Наталья уже точно собиралась возвращаться к Виктору. Она знала: этот сердобольный болван ее примет. Стоит пожаловаться на тяжелую жизнь, напомнить про его слова благодарности, да (в случае чего) про то, что «своих не бросают». Ну, и есть чем пошантажировать. Ведь этот дурень даже не подумает, что весь «шантаж» - чепуха. Он же легковерный, он же «поведется».
Только вот интересно: чем его городская «взяла»? Девка – не промах! Только заявилась – Шакалина и растаял.
В ту чушь, что называется «любовью», Наталья уже не верила. Ну, ошиблась чуток: «втрескалась», красавица. Прожили лет шесть, сына заимели. … Так гулять начал, кобель-муженек!
Три года уговаривала, ждала, старалась угодить. А потом любовь кончилась. Поумнела Наталья! Больше не верит в эти сказки. Людей надо использовать! И, чем больше используешь, тем удобнее жить. Говори ласковые слова, делай приветливое лицо – и все дела!
Но вновь ошиблась Натаха! Со злости гульнула от мужа. А это стало известно соседям. Рассказали ему, ироды. Вот что им всем надо? Кто, да с кем, да когда – все узнают и доложат. А потом любуются на ссоры да скандалы.
Так и случилось. Пришел муж, мрачнее тучи, молча выпил, поужинал. А потом, как с цепи сорвался: все ей высказал. И ее же упреки ей же припомнил. Мол, раз жена гуляет, то зачем же мужу высказывает? И мужу можно! И даже нужно! Он – мужик, еще и при такой ленивой, глупой, гулящей жене.
Тут Наталья не выдержала. То, бывало, у мужа разрешение спрашивала, чтоб выпить. А тут налила себе полный стакан, одним махом выпила, да не закусила. По-мужски, рукавом занюхала.
И выплеснула на мужа на мужа все, что хранила три года, ничего не скрывая: и любовь растоптанную, и надежды поломанные, и ненависть нынешнюю.
Муж вскочил, чтоб ее ударить. … А вот дальше помнит она все, как в тумане: нож в груди постылого мужа, свои руки в крови, плачущий шестилетний сын.
Только утром приехала милиция. А еще дама из детского приюта. Ее с сыном разлучили на десять лет. Только через год она узнала адрес того приюта, где был Костик. Наталья постоянно писала туда, просила милицейское начальство привезти ей сына на свидание. Начальство отвечало, что свекровь запретила привозить Наталье Костика. И сам Костик молчал – ни строчечки от него. Может, ему не отдавали ее письма. В Наталье теперь просыпалась ненависть не только к мужикам, а вообще ко всем людям. Подогревали эту ненависть товарки по несчастью. Тем, кого мужья ждали, она завидовала. Но таких было мало. В основном, вместе с ней были те, кто из-за мужиков и «подруг-вражин» сюда и попали.
Потом было то, долгожданное письмо от Кости. Но лучше бы оно не приходило. Наталье врезались эти строчки и в память и в сердце на всю жизнь. Именно «врезались», отсекая из души все человеческое, все женское ,что там еще оставалось.
«Наташа! Не хочу называть тебя мамой! Папа был хороший, а ты его убила. И меня не пожалела, когда я плакал. Мне даже и хорошо без тебя. Моя мама теперь – бабушка. Она подпишет всякие документы, и я буду ее сыночком. Больше не пиши мне. Все равно выкидываю твои бумажки. Ты – чужая тетя и я тебя не люблю»
Наталья узнавала: свекровь оформила опекунство над Костей. Вскоре свекровь приехала на свидание. Был сложный разговор. Наталья поняла, что свекровь не намерена отдавать ей Костю. Свекровь будет искать любую возможность лишить Наталью материнства.
Наталья больше не любила никого, никем не была любима. Теперь она жалела, что дали слишком маленький срок. Не хотела она на свободу. Там неуютно и одиноко. Когда вышла, еще одна неприятность оказалась – негде жить. Материнский дом сестра забрала, в доме мужа свекровь жила. Пришлось Наталье по друзьям, по случайным любовникам, да по притонам ночевать. Такая жизнь ей даже стала нравиться: разнообразие, хоть какое, полная независимость – прихожу, когда и куда хочу. Никому отчета не даю. Но и не ждал ее никто. Радость от ее появления была какой-то ненастоящей: не было тепла этой радости.
А потом появился Виктор. Было что-то в нем особенное: домашнее, доброе. И понимал он ее больше других. И позвал он ее к себе как-то искренне, ласково. Когда она сказала, что жить ей негде, ответил он, будто всю жизнь знал и любил ее: «Оставайся у меня, Натусь! Что по разным домам шляться? Вдвоем – оно веселее». Наталье даже показалось вначале, что влюбилась в Витю.
Но ненадолго. Вскоре надоела е однообразная жизнь. Да и мужички стали на нее, похорошевшую, смотреть по-другому. А мужички были уж покрасивее, да помоложе ее сожителя. И потому, когда Виктор заговорил о том, что Наталье пора и о работе подумать – и денег больше будет, и ей дома скучать не придется, наорала на него Наталья и ушла к мужичку получше. Но и тот ей вскоре надоел. Рискнула Наталья к Виктору вернутся. Поплакалась, прощения попросила. Тот поворчал для приличия, но выгонять не стал. И про работу перестал напоминать.
Так и повелось – поживет Наталья у Виктора, пока кого получше не найдет. А надоест любовник очередной – возвращается к Виктору. Иной раз и на работу устроится от скуки. Но и на работе ей скучно становилось. Вначале Виктор ворчал, а то и ругался, шалавой называл. Но прощал потому, что одному было ему еще хуже. А бабу себе … не ему бабу искать. И вскоре привык он. А ей такой мужик стал противен. Он стал для нее неприятным «довеском» к жилью. Постепенно у них начались крупные ссоры, переходящие в драки. Да, ходила, бывало, с синяками от «беседы с Виктором». Но и сама «в долгу не оставалась». Трижды Виктор побывал в больнице, но ее выдавать не стал. Чем опротивел Наталье еще больше.
А вот теперь этот «лакомый кусочек» хочет забрать какая-то городская! Нет уж! Пусть противен, зато почти бессловесный и с жильем. Ни под каким соусом ей не нужна Светка. Ни любовницей, ни подругой Витька.
Витек при Светке совсем духом поднялся. А это не входило в планы Натальи. Он еще городской дом подпишет! Пусть даже и скажет Наталью не выгонять. Что Наталье с того? Не нужны от городской подачки.
Наталье было не привыкать – возвращаться от очередного любовника. Но сейчас она боялась: кто будет в доме? Светлана, как хозяйка? Вновь изменившийся Виктор? Или оба, ей теперь незнакомых? Она не знала: к чему готовится, как настраиваться. Прямо с порога начать ругаться, или принять вид несчастной жертвы? Или вести себя, будто только вчера съездила к сыну в гости? Вот это было проще. Она действительно была у сына, но со снохой не ужилась. Та не давала ей денег на «беленькую», ругалась на ее новых приятелей. В итоге Костик, сноха и Наталья переругались. Денег на то, чтобы снять хоть какую-никакую комнатку, у Кости не нашлось. Вот и остался один выход: возвращаться к Виктору.
На удивление Натальи, Виктор был один и какой-то слишком спокойный. Вот так неделю и прожили: спали на отдельных кроватях, за день слов по пять друг другу говорили. Виктор не пил. Да и Наталье, почему-то не хотелось.