1.
Итак, Марьину предстоит искать «место под солнцем».
В прежние времена офицер не думал о будущем. Считалось, что это вопрос государства и забивать голову, где жить, в каких условиях жить, каково будет денежное содержание отставника, не приходилось. Каждый офицер знал: ему, его семье будет обеспечена достойная жизнь после ухода в запас. Но эта уверенность исчезала по мере развития кризисных явлений в стране. Жилья строилось много, однако его не хватало для обеспечения семей увольняемых в запас. Большей частью это было, по новой терминологии, коммерческое жильё. А как обустроить войска, уходящие с территории государств Варшавского договора, как разместить семьи военнослужащих, прибывающих из гарнизонов Прибалтийского военного округа, Закавказья.
Конечно его семье повезло, квартиру он вырвал, хоть этот вопрос удачно решился.
А как быть с работой? В сорок два года лежать на диване вредно для здоровья, работать надо. А куда пойти? Гражданской специальности нет. Да, он инженер. Но диплому его почти два десятка лет и инженером он никогда не работал. В стране растёт безработица, места есть разве что сторожами на многочисленных парковках, в лучшем случае охранниками при офисах. Куда пойти? Не висеть же у жены на шее.
Супруга, видя его переживания, пыталась успокоить, но своими словами лишь масла в огонь подливала.
– Саша, что ты мучаешься, не переживай, дома посиди, детьми займись, у них возраст такой, глаз да глаз нужен. Без денег мы не останемся, выкрутимся как-нибудь, видишь, у меня дела в бизнесе налаживаются. Мы ещё заживём…
Деньги в семье водились, порой немало Татьяна их домой приносила. Но насколько всё стабильно, надолго ли такая ситуация?
Первый звоночек, показавший не столько доходность её бизнеса, сколько опасность, прозвучал осенью 1992 года. Один из коммерческих партнёров Татьяны подставил её. Просто, как тогда говорили, «кинул», забрав и не оплатив продукцию. Этот «друг» исчез, а продавцы пришли к Татьяне.
– Где деньги?
А что она может ответить, за определённый процент, она свела продавца и покупателя, казалось бы, и всё, ищите «друга» сами, я тут причём? Но надо понимать, это бизнес девяностых. Наш, российский уникальный бизнес, когда вместо судов работали «братки» с битами и утюгами.
Пришли бандюги домой к Марьину.
– Слышь, мужик, баба твоя где? Деньжат она нам должна, много денег. Ты ей передай, три дня даём, не отдаст, плохо и ей и тебе будет.
Разговор этот состоялся поздно вечером, на лестничной клетке седьмого этажа. Семья отдыхала. Страха Александр не испытывал, было просто какое-то нервное напряжение и всё. Тогда и он и его супруга, ещё не знали, что и за рубль в кармане жизни лишиться можно. Так и было в российском бизнесе, просто громко об этом не говорили, и пресса о таких случаях ещё редко писала. Настоящий испуг пришёл только на следующий день. Машина с бандитами дежурила всю ночь под домом у подъезда. Жена на работу не пошла, детей на улицу не выпускали, дверь на замке. Марьин с монтировкой как медведь-шатун бродил по коридору. На всякий случай, по договорённости с соседом, проделали лаз между лоджиями. Лоджии находились на тыльной стороне дома и со стороны подъезда естественно не просматривались. Готовились они к возможному побегу. Но к вечеру проблема разрешилась. На этих «братков» нашлись другие, чуток крепче и увереннее.
Они всей семьёй наблюдали с балкона за разговором во дворе. Без крови обошлось. Парни понимали, что не они здесь решают дела, а их шефы. Так что миром всё обошлось. Пока обошлось.
Спустя некоторое время Татьяна рассказала Александру, что эта «битва» стоила ей приличную сумму.
– Ты не переживай, я решила вопрос…
Переживай, не переживай, это не разговор. Он уже начал понимать - «бизнес по-русски» это круто.
Круто и опасно.
Татьяна вновь с утра до позднего вечера на работе, а он…
Что ж, он? Он на заслуженном отдыхе.
2.
Марьину хватило три недели, чтобы насладиться этим отдыхом. В эти дни он обустраивал квартиру. Плитку в ванной уложить не умел, квалификации не хватало, но что касается сантехники, оборудование ниш, установки полок и даже оконных рам на лоджию, тут Александр был молодцом. Удивительно, но он «асом» стал и в приготовлении пищи. Каши, супы, борщ и прочее в его исполнении были вполне съедобны. Конечно, некоторое время он дулся на жену, дескать, мужик я или кто? Почему я картошку чистить должен? Но спустя некоторое время, видя, как она, убегая на работу рано утром, поздно вечером, разбитая и усталая приходит домой, как она дома надрывается, до полуночи разбираясь по телефону со своими биржевыми проблемами, он понял, надо что-то с её плеч сбросить, хотя бы домашние дела. Мамку, конечно, девочкам он не заменит, но всё же…
Несколько дней пришлось военкомату посвятить. Мог он всё и за день решить, но военный комиссариат в Москве начала девяностых, это было нечто. Прежде всего, это неприступная крепость. В среду, в «пенсионный», как его называли день, уже с восьми утра к входу на крылечко здания военкомата, извилистой струйкой вилась очередь. Здесь полная демократия. Сержант ты запаса, иль полковник, орденоносец или просто солдат безмедальный, очередь для всех одна. И не важно, что ещё вчера тебя к подъезду дома «Волга» подвозила, здесь ты просто отставник или запасник. Знай своё место. К тому же проход был организован по паспорту или военному билету. Забыл, дуй домой, вопросы не задавай. Зашёл вовнутрь, бегом на третий этаж, а там тоже немалая очередь. Не сумел до обеда попасть в нужный кабинет, жди час, военкоматовские дамы отдыхают, они тоже люди. До семнадцати часов не справился, «до свидания», приходи в следующий раз. Вошёл в кабинет, справки на стол, если чего не хватает, тоже «до свидания», приходи через неделю.
И что, без этих мучений обойтись нельзя? Можно. Можно вообще туда не появляться. А как быть с начислением пенсии, а как с постановкой на учёт в поликлинику? Справку для «собеса» и ЖЕКа как получить и прочее. Этих «а как» куча, и всё идёт через военкомат. Марьин прошёл эти круги ада лишь с третьей попытки. И каждый раз, приходя домой, он с обидой думал: за что такая кара, почему он, выслуживший установленный срок службы в войсках, вынужден подвергаться унижению в очередях. Почему с ним, полковником запаса, в комиссариате не встретился ни военком, ни его помощники, или на худой конец какой либо начальник отдела. Чем они занимаются, почему не встречаются с вышедшим на пенсию человеком. Хоть разочек, хотя бы один раз расспросили его о житье-бытье, о настроении, о просьбах, о пожеланиях...
Нет, не хотят они видеть нашего брата, не хотят.
После военкомата были собес, жилищная контора, паспортный стол, сбербанк, прочие нужные человеку для нормального существования ведомства. В общем, от души набегавшись по этим конторам, Марьин был впечатлён всевластью отечественной бюрократии. Оказалось, дорога к заслуженному отдыху вымощена отнюдь не мягкими коврами.
Через три недели он взвыл.
– Хочу работать!
Жена поняла, его надо отпустить, пусть в гражданской жизни побарахтается, поищет работу, потопчется в кадровых агентствах, а вдруг повезёт.
Как системный человек Александр Владимирович сначала призадумался: с чего, собственно, начать?
Концепцию трудоустройства он разрабатывал два дня. На третий, скупив полкиоска свежих газет, занялся анализом потребности московского рынка труда. Но уже после двух десятков звонков и посещения одного из кадровых агентств, Марьин понял – время потратил зря. Нет ему достойного места.
Впрочем, стоп!
А что такое в его понимании достойное место?
Вновь призадумался.
Что он умеет. Командовать, да, это он умеет. Преподавать общественные науки, тоже может, подучиться чуток надо, а так, вполне, вполне. На крайний случай охранником можно…
Вот и всё что он может предложить потенциальному работодателю.
Маловато.
Отвлекся Марьин от рабочих дум.
Дай-ка, подумалось ему, перезвоню коллегам по работе, что, да как у них, как они устроились в этой новой жизни.
К своему величайшему удивлению, он узнал, что генералы, некогда его руководители, вполне себя неплохо чувствуют в креслах бизнес структур. Их боссами стала бывшая молодежь, сбросившая офицерские погоны и с головой окунувшаяся в молодой российский бизнес. Знания у них есть, а главное, молодость, желание немедля устроить свою жизнь по новым правилам. И, что немаловажно, здоровый авантюризм, желание и умение рисковать. А генералы, сидя на почётных местах в уютных кабинетах, в интересах молодых, с учётом своей доли в их бизнесе, старые товарищеские связи поднимают. А связи у них в верхних эшелонах власти были неплохие. Вот оно – «опыт и молодость».
