“…. Имел сегодня разговор с папенькой. Он был очень сердит. Я его понимаю. С такими оценками я бы тоже сердился. Маменька заступалась и плакала. Обвиняла в моих неуспехах товарищей по классу. Папенька сказал, что подумает, что со мной дальше делать. А мне всё равно. Впереди лето. Маменька обещала свозить в Одессу. Хочу посмотреть море. Говорят, оно красивое.”
“…. Целый месяц были в Одессе. Море мне очень понравилось. Хочу стать моряком. Сказал об этом папеньке. Он задумался.”
“…. Вечером папенька позвал к себе в кабинет и сообщил, что есть возможность стать мне моряком. Для этого придётся учиться в Петербурге в Морском корпусе. Я обрадовался и не подумав, обещал учиться хорошо. Через три дня едем в Петербург. Ура!!!”
“… Петербург мне не понравился. Ветрено и сыро. В Одессе лучше. Но там нет такого училища. Придётся учиться тут. Я же обещал.”
“…. Как ни странно, но быть лучшим учеником, приятно. Почему я этого раньше не заметил? Товарищи уважают. Мой авторитет непререкаем, особенно в математике.”
“… Вот что значить заниматься интересным делом. Дни летят, как стрижи. Завтра первая стажировка на кораблях. Мне достался броненосный фрегат “Князь Пожарский.” Утром в Кронштадт.”
“… Уф, еле притащил ноги. Всё таки практика заметно отличается от теории. Звонят на ужин. Идти или не идти? Надо идти. Я же лучший!”.
“… Сегодня были на Обуховском заводе. Прости папа, я считал тебя занудой. Оказывается, чтобы хорошо стрелять, надо знать, как сделана твоя пушка. Эти знания меня увлекли. Маман обрадовалась. Она очень не хочет, чтобы я плавал на кораблях. Просила помочь отцу на заводе. Пришлось отделываться несуществующими причинами. Нет, я хочу море. Пока только море. Повидать другие страны. А там видно будет.”
“… Маман не оставляет надежды сманить меня на завод. В выходные к нам в гости пришёл английский инженер и изобретатель Дж. Армстронг. Ему понравились мои наброски по корабельной пушке. Приглашал в Англию. Учиться и работать у него. Заманчиво, но может попозже? Сначала флот! Там тоже перспективы.”
“… Ура! Получил свой первый чин. Унтер – офицер. Начало карьеры положено! Гардемарины Вперёд! Отечество нас ждёт!!!”
“… Давно ничего не писал. Было некогда. Сейчас взял перо. На душе пусто и тоскливо. Не стало маменьки. Она долго болела. Видно ей сырой Петербург был не по климату. Мечтала вернуться на родину. Не успела. Кто теперь будет писать мне длинные письма и кормить пирогами в отпуске?
…. Второе важное событие не только в моей жизни, но и в жизни всей империи. На престол взошёл новый царь – Николай – II. Под ним мне придётся служить.”
“… Ну, вот и всё, я мичман! Корвет «Скобелев» долго будет помнить наш выпуск!”
“…. Первое самостоятельное дело. Я штурман Кронштадской морской абсерватории. Изучаю карты северных морей. Там столько белых пятен. Вот где непочатый край работы!”
“…. Ура! Мою просьбу удовлетворили. Иду вахтенным офицером на новый броненосный крейсер 1-го ранга «Рюрик», отправляющийся из Кронштадта на Дальний Восток. Сначала Берингово и Охотское моря, а там и на Южный полюс замахнёмся.”
“… Странно, адмиралу не понравились мои занятия. - Мы военные, а не картографы, - заявил он мне. Правда, наедине. Буду проситься на другое судно. Слышал канонерка «Кореец» идёт к Командорам. Вот попасть бы на неё.”
