Ген.-л-нт А.П. Кутепов с армейскими чинами у памятника, открытого 16 июля 1921 г. На его фронтоне надпись: «Упокой, Господи, души усопших. 1-й корпус Русской армии своим братьям-воинам в борьбе за честь Родины, нашедшим вечный покой на чужбине в 1920-21 гг. и в 1854-55 гг. и памяти своих предков-запорожцев, умерших в турецком плену.» (Надпись повторена по-французски, по-гречески и по-арабски.) Мемориал был отреставрирован 18 июня 2016 г.
«Белая идея есть русская национальная идея, на
которой строилась и держалась в истории Россия:
христианская идея жертвенного служения, идея личной
и национальной чести, идея всежизненного, беззаветного
стояния за священные истоки русского духа и русской
государственности...»
И. А. Ильин
По данным Лиги Наций, всего Россию после революции покинуло 1 млн. 160 тыс. беженцев. Около четверти из них принадлежали к Белым армиям, ушедшим в эмиграцию в разное время с разных фронтов. Огромная флотилия с их последним крупным контингентом, ведший традицию от первого ядра добровольцев, прибыла на рейд Константинополя во второй половине ноября 1920 г. (эвакуация происходила из Крыма с 11 по 16 ноября н. стиля). Сразу начались переговоры с французскими оккупационными властями о дальнейшей судьбе солдат, казаков и офицеров, а также гражданских лиц. Только через две недели стоянки, армию разрешено было доставить на берег и разместить в трёх лагерях. По настоянию Главнокомандующего ген.-л-нта П.Н. Врангеля и исходя из его приказа, Русская армия, как организованная боевая сила, с её чинами была сохранена. Все другие считались беженцами. Французы им объявили, кто не претендует на помощь властей, намерен жить на свои средства и готов подписать обязательство, могут везде свободно передвигаться. Остальная, немалая часть крымских беженцев направлялась в специальные лагеря – в Турции, Греции, Сербии, на острова Эгейского архипелага. Русские корабли, захваченные в качестве залога «на покрытие расходов», французы в последующем перегнали в Бизерту (морская база в Тунисе). Команды разместились там в лагерях, а корабли стояли несколько лет в состоянии неопределённости. Окончательно став французской собственностью, и ни на что уже негодными, были проданы на металлолом. В Константинополе оставался штаб Главкома, ординарцы, конвой – 109 офицеров, 575 солдат и казаков.
Основной лагерь для регулярных частей Русской армии, которые были сведены в 1-й Армейский корпус, был разбит возле г. Гелиболу (на тот момент – Галлиполи), на северной оконечности пролива Дарданеллы, в 200 км к юго-западу от Константинополя. Ген.-л-нту А.П. Кутепову были подчинены 9363 офицера и 14 698 солдат. Донской корпус ген.-л-нта Ф.Ф. Абрамова – 1977 офицеров и около 6 тыс. казаков, расположился в турецких селениях Чилингир, Санджак-Тепе, Кабакджа. Кубанский корпус ген.-л-нта М.А. Фостикова, около 300 офицеров и свыше 16 тыс. казаков, был вывезен на греческий остров Лемнос. При Русской армии остались более 2 тыс. женщин и 500 детей. Вокруг армии и беженцев крутились шпионы всех мастей, аферисты, вербовщики. Французы активно набирали волонтёров в Иностранный легион для войны в Алжире. Находились благодетели, вербовавшие желающих ехать в Бразилию, обещая средства на проезд, авансы и земельные участки – что на самом деле оборачивалось рабским трудом на кофейных плантациях. Большевистские лазутчики тут же принялись внедрять возвращенческие настроения, имело используя такие факторы как ностальгия, жалкие условия существования и прочее. Информация о красном терроре в Крыму, на Дону и Кубани, на других территориях за границу практически не проникала, а если что-то и попадало, то выглядело не вполне правдоподобно. От подобных разлагающих влияний и старалось белое командование уберечь армию, как единый целостный организм от разброда и распада. Все понимали – пока сохранялась армия – Белое движение не побеждено.
Ещё жива идея вернуться с оружием в руках и возродить прежнюю Россию. Нельзя сказать, чтобы союзники гостеприимно встретили русских людей, выручавших их годы Первой мировой войны (ПМВ). Тем не менее продовольственный паёк поначалу был установлен сносный, на 2 франка в день – 500 г. хлеба, 250 г. второсортных консервов, крупа, жиры, немного картофеля, соль, сахар, чай. Зато условия размещения оказались отвратительными, хотя положение донцов, по сравнению с другими частями считалось всё же «удовлетворительным». Казаки разместились в овчарнях, бараках и землянках, штаб корпуса - на станции Хадем-Киой. Приёмная ген. Абрамова находилась в местной кофейне. По инициативе казаков и усилиями командования вскоре было организовано обучение ремёслам, охота, открыты курсы для офицеров, самодеятельный театр. На полуострове Галлиполи, где оказалась основная масса белогвардейцев, турки в старину держали пленных запорожских казаков. Лагеря для русских пленных находились там и во время войны 1853-1855 гг. В 1915 г. во время Дарданелльской операции на полуострове происходила высадка англо-французского десанта при поддержке корабельной артиллерии, поэтому крохотный городишка Галлиполи был полуразрушен. Он смог вместить в себя, включая и развалины, едва ли четверть корпуса Кутепова – штаб, лазареты, части обеспечения, женщин и детей. Главные силы войск были сосредоточены в 7 км от городка по берегам речушки в Долине Роз, где никакими розами давно уже не пахло. Русские окрестили её по-своему – Голое поле. Под непрекращающимся холодным дождём выгружались с кораблей, трое суток ставили, выданные французами палатки.
