Рейс длиною в жизнь стр. 70

 
  ТРАГЕДИЯ НА ПЕРЕЕЗДЕ
Весна, заявив о своих правах, уверенно занимала свои пози-
ции в Сибири. Никаких предпосылок к тому, что зима начнёт це-
пляться за каждый клочок оттаявшей земли, наращивая мощь
снежных бурь и обильных снегопадов, не было. Отправляясь в
середине марта в дополнительную поездку по маршруту «Омск
– Рубцовск», никто из моей бригады не предполагал, какое нас
ждёт испытание на обратном пути домой.
Пробиваясь через снежные заносы, бушевавшие на терри-
тории Омской области третьи сутки, не доезжая до Омска 180
километров, поезд резко, издав скрипучий звук от соприкосно-
вения заторможенных колодками колёс с рельсами, остановился.
Множественные удары по корпусам вагонов, как набат, оглушили
перепуганных пассажиров. В сумрачной полутьме, из окон ваго-
на, можно было разглядеть только косую метель. Она завывала в
межпотолочном пространстве вагонов, проникала в вагоны через
заборные решётки вентиляции (заборные решетки – жалюзи на-
ходятся над боковой дверью тамбура).
Выбежав в тамбур, я выглянула в открытую дверь. Разглядеть
что-нибудь через стену кружащего ветром снега, было невозмож-
но. Лишь рваные полотна крафт-бумаги, как подбитые птицы, со-
противляясь метели, опускались плавно на землю.
Не закрывая одну тамбурную дверь, я открыла противопо-
ложную, и, моментально была выброшена ворвавшимся потоком
воздуха, как в проходной арке дома, на междупутье. Лишь три
сигнальных фонаря хвостового вагона встречного поезда с тру-
дом можно было разглядеть сквозь метель.
Кое-как я выбралась из сугроба. А когда с трудом взобра-
лась в вагон, увидела проводников, бегущих с огнетушителями в
хвостовую часть поезда. Проводник штабного вагона Ковригин
Александр, крикнув мне одно слово: «Горим!», – побежал следом
за проводниками с огнетушителем. Я переобулась в сапоги, и уже
бросилась было вслед за ними, как из второго купе, пассажирка
необъятных размеров решила проявить интерес к происходяще-
му. Чтобы обогнуть занявшую половину прохода пассажирку,
мне пришлось максимально близко прижаться к оконной стене
коридора. Но, зацепившись носком сапога за кожух батареи, я
упала на колени. Выругавшись мысленно в адрес любопытной
пассажирки, я продолжила свой бег по вагонам, оставаясь в неве-
дении того, что могло загореться в хвостовой части поезда.
Добежав до последнего вагона, и не увидев ни проводников,
ни пассажиров, выглянула в окно. На переезде, где остановился
наш поезд, стояла группа людей. Мне подумалось тогда, что люди
стоят на станции, в ожидании посадки. Шок, а это был именно он,
от боли в колене, которую я тогда не осознавала, не позволял оце-
нить действительность. Открыв дверь вагона, я крикнула толпе
людей, чтобы они заходили в вагон. Но, профессиональная моз-
говая деятельность, вернула мне ясность ума.
Рядом с переездом находилась будка дежурного, возле кото-
рой собрались все мои проводники. В то время, когда я пыталась
выбраться из сугроба, помощник машиниста, добежав до первого
вагона, сообщил проводникам о возгорании последнего вагона,
после чего, оповещая по пути проводников бригады, все кину-
лись к месту возгорания. Причиной возгорания под последним
вагоном стал бензобак крытой брезентом грузовой машины, за-
стрявшей на переезде и оказавшейся сбитой нашим поездом, и
встречным, следовавшим из Омска в Рубцовск.
Машина была гружённая мешками с сахаром и макаронными
изделиями. В кузове находилось пять человек, тела которых, по-
сле произошедшего, были разбросаны за предельную двухметро-
вую полосу отвода (полоса отвода железных дорог, это земель-
ные участки, прилегающие к железнодорожным путям). Машина,
оказавшаяся между двумя встречными составами, разбитая в
щепки, являлась причиной ударов по вагонам. Оторванный бен-
зобак машины оказался под последним вагоном нашего поезда,
где взорвавшись, загорелся.
Зайдя в будку дежурного по переезду, я увидела лежащего на
полу водителя машины, внесённого в помещение проводниками.
Оторванную руку водителя положили рядом. Водитель был без
сознания. Отправив проводника за чемоданом экстренной меди-
цинской помощи в штабной вагон, я села на корточки, а голову
водителя положила к себе на колени. Глаза его были открыты.
Пришедшему начальнику встречного поезда, Вагнеру Алексан-
дру, велела принести одеяла и простыни.
В это время помощник машиниста сказал, что машинист ра-
нен тяжёлым предметом от машины, влетевшим через разбитое
стекло в электровоз. Саша Ковригин и помощник машиниста по-
бежали оказывать помощь машинисту и отключать подачу высо-
ковольтного напряжения для отопления от вагонов.
Пока проводники останавливали кровь и перевязывали ране-
ного водителя, зрачки его глаз были расширены. Но, постепен-
но стали сужаться, после чего мы поняли, что он умер. Опустив
его голову на пол, я собрала чемодан с медикаментами и покинув
будку, зашла в последний вагон. И тут меня пронзила боль в коле-
нях с такой силой, что я не смогла ступить и шагу. Разрыдавшись
от резкой, нестерпимой боли, от всего происходящего, я бросила
на пол чемодан, со словами отчаяния: «Вот и пусть этот чемодан
Шиляев несёт». Владимир Шиляев был тем самым проводником
хвостового вагона, под которым загорелся бензобак. А толпа лю-
дей на переезде были пассажирами, эвакуированными из вагона.
Добравшись до штабного вагона, я связалась по рации с локо-
мотивом. Помощник сообщил, что машинист в порядке, ему ока-
зана помощь, но все колёсные пары обмотаны дерматином, по-
крывавшим кузов машины. Все проводники мужского пола ещё
в течение часа ножами срезали куски ткани с колёс, после чего
поезд с пониженной скоростью (5 км/час) продолжил движение
до станции Иртышская.
Всего 13 километров разделяет станцию Иртышская и стан-
цию Черлак. Но какая разница в бушевавшей метели в Черлаке
и затишья на станции Иртышская. Разглядев все «раны» на ва-
гонах, по телефону о происшедшем я доложила начальнику депо
Ларину Владимиру Михайловичу. Масштабы разрушений были
большие. Пробитые стены и двери вагонов, сбитые поручни, вы-
вернутые откидные площадки. Всё это, в совокупности с огром-
ной шишкой на одном из колен, вызывали ужас и боль.
               
продолжение следует