“… Попал вахтенным учителем на парусно-винтовой клипер «Крейсер», который готовит боцманов и унтер-офицеров. Тоже хорошо. Подальше от начальства. Будет время заняться наукой. Слышал, база будет в Генсане. Это Корея. ”
“… Несказанно повезло. Всю зиму провели в Нагасаки. Материала накопил изрядно. Очень вовремя переходим на Балтику. Это радует больше, чем чин лейтенанта. Надеюсь попасть к Макарову. Он готовит экспедицию к Шпицбергену на новом ледоколе «Ермак». ”
“… Обидно до слёз!!! В экспедицию не попал. Снова просился на Дальний Восток. А пока свёл воедино и обработал результаты собственных наблюдений над течениями Японского и Жёлтого морей и опубликовал в «Записках по гидрографии, издаваемых Главным Гидрографическим Управлением». Статья получилась занятная. ”
“… Узнал, что в Академии наук готовится проект Русской полярной экспедиции с задачей пройти Северным морским путём от Кронштадта до Владивостока. Исследовать район Северного Ледовитого океана к северу от Новосибирских островов и попытаться отыскать легендарную Землю Санникова. Руководить экспедицией назначен известный полярный исследователь Э.В.Толль. Попытался с ним встретиться. Определённого ответа Толль не дал, а жаль. Так мечтал поработать под его руководством, поучиться. ”
“… Но жизнь на месте не стоит! Назначен на броненосец «Петропавловск», отправляюсь на нём на Дальний Восток. Всё ближе к своей мечте!”
“… Ура!!! Мой труд даром не пропал. Статью в «Морском сборнике» заметили. Толль прислал телеграмму. Приглашает в экспедицию на шхуне «Заря». Дал согласие. Возвращаюсь в Петербург в Имперскую Академию наук!!! ”
“… Всю зиму и весну готовились к экспедиции. Прошёл специальный курс и практику в Главной физической обсерватории в Петербурге и Павловской магнитно-метеорологической обсерватории. Был даже в Норвегии. Поработал немного с Ф. Нансеном.. Умный старик. Звал к себе.
“… Сегодняшний день запомню на всю жизнь и передам потомкам. Наконец собрались. И хоть лето почти закончилось, решили идти. Иначе с нашими чинушами ещё два года не сдвинешься. Итак, 8 июня 1900 года, вышли в Балтийское море. Судно держится превосходно. Команда отличная. Впереди Арктика!!! ”
“… Лимит своей доброты видно Арктика по отношению к нам исчерпала. Пришлось остановиться на зимовку на западном побережье Таймыра, в районе бухты Колина Арчера. Слава Богу, без дела не сидим. ”
“… Неугомонный барон сам не скучает и нам не даёт. Вчера вернулись с ним с санной поездки по Таймыру. Впечатлений масса. Работы ещё больше. Очень скучаю по Софьюшке. Увековечил её имя на карте, назвав остров и мыс. ”
“… Как коротко арктическое лето. Успели лишь пересечь долготу мыса Челюскин, став 4-м судном после «Веги» Норденшельда с её вспомогательным кораблем «Лена» и «Фрама» Нансена, обогнувшим северную точку Евразии. Из – за льдов дальше идти не можем. Решили зимовать на у западного побережья острова Котельный. Работы хватает. Барону понравились санные экспедиции по островам. Завтра он отправляется с тремя попутчиками на остров Беннетта. Я остаюсь на «Заре». ”
“… С трудом вернулись в устье Лены. «Заря» сильно повреждён. Барона снять с острова не смогли. Все переживают за них.”
“… По Лене за нами пришёл пароход «Лена». Оставленный бароном за начальника лейтенант Матисен, настоял, чтобы я с ним ехал в Петербург с собранным материалом. О бароне ничего не слышно.”
“… Собранные материалы оценили высоко. Мне вручили орден Святого Владимира 4-й степени и избрали действительным членом Императорского Русского географического общества. Можно радоваться. Но мешает горечь по пропавшему барону. Представил Шмидту свой план розыска Толля. ”
“… Меня долго отговаривали от моего безумного мероприятия. Но потом согласились. Завтра возвращаюсь обратно, искать барона.”
“…. Барона не нашли. Подсластили утрату, вручив мне Константиновскую медаль. Это конечно лестно, если бы не пропажа Толля. ”
“… Чёрт, сегодня пришло известие о нападении японцев на наш флот в Порт – Артуре. Это война. Я разочарован. Они так хорошо нам улыбались в Нагасаки и клялись в дружбе. В чём дело? Буду проситься обратно во флот. Война поможет сделать карьеру, а то так и состарюсь в лейтенантах.”
“… Прости мой голубь, Софьюшка. Венчание получилось скомканным. Спешу в Порт – Артур. Там гибнут мои товарищи. Слухи ходят разные. Одни говорят что всё очень плохо. Другие наоборот. На месте разберусь. ”
“… Адмирал встретил учтиво, но назначил вахтенным начальником на крейсер 1-го ранга «Аскольд». Меня это не устраивает. ”
“… Сегодня самый трагичный день для эскадры. Нелепо погиб Макаров. Судьба отвернулась от нас.”
