из книги "Литераторы шутят и не шутят"
Дневники Чуковского – глубоко поучительная книга. Многое в ней показано в отражённом свете – совесть и страх встают перед нами в неожиданных сочетаниях. История российской литературной жизни записана простыми словами на каждой странице. И, за что особенно уважаю Чуковского, – без претензий на гениальность. Что знал, видел и слышал, то и записывал.
Кому интересно, прочитайте вступительную статью В. Каверина.
Читать книгу быстро – не разгонишься: множество знаменитых имён (пофамильный список без инициалов займёт две страницы, не меньше – А.К.) перекрёстные суждения тех и других друг о друге, неожиданные, порой забавные детали из жизни великих, заметно опускающие их вниз, и меткие определения и эпитеты, заставляющие возвращаться назад, заглядывать в примечания и в Википедию – для ясности.
Первое упоминание о «мистере Кини», мною не замеченное, появилось в середине книги. Только с третьего прочтения обратил внимание на американца: кто такой этот мистер Кини? Так, так…меценат из Америки для голодающей России…Вернулся назад, прочитал все абзацы и нашёл в поведении делового американца такое редкое по всем временам бескорыстие и уважение к русским литераторам. Потому и написал о нём.
•
Из «Дневника» (1901-1929) Чуковского К.И. от 13 февраля 1923 года:
«…Очень милые многие люди в ARA , лучше всех Кини (Кееnу). Я такого человека ещё не видал. Он так легко и весело хватает жизнь, схватывает все знания, что кажется иногда гениальным, а между тем он обыкновенный янки . Он окончил Оксфордский Университет, пишет диссертацию о группе писателей (из стран Запада – А.К.). Узнав о голоде русских студентов, он собрал в Америке среди «Молодёжной христианской ассоциации» изрядное количество долларов, потом достал у евреев (организация «Hebrew Students» - «Еврейские студенты») небольшой капитал и двинулся в Россию, где сам, не торопясь, великолепно организовал помощь русским профессорам, студентам и т.д. Здесь он всего восемь месяцев, но русскую жизнь знает отлично – живопись, историю, литературу. Маленький человечек, лет 28, со спокойными весёлыми глазами, сам похож на студента, подобрал себе отличных сотрудников, держит их в дисциплинированном виде, они его любят, слушаются, но не боятся его. Предложил мне посодействовать ему в раздаче пайков. Я наметил: Гарину-Михайловскую, Замирайло, жену Ходасевича, Брусянину, Милашевского и др. А между тем больше всех нуждается жена моя Марья Борисовна. У неё уже 6 зим подряд не было тёплого пальто. Но мне неловко сказать об этом, и я не знаю, что делать…».
Ключевые слова в февральской записи из дневника и я с удовольствием их повторяю: «сам, не торопясь, великолепно организовал помощь…». Почему сам? Так надёжней. Не кидать же доллары в голодную толпу – подавят друг друга, растерзают, затопчут… А если вспомнить, как в 1990-х россиянам раздавали (точнее продавали – А.К.) иностранную помощь, то…Мистер Кини сначала разобрался во всём, составили списки нуждающихся и только потом пошли раздавать одежду и еду по адресам, где проживали голодные интеллигенты. Нормально, по-деловому. Без оркестра и пафосных речей.
На заседании редакционного сектора Госиздата, где намечали издавать иностранных авторов, Кини посоветовал издать Бенвенуто Челини…Спонсор и кормилец голодающей интеллигенции разбирался в мировой литературе и полагал, что имеет право давать советы. Наивный янки не знал, сколько бдительных фильтров проходят иноземные авторы, прежде чем их допустят к печати. Большинство не утверждались по всяким «контрреволюционным» и «антипролетарским» мотивам. Даже если бы Кини дал деньги под издание Бенвенуто Челини, то и здесь бы номер не прошёл. Американец с трудом понял объяснение Чуковского, а скорее всего, он толком ничего не понял.