Не ожидал…
Впрочем, почему не ожидал, некоторые его коллеги опыт торговли ещё при власти компартии получили. Марьин вспомнил, как из приоткрытых дверей тогдашнего политуправления доносилось: «Что? Кофе? И почём? А минимальная партия? Перезвоню через десять минут».
И пошла волна по кабинетам.
– Товарищи, кофе кому нужен. У меня двести коробок на складе, скидку хорошую сделаю. Только деньги сразу…
Кофе, мука, сахар…, да мало ли кто чего предлагали. Кстати и ему предлагали, знали, что супруга в торговом бизнесе работает.
Как относились к этим делам?
Да как.
По-разному.
Начальство глаза закрывало, дескать, ладно, что уж там, пусть на семью работают, что попусту в кабинетах штаны просиживать, телефоны всё равно министерство обороны оплачивает.
Кто из принципа таких торгашей игнорировал: почему человек в погонах, поклявшийся от врагов Отчизну защищать, на службе колготками и салом торгует.
А большинство с иронией эти торги воспринимали: торговля шла в основном «воздухом». Ни складов, ни транспорта, а уж тем более оборотных денег и товара, у телефонных торгашей не было, был «воздух», как тогда говорили. Хотя не только, было ещё непреодолимое желание заработать деньги, стать богатым человеком.
Марьин к этим торговцам относился также с иронией, а порой и брезгливостью.
Время шло.
Ожидая приказ об увольнении в запас, Александр бесцельно слонялся по полупустым коридорам политуправления. А «торговцы воздухом», тем временем, оттачивали навыки организации коммерческих сделок. И вот смотришь, кто-то уже машину приобрёл, пусть техника и подержанная, зато фирмовая - «Mers». А кто Rolex на руку одел, дорогущую барсетку в руку сунул, в руках как визитку бумажку долларовую крутит, о пляжах Испании в курилке рассуждает.
Но Марьин по-прежнему посмеивался, дескать, посмотрим… Поглядим, всё ещё впереди…
Ту свою иронию, пересмешки и ухмылки он не единожды потом вспоминал. Не осуждал он своих коллег, он начал их понимать. Семью надо кормить, чрезмерной гордостью своей, амбициями здесь не обойдёшься. Хлеб штука вполне материальная и его нужно зарабатывать. Если считаешь, что можешь прокормить семью на пенсию, смирись, дуйся на государство, обижайся, ищи крайних в твоём несчастливом положении. Правда тогда семья тебя съест, надо же чем-то питаться.
А хочешь жить достойно, ищи свою нишу, ищи «место под солнцем».
3.
В Прибалтике служил у Марьина в одной из частей пропагандистом Тарареев Иван Ильич. Мужик неплохой, добросовестный, исполнительный. Каблуками, правда, любил щелкать и, как порядочный служака, умел начальство глазами есть. Один раз глянет, другой, на третий начальству уже и не по себе: «Что он таращится, может у меня, шнурки не завязаны, или галстук расстегнулся?» Из-за этих своих солдафонских замашек не рос Ильич в званиях. Майором уволился. А уволился в столицу. Жена у него была москвичкой.
Марьин с Тарареевым встретился в магазине. Оба стояли в очереди в кассу. Увидев Марьина, Иван Ильич искренне обрадовался, обнял, вроде как брата встретил. Александру так же было приятно встретить сослуживца.
Рядом с магазином кафешка была. Зашли, взяли по пятьдесят граммов коньяку с лимоном, чай заказали, пирожные,
Иван Ильич о себе рассказал. Оказалось, что и он без работы.
«Знаете Александр Владимирович, я ведь работы не боюсь, помните, как я сам полковую наглядную агитацию монтировал. Всё под ключ делал. Соседи с узла связи завидовали, мол, талантлив Иван, слов нет. Так ведь и было, верно?
А вот уволился, долго не мог определиться, что делать. Образования у меня инженерное, политех за плечами и всё. Ну, ещё курсы всякие, университет марксизма-ленинизма. Однако, кому сейчас всё это нужно? Никому. Решил я, было, по профессии пойти работать, по партийной линии, мы ведь с вами профи-политработники.
Чувствую, КПСС скоро отставку дадут. Однако в райком пошёл, думаю, может что предложат. Покрутился по кабинетам в райкоме партии, и понял, на чемоданах ребята сидят, как будто чуют, что скоро разгонят. Нет, думаю, не пойдет такое дело. А тут в мае девяносто первого Демпартия России создается. Вот это, интересно. Нашел, где у них Оргкомитет собирается, зашёл. Побродил, посмотрел. Народу много, а помещений - две комнатки, как они там трудятся, так и не понял, но попросил трудоустроить. Спрашивают, а что делать можешь? Говорю, могу собрание вести, голос хороший, о международном положении многое знаю, могу поделиться. Так вы коммунист? Да, говорю, член КПСС. И что вы хотите, будучи членом одной партии в другую вступить?
А почему бы и нет?
Одним словом отправили меня: гуляй, Ваня, не мешай делом заниматься.
Потом в августе 1991 путч состоялся, коммунистическую партию запретили, и стал я беспартийным. Но думаю, к Травкину не пойду. Пошёл в ЛДПР. Там приняли хорошо, это я в московском отделении партии побывал. Там, как оказалось, нашего брата, отставника - пруд пруди. Поручили в районе работать. А там, ни тебе кабинета, ни стула, районные партийцы с утра до позднего вечера где-то тусуются, а где, мне не говорят, видимо я для них чужак. Ладно, говорю, ребятки, и с вами мне не по пути.
Нашёл работу в клубе, в Подмосковье, лектором устроился. Клуб при заводе, деньги есть, вот лектора и держали. Наверно год работал. Затем завод приказал «долго жить». Увольняли людей помалу, не всех сразу, но начали с клуба. Так я оказался за воротами.
А тут читаю газету: аграрии партию создают. Хорошее дело. Люди практикой собрались заниматься, конкретными делами, к земле и народ потянут. Другие вон болтают, а тут к сохе и плугу от телевизоров народ призывают. Правильное дело, думаю, вот с ними мне и по пути. На съезде побывал, на первом, который и партию учредил, с Лапшиным рядом сидел, с самим Василием Стародубцевым познакомился. Дельные люди, трудяги, приятно было с ними. А уж после съезда, когда на совещание актива и учредителей пришел, попросил дать участок посложнее, что бы партии помочь. Говорят, нет у нас земли, не торгуем мы землей. Да причем здесь земля, не земли участок прошу, я поработать на благо партии хочу, душа рвётся к селу, к сельскому люду. А…, говорят, даже так? А откуда ты родом. Говорю, так, мол, и так, из села я, родился на юге России, но жил там мало, после школы в институт, дальше армия, потом в Москву уволился. Так вот, предлагают, езжай-ка ты в свою область, нет у нас там пока партийной ячейки, надо создать. Мы тебе мандат выпишем, дерзай. Ну, я, конечно, согласился и рванул в родные пенаты. Прямо скажу, родина меня не признала. Четыре месяца без пищи и сна носился по районам. К маю народу собрал уже сотни три, не меньше. Звоню с Москву, так, мол, и так, назначил съезд местный, приезжайте. Подъехал какой-то паренёк из аппарата партии, говорит, Лапшин занят, не может подъехать, я за него. Съезд прошел, избрали руководство, рабочие органы и программу развития партии в области приняли, но вот меня собрание проигнорировало, никакой даже самой паршивой должностишки не предложили. Просто спасибо сказали и всё. Говорю как же так, товарищи, я же столько месяцев здесь здоровье терял, пыжился, что бы вас всех тут собрать, а вы мне просто спасибо? А мне в ответ: «А ты кто такой есть? Не местный, пришелец Московский, вот туда и уезжай». Пришлось уезжать домой. Вот отдыхаю пока.
Я вот что думаю, Александр Владимирович, на днях мне один товарищ звонил, предлагает в «Яблоко» пойти работать. Конечно, не на первых ролях, пока просто около аппарата покрутиться, а там смотришь, и «в основу» возьмут. Опыт партийный есть, никак. Может и вы со мной, всё ж авторитет в войсках у вас был, и немалый. И здесь получится. Всё одно не работаете. А?»
Конечно, Марьин отказался, для себя он уже давно решил: беспартийным будет. Всё что в партийном строительстве в те времена происходило, претило ему. Перевёртыши повсюду. Бывшая номенклатура, побросав билеты компартии, разбежалась по новым партийным клеткам: а вдруг что выйдет. Ни программ, ни платформ, ни толковых идей - одна пустота. В войну люди на фронте гибли с партийным билетом в руках. Коммунистов фашисты первыми расстреливали, боялись этих людей, фанатами считали, потому и уничтожали. А сейчас… Просто перевёртыши кругом. Видимо десятилетия пройти должны, чтобы всё вызрело: и партии, и идеи и, конечно, люди.