“.. Добился перевода на минный заградитель «Амур». Завтра на дело.”
“… Потихоньку росту. Назначен командиром на эскадренный миноносец «Сердитый». И хоть мы всего лишь охраняем гавань, но всё таки горячее дело.”
“… После Макарова Витгефт всего боится. Сидеть на миноносце становится скукой. Прошусь на берег. Японцы на подступах к городу. Лучше уж там, чем ждать, когда нас сдадут без боя.”
“… Получил батарею на позиции «Вооружённый сектор Скалистых гор». В пятом часу открыли огонь почти все японские и наши батареи; стреляли 12-дюймовыми по Кумирненскому редуту. Через 10 минут сумасшедшего огня, сливавшегося в один сплошной гул и треск, все окрестности заволоклись буроватым дымом, среди которого совершенно не видны огни выстрелов и взрывания снарядов, разобрать ничего было нельзя; …среди тумана поднимается облако чёрного, бурого и белого цветов, в воздухе сверкают огоньки и белеют шарообразные клубы шрапнелей; корректировать выстрелы невозможно. Солнце тусклым от тумана блином зашло за горы, и дикая стрельба стала стихать. С моей батареи сделали по окопам около 121 выстрела. Славно постреляли!”
“… Стыдно. Сдать такую крепость. Стыдно. И никто за поражение не ответил. Шаль позора легла на плечи нижних чинов. Все проклинают Стесселя и К”
“… После плена и излечения вернулся к научной деятельности. Работаю над собранным в арктической экспедиции материалом. Пишу монографию.”
“… Горячих голов на Руси хватало всегда. Вот и сейчас, они не хотят мириться с поражением флота на Дальнем Востоке. Появилось множество проектов его возрождения. ”
“… Нет, с этими тугодумами, флот мы не восстановим! Дорого ли видите ли?! Они экономят не там где надо. Я сильно разочарован. Не успокаивает даже звание капитана-лейтенанта. Ухожу из Морского генерального штаба. Что попусту протирать штаны, если делать дело не дают. Пригласили читать лекции в Морской академии. И то больше пользы.”
“…. В семье праздник. Родилась Танечка. Вылитая мама.”
“… Встречался с генералом Вилькицким. Старик горит желанием открыть для торговых караванов Великий северный путь из Атлантического океана в Тихий. Нарисовал грандиозные картины развития края и выгоды России. Предлагал мне участвовать в его экспедиции. ”
“… Уф, наконец береговая суета закончилась. Я снова в море. «Вайгач» и «Таймыр» вышли, имея на борту по четыре морских офицера и 38—40 человек команды. Идём через Суэцкий канал вокруг Индии. Порт прибытия – Владивосток.”
“… Начало лета, мы во Владивостоке. Встретил полковника Сергеева. Известный гидрограф. Приятно будет с ним поработать. Планируется в этом году идти лишь до мыса Дежнева. А жаль.”
“… Вернулись с мыса. Куча материала. Ещё больше планов. Но, видно не суждено. Пришёл запрос с Морского генерального штаба. Там крупные перестановки. Сам велел готовить флот к войне. Скорей всего это благодаря умнички Столыпину. Если бы ни угроза войны, ни кто б и не пошевелился. Придётся отложить мечты. Флот на первом месте.”
“… Получил должность начальника 1-й оперативной части. Планирование операций флота на Балтике. Хорошее начало. Если ещё приплюсовать рождение сына Ростислава.”
“… Встретил Эссена. Он предложил перейти в действующий флот Балтийского моря. Перейду, соскучился по практике.”
“…Я командир эскадренного миноносца «Уссуриец». Стоим в Любаве.”
“… Всё время учимся. Конечно это рутина, но что делать? Война уже близко. Софьюшка порадовала ещё одной дочкой. Назвали Маргаритой.”
“… Получил новый миноносец «Пограничник», учимся ставить мины.”
“… В отряде праздник, а на душе скребут кошки. На ученьях побывал сам со свитой и министром И.К.Григоровичем. Остался доволен. Хотя, что они понимают в нашем деле?”
“… Произведён в капитаны 1-го ранга и назначен исполняющим должность начальника оперативного отдела штаба командующего морскими силами Балтийского флота.”
