(до: http://www.proza.ru/2018/11/10/1433)
Мы с ней одновременно подошли к условному месту и обнялись.
- Здравствуй, сестра! – сказал я и протянул один наушник.
Она просияла, услышав первую строчку, но улыбка сползла с её лица, ибо прозвучала и третья...
«- Сестра-а-а, здравствуй сестра-а,
Нам не так уж долго
Осталось быть здесь вместе,
Здравствуй, сестра-а».
Она вытащила наушник и протянула мне, отвернувшись.
Тут я понял свой промах и прошептал ей: «Это он поёт, не я».
Она обернулась и сказала:
- Ещё одна такая шутка…
В ответ я сложил молитвенно руки у груди.
- Ладно, - величественным жестом простила она меня, протягивая наушник от своего плеера, где обличал Илья Чёрт:
«Ты живешь в стране, где каждый пятый - вор,
Где сказать правду – то же, что навлечь позор.
Где стражи Закона с невинным видом
Позволяют подонкам торговать героином!
Здесь считают за подвиг ударить по лицу,
Здесь телефон доверия глух!
C жвачкой во рту, с дураками «на вырост».
Ты живёшь здесь,
В Королевстве шлюх! Королевство шлюх и торгашей!
Здесь продается всё! Здесь торгуют детьми!
Здесь куплен каждый сантиметр Земли!
Здесь школьницы торгуют на дорогах телом,
Христа продают с лотков между делом.
В песнях здесь главное не смысл, не сердце,
А расчетливый коммерческий нюх.
С голубым экраном вместо мозгов
Здесь голосуют за
Королевство шлюх!
Здесь за душу определена цена,
Здесь легко поставить жизнь на кон.
Здесь ты живешь с дураками всю жизнь,
Соблюдая их дурацкий закон.
Пой песню, птица, пока еще в сердце твоем
Огонь не потух.
Начни с себя, закатав рукава,
Измени в себе статус кво
Королевства шлюх».
- Всё так, - согласился я, возвращая наушник, хотя песня мне не понравилась. Текст был правильный, но исполнение и музыка его портили. А ведь это была лучшая песня «Пилота». Остальные совсем не дотягивали. Но подростки сходили по ним с ума.
Мы пошли в сторону Смоленки, в мои края.
- Большой Брат, ты обещал сегодня начать ту историю… - напомнила она.
Я поколебался: с чего начать? Нельзя сразу с Саги, нужно объяснить: откуда она взялась.
И принялся рассказывать, как меня преследовал сон про ту парочку, а затем они по очереди являлись, повествуя о Звезде по имени Солнце…
- Хочешь верь, а хочешь нет, - говорил я, - но было так…
И слово в слово поведал о встрече Ласкового Ветра и Утренней Зари, а также о том, что проистекло из этого.
Она не прервала меня ни разу.
Я дошёл до слов Солнца:
«- Когда чего-то хочешь… то всегда найдёшь время. Разве не так?
Ей никто не возразил. Все любовались спектаклем, только Утя смотрела, ничего не видя от слёз».
И замолчал.
Мы продолжали идти под дождём. Она молчала. Потом вскинула меня глаза и спросила:
- Это ты придумал? Высший класс…
- Если бы… - вздохнул я, вспоминая, что кто-то сказал: «Бог, которому все поклоняются, называется Если бы…»
- Но ведь запомнить так невозможно, - возразила она.
- У меня редкая память, - словно извиняясь, ответил я, - Хочешь, воспроизведу с любого места?
- Хочу! Ну, ещё раз про их встречу и любовь… опуская гнев матери Солнца, - попросила она.
- Что ж, чего хочет женщина, того хочет Бог, - улыбнулся я и повторил выбирая прошенное:
Встреча.
Они познакомились на краю света… На краю света? Да, там, где встаёт Солнце и занимается Заря, которой и крикнул шутливые дерзкие слова Ласковый Ветер. Утренняя Заря их явно расслышала, потому что из розовой стала пунцовой. Ей захотелось ответить этому… этому… Но она задохнулась от возмущения или не нашла слов. Ветер же помахал ей лапами деревьев и был таков. А ей ли махал?
Утренняя Заря долго не могла успокоиться. Вспоминая выходку этого нахала… как его… она вновь и вновь вспыхивала… уже от негодования. Сейчас бы она нашла слова, даже больше, чем нужно для такого… И она мысленно отвечала, уничтожая негодного. Потом ей начинало казаться, что можно было сказать и лучше, затем, что вежливее… Ни о чём другом ей почему-то не думалось. Она даже на время перестала писать свои замечательные восходы.
Плохо было то, что обидчик как будто и не собирался являться.
Так прошло достаточно времени, чтобы Утренняя Заря забыла свои ответы и даже перестала надеяться на новую встречу.
Вот тут-то Он и вернулся.
Настал, казалось бы, момент, когда можно было отомстить, заставив заплатить за насмешку, за столь долгое небрежение, исхлестать словами, уничтожить презрением… Но, поступив так, означало показать, что Он для Зари что-то значит… этот… мучитель. И Заря только молча, искоса глядела на отчего-то ставшего тихим обидчика, тоже не решавшегося что-либо вымолвить.
Потом их взгляды встретились.