С Иваном Ильичём он расстался дружески. Неплохим человеком тот был, правда, со своими тараканами в голове, но у кого их нет. Люди все разные, каждый живет, как может, каждый своё место в этой новой жизни ищет.
4.
День начался с приятного разговора с женой.
– Саша, сосед машину предлагает купить, может, рискнём. Всю жизнь о машине мечтали, так вот она, бери, садись и езжай. У меня в загашнике на такой случай пятьсот долларов припасено, и Николай именно на пять сотен рассчитывает. А? Как ты настроен?
Марьин прикинул, машина, дело хорошее, и гаражи рядом с домом есть, в рассрочку купить можно.
А что, рискнём?
О машине они с Татьяной действительно думали, и купить, в общем-то, могли, на такой случай деньжата в семье были. Но поскольку у Александра постоянно был служебный транспорт, необходимости в личной машине не было. В Москве до лета 1992 года транспорт держать было негде, они сами по частным квартирам болтались.
Нынче ситуация иная, жильё есть.
Николай Павлович, тоже отставник, тоже по увольнению в запас жильё получил, и уже полтора года машины перегоняет на продажу из Европы. Вот и сейчас под окном стояли двое Жигулей – «копейка» и «шестёрка» .
Созвонившись с Николаем, на следующий день Марьин, спрятав глубже в карман заветные пятьсот долларов, изучал перегнанные автомобили. Опыт вождения у него был мал, и вообще с этой техникой знаком он был больше теоретически, а потому в советники взял своего бывшего командира полка, тот уже давно в Москве обосновался, автомобиль свой имел, так что помочь в выборе тачки вполне мог. Через час торг был завершён. Марьин стал владельцем копейки - зелёных Жигулей. Сделка завершилась оформлением генеральной доверенности у местного нотариуса и добрыми словами – «За здоровье…» в ближайшем кафе.
«Александр Владимирович, - напутствовал Николай, - ты, пока гаража нет, щётки со стёкол на ночь домой забирай, бензобак на замок закрывай, хорошо в машине этот вопрос продуман, просто закрой и всё, а то сольют бензин. И вообще продумай, где «копейку» держать, увести могут».
Напугал. Да кому она нужна, кто позарится?
Поутру Марьин понял, совет соседа был дельный, а отнёсся он к нему слишком беспечно - щётки сняты, «ушло» и запасное колесо из багажника. Ещё через два дня скручено зеркало с правой стороны машины, «с мясом» вырван замок бензобака и слит бензин.
Эта беда, как эпидемия распространилась повсеместно, автовладельцы, собираясь по вечерам в кучки во дворах, чертыхались, делились страшилками и небылицами о безвозвратных потерях деталей и оборудования своих машин. И при этом каждый за свою тачку боролся в одиночку. Попытались было пара активистов поставить вопрос о дежурстве во дворе, но куда там, все заняты. Капитализм за окном никак, а капитализм, это «ЧЧВ», так при Советское власти говорили: «человек человеку волк». Вот и мы у себя, здесь в России, это ЧЧВ дождались. Слава его величеству Рынку.
Жена Марьина возмутилась: «Что вы за люди такие, постоять за машину не можете, для чего тогда личный транспорт покупали?»
Вопрос был риторическим.
Но объяснение этим почти ежедневным потерям было элементарным. Новая рыночная ситуация позволила в считанные месяцы наводнить страну подержанным автомобильным транспортом. «Мерседес» можно было купить за умеренную плату, что уж тут о «Жигулях» говорить, их и с завода пригоняли много, и из-за границы подержанных появилось масса. А вот рынок запасных частей только формировался, всё по-прежнему, как и в годы советской власти оставалось в дефиците. И, как некогда в курсантские годы исчезали хлястики с шинелей, так и автомобильная мелочёвка с машин уходила. Потерял в пути щётку или колпак на колесо, купить дорого, снять у соседа проще. Было и аккумуляторы уносили и «разували» авто.
Выход Марьин всё же нашёл. В лесу, в получасе от дома, располагалось товарищество - гаражный кооператив воинской части ПВО, здесь он и поставил свою «зеленушку», а позднее выторговал местечко под гараж. И вновь сосед помог, тоже полковник запаса. Так Александр потихоньку и новыми товарищами обрастал, и на землю, после армейских командных высот, наконец-то спустился.
Между тем, с появлением машины появилась надежда на заработок, пусть временный, но достаточно стабильный, и, как Марьин предполагал, заработать можно было неплохие деньги.
– Ну что мать, пожалуй, для начала поработаю я «бомбилой».
– Саша, ты в своём уме! Ты ещё дворником устройся. Ты же полковник! У тебя два высших образования! Да ты понимаешь…
– Татьяна, я всё понимаю, но не могу сиднем сидеть дома, сопли детям вытирать и кашу варить! Не могу!!!
Утром следующего дня Марьин, взяв пакет с бутербродами, термос с чаем выехал на «большую дорогу».
Конечно, это было далеко не то место, о котором говорят «под солнцем» оно, но деньги семье нужны, так что выбирать было не из чего и некогда.
Итак, вот он у автобусной остановки. В это раннее утро конкурентов пока не видать, но нет и пассажиров. Хотя нет, вон, поёживаясь и оглядываясь по сторонам, от домов бредёт мужичёк. О!!! Наш человек. Ручкой машет.
– Здравствуйте! Куда вам?
Мужчина, не ответив, плюхнулся на заднее сиденье.
– Поехали.
– Куда?
– Прямо пока…
Прямо так прямо, лишь бы деньги платил. У метро мужчина попросил притормозить, открыл было дверь, но тут же, прикрыв её, спросил: «Сколько?»
– Так сколько не жаль.
– Это что, такса такая?
– Да нет, не профи я, учусь, так сказать.
– Чему, машиной управлять?
– Нет, что вы, денежки зарабатывать учусь.
– Хорошее дело. Сотки хватит?
Мужчина достал стодолларовую бумажку и небрежно бросил на переднее пассажирское сидение.
– У меня сдачи нет.
– Бери, это тебе на начало бизнеса. Пока!
Ничего себе подарок! Марьин был озадачен. Ещё четыре таких пассажира и можно ещё машину купить.
Да. Хорош подарочек. Что же, начало положено.
До часу дня он, покрутившись у автобусных остановок и метро, сумел заработать приличные, по его пониманию, денежки. Вроде, как и не устал вовсе, однако передохнуть всё же стоило. Дом был рядом, так что можно домой заскочить, что он и сделал. Перекусил уже не бутербродами, а вполне по-домашнему, борщом и котлетой с макаронами. Успел и подремать минут сорок.
После отдыха работалось веселее. Он вновь поехал челночить по маршруту «автобусная остановка – метро» и обратно. Часика в четыре Марьин получил заказ на поездку к рынку на севере Москвы. Далековато, конечно, от своих краёв, но уж больно приличным казался ему клиент. К тому же с симпатичной девушкой, и, что вообще закрыло все вопросы, пообещал полторы сотни долларов.
– Поехали!
К цели он мужественно пробивался по пробкам часа полтора, но пробрался. Последние пятнадцать минут пути, куда повернуть и как ехать, диктовал пассажир, видимо, местный был. Остановились в каком-то проезде у трёхэтажного здания.
– Шеф, ты погоди здесь пару минут. Я Наташу провожу, и обратно едем, к Замоскворецкому рынку теперь, добро?
Марьин засомневался было, и мысль дурная в голове крутилась: «Не кинет ли клиент, всё в этом мире возможно».
– Да не тревожься ты, вот задаток, сотку бери, ждешь пять минут, и едем.
Что же, ждём, так ждём. Как говориться «солдат спит, служба идёт». Пассажиры вышли.
Скучал в машине Александр полчаса, затем ещё тридцать минут, всё не верилось, что этот молодой человек, с такой открытой улыбкой, весёлыми глазами, мог обмануть. Через полтора часа Марьин вышел из машины, прошёлся к дому и даже заглянул в подъезд. Так и есть, чуть в глубине подъезда дырой зиял, выход на задний двор. «Кинули», так это всё называлось у простых людей. Казнил он себя, как мог: «Глаза честные, улыбка широкая… Получи, дурак безмозглый, «Фома неверующий».
Ладно, впредь умнее будем, жаль, конечно, времени, да и бензину целый бак спалил попусту. В машине он на свет посмотрел зелёную бумаженцию, оставленную пассажиром. Что-то подсказывало, что разочарования ещё впереди. Так и есть, ни тебе водяных знаков на купюре, ни прочих самых примитивных признаков валюты. В руках у него была просто зелёненькая бумажка. «Получи, ещё науку, «бомбила» несчастный…»
Неделя пролетела незаметно.
