Коробей, он же Александр Коробейников, который уже давно должен был отбывать свой срок (не ошибся, не ошибся старлей) или хотя бы быть заклейменный позором суда офицерской чести со срыванием погон перед строем, сидел в пещере, оборудованной под некое жилище, при свете тусклой керосинки. Он ломал двумя пальцами правой руки: большим и указательным спичку за спичкой, причем не надвое, а на четыре части, что выдавало его напряжение и раздражение.
“Что, что пошло не так? - В очередной раз спрашивал он себя. - Операция была спланирована самым тщательным образом, все отмеряно, казалось, до миллиметра и посекундно, проверял он лично, команду подобрали из проверенных десять раз людей, многих отсеяли за профнепригодность самым надежным способом. Что?”
Возле горы через трое суток появились войска и техника, черт знает, какие планы командования: брать штурмом, взрывать или брать измором, пока не сдадимся?
“Кто чего начудил?” – в бессилье еще раз спросил себя Коробей.
Откуда он мог знать, что Лавр Иванов решит навестить своих родителей и по разгильдяйству отстанет от поезда. А тут просчитывай – не просчитывай, хоть до миллиметра, хоть до секунды – одно просчитаешься.
Подготовка к операции заняла почти год. Пока военачальники из силовых структур подгоняли и оберегали научные умы для получения новейшего оружия, люди из других структур, с не меньшими настойчивостью и отчаянием поспеть к сроку, строили железную ветку до забытой шахты. Работы велись почти легально, но скрытно от посторонних глаз. Ну, работают и работают. Все согласовано, а куда ведут ветку и зачем, никого уже не интересовало. Договора подписаны, деньги уже переведены, и это снимало все проблемы, а вслед за ними и лишние вопросы о безопасности и предосторожности. (А, вдруг, бронепоезд ставят на запасной путь? - Да, ладно вам, не шутите). Говорил же, говорил Министр обороны командующему округом, так весь Дальний Восток профукать можно (он выразился грубее, но не будем повторяться). Встанут люди, а перед ними только волны океана и солнечный шар над водой. И ни гор, не рек, и ни бескрайних лесов. Но тогда в это верилось еще с трудом.
С шахтой тоже пришлось повозиться. Проложили дорогу, оборудовали пару бункеров, понаставили боевых заграждений, даже часть входов – выходов заминировали.
Затраты были немалые, но цена вопроса зашкаливала. Это не танки, стоящие “в масле” под видом металлолома продавать и даже не списанные танкеры по цене новых линкоров втюхивать в азиатские страны. Тут пахло колоссальными деньгами – тут пахло, если не войной, то необратимыми военными действиями.
И все это делалось ради ракетного комплекса “Чингачгук” новейшей разработки и самого, что ни на есть, стратегического назначения.
Конечно, какой-то шайке - лейке, такое серьезное дело не поручишь, поэтому и была создана специальная военизированная группа (в простонародье - банда), которой и командовал бывший офицер российской армии Александр Коробейников, кличка - Коробей.
Афера, в которую он ввязался, была очень опасной. Это тебе не пистолеты ящиками из воинской части вывозить (многие так делали). Операции были доведены до автоматизма: несколько ящиков в машину, склад выгорает дотла от короткого замыкания (вот акт экспертов), при выдаче премиальных начальник склада (обычно прапорщик, реже старший) попадал в аварию или тонул по пьянке в заброшенном пруду. Но это исключительно в редких случаях, если уж завскладом оказывался слишком жадным. Обычно оружие списывалось и “уничтожалось”. Да, кто в то время пистолеты замечал, войсковые части со всем вверенным имуществом бесследно исчезали.