“… Был в гостях сам Пуанкаре, заискивал. Видно очень французы боятся немцев. Раздавал направо и налево награды. Мне перепал орден Почётного легиона. Ничего, симпатичный.”
“… Всё таки война. Хоть её и ждали, но…. Получили шифровку из Генерального штаба о мобилизации Балтийского флота с полуночи 17 июля. Всю ночь занимались составлением инструкции для боя. Офицеры и команды все с восторгом работали, и вообще начало войны было одним из самых счастливых и лучших дней моей службы.”
“… Опять повторения Порт – Артура. Мы сидим на месте. Офицеры ходят злые. Перехватили сигнальную книгу немцев. Оказывается, их силы на Балтике сейчас не значительны. Эссен пытался получить разрешение на активные действия. Не дали. Особенно сопротивлялся Николай Николаевич. Интересно, почему? И что мы ждём в таком случае?”
“… Штабная работа надоела. Принял командование полудивизионом особого назначения из четырёх эскадренных миноносцев типа «Пограничник». Дадут ли повоевать?”
“… Ура! Я в настоящем деле. Получил Минную дивизию. И сразу решил реализовать задуманный ещё в Порт – Артуре проект. С командующим 12-й армией генералом Р. Д. Радко-Дмитриевым договорились общими силами препятствовать германскому наступлению вдоль берега. Соей дивизии предстояло отражать начавшееся крупномасштабное немецкое наступление и на воде, и на суше. ”
“… Германцы высадили десант на южном берегу Рижского залива и повели наступление против армии Радко-Дмитриева. Мы предложили контрдесант. С трудом уломали на малый десант. Такое впечатление, что они не воюют, а играют в шашки.”
“… Десант прошёл на ура. Сорок убитых немцев, против четырёх раненых наших. Но в штабе это не оценили. И мне всё больше и больше начинает это не нравиться. Как они воюют? ”
“… Получил контр – адмирала. Это немного утешает с творящимися безобразиями на фронте.”
“… Давно не брал перо, война. Но сегодняшнее события потрясло не меня одного. Я произведён в вице-адмиралы и назначен командующим Черноморским флотом. Это притом, что я не командовал ещё кораблём I ранга, не говоря уже о командовании «становым хребтом» военных флотов — соединением тяжёлых кораблей. Назначение конечно лестно и почётно. Подозреваю, постарались мои друзья в Думе. Но придётся расстаться с Анной. Хотя Ставка и пытается подсластить пилюлю в виде планируемого десанта в Константинополь и проливы. Но что – то я в них сомневаюсь. Союзники не дадут.”
“… По пути к месту, заезжал в Ставку. Имел беседу с самим. Выглядит бодро и оптимистично. Познакомился с начальником французской военной миссии генералом М. Жаненом. Любопытный тип. Много говорил о дружбе и роли России в этой войне.”
“… Принял флот. Как это ни прискорбно но он в спящем состоянии. Корабли не пускают в море. Намцы хозяйничают как у себя дома. Пришлось больше воевать с начальством, чем немцами. Со вторыми справились быстрее. Н. Н. наседает. Всё больше убеждаюсь в его полной некомпетенции в военном деле. И напыщенном самодурстве. Он думает, что это царская охота на лисиц. А то, что гибнут бестолку люди, ему наплевать. С такими начальниками войну мы ещё не скоро выиграем.”
“… Немцы и турки притихли. Наши минные поля роль сыграли. Как бы ещё укротить Н.Н.”
“… Погиб линкор «Императрица Мария». Теперь мои злопыхатели раздуют этот пожар. Обидно, в самый разгар подготовки Босфорской операции. Будут мешать.”
“… Я удивлён, если не сказать больше. Сам прислал утешение. Это обнадёживает, что провести операцию не помешают. Хотя Алексеев и настаивает на более длительной подготовке. Жаль, будет упущенного времени и затраченных сил. Могли бы кончить войну ещё в этом году. Но кто – то рассчитывает воевать дольше.”
“… Эти сволочи всё таки сделали это. Мне плевать на Н., но империя должна сохраниться! Какой позор. Чуть, чуть осталось до победы и нож в спину. Этот Порт – Артур будет почище Дальневосточного. Бедная Россия.”