Посчитав заработанное и сравнив доход с объективными издержками своего нового бизнеса, Марьин понял: «для поддержки штанов» эта работа годится, но именно для поддержки штанов, не более. Надо думать, чем всерьёз можно заняться.
Собственно он не собирался быть профессиональным извозчиком, занимаясь извозом, он надеялся на удачу, а вдруг что-либо интересное найдёт. Других вариантов пока не было. И вакансий нет подходящих, кадровые агентства, где он записки о себе оставлял, молчат. Коллеги по службе, кто уже трудоустроен, тоже помалкивают. К Татьяне идти, и у неё не всё гладко – то пусто, то густо.
Так что на удачу, он очень рассчитывал.
И повезло.
«Свободен, - в машину сел грузный моложавый мужчина, - к метро, и быстрее, опаздываю».
Голос пассажира был знаком и лицо знакомо.
– Петр Михайлович, куда спешишь, пообщаться не желаешь?
Мужчина удивлённо посмотрел на Александра.
– Марьин, Александр Владимирович, вы ли это?
– Вроде, как и я.
– А что произошло, вы же полковником трудились где-то здесь в Москве.
– Было такое, а сейчас вот, таксую.
– Ну, дела…
Петр Водянов некогда служил с Марьиным, в Прибалтике это было. Должность тогда у него была майорская, работал он большей частью снабженцем. Когда при расформировании дивизии встал вопрос о переезде с Сибирь, Водянов категорически отказался служить, побыл некоторое время за штатом и с двадцатилетней выслугой, по сокращению уволился в запас. С 1985 года Марьин о нём ничего и не слышал.
– А ты Петя, чем занимаешься, в Москве живёшь? Трудишься?
– Да как вам сказать, и живу здесь, и не живу. В Литве семья, а я… Дело у меня здесь. Торговый дом держу. Помните как в «Севильском цирюльнике»: «И не все разом вы господа! Фигаро… я здесь. Эй… Фигаро… я там…»
– Ну, твою любовь к басням и прибауткам я по дивизии помню, а проще. Если проще говорить?
– Александр Владимирович, торгую я продуктами: консервы, крупы, иногда спиртное, в общем, что народ на прилавках желает видеть, то и продаю. Товар не лежит, всё же продукты. И денежки есть, не очень большие, но есть.
Говоря последнюю фразу, Водянов с опаской посмотрел на Марьина.
– Петя, грабить тебя не собираюсь, не смотри на меня так.
Петр ухмыльнулся.
– Глаз у вас всегда был острый, помню, помню, как вы меня мордой по батарее за недостачу на складе ГСМ возили.
– И что, что-то было не правильно? Ты же тогда только выговором отделался. А мог и из армии полететь.
– Да я обиду на вас за те дела не держу, сам был виноват, умнее надо было работать. А вот за то, что перед начальством за меня ходатайствовали, когда я рапорт об увольнении написал, вот за то спасибо великое. Пенсия, пусть и небольшая, но всё же есть. Вот за это спасибо.
– Ладно, проехали, а сейчас куда?
– На вокзал, домой еду. Подбросите?
– А куда же я денусь. Не начальник я нынче, просто таксёр. Поехали.
Дорогой говорили много и хорошо, сослуживцев вспомнили, истории житейские, служба в Прибалтике были всё же интересна. В те времена было всё стабильно, устойчиво, народ и природу видел, и рестораны, даже дачи имел. С квартирами проблем не было. Детки устроены. Это уж позднее в Иркутске, Марьин только о службе мог говорить и думать, двадцати четырёх часов не хватало дела все переделать. А в Прибалтике всё было иначе.
– Александр Владимирович, «бомбилой» много не наживёшь. Что, всю жизнь за баранкой сидеть собираетесь?
– Пока других предложений не вижу.
– А к нам, могли бы пойти. Ну, положим на первый случай экспедитором, а дальше посмотрим. Деньгами не обидим. Мне здесь, в Москве, люди нужны. А?
– Что, вот так слёту и ответить?
– Почему же слёту, подумайте денёк. Вот мой телефон, перезвоните.
На том они и расстались. Петр к поезду пошёл, а Марьин восвояси подался. В этот день он выезжать больше не планировал.
5.
Дома Марьина ждал сюрприз.
Блинов звонил. Оставил телефон, просил позвонить.
С Володькой они перезванивались регулярно, порой встречались, но последний год, а это был период как раз после августовского путча, практически не разговаривали. У Марьина проблемы начались, сначала с увольнением, затем с квартирой, и звонить неоткуда было. «Голубиной почты» в те времена не было.
И вот он получает жильё, на телефонной станции оставляет заявку на телефонизацию квартиры, узнаёт свой номер, и пока решались проблемы с прокладкой кабеля к дому, почтой отправляет номер телефона другу в Белоруссию.
– Татьяна, а что рассказывал Володя, как у него дела?
– Позвони, он с тобой хотел поговорить, мы с ним в основном о детишках разговаривали.
В тот день друзья долго общались. Володя рассказал о своей жизни, о том, как родителей Ольги перевозил, об отце и маме. И самое главное рассказал о будущем переезде в Плесецк.
Это была для Марьина действительно новость.
– Володя, а может, стоит уволиться. Что же так мотаться по стране, это сегодня есть решение о переводе центра в Мирный. А завтра, а что завтра будет? Выслуга есть, пенсия обеспечена. А работа, что же, без работы, я уверен, не останешься.
Такое решение Марьину казалось вполне логичным. Но уже через минуту он понял, что неправ. Ну, хорошо, уволится его друг сейчас, а жить где, и это главный вопрос. Не в городке же военном оставаться.
– Саша, может ты и прав, но я решил ехать. Во-первых, армейская служба, это моя жизнь, моя и моей семьи. Служить буду столько, сколько возможности и силы позволят. А во-вторых, отселение офицерского состава по увольнению, там, на северном полигоне, осуществляется в крупные города, так что подожду. Семья меня поддержала, морально и жена и родители готовы. Будем переезжать.
Представить себе, что такая махина как ведущий в ракетных войсках центр подготовки специалистов для РВСН, может быть передислоцирован, причём в сжатые сроки и без потерь, было трудно. Центр формировался десятилетиями. В его истории подготовка авиационных специалистов в Одесской области, обучение офицеров и сержантов стартовых технических команд для РВСН в Читинской области. С 1964 года, почти три десятка лет, центр находится в Белоруссии. В начале девяностых, состав центра насчитывал более трёх с половиной тысяч офицеров, прапорщиков, сержантов и солдат. В интересах подготовки специалистов работала мощнейшая учебная база с самыми современными тренажёрами и новейшим оборудованием, применяемым в войсках. Для семей постоянного состава были созданы хорошие условия жизни и быта. Когда Блинов приехал сюда служить, одна из шуток, ходивших среди офицеров в гарнизоне, была: «Только будильник с собой не привози, здесь он не нужен». Уже после первой ночи он понял её смысл. Три тысячи военнослужащих ровно в шесть часов тридцать минут выходят на физическую зарядку. Топот сапог, команды, песни. Разве тут будешь спать?
Но вот развалился Союз ССР и встал вопрос о передислокации центра в Россию. Руководством РВСН принимается решение часть центра по новым штатам передислоцировать в Капустин Яр, а подготовку специалистов-энергетиков передать в Плесецкий учебный центр.
Задача была крайне сложна, дело в том, что прерывать подготовку военнослужащих для войск нельзя, а значит, всё решать надо быстро и энергично. В центре формируется группа для рекогносцировки по новому месту дислокации. Блинов назначается её руководителем. Группа убывает в Плесецк.
Начальником Государственного научно-исследовательского испытательного полигона Министерства обороны, так назывался тогда полигон в Плесецке, был генерал Перминов Анатолий Николаевич. Человек войсковой, опытный, не понаслышке знающий ракетные войска и понимающий, что значит обучение личного состава. Генерал принял Блинова, он был очень внимателен в разговоре, обещал всяческую поддержку и помощь в скорейшем переводе учебной базы. Обещал так же положительно решить все вопросы размещения семей. Владимир со своей командой обошли корпуса, площадки, казармы, подсобные помещения, практически облазили всё, что передаётся центру. Он был доволен результатами работы своей группы, а так же итогами переговоров с руководством полигона.
Команда вернулась в центр, Блинов доложил руководству о проделанной работе. Началась подготовка к передислокации. Демонтировалось оборудование учебных классов, комплектовались контейнеры, ящики с макетами, приборами и инструментами. Надо иметь в виду, что часть оборудования имело гриф «секретно», так что здесь требовались высочайшая бдительность и серьёзное внимание.
Работы шли день и ночь.
Сложность всего происходящего заключалась и в том, что корпуса, классы, мебель и прочее, передавались Белоруссии. Что касается оборудования учебной базы, то здесь комиссия министерства обороны республики решала, что оставить, а что можно забирать. Конечно, это тормозило процесс, и порой мешало погрузке. Иногда дело доходило до абсурда. К примеру, комиссия потребовала оставить некоторые тренажёры для профессиональной подготовки ракетчиков. Спрашивается, зачем вам это оборудование? В республике стратегических ядерных сил не будет. Зачем?