Хотя и это приносило хороший доход, но хотелось большего и сразу. Вот тут и представился случай. Нужно всего-то было оцепить вагон с новейшей ракетной установкой (ничего личного, никаких угрызений совести, бизнес, только бизнес). Пусть даже под охраной (какие пустяки, составы пропадали), и на станции человечек сработал – тормознул состав дольше положенного времени, и маневровый тепловоз не заглох, и даже с часовым возиться не пришлось – сам в обморок упал. И ушло на все про все расчетное время шесть минут сорок две секунды. И на этом первый этап операции должен был закончиться. Он даже успел отрапортовать, что все идет по плану, погони нет. Да, какая погоня, пока спохватятся, пока начнут считать, пока с предыдущей станции будут связываться, может там чего напутали, время и уйдет. Так было запланировано. А там по ветке и по грунтовке до горы Лисий хребет и ждать дальнейших инструкций. А спрятаться там было где. В таких катакомбах можно проводить соревнования по игре в прятки между населениями таких стран как Бурунди, Тунис, Бенин, Бельгия и Сомали, причем, одновременно. Характер инструкций зависел от возможных последствий операции. Но на все про все давалось семь дней.
А прошло уже пять дней. Все это время Коробей анализировал ситуацию, страдая от бездействий и неизвестности. Где мог произойти прокол? Сообщения, передаваемые время от времени по рации, вызывали большую тревогу, и весь ход операции подвергался провалу. А это, в случае неудачи, не просто “чур я не играю” или “чик - чик я в домике, чур меня не ляпать”. Тут такое не прокатит. Закончилось детство. Тут так приляпают – тараканы с микрометром придут толщину замерять для рекорда.
Коробей сам не знал заказчиков, и кому это было надо, его это не интересовало, он должен был доставить в указанное время и место ракетный комплекс или хотя бы новый прибор самонаведения. Коробей понимал, что все это по совокупности тянет на измену Родине, причем, даже несколько раз, не считая мелкие статьи, как кража оружия и ношение пистолета.
Но он был готов ко всему, готов был с самой серьезной игре и верил, что выйдет победителем, как бывало не раз.
И тут как не печально, на его пути появляется старший лейтенант Иванов. Звезд с неба не хватающий, вполне со своими земными планами выбраться бы живым и повидать родителей.
Еще раз, прокручивая киноленту последних событий, Коробей прикинул, что единственным, кто мог испортить так удачно начавшееся дело, мог быть мужик (конечно, мужик, а то кто же), который прыгнул с обрыв в реку (сам-то труса праздновал с остальными). Кто такой, откуда? Местных здесь нет. Со станции? Чего ему за нами гонятся, может на подножке вагона уснул, так не было там никакой подножки. Мент, просто любопытный, офицер сопровождающий груз (не должно быть, хотя мог пойти сбой)? Даже, если и так, мог утонуть (это Иванов – то?), но, если и выжил, как смог сообщить куда следует (а слишком много плохих парней развелось с рациями).
“Одно ясно, случайный человек просто так в такую погоню не отправиться, значит впереди можно ждать, что угодно. Хоть какая-то ясность”, - подытожил Коробей.
Вот тут он был прав на двести процентов. Случайный - нет, но если бы главарь знал, весь расклад и свои шансы на успех, еще вчера вышел бы из глубины шахты и сдался, а еще собственноручно расстрелял всех своих бойцов и выкатил бы ракетную установку под звуки фанфар, чем бы, вероятно сохранил себе жизнь. Чего зря в сырости и полумраке сидеть. Насидишься еще. Но не знал.
Послышались шаги, возвращался боец с поста, который караулил внешний выход восемнадцатой штольни. Судя по шагам, шел не один.
Пока Иванова вели по лабиринту шахты (а хорошо ориентировался бандит при свете фонаря), Лавр попытался выяснить, что тут вообще творится. Надо же было как-то подстраховаться на тот случай, если случайно проговорится.
- Слышь, братан, а чо тут у вас? – развязно спросил Иванов (не получилось, отставить).
- Сейчас придем к старшему, он объяснит.
- Ну, к старшему, так к старшему, - согласился старлей, сжимая в руке гранату. В том, что старшим будет Коробей, он не сомневался. Остаток пути прошли молча. “Интересно, лесник идет за мной или уже потерялся?” - пронеслось в голове.
“Пусть только подумает, что смогу затеряться”, - в это время думал дед Пикша.