…
Нет, когда их взгляды встретились, то оба, как ужаленные, вздрогнули и спешно отвели глаза. Правда, ненадолго. Или Утренняя Заря как бы невзначай скользила взором по тому месту, где оказывался Ласковый Ветер, или он, делая вид, что обозревает окрестности, случайно выделял её из пейзажа.
Что мог он крикнуть при первой встрече? Может быть, «До встречи, красавица! Жди!»? Что-либо иное в том же роде? Ведь грубость была не в его нраве. «До чего ж хороша… - шептал про себя он, - просто не уйти… а смотреть невозможно – ослепнешь… так прекрасна…» «Какой он… какой…» - не отдавая себе отчёта, мысленно повторяла она.
Так они и провели тот день, украдкой встречаясь взглядами, отводя их, беспричинно вздыхая, и ничего не замечая вокруг. Головы их кружились, как и остальной мир, о котором они попросту забыли, ведь он сейчас для них ничего не значил.
Что поделаешь, такое коварное это чувство. Оно заражает тебя и вот уже -- только что безразличное тебе существо, которое, встретив бы – не заметил, становится самым дорогим и единственным, чьё внимание делает счастливым. Тому, кто испытал такое, объяснять ничего не нужно, тому же, кому не довелось, разве объяснишь? Он не поймёт и не поверит.
Ночь оба не спали, грезя наяву. Перед новой встречей заволновались: вдруг другой не придёт? Увидев друг друга – обрадовались. Впереди предстоял целый день неизбывного счастья. Заря даже, скользнув взглядом по милому, послала странную улыбку небу, вся засветившись при этом. Приняв улыбку на свой счёт (влюблённые любят обманываться, даря себе надежду) Ветер невольно закрыл глаза, подумав: «Теперь и умереть не страшно… лучше уже не будет, не может быть…»
А их день только начинался…
…
Позже, когда сестрица допытывалась:
- Уть, ну скажи, какой он?
Заря отвечала:
- Веча, он… он… высокий, красивый… руки у него красивые, фигура, жесты… да всё у него красивое…
и умолкала, уносясь мыслями к нему. Глаза её расцветали, лучась, а сестра остро завидовала.
… Ветер говорил, любуясь ею:
- Это неправда…
- …что неправда, милый? – спрашивала Утренняя Заря, откидывая голову и улыбаясь.
- Таких, как ты, не бывает… я сплю… но это – прекрасный сон, пусть он не кончается… никогда.
Заря, закрыв глаза, в ответ прижимала голову любимого к груди.
Но хорошо ли подглядывать? Разве… радуясь за них… за их золотые мгновения, что останутся яркими нитями в общем-то блеклом шитье жизни.
Была ли Утренняя Заря так хороша? Это какими глазами посмотреть… Если, к примеру, вы – «сова», то Вечерняя, её сестрица, вам скорее покажется. Другое дело, коль вы – «жаворонок»… И, наверно, слышали же: «любящие глаза делают красивее» или «одно сердце зряче»? Так что не сомневайтесь, как Она, так и Он были прекрасны. Друг для друга. А Любовь, эта плутовка, красит всех…
- Здорово… - вздохнула она, - и как хорошо, что у тебя такая память. Эти двое не зря обратились именно к тебе.
Потом сказала:
- Но это же – поэзия…
- Зачин – да, - согласился я, - а дальше обычный сказ.
Ещё через несколько шагов она добавила:
- Я рада, что услышала это. История не скоро кончится, надеюсь?
- Нет. Но… завтра, ладушки? Хорошенького понемножку.
- Ты просто ещё не выучил дальше?
И посмотрела лукавым бесёнком.
Я обиделся. Не верит. Или покупает, чтобы продолжил? Не поведусь!
Вместо этого стал воспроизводить все слова, начиная с нашей первой встречи.
Постепенно от удивления она раскрыла рот.
- Продолжать?
- Довольно. Я тебе верю. Ты ведь не умеешь обманывать. Хотелось услышать продолжение…
- Ах, ты, Патрикеевна! Я тебя раскусил!
- Ты обещал не называть лисичкой-сестричкой!
- Но не Патрикеевной же.
- Ты – хитрец.
- Не думаю… Ну, а что, только тебе можно?
- Да, Большой Брат. Потому, что я – девушка.
- Неопровержимая логика, - улыбнулся я.
- Рада, что ты согласен с этим, - безапелляционно заявила она, задирая нос и приставляя к нему из пальцев «козу».
Я засмеялся.
Мы прошли ещё вслед за дождём, а потом он пошёл по своим делам, а мы свернули туда, где его не было.
- У тебя есть сестра? – неожиданно спросила моя спутница.
Я вздрогнул.
- Теперь есть.
- Нет, родная?
- Она – родная лишь по документам, - сказал я, - Мы не общаемся.
- А долго жили вместе?
- Долго. Она старше меня.
- Надо же… А я тебя знаю всего несколько дней, а кажется будто тысячу лет.
Слышать это было приятно.
«Уж не влюбился ли ты, Виталик, в ребёнка?» – спросил я себя. И не знал, что ответить.
Позже мы опять долго стояли, обнявшись, её лицо под моей курткой, и расставаться никак не хотелось.
А потом долго прощались.
- До завтра, Большой Брат…
- До завтра, сестрёнка…
- Уходи первым.
- Не могу. Лучше ты.
- Ладно, раз я сильнее…
- Чего же не уходишь?
- Не хочу.
(далее:http://www.proza.ru/2018/11/10/1454)