Ответ: «Так надо».
Здания казарм в собственность принимала комиссия местных властей. Требования были просты: ничего не демонтировать, не ломать, всё оставить на месте, вплоть до лампочек, оконных стекол и выключателей. Всё передавалось если не в идеальном, то в вполне приличном состоянии. И здесь казусов было великое множество.
В одном из помещений, это уже спустя несколько лет очевидец той передачи помещений рассказывал, стоял несгораемый сейф, весом более ста пятидесяти килограмм, ключи от сейфа были утеряны. Приёмщиком в тот день был председатель комиссии, некий Массарский. Он потребовал сейф вынести. С трудом люди вынесли сейф, при этом в нескольких местах пол был проломан этой махиной. На улице сейф оказался тоже никому не нужен. Председатель требует: «Убирайте и всё тут». А куда утащишь эту громилу? Не в Плесецк же увозить. Бойцы, что тащили это чудовище, ушлыми ребятами были, спрятали сейф недалеко от казармы у памятника в кустах, лишь бы Массарский не увидел. Спустя несколько лет рассказчик был в бывшем центре, вспомнил историю с сейфом, зашёл посмотреть, может ещё лежит. Так и было: лежит, красавчик, как «Титаник» после катастрофы, только чуть сдвинут, видать кто-то хотел забрать, да уж больно штука тяжёлой оказалась.
С тяжёлым сердцем убывали к новым местам офицеры и члены их семей. За годы жизни, прикипели они к гарнизону. Многие, особенно дамы, слезу пустили. Прощаясь с частью, не знали они тогда, что на щебёнку перебьют многие знания, а городок придёт в запустение.
6.
Российско-американское сотрудничество набирало обороты.
Летом 1992 года состоялся государственный визит президента Бориса Ельцина в США. В ходе визита была подписана Хартия российско-американского партнерства и дружбы, а так же заключён ряд экономических соглашений. Стороны согласились снять ограничения на количество сотрудников дипломатических миссий, аккредитованных в обоих государствах. Американские волонтеры из организации "Корпус Мира" (Peace Corps) получили право работы в России. Россия открыла для международного воздушного сообщения пространство над Восточной Сибирью. США предоставили России 4,5 миллиарда долларов в качестве экономической помощи и оказали содействие в предоставлении помощи различными международными институтами. «Мягкая» сила, с присущей только американцам наглостью и твердостью постепенно входила во все сферы жизни России.
В январе 1993 года президент Джордж Буш старший посетил Москву. По итогам встречи с российским лидером Борисом Ельциным был подписан Договор между Россией и США о дальнейшем сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-2). В апреле 1993 года в Ванкувере состоялась первая встреча президента Ельцина с Биллом Клинтоном. По итогам встречи принимается, так называемая Ванкуверская декларация, провозгласившая стратегическое партнерство России и США.
В январе 1994 года состоялся первый официальный визит уже нового президента США в Москву. По итогам переговоров на высшем уровне были подписаны Меморандум о намерениях между правительствами двух стран о сотрудничестве в области экспортного контроля и контракт на продажу в США в течение 20 лет российского урана, извлекаемого из демонтируемых ядерных боеголовок. Принято Совместное заявление о нераспространении оружия массового поражения и средств его доставки, а также Декларация, которая зафиксировала договоренность об отказе России и США от нацеливания друг на друга стратегических ядерных ракет.
Это лишь небольшой фрагмент, поверхностная картинка контактов высшего руководства России и США. Параллельно идут встречи, переговоры, взаимное посещение министров, политиков, политологов, экономистов. Американцы настойчиво и упорно взламывают внутренности российского бытия, внедряются во все сферы жизни России.
Под пристальное внимание американских «партнёров», попадают армия и флот, в первую очередь стратегические ядерные силы. Этот процесс уже имел начало в конце восьмидесятых, когда ракетные дивизии вооружённые ракетами средней дальности, посещали американские инспекции. Тогда ракетчики с удивлением смотрели, как инспектора США лихо лазили по сооружениям и укрытиям БСП, исследовали каждый сантиметр ракет и пусковых установок. То, что позволили смотреть тогда американским спецам, а большинство из них были штатные сотрудники разведки, в Советском Союзе разрешалось людям с высшей формой допуска, не много таких в стране было.
Вот так: нас «не пущать», а им всё можно, им всё открыли.
Парадокс.
Но то разговор о технике подлежащей сокращению.
И вот в девяностых дошла очередь и до современных ракетных комплексов.
На лето 1994 года планировалось посещение высокопоставленными военными чиновниками армии США Главного штаба ракетных войск, а также ряда соединений и частей РВСН. В списках значились ракетная дивизия вооруженная новейшими ракетными комплексами «Тополь» дислоцирующаяся в Тейково, и учебный центр в Плесецке.
В Плесецке, на новом месте дислокации, центр Блинова оперативно обустраивался. Вывезенное оборудование в считанные дни установили в новых учебных корпусах, готовились казармы, штаб. Вскоре центр принял молодое пополнения и приступил к работе по подготовке специалистов для войск. И вот новая задача, больше политическая, нежели учебная: встретить и показать организацию учебного процесса группе высокопоставленных генералов и офицеров США. В этой работе участвовало и подразделение Блинова, его офицерам предстояло показать динамику обучения личного состава на тренажёрах. Тренировки на тренажной аппаратуре это обычная для офицеров работа, но ответственность за грамотное и чёткое проведение операций в присутствии гостей, была чрезвычайно высока. С поставленной задачей Блинов и его подчинённые справились успешно. Высокую выучку и организованность военным США показали и другие подразделения центра. Руководитель американской делегации был восхищён умениями и знаниями обучаемых военнослужащих и высоким уровнем организации занятий. Делясь впечатлениями об увиденном, генерал отметил, что система подготовки российских ракетчиков отличается от американской и более совершенна, ибо она предполагает не автоматической выполнение номерами боевых расчетов приказов и распоряжений, а в первую очередь понимание обучаемых самой логики процесса подготовки и пуска ракет.
7.
В октябре 1994 года Блинов подал рапорт об увольнении в запас. Не сделать этот шаг он уже не мог. Надо было увольняться. Третий год как он живёт без семьи. Ольга служит в Белоруссии, с ней живут её родители. Конечно, с родными он встречался: отпуск, командировки в процессе передислокации центра, всё это позволяло хоть какое-то время побыть с семьёй, но долго так продолжаться не могло. Осенью пришло извещение о том, что его просьба о предоставлении жилья по увольнению в запас удовлетворена. В многомиллионном городе Юга России, ему выделяется квартира. Это известие было как никогда кстати.
Проводили Блинова достойно. Начальник полигона наградил его ценным подарком и грамотой. На проводах присутствовали первый заместитель начальника и заместитель начальника полигона по боевой подготовке, его сокурсник по училищу Николай Леонов. Старшие товарищи, сослуживцы сказали много тёплых и приятных слов в его адрес.
Больно было расставаться с армией, почти три десятка лет своей жизни он посвятил ей. Пройден большой путь, позади военные гарнизоны, беспокойная служба, боевое дежурство, боевые друзья, товарищи. Он понимал, забыть всё это будет невозможно. Да наверно и не стоит забывать. В его армейской службе всё было: стремительные взлёты и падения; успехи и неудачи; радости и переживания. Всё было. Разве такое забудется.
Никогда.
Долго потом, просыпаясь ночью, он будет пытаться «со своих плеч погоны отодрать». Не получалось. Он офицер, и это для него уже не просто профессия, это частичка его самого.
На сборы ушло чуть менее суток, и Владимир выезжает к родным. Ехать решил через Москву, очень уж хотелось в столице побывать, посмотреть, как она изменилась. Попросил подъехать в Москву жену с дочерью.
В Москве, на Ярославском вокзале его встретили жена с дочерью и товарищ по службе на Украине Геннадий Цебро. К тому времени Гена, закончив обучение в Литературном институте имени Горького, активно занимался творческой деятельностью, публиковался в ряде Московских журналов. Встреча была очень тёплой и дружеской. Гена пригласил гостей к себе домой. Допоздна товарищи по службе вспоминали пройденный путь, товарищей по дивизиону, жизнь в военном городке. А на следующий день поехали смотреть Москву, заодно и по рынкам московским прошлись. Блинов получил пособие по случаю увольнения, как что было что тратить, а уж что купить, тут жена решала. Кстати они удивились обилию импортного ширпотреба в столице.
Дорога домой в Белоруссию уже не казалась длинной, рядом с ним сидели родные ему люди. После разлук и переживаний они снова вместе. И Владимир и Ольга понимали, надо ещё чуток поднапрячься, потерпеть и всё, они рядом, они будут на новом месте их жизни, думалось, что это будет их последнее жизненное испытание.