Запись из «Дневника» (1901-1929) Чуковского К.И. от 22 ноября 1923 года:
«Был вчера у Кини…Беседовали с его женой…Жена его и после Венеции, после Рима, после Капри осталась всё такая же insignificant (незначительная-англ.). Ординарные слова, готовые фразы, по поводу всего – банальные клише. Тосковала в Италии по самовару, «по своему русскому самовару», а Неаполь – грязный, ужасно грязный, и все – такие лентяи. «Русская грязь имеет оправдание: революция, но грязь итальянцев непростительна»…
Устами «незначительной женщины» из США глаголет истина: всё можно оправдать революцией – и грязь, и насилие, и грабежи, и ложь. Как сказал Гегель: всё существующее разумно. Сто лет спустя мы знаем, что «нет у революции начала, нет у революции конца», а это значит, что грязь, насилие ложь и прочие мерзости продолжаются в XXI столетии.
А что там делает мистер Кини? Вернёмся к дневнику Чуковского:
«…Скоро пришёл Кини. Насвистывая, читал и, читая, разговаривал. Сказал, что ему из Америки прислали 200 долларов для семьи Мамина-Сибиряка, а он не может эту семью разыскать…Я заговорил о том, что очень нуждается Анна Ахматова и Сологуб. Он сказал, что у него есть средства – специально для такой цели, и обещал им помочь. Потом мы пообедали, и я мирно уехал домой…».
Затруднение мистера Кини относительно розыска семьи Мамина-Сибиряка понятны: писатель Дмитрий Мамин-Сибиряк умер в ноябре 1912 г., его дочь Алёна умерла двумя годами позже, а последняя жена писателя Мария умерла давно, на другой день после родов, в марте 1892 года.
Наверное, американца проинформировали о бесплодности поиска – все близкие родственники писателя отошли в страну молчания, некого разыскивать.
Запись из «Дневника» К.Ч. от 29 ноября 1923 года:
«…Сегодня в пять буду у Кини: кажется, удастся достать денег для Ахматовой и Сологуба…».
Запись из «Дневника» К.Ч. от 3 декабря 1923 года:
«Был вчера у Кини: хлопотал о четырёх нуждающихся: Орбели, Муйжеле, Сологубе, Ахматовой. Встретил у него – перед камином – длинноусого бездарного Владимирова, которому они привезли из Варшавы кистей и красок – в подарок…».
Мистер Кини помогает всем: бездарные художники тоже хотят кушать и творить.
Запись из «Дневника» К.Ч. от 4 декабря 1923 года:
«Ездил вчера с Кини по делам благотворительности. Первым долгом к Ахматовой. Встретили великосветски. Угостили чаем и печеньем. Очень было чинно и серьёзно. Ольга Афанасьевна (Судейкина, подруга Ахматовой – А.К.) показывала свои милые куклы. Кини о куклах: «Это декаданс; чувствуется скрещение многих культур; много исторических реминисценций»…Чувствуется, что О.А. очень в свои куклы и в свою скульптуру верит, ухватилась за них, и строит большие планы на будущее…Ахматова была смущена, но охотно приняла 3 червонца. Хлопотала, чтобы и Шилейке дали пособие. Кини обещал.
…Оттуда к Сологубу. У Сологуба плохой вид…Когда я сказал ему, что мы надеемся, он не испытает неловкости, если американец даст ему денег, он ответил длинно, тягуче и твёрдо, как будто издавна готовился к этой речи:
– Нельзя испытать неловкости, принимая деньги от Америки, потому что эта великая страна всегда живёт в соответствии с великими идеалами христианства. Всё, что исходит от Америки, исполнено высокой морали.
Это было очень наивно, но по-провинциальному мило. От Сологуба мы по той же лестнице спустились к Ал. Толстому…».
Америка – великая страна, но «великие идеалы христианства» здесь не причём. Помощь голодающей интеллигенции России пришла от молодёжных организаций США, и взялся это организовать добрый и энергичный мистер Кини, обыкновенный янки и филолог по образованию. Русским студентам – от американских студентов.
Из «Дневника» К.Ч. от 30 декабря 1923 года:
«…Мне удалось выхлопотать у Кини денежную выдачу для Ходасевич (Анны Ив.), для сестры Некрасова, для Анны Ахматовой».
