Рейс длиною в жизнь стр. 71

 
КАЧЕЛИ
Как-то летом 1994-го года, когда мы возвращались из Ново-
российска, мне приснился сон, что на одной из станций Южного
Урала, в полумгле утреннего рассвета, наш поезд ожидают ин-
структора нашего резерва, прогуливаясь по перрону. Надо сказать,
что интуиция у меня развита очень сильно. Ещё учась в школе,
начиная с начальных классов, я всегда знала, в какой момент меня
вызовут к доске. А когда я занималась в театральной студии, дар
предвидения наш руководитель развивал в каждом, кто посещал
студийные занятия. Работая начальником поезда, я всегда пред-
чувствовала появление ревизоров или иной проверки, подъезжая
к той станции, где действительно нас ожидали проверяющие.
Дар предвидения позволял мне подготовить проводников к
моменту встречи с ревизорами или комиссиями. Ошибок не было.
Но так, чтобы увидеть вещий сон, в котором инструктора должны
сесть в поезд, такого не было никогда. Тем более, что так далеко
проверяющие из нашего резерва проводников раньше не заезжа-
ли. Выйдя из купе, я сказала проводнику штабного вагона, Ков-
ригину Александру, что мне приснилась какая-то ерунда. Что-та-
кие-то инструктора нас ждут на станции Сулея. Мы посмеялись,
и я ушла в купе, досматривать сон. Поезд остановился. Ещё не
успела заснуть, как через пять минут после остановки, Ковригин
зашёл в купе и сказал, что по составу идут инструктора, именно
те, которых я увидела во сне.
Два временно исполняющих обязанности инструктора, назна-
ченные на летний период из числа начальников поездов, зайдя в
первый вагон, и пройдя по всему составу, выявили массу «нару-
шений» проводниками. Проводники, обслуживая каждый вагон в
одно лицо, без напарника, на шестой день поездки валились с ног.
А, так как во многих вагонах ближайший выход на станции из
переполненного поезда был не скоро, то проводники позволили
себе подремать, положив усталые головы на столы в служебных
купе.
Догадка, что идёт внутренняя борьба за состав между на-
чальниками поездов, который был в единственном числе и от-
правлялся из Омска один раз в неделю, стала реальностью. Когда
дали направление на Волгоград, то желающих работать на этом
направлении попросту не было. А когда продлили маршрут до
Новороссийска, откуда можно было привезти турецкий ширпо-
треб, а так же дешёвые фрукты и овощи, то этот «лакомый кусок»,
стал причиной раздора между некогда близкими мне друзьями.
Моя карма, по всей видимости, была такой, что постоянно,
где в авангарде была я; будь то новое направление или подго-
товка проводников к конкурсу, руководство поездом «Слава» или
рейсы на воинском эшелоне, разрушалась силой непорядочности
завистников.
После проверки, начальник депо, согласно рапорту исполня-
ющих обязанности инструкторов, вынужден был снять меня с об-
катанного мною и моей сменщицей направления. Следом сняли и
мою сменщицу, начальника поезда Нину Шпрингер.
А тогда, взбунтовав от несправедливости, постигшей мою
бригаду проводников, я написала заявление на перевод меня про-
водником вагонов. Начальник депо долго уговаривал меня «не де-
лать глупостей», но я была непреклонна. Моё самолюбие было
сильно задето. И тогда родилось стихотворение.

Вверх и вниз, вниз и вверх,
Словно, школьница на качелях.
То взлетаю ввысь и имею успех,
То вдруг ползаю на коленях.
Что за жизнь, суета-суета-маята.
Стиснув зубы, до боли, до крови,
Пробиваюсь сквозь мрак, не считая лета,
Словно в рабство, попав поневоле.

И меня, будто кто-то, вбивая, как гвоздь,
Загоняют в доску по самую шляпку.
А затем вынимают, вмещая всю злость.
Превращают в потертую, рваную тряпку.
Но, не видимый оку, зашьет лоскуты.
И на солнышке высушит, ветром лаская.
Прополощет в ушате добра, теплоты,
Ввысь подкинет, как будто бы флаг поднимая.

Но не долго, не долго, мне птицей парить,
Над раскинувшейся равниной.
Каждый жаждет,  словом меня подстрелить.
И опять становлюсь я бродячею псиной.

продолжение следует