Почти месяц Блинов провёл с семьей, а получив информацию о том, что его документы прибыли в военный комиссариат, выехал к новому месту жительства. Надо было понять, что к чему и, конечно, обустраиваться.
Осенний город встретил приятной прохладой, шелестом желтеющий листьев. Солнышко не было уже обжигающим, оно просто светило, светило ярко, но уже не грело, а просто ласкало своими лучами. Город был прекрасен, его деловой шум, гул машин, уличная суета, улыбки людей бодрили, оттого чудесным было и настроение.
Вместе с тем, он ощущал некий дискомфорт, даже тревогу. Город был красив, да, но пока он чужой. Вспомнилось, как после училища он приехал на станцию Коростень на Украине. Тогда он тоже никого не знал, но понимал, пройдёт пара-тройка часов и его встретят. Ему всё расскажут. Володя, тогда как бы в накатанную колею входил. Встал и поехал. Поехал, только держаться успевай. Здесь же всё иначе. Он прибыл в незнакомый город и теперь всё, буквально всё делать он должен сам и всё от него и только от него зависит.
Дом строители ещё не сдали, были какие-то проблемы. Но дом, вот, он красавец, стоит, ждет своих хозяев.
Устроившись в гостинице Блинов прибыл в военкомат. Сдал документы, проконсультировался по дальнейшим своим шагам. Надо оформлять пенсию. А как это сделать, если ты в воздухе, нигде не прописан, да и паспорта нет, кстати, по той же причине. В домоуправлении наудачу задал паспортистке вопрос, может, есть у неё знакомые, которые могли бы временно прописать его у себя. Женщина помогла, отрекомендовала некую гражданку. Гражданка прописать согласилась, но за определённую плату. К тому времени в России, все поумнели, все бизнесменами стали. Плати за услугу. Ладно, Владимир соглашается, положение безвыходное, надо терпеть. Сумму дама заломила просто высоченную: половина его пенсионного обеспечения ежемесячно. Блинов согласился, думал, месяц, ну от силы два и он получит жильё. Но всё оказалось сложнее. У строителей проблемы появлялись одна за другой, то акты не подписаны, то землеотвод неправильно оформлен.
А дом стоит, по-прежнему его ждёт.
Паспортный стол не может оформить документы, так как…
Опять проблема.
Оно, в общем-то, и понятно. Жили мы все в «нерушимом, большом и едином», а разбежавшись по национальным квартирам, вынуждены справки собирать. Одним словом, как оказалось, нужна справка, что он уволен в запас именно из состава Вооруженных сил России.
Вновь он в военкомате.
– Мы вам все справки дали, больше дать вам нечего. Вопрос закрыт!
– Как так, да я…
– Закрыт вопрос!
Правдами и неправдами Владимир всё же выбивает нужную справку.
Бегая по инстанциям, он вспоминал, как Марьин ему рассказывал о своих путешествиях по чиновничьим кабинетам при увольнении в запас. Тогда он только посмеивался, а друг говорил: «Погоди, вспомнишь мои рассказы, когда увольняться будешь, вспомнишь». Так и получилось. Вспомнил и вздохнул тяжело.
Паспорт получить оказалось сложно, но это было только начало.
Получив пенсионное удостоверение и паспорт, уже со штемпелем о месте жительства, пока, разумеется, у «доброй бабульки», он поехал к семье в Беларусь. Для оформления жилья по новому месту, нужна справка, что квартира по предыдущему месту проживания сдана. Никогда он не думал, что эта бумажка с печатью создаст ему, да и семье столько проблем. В ЖЭК военного городка успокоили, справку получишь немедленно, но сначала освободи жильё. В прежние времена на эту тему ни одна жилищная контора в Советском Союзе не заморачивалась, если нет проблем с разводами, детьми и прочим, справку давали без разговоров. Но власть теперь другая, и в жилконторе, где те же женщины трудились, что и при прежней власти, ему ответили: «По закону, не положено! Сдавайте жильё!»
Проблему решили, но опять за счёт перенапряжения. Вещи пришлось перенести в соседний дом, на третий этаж, комнату уступил бывший сослуживец. А помогали Владимиру в этом деле, прапорщики, так же бывшие коллеги по службе. Таким образом, квартиру он сдал и получил на руки заветную справку. Родные его так же переехали во временное обиталище их домашнего скарба.
Предполагалось, что все эти неудобства будут временными и недолгими. В апреле Владимир с Ольгой едут в свой новый город. Блинов уже присмотрел в пригороде небольшую дачку с домиком, всё миниатюрное, крохотное, но, учитывая южный климат, здесь и зимой можно было жить. Конечно, надежды были на то, что дом будет сдан. Но чем чёрт не шутит, а вдруг задержка, а где семье жить? Он покупает эту дачу.
И вот почти последний этап его мытарств. Вещи надо собрать и перевезти. На контейнерной станции сказали, что проблему решат оперативно, но при этом, попросили ручку позолотить.
Позолотил.
Сбор мебели и домашней утвари занял два дня. Едем на станцию. Крановщик парень неплохой, но тоже падок на денежку. Тоже попросил оплатить услугу.
– Да сколько же вас? Я что миллионер? Я же твоему начальству заплатил. Грузи! Денег не получишь.
Что же, «хозяин – барин», как говорят. Два контейнера, причём в присутствии Владимира, крановщик аккуратно поставил на платформу.
Наконец-то…
Уже на новом месте, выгружая вещи из контейнера у своего нового красивого дома, Блинов понял, зря он не заплатил крановщику. Из открытых контейнеров наружу вываливалась не бывшая некогда весьма симпатичной мебель, а доски. Кстати и бытовая техника была подпорчена. Наверно крановщик, в отместку за невнимание к его просьбе, не поленился приподнять контейнеры и вновь их поставить, сбросив на платформу. С такими фокусами Блинов встречался в своей жизни.
Вот так с приключениями и завершилась эпопея с переездом к новому месту жительства. Но ко всему произошедшему Блинов, кстати, как и его родные, отнеслись спокойно. Подумаешь, доски, было бы здоровье, а всё остальное наживём!
Какие наши годы!
8.
Дальше следовало подумать о трудоустройстве. Знакомыми здесь, в этом новом городе, он ещё не обзавёлся, но надо было с чего-то начинать. То ли военкомат, или служба занятости города, а может газетная реклама. Черпать информацию о перспективах трудоустройства откуда-то надо было.
И вот здесь сработал с годами закрепившийся в сознании принцип, Блинов, кстати, сам его для себя сформулировал и, нередко, какие бы ситуации не происходили в жизни, им и руководствовался. Принцип простой, простой, как и сама жизнь: «Ничто не происходит случайно, всё имеет своё продолжение».
Казалось бы случайность, встреча на крылечке военкомата с таким же отставником, как и он. Стоит человек, по выправке видно, офицер со стажем, внешне выглядит ровесником. Случайность? На первый взгляд да, но эта встреча имела своё решающее продолжение.
– Здравия желаю. Тоже в пенсионном отделе были?
– Да. Дорогу протоптал туда. Как на работу хожу. Всё справки, да справки…
– И мне достаётся. Откуда вы, вижу не местный.
– Да, служил в Белоруссии, учился в Риге.
– Интересно. Я ведь тоже из Риги. В штабе тыла округа служил. Приятная встреча. Владимир Северин, полковник.
Блинов представился. Он был рад этому знакомству. Вроде бы случайно встретил человека и надо же, рижанином оказался. Полковник видимо тоже обрадовался встрече. Он уже год как жил в этом городе, но семью пока не перевёз, были какие-то проблемы. Знакомых тоже было немного.
– А где вы живёте, Владимир?
– Пока с квартирой вопрос решается, за городом жить временно устроился.
– Знаете что, пойдёмте ко мне. Квартира, правда, ещё не обустроена, но стол и стулья найдем. Посидим, Ригу вспомним.
Так и сделали. Купили хороший коньяк, закуску и двинулись в хоромы тёзки. Засиделись далеко за полночь, наговорились от души. Оказалось в Риге общие знакомые нашлись, и кафешки, бары, даже ресторан на взморье, замечательный ресторан «Юрас Перле», они примерно в одно и тоже время посещали. Блинов заночевал у нового знакомого. Наутро Владимир уезжал к семье, но они договорились не терять друг друга из виду и обязательно встретиться. В дальнейшем так и было. Сдружились запасники, частенько встречались, потом Северин и с работой Блинову помог.
Счастливый случай свёл Владимира с бывшим сослуживцем по учебному центру. Саша Линёв прежде трудился на узле связи центра в Белоруссии. Уволился так же по программе отселения, но пораньше его. И здесь встреча имела хорошее продолжение. Линёв предложил устроить Ольгу на телефонный узел речного пароходства. Это было весьма кстати, так как Ольге необходим был трудовой стаж. Она была военнослужащей, а связи с переездом к новому месту жительства, ей пришлось уволиться в запас, ровно полгода она не дослужилась до минимальной армейской пенсии.