И они встретились, этого не могло не произойти – старший лейтенант российской армии Иванов и бывший лейтенант Коробейников. Одинакового роста, одного возраста даже почти в чем-то похожи (штамп, черт возьми, но не время подбирать слова, сейчас начнется).
Иванов сразу признал Коробея (не ошибся, значит, информацию на него уже нашли), Коробейников Иванова не узнал. Может память была плохая на лица, в военном училище почти все одинаковые, особые приметы только большой рост и рыжий цвет волос, а, может, даже и представить не мог, что вместе служили и не напрягался. Зато Коробей почувствовал, инстинктивно конечно, не нюхом, что этот человек очень походит на того, кто убегал от их пуль, прыгая в реку. Но спешить со своими догадками не стал. Все-таки условный сигнал – три свиста был.
- Ну, здравствуй, мил человек, меня зовут Коробей, я здесь старший.
- Я – Козуля, самый младший, - старлей попытался настроить главаря на лирический лад.
И снова не получилось (да, что это такое, что я сегодня не в форме?).
- Не похож ты на уголовника, паря (ну, вот началось).
И старлею пришлось выдать версию удивительную и почти правдоподобную, а смелости придала граната в левой руке, прикрытая расстегнутой манжетой куртки.
- Так я по малолетке не ходил, а на зону попал недавно. По недоразумению, конечно, по недогляду карающих органов, но крепко. Я на прииск устроился деньжат подрубить (Лавр явно входил в роль, Шарапов, прям). А отработал полгода, и недовес у нас, кто-то песочек прибрал, и не хило так, на высшую меру. Подумали на Шершавого и на меня. Долго лечили, только Шершавый молчал, как шлюпочное весло, не хотел в сознанку идти, а я - как налим после удара этим веслом по голове, потому что ничего не знал.
Но был суд. Мне дали четыре года и это еще со смягчающими обстоятельствами, потому что в то время не пил и не курил, а Шершавому десятку влепли, за то что не нашли золотишко – то. И на одну зону нас, подумать о своей загубленной жизни, а может, передумать играть в весло и налима. Вот так я пострадал.
Но, кто же такому началу не поверит (читатель, ты бы, надеюсь, поверил)? Иванову даже показалось, что у деда Пикши, вероятно стоявшему неподалеку (уж, очень хотелось надеяться на это), в густых усах затерялась слеза.
А Иванов пошел в разнос и почти с фотографической точностью передал историю, которая с ним приключилась у меланхетов (некоторые кадры на пленке, конечно же, засветил). Надо говорить всегда правду, какая бы она не была неправдоподобной. Так быстрее поверят.
И получает Шершавый с воли маляву, что золотишко, которое было в схроне, перевозили на Большую землю и самолет не долетел. И куш солидный, а самолет не долетел. Не просто растворился, как соль в наваристом борще или перепутал берега – север и юга, а просто не долетел. Вернее долетел до озера Ундо – Чундо, долетел и рухнул. Самолет двухместный лёгкий двухмоторный самолет “L-200 Morava” .
- Это - то зачем в записке написали, какая разница, какой самолет?
На что старлей, чтобы быть боле достоверным, выложил версию (сам-то не знал, но могло же так быть). Что в тех местах часто разбиваются самолеты: и золотом, и пушниной, и прочей ерундой, потому как там стоит идол страшного духа Чапотанга, и редкий самолет пролетит сквозь его владения, не принося в жертву контрабандный груз. А залезть в чужой самолет еще опаснее, чем сам Чапотанга, тут сам встанешь рядом с идолом навеки. Поэтому и дали описание самолета.
А тут еще Шершавому предлагают совершить побег к горе Лисий хребет, почти в заданный район падения самолета (по реке на плотах день ходу, если доплывешь и три дня пешком, если не потеряешься, не заблудишься и не напорешься на шального с голодухи медведя). И, главное, обещают, все будет путем. Грех не воспользоваться такой ситуацией.
И решает Шершавый идти в побег. Сначала, значит, по вашу душу, а потом - к самолету.
