданно. В ее плотном графике оказалось свободное окно. Выходные дни позволили ей остаться дома, спешить было некуда. Все было замечательно, но вечером, сев на подоконник, она любила так сидеть, как и ее дедушка, ей стало одиноко. Внизу, под окном, разливалась огнями Москва, суетная, тщеславная и холодная для нее. Ей, безусловно, повезло, родители освободили ее от тревог о будущем, она не стремилась попасть в обойму, как говорили ребята в ее группе. У нее была задача понять свои собственные устремления. Вот о них ей так пока и не удалось узнать ничего.
Она поняла, что напряжение последних месяцев, скорее, было причиной ее состояния. Она решительно встала, не позволив готовым уже слезам пролиться на свет. Бабушка учила ее – в такие минуты нужно себя занять делом. И дело такое было. Ей хотелось подарить маме особый подарок. Любая покупка вряд ли годится для этого случая. Ей хотелось сделать что-то своими руками. Пряжа была уже куплена, как и книга по вязанию. Только ей никогда не приходилось держать в руках спицы. Она хотела подарить что-то на рождение сестрички. Время родов стремительно приближалась. Нужно было действовать. Если уж китайский язык поддался ей, то и освоить это рукоделие у нее должно получиться.
Уже светало, когда она торжественно поставила на столик это рукотворное чудо. Все получилось точно как на картинке в книге, белые тапочки-сапожки, с помпончиками, выглядели даже наряднее. О тоске она уже забыла, любуясь своей работой. Бабуля была права. Человек, осматривая итоги своих усилий, не важно, что это будет – чистый кафель или, как в ее случае, это белоснежное, пушистое чудо, испытывает глубокое чувство удовлетворения. Подсознательно происходит мгновенное соединение – я смог это, смогу и с чем угодно другим справиться. Это не осознается, но состояние меняется.
Она уснула почти сразу, но полусонные губы, получив автономию, предательски прошептали, еле слышно, как выдох:
- Санечка, любимый…