Вот такими были первые встречи Блинова и первые его удачи.
И ещё. Хоть и обиделся Владимир на военкома, когда тот дело со справкой затянул, но на сам военкомат обижаться ему было грех. Здесь он с полковником Владимиром Севериным познакомился, здесь же и объявление о работе филиала «Союза офицеров запаса» прочёл. Сходил по указанному в объявлении адресу. И здесь встреча и знакомство и людьми, работающими в этой организации, были полезны. Здесь же, в Союзе он узнал о центре переподготовки офицеров запаса.
Некогда Марьин рассказывал Блинову о Московском центре переподготовки офицеров и членов их семей, там, кстати, и иногородние учились. Можно было в Москве поучиться, дело нужное. Но раз есть центр в его городе, надо идти. Коммерческое образование не помешает ни в коей мере.
И вот он слушатель центра.
9.
Вернемся в Москву.
Сотрудничество с Петром Водяновым у Марьина получилось недолгим. Погорел сослуживец на контрабанде элитным спиртным. Неделю Марьин крутил баранку служебной «Газели», с пяти утра и до позднего вечера гонял по вокзалам и складам с одной мыслью, надо закрепиться в этом предприятии, здесь и расти. Авось Водянов поможет продвинуться, мужик он вроде свой, не обманет.
Но «свой» мужик оказался на нарах, а экспедитор, то есть Марьин, без копейки на улице.
Это было неприятно.
И чего этому Петьке не хватало, всё было: два магазина, связи, транспорт, товар идёт и идёт. Деньги рекой. Семья, дети. Нет! Полез в криминал.
Эх, напиться, что ли?
Нет в жизни счастья.
Да, надо выпить хорошенько. Марьин так и хотел сделать, да жена не дала, точнее стакан водки разрешила выпить, поняла ситуацию подруга жизни. Но закусить заставила и в койку уложила.
Бай, бай, трудяга.
Проснулся пенсионер на следующий день, часов в двенадцать. Настроение паршивое, и не от выпитого, нет, просто неопределённость и безнадёга убивали.
Но мир, как оказалось, всё же не без добрых людей.
В обед позвонил его бывший коллега по службе и товарищ по жизни, Василий Сергеевич Бонадыков.
– Здравствуй, Александр Владимирович. Занят? Может, сегодня подъедешь, разговор есть.
В шестнадцать часов Марьин был в ЦДСА . Здесь на третьем этаже, на арендованных площадях разместилась небольшая фирма, занимающаяся переподготовкой офицеров уволенных в запас. По сути это был коммерческий учебный центр, учреждение в тот период весьма востребованное. Уволенных из войск было много. Такие же, как и Марьин, офицеры, прапорщики, служащие армии и флота. Кто в преклонном возрасте, кто совсем молод, это и не важно. Важным было то, что этим людям нужна была адаптация в новых Российских реалиях.
Центр помогал людям, он давал многое. Здесь учили компьютерной грамотности, азам коммерческой деятельности, психологии руководителя, основам бухгалтерии, многому учили. Организатором всего этого дела был некогда возглавляющий комсомол космических частей Минобороны Сергей Калинин. Парень молодой, энергичный, очень грамотный. К тому же он успел пройти курс обучения бизнесу в Англии. Контактность, коммуникабельность Сергея, позволили ему развернуться в считанные месяцы. Офис был снят в ЦДСА имени М.Фрунзе. К преподаванию Калинин привлёк солидные педагогические кадры, это были не просто учителя, это были специалисты, хорошо знающие и теорию, и практику современного бизнеса. Немаловажным было и то, что Сергей сумел организовать трудоустройство своих выпускников. Аналогичные школы в те времена росли в Москве как грибы, но ориентированных на определённую категорию людей и дающих возможность трудоустройства, практически не было.
Серёжу надо было знать, энергии человек был неуёмной. В учебу он постоянно привносил какие-то новации, идеи, умело анализировал образовательный процесс. Чего стоили только его бизнес - семинары. В ходе них шли настоящие биржевые торги. Слушатели центра не с неба приходили, как правило, учились бизнесу, расширяли свой кругозор те, кто уже имел некоторое отношение к торговле или производству. У этих людей были конкретные предложения и товаров, и услуг, и потребностей в них.
Штат центра был небольшим: Сергей, его супруга, Василий, да бухгалтер, а зачем лишние, государство на развитие центра ни копейки не выделяло. Что сами заработали, то и получали.
Спустя какое-то время Калинин создает коммерческую структуру. По всей стране производство рушиться, исчезают предприятия. Промышленность неуклонно хиреет, народ устремился в куплю-продажу. Как грибы растут банки, биржи, но впрочем, это только вывески, а по сути это те же «купи-продай». Сергей понимал, будущее всё же за производством. Он считал, надо создавать производство, пусть небольшое, но надо его создать, подобрать людей, продумать, как его строить, где базироваться и что выпускать. В любом случае, создав толковый костяк предприятия можно, получив опыт производственной деятельности, и трикотажем заняться, и пироги печь, да собственно говоря, можно делать всё, лишь бы продукция была востребована, не вечно же в России импорт в приоритете будет. Так вот под эти свои идеи Сергей и набирал людей.
– Александр Владимирович, давайте к нам в команду. Знаю вы человек ответственный, умный, этого пока вполне достаточно. А что и как делать, учиться будем на ходу и вместе.
Конечно, Марьин согласился.
Он ещё не совсем понимал, во что ввязывается, но он доверял этим людям, знал их, знал и комсомольский задор Калинина, обстоятельность и осторожность Василия Сергеевича. С такими людьми любые дела можно делать, а это главное.
10.
Калинин задумал создать предприятие по нанесению печати на трикотажные изделия. Это должны были быть не одноцветные «мазилки» грубых красок на тканях. Планировалось делать многоцветную печать с использованием оборудования собственного производства и красителей. В те времена такой труд был ручным, делались станки, готовились матрицы, смешивались краски и вперёд. Всё исходное для работы было. Были люди с поистине золотыми руками. Краску можно было купить, знали где. Был и материал для нанесения рисунков - трикотажные безликие футболки Подмосковных фабрик. Было всё, надо было только организовать.
Юридические дела, связанные с созданием предприятия, вопрос с помещением, Сергей решил сам, а снабженческие задачи возложил на Александра.
Галстук бабочкой и костюм-тройка для работы Марьину не потребовались. Главным его инструментом на фирме стали телефон и справочники. С производством он не сталкивался, а потому всё приходилось постигать самому. Консультантами и заказчиками Марьина стали начальник цеха и творческая братия, люди капризные, но чрезвычайно талантливые в своём деле. Что-то из материалов они доставали сами, а что-то заказывали Марьину.
Цех заработал довольно быстро. Футболки доставлялись с фабрик транспортом ЦДСА, «цеховики» наносили на них печать, и готовая продукция вновь возвращалась на фабрику. При этом цена продукции возрастала, чуть ли не втрое.
Простая до примитивности схема. Но в этой простоте изначально были заложены сложности. Кустарность производства, небрежность рабочих цеха, вели к большому проценту брака. А куда его девать? Это вложенные деньги. Краска, пигменты, сетка матриц - всего этого было мало, держать запас накладно, так что приходилось крутиться: а крутиться это значит искать и немедля приобретать, лишь бы цех не стоял. В первые дни работы производства Александр просто дивился энергии и изворотливости Калинина. Когда и как он всё успевал? Работая, по сути, цеховым снабженцем, крутился и Марьин.
И вот состоялась его первая коммерческая поездка. Ехал он за красителями, пигментами и прочей химией для цеха в город, назовём его условно Энск. Как и все крупные предприятия Советского Союза завод по производству химического сырья для легкой промышленности, жил своей тяжелой и безрадостной жизнью. Продукция реализовывалась трудно, и это закономерно, ибо в широко распахнутые ворота России с запада уже активно шло высококачественное сырье. Импортные красители стоили дорого, но они были добротно исполнены и обладали большей степенью безопасности.
Почему именно отечественное предприятие заинтересовало Калинина? Всё просто. Цеховые ребята из любого сырья могли делать уникальные краски, так что вполне подошло и наше, родное. И, конечно, всё упиралось в деньги. Лишнего не было. Кроме того надо иметь ввиду, в городе находились подразделения космических частей Министерства обороны и многие вопросы логистики, можно было решить, как говорят, «на халяву». Всё же и Марьин и Калинин не один год прослужили в армии, связи остались.
Два дня, проведенные на предприятии, стали серьёзным испытанием для Александра. Работы он не боялся и не чурался, но увидев жизнь производственной глубинки, он понял, это не армия, здесь всё по-иному.