А Нищета с Голодухой, две неразлучных подруги, в те годы очень уж разгулялись по всей стране. Новый 1924-й год Чуковский с женой встречали в тёплой интеллигентной компании – у Конухеса, детского врача…Вот как описывает Корней Иванович праздничный вечер и последующую новогоднюю ночь:
«…Было мне грустно до слёз. Все лысые, седые пощипанные…Были мы одеты хуже всех, у меня даже манжет не было. Угощал Конухес хорошо, роскошно, он подготовил стишки для каждого гостя…Монахов (актёр), Ростовцев (актёр), я, Ксендзовский (певец)…» как могли веселили народ и самих себя, но всё же Чуковский делает вывод: «…тоска была зелёная, и зачем мы все собрались, неизвестно».
Из «Дневника» К.Ч. от 14 января 1924 года:
«…Десять дней назад Ахматова, встретив меня во «Всемирной» (издательство «Всемирная литература»), сказала, что хочет со мной «посекретничать». Мы уселись на особом диванчике. И она, конфузясь, сообщила мне, что проф. Шилейке нужны брюки: «его брюки порвались. Он простудился, лежит». Я побежал к Кини, порылся в том хламе, который прислан амер. студентами для русских студентов, и выбрал порядочную пару брюк, пальто – с мех. воротником, шарф и пиджак – и отнёс всё это к Анне Ахматовой. Она была искренне рада…».
Таким образом, профессор Шилейко прибарахлился у доброго мистера Кини, но этот «second hand» в 1920-е годы, в отличие от 1990-х, проходил бесплатно, как международная помощь голодающей России от американских молодёжных организаций.
Из «Дневника» К.Ч. от 18 января 1924 года:
«Замечательно эгоцентрична Ахматова. Кини попросил меня составить совместно с нею и Замятиным список нуждающихся русских писателей. Я был у неё третьего дня: она в постели. Думала, думала и не могла назвать ни одного человека! Замятин (писатель) тоже – обещал подумать. Это качество я замечал в другом талантливом человеке – Добужинском (художник). Он добр, готов хлопотать о других, но в 1921 г., сталкиваясь ежедневно с сотнями голодных людей, когда доходило дело до того, чтобы составить их список, всячески напрягал ум и ничего не мог сделать.
Вот список для Кини, который составил я: Виктор Муйжель, Ольга Форш, Фёдор Сологуб, Ю. Верховский, В. Зоргенфрей, Ник. С. Тихонов, М.В. Ватсон, Иванов-Разумник, Лидия Чарская, Горнфельд, Римма Николаевна Андреева (сестра Леонида Андреева) и Ахматова…».
Не могу понять, отчего же выше названные интеллигенты не могли составить «список нуждающихся русских писателей»? Очень сложное задание или память отшибло? Голодные и оборванные были почти все, кроме комиссаров и чекистов. Некоторые умирали с голоду. На всех американской помощи не хватало.
Из «Дневника» К.Ч. от 3 сентября 1924 года:
«…Был вчера у Ахматовой…сказала: «Я получила деньги из Америки, от Кини – 15 долларов. Спасибо им».
Мистер Кини не забывает русских писателей и помогает им материально из Америки. Это последнее упоминание о добром мистере Кини – друге русской интеллигенции 1920-х годов, голодных и холодных, трудных для выживания. Не Америка тогда помогала России, а обыкновенный янки организовал сбор средств среди студентов и два года помогал российским литераторам и людям искусства, лично контролируя распределение материальной помощи для голодающих интеллигентов.
•
Почему американца не схватили, как иностранного шпиона? Ведь он подходил по всем статьям.
Во-первых, шпиономания, как душевная болезнь, ещё не накрыла страну. И без того хватало внешних и внутренних врагов у ВЧК-ОГПУ. Сначала разобрались с Троцким и прочими политическими авторитетами, потом стали сажать писателей, поэтов и видных военных. А в 1937-38 гг тысячами пошли в лагеря и под расстрел выдуманные шпионы и заговорщики, но мистер Кини давно уже был за океаном, в родных штатах.
Во-вторых, разруха и голод 1920-х ощутимо давили на всех и запрещать иностранную помощь в такие дни не решились даже самые тупоголовые комиссары. Да ещё и Горький с Луначарским были тогда в авторитетах и как-то старались поддержать голодающую интеллигенцию России. Вполне вероятно, что по их приглашениям приезжали в страну иностранцы, желающие помочь голодному и оборванному населению.
Для благотворительности мистер Кини выбрал самое подходящее время.
10.11.2018