Кроме чахлого кустарника на холмах, не было даже топлива, чтобы просушить одежду и обогреться. В складывавшихся обстоятельствах Кутепову пришлось прилагать неимоверные усилия, чтобы части корпуса окончательно не утратили своего морально-боевого духа. Генерал перегруппировал и укрупнил полки, создав новые дивизии, во главе которых стали известные военачальники Витковский, Туркул, Скоблин и Барбович. Военный лагерь был организован по уставным правилам, т.е. налажено несение службы суточным нарядом, выставлены караулы. Как и в дореволюционное время, возобновлялись регулярные занятия строевой и боевой подготовкой, словесностью и законом Божьим. Свободное время командир корпуса требовал занять работой по благоустройству лагеря. Для поддержания дисциплины и порядка в полках восстанавливались офицерские суды чести. Действовали и военно-полевые суды. Этим мерами Кутеповым было достигнуто главное – армия не развалилась и не разложилась. Более того, она постепенно выходила из состояния шока, возрождался её прежний боевой дух. Из различных подсобных материалов сооружалась церковь. Начали работать мастерские по починке одежды и обуви. Частям предписывалось соблюдение своих полковых праздников, проведение смотров и парадов. Запрещалась нецензурная брань, «порождённая разгулом войны». За пропажу (или пропой) оружия, чему вначале были примеры, судом выносились смертные приговоры. В частях стали выпускать рукописные журналы и газеты, организовалась фехтовально-гимнастическая школа. Врангель смог приехать в Галлиполи только 22 декабря 1920 г.
Выступил перед войсками, принял парад, побеседовал с командованием и снова возвратился в Константинополь. Из военачальника он вынужден был превращаться в политика и дипломата и участвовать в постоянных переговорах с союзниками. Борьбу за армию приходилось вести не только с иностранцами, но и со своим левым и правым крылом эмиграции. Сразу несколько политических группировок, претендующих на роль «правительств в изгнании», старались взять армию под свой контроль. Однако Врангель твердо заявлял, что никогда не пойдёт на её передачу в руки каких-то комитетов. Штабы Врангеля и Кутепова всё ещё пробовали разрабатывать планы каких-то операций. Речь шла о высадке в Грузии, переводе на Дальний Восток, установление контактов с Савинковым, Перемыкиным и Булак-Балаховичем, обосновавшимися со своими отрядами в Польше. Рост оптимистических надежд на будущее вызывали крестьянские восстания на Тамбовщине, Украине, в Сибири. Белое командование даже стало готовить для переброски в Россию летучие отряды из лучших офицеров-добровольцев, которые смогли бы добраться до восставших районов и стать центрами организации антибольшевистской борьбы. Но сухопутные дороги в Россию были блокированы войсками Кемаля и фронтами турецкой гражданской войны. Возможность морских десантов целиком зависела от союзников, которые не проявляли в этом плане ни малейшей заинтересованности. А перевозка на Дальний Восток стоила слишком дорого… К 1921 г. международная обстановка складывалась далеко не в пользу белогвардейцев.
Англичане довольно подозрительно относились к присутствию русского войска у Дарданелл, традиционно опасаясь за свои сферы влияния на Ближнем Востоке. К тому же они вовсю стремились к началу торговли с Советской Россией. Менялась и политика Франции, которая также готовилась к подписанию торгового соглашения. Теперь это государство пыталось делать ставку на Польшу, Румынию, Латвию, Эстонию. Италия и Греция боялись пребывания 35-тысячного русского контингента вблизи своих границ. Тем более, что он был настолько необычен – не подчинялся ни одному из правительств и слушающейся лишь своего главнокомандующего. А Врангель знал цену своим воинам и по-прежнему считал преступным сводить на нет такую силу. Одним словом, Русская армия была опасной для Европы, мешала ей и вскоре последовали конкретные шаги. Уже в конце 1920 г. Франция сочла свои союзные обязательства исчерпанными эвакуацией. От Врангеля всё настойчивее требовали разоружить армию, сложить с себя полномочия и распустить войска, переведя их на положение гражданских беженцев. Лишать армию довольствия совсем, французы не решались – кто знает, что могут предпринять эти русские? Оккупационные власти старались закручивать гайки постепенно, уменьшая норму выдачи провианта и, довольно ехидно предлагая, восполнить разницу «за счёт средств главнокомандующего». Поскольку денег никаких не было, то представителям Врангеля пришлось обращаться к состоятельным гражданам, к правительствам и общественным организациям. Кое-какую помощь оказала лишь американская администрация, открывшая в лагерях свои продовольственные пункты и начав поставлять хлеб, молоко, одеяла.
Продолжение следует в части 2 http://proza.ru/2018/11/14/1096