“… Интересно, почему они так быстро все отказались от монарха? Им не нужна сильная Россия? Тогда на что они рассчитывают? Не понимаю. С трудом удерживаю от анархии флот. Гоняю корабли в море, чтобы матросы были заняты. На революционная пропаганда, как ржа разъедает экипажи. Не вижу, что будет дальше. В Питере одна болтовня. Ставка развалилась. Солдаты бегут. Были случаи убийства офицеров. А Дума болтает.”
“… Из Петрограда я вывез две сомнительные ценности — твёрдое убеждение в неизбежности государственной катастрофы со слабой верой в какое-то чудо, которое могло бы её предотвратить, и нравственную пустоту Босфорской операции не будет. На фронтах идёт братание с немцами. Фронты разваливаются.”
“… Гучков предложил мне создать и возглавить Отдельную армию для обороны Петрограда. Он хочет моими руками утопить революцию в крови. К несчастью, а может и к счастью, его проект как и следовало ожидать провалился. В городе нет преданных Временному правительству частей. Все митингуют. Ни кто не хочет воевать.”
“… Всё пропало! Мой флот предал меня! Ради кого и чего я жил все эти годы? Чтобы теперь мне плевали в лицо, какие – то сволочи бунтари? Хватит, этого терпеть я не намерен! Я боевой офицер, а не политическая проститутка. Подпевать быдлу не намерен.”
“… Меня хотели сделать козлом отпущения. Нет, господа, не на того попали. Виной произошедшему — политика правительства, которая привела к разложению флота, подрыву авторитета командного состава, поставила командование «в совершенно бесправное и беспомощное положение». Когда я это сказал, все прикусили языки.”
“… Керенский настойчиво отправляет меня в Америку. Видно, я очень ему мешаю. Ну что ж, сплаваю, пусть успокоится.”
“…Моё пребывание в Америке есть форма политической ссылки и вряд ли моё появление в России будет приятно некоторым лицам из состава настоящего правительства.”
“… Как я и предвидел это был всего лишь предлог. Зато посмотрел Америку и Англию. Вот где никогда не допустят того, что сегодня творится в России.”
“… Узнал о смещении Временного правительства в Иокогаме в Японии, по пути во Владивосток. Они готовят Брестский мир. Это будет похлеще японской компании.”
“… Быть русским, быть соотечественником Керенского, Ленина… ведь целый мир смотрит именно так: ведь Иуда Искариот на целые столетия символизировал евреев, а какую коллекцию подобных индивидуумов дала наша демократия, наш «народ-богоносец».”
“…Я оставил Америку накануне большевистского переворота и прибыл в Японию, где узнал об образовавшемся правительстве Ленина и о подготовке к Брестскому миру. Ни большевистского правительства, ни Брестского мира я признать не мог, но как адмирал русского флота я считал для себя сохраняющими всю силу наше союзное обязательство в отношении Германии. Единственная форма, в которой я мог продолжать своё служение Родине, оказавшейся в руках германских агентов и предателей было участие в войне с Германией на стороне наших союзников. С этой целью я обратился, через английского посла в Токио, к английскому правительству с просьбой принять меня на службу, дабы я мог участвовать в войне и тем самым выполнить долг перед Родиной и её союзниками.”
“…Судьба ко мне милостива, я снова в России. После ряда переездов, я в Омске. Здесь центр борьбы с большевиками. Мне предложили сначала пост военного и морского министра, а затем Верховным правителем. Только болея душёй за Россию, я согласился. Приняв крест этой власти в исключительно трудных условиях Гражданской войны и полного расстройства государственных дел и жизни, объявляю, что я не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности. Главной целью я ставлю создание боеспособной армии, победу над большевиками и установление законности и порядка”
“…. Не мне оценивать и не мне говорить о том, что я сделал и чего не сделал. Но я знаю одно, что я нанёс большевизму и всем тем, что предал и продал нашу Родину, тяжкие и, вероятно, смертельные удары. Благословит ли Бог меня довести до конца это дело, не знаю, но начало конца большевиков положено всё-таки мною. Весеннее наступление, начатое мною в самых тяжёлых условиях и с огромным риском… явилось первым ударом по Советской республике, давшим возможность Деникину оправиться и начать в свою очередь разгром большевиков на Юге…”
“… Сегодня встретился со священником, посланным Патриархом Тихоном. Священник привез личное письмо Патриарха с благословением и фотографию образа Св. Николая Чудотворца с Никольских ворот Московского Кремля, которые были зашиты в подкладке крестьянской свитки.