Бюро пропусков.
Девчонка-контролёр не пустила Марьина на территорию.
– Пропуск должен был быть.
– Нет заявки, не пропущу.
Вот тебе раз. И что делать?
Проходящий мимо трудяга с удивлением глянул на него.
– Ты что, приезжий? Да что ты её слушаешь, видишь, ворота открыты, туда и иди.
Пошёл.
Долго бродил по территории, в поисках этого «чёртового сбыта». Найдя, наконец, пыльный захламленный кабинет, не мог понять, кто здесь старший, и с кем он договаривался встретиться, когда звонил из Москвы. Затем убеждал врио начальника сбыта отпустить потребные материалы.
– Нет у нас таких…
– Но ведь обещали…
– Мало ли, что обещано, а сейчас нет.
Сжалился над растерявшимся Марьиным, сидящий здесь же в кабинете пожилой мужчина.
– Петрович, что ты его мучаешь, человек издалека приехал, а ты ему заводские проблемы на уши вешаешь. Москвич, говоришь? Ладно, пойдём со мной.
И уже на ходу, мужчина, оказавшийся сменным мастером одного из цехов, Антоныч, как он представился, подробно расспросив Марьина, что за интерес у него к предприятию, повёл на склад пигментов. Там у Антоныча трудился друг Иваныч, на складе красителей сидел Макарыч, тоже из друзей человек.
К вечеру ассортимент был подобран. Обошлось всё это московскому гостю недорого, три бутылки в денежном эквиваленте. А поутру, тот же Антоныч помог Марьину найти кассу, где тот честно, по прейскуранту, но с приличной скидкой, всё же Антоныч в друзьях, оплатил товар. Кстати пропуск на вывоз так же организовал Антоныч. Хотя он с утра уже был под лёгким шефе, но перегруз за территорию предприятия сырья, провёл быстро. А уж за воротами Марьина ждал армейский ГАЗончик и прапорщик, старший машины, это Калинин из Москвы организовал.
Рассказал по приезду в Москву Марьин о своих злоключениях коллегам, посмеялись, да и только. Что поделаешь, рынок, капитализм, с его свирепым взором, на дворе.
Но главное, дело сделано.
По мере развития учебного центра, остро стала необходимость расширения коммерческой деятельности. Выпускники, слушатели центра были повсюду: на производстве, в банках, биржевых структурах, на оптовых складах, проще было оценить, где их не было. Глупо было не использовать возможности этих людей.
Всё выглядело примерно так.
Директор трикотажной фабрики, некогда ученик Калинина, информирует о нереализованном искусственном мехе, объемы колоссальные, скидка максимальная. Сбытовик обувной фабрики, тоже его ученик, ищет искусственный мех для обуви и предлагает зимнюю обувь малых размеров. А из Якутии Сергею приходит факс от брата выпускника центра, с просьбой найти обувь малых размеров к зиме, предоплата гарантируется.
Сергей умница, мгновенно всё связал воедино: мех едет на обувную фабрику, предоплата перечисляется из Якутии на расчётный счет Калинину, он рассчитывается с фабрикой и отправляет обувь в Якутск. Всё просто, честно и все довольны. «Маржа» по сделке приличная, можно вложить денежки в дальнейшее развитие и центра и коммерции.
Время быстро бежит, за год работы с Калининым, Марьин многому научился, в поисках сырья поднаторел, появились у него и свои постоянные поставщики. И к продажам его привлекали, фирма небольшая, лишних людей нет, так что и здесь пришлось учиться. С бандитами они столкнулись, и это было неизбежно по тем временам, уж больно красиво и прытко они развивались. Правда, обошлось, как говорят «малой кровью», только угрозами со стороны «аэропортовой мафии», но проблемы могли быть.
Фирма развивалась.
У Сергея созрел новый план: поставить производство минеральной воды в Ростовской области. Он всё просчитал, оценил, всё осмыслил, следовало лишь чётко спланировать работу, собрать команду и вперёд.
- Александр Владимирович, ну что, поедем? «Заводчиками» станем, толковым делом займёмся. Как ты?
Предложение было серьёзным, даже слишком серьезным, чтобы сразу согласиться. Рисков куча, а главный риск – семья в Москве, а ему надо уезжать за полторы тысячи километров.
Дома собрался совет.
Что делать?
Для себя Марьин собственно ответил на вопрос, ехать или нет. Он поверил Сергею, дело затевалось интересное, и перспективное. Зарабатывать мелочь детям на карманные расходы конечно можно, но стабильности в торговле тряпками в Москве нет, да и годы подпирают, сорок три уже. На «грошовой» пенсии не высидишь. Надо видимо соглашаться. Другого такого предложения не будет.
Жена поддержала. Надо становиться на ноги. Может наконец-то под солнышком найдётся и их семье место.
11.
Небольшой южный городок с улыбкой встретил московских предпринимателей. Казалось им все рады: начните дела, люди добрые, а уж мы вам в ножки поклонимся.
Святая наивность!
Всё это им только казалось.
Калинин, нарезая километры на своём «Москвиче», в считанные дни успел побывать в администрации города, на базе отдыха профсоюзов, где находился источник воды, горпищекомбинате, у казаков на рынке. Решил вопросы с арендой оборудования, площадей и транспорта. С властями обговорены места сбора у населения тары, заказаны этикетки и пробка для бутылок. И людей подобрали для работы, безработных в городе много.
И вот линия по розливу побежала, посудомоечная машина весело зазвенела бутылками. Впору ленточку резать.
Минеральная вода пошла.
Но мгновенно пошли и проблемы.
Остановилась линия.
Почему?
Всё просто, заезжие предприниматели пригнали цистерны с вином. Завод разливает вино. Причём привезен якобы «Портвейн», а на выходе на бутылках «Анапа» написано.
Ладно, не наше это дело.
День льют, ночь льют.
Пауза.
Два дня комбинат стоит.
Почему? И здесь всё просто и примитивно: вместо денег с народом вином рассчитались. И начался коллективный запой - директриса пьёт, главный инженер пьет, и трудяги пьют, им сам Бог велел пить.
А наша линия, почему молчит?
Так люди одни и те же работают.
Нет, так зависеть от прихоти арендодателя невозможно, нужны свои площади и своё оборудование.
Калинин вновь включает связи, занимает деньги и через два месяца на базе бывшего пионерского лагеря, по сути, на пустом месте, стоит предприятие. Теперь здесь всё у него своё и линия, и машина для мытья бутылок. И транспорт купил в рассрочку. Всё своё, и долги, кстати, тоже свои.
Эти месяцы бешеной гонки, бесконечных хлопот и переживаний, были тяжёлыми, но и самыми памятными Марьину в его постармейской жизни. Они делают дело, настоящее, важное и нужное людям дело, и это замечательно.
Марьин занимается сбытом, его задача подобрать коммерческих представителей в городах области, организовать их работу, обеспечить продажу минералки в областной торговой сети. Непростым оказалось это дело. Торговля в шахтёрском регионе только ещё становилась на рыночные рельсы, денег у людей порой на хлеб и колбасу не хватало, что уж тут о минеральной воде говорить. Но мужики крутились, порой вопреки законам логики их продукция уходила быстрее колбасы. И странного ничего в этом не было. Калинин не жадным был человеком, цены не задирал, это, во-первых, а во-вторых, вода уж больно была хороша. Год люди к ней привыкали, а уж потом, их минералка стала обязательным атрибутом свадеб, торжеств и прочих мероприятий. Вода ящиками стояла в приёмных руководителей и даже на постах ГАИ.
Вот так и крутились мужики.
Всё бы хорошо, но так уж человек устроен, если кому рядом здорово, не всем и не всегда это в радость.
Не всех радовали успехи предприятия, завистников много оказалось. Спустя полтора года, когда результаты труда нового молодого предприятия были налицо, когда не одна, а десяток машин ежедневно убывали с продукцией в города области, а у конторы толпился народ с просьбой принять на работу, начались фокусы.
Энергетики вдруг попросили оплатить подключение мощностей. А это приличные деньги. По территории, фиксируя брошенные окурки, с утра до позднего вечера бродил суровый инспектор СЭС. В бухгалтерии, отбирая друг у друга папки, шелестели перьями инспектора всех профилей. Профсоюз дома отдыха, на территории которого десятилетиями в землю лилась минералка, вдруг потребовал от предприятия немедленно поднять арендную плату за пользование недрами. Даже представители казачьего войска поинтересовались, а что это на нашей Донской земле москвичи делают?
Все эти проблемы Калинин разгребал смело и уверенно. Он чувствовал свою силу, тем более что отступать уже было некуда, надо было терпеть. И он терпел. Терпел и боролся. Сражались за место под солнцем и его друзья и коллеги.
В марте 1995 года Марьин уехал на побывку домой. Праздники впереди, день рождения. Он мечтал передохнуть, а уж затем снова в бой.