Ширинка

               
Отпустив личный состав на работы после «Малого сбора», старпом оставил на юте(корме) офицеров.

- Товарищ старший лейтенант, - обратился он к начальнику медицинской службы сказочным голосом, в котором слышалась каверза, - не сочтите за труд, выйдите, пожалуйста, на два шага веред и развернитесь. Спасибо, - ухмыльнулся старший помощник, когда доктор выполнил команду, - Товарищи офицеры, прошу обратить ваше внимание на эту неординарную личность. Всем, вроде бы, хорош, стоящий перед вами человек… И умом выделяется, и сообразительностью, и безмерной наглостью, понимая, что каждый из нас, здесь стоящий, может оказаться в его власти. Поэтому и позволяет себе многое, полагая, что все ему должно прощаться. Как не прискорбно осознавать, это так. Службой на корабле он не гордиться, но патологически любит себя на берегу. Склонен к супружеской неверности, в беспробудном пьянстве замечен не был, но «шило», хоть и с отвращением, пьет… То, что он вытворил сегодня, не входит ни в какие рамки.

Стоящие офицеры внимательно слушали монолог старпома. Их интересовала причина, из-за которой доктор находился на лобном мечте.

А доктор стоял и усиленно соображал, к чему весь этот разговор, но как не пыжился, больших грехов за собой не находил.

- Да, я не стрижен, но это не порок. Чего не люблю делать, того не люблю, - анализировал он, не слушая философскую мудрость старшего помощника, - За это вряд ли старпом поставил бы меня на всеобщее обозрение. Рубашка чистая, брюки выглажены, даже туфли почищены… А может… Хотя и здесь все в порядке.

- Доктор, проснитесь и посмотрите преданно на меня.

- Я на вас всегда так смотрю. В моей каюте есть даже ваша фотография. Правда на ней вы стоите ко мне спиной, но это развивает мою память, воображение и, не боюсь этого слова, любовь. Потом, я каждую ночь вижу вас во сне. А если вдруг…

- Врет, собака, но приятно, - хмыкнул старший помощник, - Помолчите, товарищ старший лейтенант, вам слова пока никто не давал.

- Человек рожден для общения. А если ему затыкать рот, не давать слова молвить, не обращать на него никакого внимания, обходить стороной, ненавидеть всеми фибрами души, презирать…

- Кто мне скажет, сколько этот человек, прошу заметить, каким словом я его назвал, - старпом счастливо улыбнулся и пошевелил челюстью. В ответ начмед тоже блаженно  раздвинул губы, давя в себе рвущийся наружу смех, - по времени может говорить? В эпоху инквизиции ему давно бы залили в глотку раскаленной смолы. Но мы же гуманные люди…

- Как хорошо, что люди теперь обитают совсем в другой стране, но некоторые, живущие и здравствующие поныне, продолжают тайно мечтать о тех временах!

- Вы на кого-то намекаете?

- Просто обобщаю… Законы генетики изменить сложно, как, собственно, и законы природы. Мир всегда разделен на две половина, - травоядных и хищников…

- И какой же я?

- Вы имеете в виду «Я»? Я – хороший, добрый, отзывчивый.

- А я?

- Не могу выразиться открыто. Офицеры подумают, что льщу и подлизываюсь…

- Как ты, доктор, уже надоел… Вопрос теперь ко всем. Найдите у этого, с позволения сказать, офицера, нарушение формы одежды. Обнаруживший, немедленно идет до утра домой.

   - У него ширинка на брюках расстегнута, - довольно произнес командир группы управления артиллерийским огнем, Александр Пушкин, предвкушая сход на берег.

   - Молодец, Пушкин!

   Доктор такого даже не мог себе представить, что какой-то Пушкин, пусть даже и друг, на нем заработает сход на берег. И на чем? На ширинке…

   - Товарищ капитан-лейтенант, - затараторил начмед, - он знал. Мы с ним даже поспорили, что если вы увидите мою расстегнутую ширинку, то он мне ставит бутылку «шила», а если нет, - я ему полторы. Заметьте, как я рисковал, - бессовестно лгал доктор, неспешно застегивая на брюках пуговицы, - Считаю, что за такое никакого схода ему не положено. И пусть эту бутылку он отдаст вам, мне она не нужна.

- Справедливое решение! Вы слышали, Пушкин? Бутылку сейчас принесете мне в каюту. И, естественно, ваш сход накрылся медным тазом.

- Он нагло врет, товарищ капитан-лейтенант! Ничего мы с ним не спорили. Доктор, подтверди.

- Разойдись! – скомандовал старпом, - С вечерним докладом подать мне количество противогазов, подлежащих списанию.

- Товарищ капитан-лейтенант…

- Пушкин, успокойся! Неужели ты считаешь, что какая-то вонючая докторская ширинка стоит схода на берег? Ты намереваешься на его сутулой спине въехать в рай? Да он скорее бросится с тобой в море, чем отпустит на бренную землю…

- А спирт?

- А спирт принесешь мне.

- Я убью этого докторина…

- А вот этого делать не рекомендую, иначе мне придется пройтись по вашим боевым постам, а если еще спущусь и в кубрик… Надеюсь, понимаете, чем это грозит. Берег может отдалиться от вас максимум на десять суток.

- Вот же доктор, сука…

Дал Александр старпому «шила» или нет, история об этом умалчивает, но для стабилизации расстроенного психоэмоционального состояния приятеля, доктор все же налил товарищу полстакана органического соединения. И все же тот еще долго вспоминал несостоявшийся поход на берег.