"Как хорошо известно всем русским и, конечно, Вашему Высокопревосходительству," - говорилось в этом письме, - "перед этим чтимым всей Россией Образом ежегодно 6 декабря в день зимнего Николы возносилось моление, которое оканчивалось общенародным пением "Спаси Господи люди Твоя" всеми молящимися на коленях. И вот 6 декабря 1918 г. верный Вере и традиции народ Москвы по окончании молебна ставши на колени запел: "Спаси Господи." Прибывшие войска разогнали молящихся, стреляя по Образу из винтовок и орудий. Святитель на этой иконе Кремлевской стены был изображен с крестом в левой руке и мечом в правой. Пули изуверов ложились кругом Святителя, нигде не коснувшись Угодника Божия. Снарядами же, вернее, осколками от разрывов, было отбита штукатурка с левой стороны Чудотворца, что и уничтожило на Иконе почти всю левую сторону Святителя с рукой, в которой был крест.
В тот же день по распоряжению властей антихриста, эта Святая Икона была завешана большим красным флагом с сатанинской эмблемой. На стене Кремля была сделана надпись: "Смерть вере - опиуму народа". На следующий день, 7-го декабря 1918 г., собралось множество народу на молебен, который никем не нарушаемый подходил к концу! Но, когда народ, ставши на колени, начал петь "Спаси Господи!" - флаг спал с Образа Чудотворца. атмосфера молитвенного экстаза не поддается описанию! Это надо было видеть, и кто это видел, он помнит и чувствует сегодня. Пение, рыдания, вскрики и поднятые вверх руки, стрельба из винтовок, много раненых, были убитые. и.место было очищено.
На следующее раннее утро по Благословению моему Образ был сфотографирован очень хорошим фотографом. Совершенное Чудо показал Господь через Его Угодника Русскому народу в Москве. Посылаю фотографическую копию этого Чудотворного Образа, как Мое Вам, Ваше Высокопревосходительство, Александр Васильевич - Благословение - на борьбу с атеистической временной властью над страдающим народом Руси. Прошу Вас, усмотрите, досточтимый Александр Васильевич, что большевикам удалось отбить левую руку Угодника с крестом, что и являет собой как бы показателем временного попрания Веры Православной. Но карающий меч в правой руке Чудотворца остался в помощь и Благословение Вашему Высокопревосходительству, и Вашей христианской борьбе по спасению Православной Церкви и России".”
"Я знаю, что есть меч государства, ланцет хирурга. Я чувствую, что самый сильный: меч духовный, который и будет непобедимой силой в крестовом походе - против чудовища насилия!"
“… Мы бедны людьми, почему нам и приходится терпеть даже на высоких постах, не исключая и постов министров, людей, далеко не соответствующих занимаемым ими местам, но — это потому, что их заменить некем.”
“…. Предательство!!! Опять предательство!!! Бедная Россия, что с тобой будет?”
15 января Колчак прибыл в Иркутск. По прибытии вагон Колчака был оцеплен плотным кольцом охраны. Адмиралу стало известно, что накануне город покинули все союзные миссии. С наступлением сумерек чехословаки объявили Александру Васильевичу, что передают его местным властям. Арест адмирала и передача его эсеро-меньшевистскому Политцентру были согласованы чехами с представителями союзников, стали мерою, «необходимой для безопасности чешского войска», сделаны были для обеспечения свободного продвижения их эшелонов на Восток. Несмотря на данные ранее заверения и гарантии безопасности и защиты, Жанен и чехословаки предали адмирала. Около 9 часов вечера «Политцентр» объявил Колчаку и Пепеляеву об аресте, после чего они были помещены в здании губернской тюрьмы. Колчак, будучи человеком слова, долго недоумевал, как генерал Жанен (получивший впоследствии за нарушение слова офицера прозвище «генерал без чести») мог его выдать.
7 февраля 1920 г. по приговору Иркутского Ревкома адмирал А.В. Колчак был расстрелян без суда на берегу притока Ангары речки Ушаковки.
Взлетев Орлом на русском небосклоне, теряя перья, вниз упал.
А мог бы пользу принести России, географом, коль стал.
Но нет же, гордость иль гордыня и возомнил сам чёрт те что.
Ну а потомки и поныне его терзают, кто за что?!