“Чего я тут сказки слушаю, - очнулся от рассказа Коробей (второй бандит вообще стоял, раскрыв рот). Пустить в расход и все дела, тайга все спишет”. Но все – таки поинтересовался, чтобы дослушать конец сказки.
- А чего тебя на первой ходке Шершавый взял с собой?
- Так, я же местный (конечно, деревни же кругом, а не дремучая тайга, танцы с драками по субботам), вот и позвал.
Эх, Иванов, Иванов, ты даже, Иванов, не можешь себе представить, как ты вовремя сказал эту фразу и как крупно тебе повезло. Сорвавший в лотерею Джек пот на миллион долларов – просто жалкий мыш по сравнению с тобой.
Но Лавр даже не подозревал о своей удаче, а решил закончить эффектной концовкой, которую, как он считал, повлияет на решение Коробея:
- Если честно, я здесь не причем. Можете спросить у Шершавого (только встаньте в очередь, будете после санитара и следователя). А если в чем и не был прав, то тут во всем надо винить мое трудное детство, улицу, школу, ботинки, которые все время жали и родителей, которые меня таким воспитали. (Занавес, аплодисменты).
Если бы родители случайно услышали сына, мама от таких слов просто бы расплакалась навзрыд, а отец дал крепкий подзатыльник со словами: “Лишу наследства. Не сын ты мне, лишенец!”
- Мне такие речи урок (ага, поверил, значит, подожди Иванов, не выдергивай чеку) подобны звукам страдающих диареей.
Вообще – то уголовники ему были уже не нужны. Они должны служить отвлекающим маневром в случае, если военные начнут прочесывать эту местность и со стрельбой увести их в сторону. При нынешнем раскладе такой маневр проделать уже не удастся, военные никуда не уйдут. В лучшем случае (приговор) пошлют взвод солдат, в худшем (без приговора) – пошлют местных охотников с собаками. Поэтому лучше всего было с ними покончить прямо сейчас, чтобы не было лишних хлопот и лишних глаз и ушей.
Но у Коробея рождался план. Трудно, кочевряжисто, с родовыми потугами, сомнениями, но и со своими плюсами. Этот местный, если не врет, может принести пользу, а при правильном раскладе – можно извлечь из него пользу. Покажет, где Шершавый и второй, убираем двоих. Значит, не наврал. Далее, используем на свое усмотрение. Каким оно было, Коробей представлял смутно, но верил, что вспышка озарения появиться вовремя, тут главное отвернуться, чтобы не повредить глаза.
- А где сам Шершавый?
- Тут недалеко, подвернул ногу, с ним Балабол остался, ага.
- Значит так, - по голосу было понятно, что Коробей принял решение, -
ты, пока останешься с нами, я выясню, кто такой. И если…(ну, это понятно, даже можно и не продолжать), а главарь и не стал продолжать.
- Гейден, - позвал Коробей своего бойца, который никак не мог закрыть рот от всего услышанного.
Старлей зацепился за неприметный крючок в памяти. “Гейден это кличка или на самом деле потомок рода графов Гейденов из вестфальских дворян, служивших впоследствии России и внесенный в пятую часть дворянской родословной книги Екатеринославской губернии и в матрикулы эстляндского дворянства (кто забыл или пропустил, мама у Иванова была историк, сын читал иногда книги из домашней библиотеки, дурь всякая запоминалась, а нужное и полезное забывалось сразу и безвозвратно)?”
Взглянув еще раз внимательнее (тот уже закрыл рот – не спасло), Иванов убедился, что верно было первое предположение.
- Гейден, отведи его к тем двум и тоже ограничь свободу. Шахта большая, запросто можно заблудиться. Придется искать, ведь мы своих (до боли знакомое) - не бросаем.
Последние слова звучали приговором.
“ Вот еще новая вводная. Кто такие, те двое, откуда? Понятно, что не бандиты, кто тогда - заложники?” – старлей терялся в догадках.
Но дал себя отконвоировать в какую-то нишу, освещенную еще хуже, чем “кабинет” Коробея.