Черновой Вариант.
Том Первый.
Глава Первая.
“Звезда, что поднимается с Востока”.
618 год. 23 мая. Ктесифон. Сасанидская империя.
- Во имя Ахурамазды! Сделайте, что – нибудь! Помогите ей! – кричал мужчина слугам, несущимся с посудой в руке в покои находящихся в другой стороне коридора. Впрочем, он тут же раскаялся в этом. Мужчина был довольно красив и в чертах его лица сочетались черты его благородного происхождения и некоторой суровости, что была присуща человеку с его непростой и сложной судьбой. Аккуратная недлинная борода черного цвета украшала его лицо, средний нос, большие выразительные черного цвета глаза, во взгляде которых читался ум, проницательность и некоторая отрешенность, что была присуща его семье. Все дело было в том, что в доме Сасанидов еще со времен великого шахиншаха Хосрова II Парвиза ходил слух о двух людях из их дома одному из которых суждено погубить страну и семью Сасанидов, а другому возвысить славу страны и семьи до самых небес. Снова раздался крик. Он врезался в память, раздирая дущу на тысячу мелких осколков и словно бы вытягивал ее из собственного тела. Но он не останавливался на этом. Крик разбивал каждый осколок и казалось, что он намеревался полностью уничтожить душу Сасанидского государя Йездигерда III . От безысходности он сжал свою правую руку в кулак, намереваясь им ударить по стене. Страх и злоба рождённая от бессилия душила его и мёртвой хваткой, и царь с трудом удерживал себя в руках. Йездигерд и представить не мог, что рождение первенца как для него так и для Ширин станет настоящим адом.
''Ничего. Властелины мира рождаются с болью. Ведь не познав боль не постигнешь счастье. А не узнав счастье ты не сможешь ценить то, что предназначено судьбой тебе. Не умея ценить ты не сможешь править. И тогда то, что твоё по праву боги отдадут другим'' - думал Йездигерд вспоминая слова великого Кира основателя династии Ахеменидов. Сейчас как никогда прежде шах чувствовал незримое присутствие своего великого предка и боль до этого душившая его мёртвой хваткой понемногу начала отступать. В это время из покоев шахрбану тяжёлой поступью вышел дворцовый лекарь Хосров Бехзад в сопровождении служанки выносившей серебряный таз наполненный
кровью. При виде этого Йездигерд почувствовал, как земля будто бы уходит из-под его ног и с замиранием сердца начал ожидать приближения лекаря.
Лекарь увидев государя сперва немного смутившись замедлил свой шаг. Но потом собравшись с духом и в предчувствии тяжёлого разговора он направился к Йездигерду. Хосров был среднего роста и несмотря на свои года держался уверенно и твёрдо как и свои предки продолжая служить шаху. Аккуратная и ухоженная борода, врача придавала ему сходство с пророком зороастризма Заратустрой изображение, которого на фреске было будучи ребенком Йездигерд видел в городе Дура-Эвропос в Сирии. Маленькие чёрные глаза где искрилась человеская доброта, честность и верность долгу. Большой открытый лоб на котором время в виде морщин оставило следы. Белые аккуратно зачесанные волосы. При ходьбе Хосров опирался на свою трость и казалось, что в нём он для себя находил какую - то невидимую дополнительную опору. Йездигерд чтил и любил своего врача который в детстве волей судьбы заменил для будущего шаха место его отца. И Йездигерд любил его как настоящего отца и сейчас в ожидании слов врача чувствовал нараставшее волнение.
Подошедший лекарь для начала в знак почтения захотел слегка склонить голову, но потерявший всякое терпение шах слегка подняв правую руку прервал его.
- Во имя Ахурамазды Прекрати эти любезности Хосров! Они мне ни к чему. Особенно сейчас.
- Да государь. Я вас понимаю – ответил лекарь и в ожидании предстоящего вопроса шаха начал раздумывать над выбором подходящих слов предчувствуя. Сердце Йездигерда сжалось от этой тишины подобно тому как ребенок прижимается к груди своей матери в поисках защиты и он еще почувствовал, как от напряжения начинает дрожать его правая рука. Сейчас как никогда раньше во взгляде шахиншаха не было того державного величия которое было так присуще как его предкам, так и ему самому когда Йездигерд сидел на троне и правил страной. Еще вчера он не задумываясь отдавал распоряжения, а сейчас в его взгляде была лишь неимоверная боль и страдание человека который боялся потерять свою любимую. Лицо Йездигерда было измученным и уставшим, а под глазами образовались мешки которые были результатом двух бессонных ночей. Наконец Хосров после секундного молчания показавшуюся вечностью нарушив тишину начал говорить. Зная про состояние шаха он старался говорить, как можно более осторожным тоном стремясь успокоить и вселить надежду в государя. Но несмотря на это слова Хосрова для Йездигерда все равно показались жестокими и подобными приговору. Казалось, что государь находился в совсем ином месте лишь иногда качая головой прислушиваясь к словам лекаря.
- Господин! Вы, как и госпожа мне дороги. И я люблю вас обеих как своих собственных детей, которых отняла слишком рано отняла у меня судьба.
- Мне знакома твоя боль Хосров. Твой сын Бахрам для меня был братом, а твоя дочь Хенгаме была настоящей. Увы, такова жизнь. Порой небеса слишком жестоким к тем, кто живет на земле. Но скажи мне как госпожа моя? – спросил Йездигерд.
- На все воля Бога господин. Я говорил вам, что для госпожи Ширин будет опасно дар материнства. Но не вы и не она не захотели послушаться меня. И теперь она мучается. Боль терзает ее и я боюсь, что госпожа может не дожить до конца этого дня. Нам остается только молиться и верить в то, что время госпожи еще не подошло. Я знаю, как вы ее любите господин и прошу вас будьте сильными ради вашей же любви к ней и к наследнику вашего дома которому суждено появиться на свет в этот день.
При этих словах сердце шаха сжалось от нового приступа боли, и он почувствовал, как его глаза наполняются слезами. От боли, давящей на него Йездигерду хотелось кричать и крушить все, что попадется под руку. На его глазах происходило то, чего он боялся больше всего на свете.....