Глава 4. Хозяева города
А накануне приезда нового прокурора вечером в банкетном зале ресторана «Кавказ», несмотря на понедельник, собралась вся верхушка города. Парфёненко делал отвальную. А «хозяевам» города и района нужно было перетолковать о том, как вести себя с новым прокурором и что их ждёт вообще.
Анатолий Парфёненко особо не расстраивался. Его с подачи заместителя прокурора края Щербинина переводили заместителем прокурора соседнего Новотерского района. Землячество – институт на Кавказе старинный и имевший крепкие корни и традиции. Земляки всегда держались друг друга, поддерживали друг друга, выручали в трудную минуту и были основой кадрового резерва. Щербинин и Парфёненко были родом из одного села Кривая Балка. А это многое значило.
- Мы думаем, Анатолий-джан, что в замах ты долго не засидишься! Пьём за твоё будущее, - поднял очередной тост начальник милиции Манукян.
- Мы хорошо и дружно поработали вместе, понимали друг друга, не мешали, не толкались локтями, кушали вместе хлеб – соль. Уважаемый Юрий Иванович, дай Бог ему доброго здоровья, поможет своему земляку! – приобнял Манукян бывшего прокурора.
Застолье было в самом разгаре. Пили и ели вкусно и много.
- Толя, ты хоть расскажи нам, что за гусь этот Воронов? – подсел к Парфёненко с рюмкой и ломтиком бастурмы на вилке первый секретарь райкома Андронов.
- И с чем его съесть можно будет, - подхватил шутку Манукян.
- Не знаю, что за гусь, а вот то, что тёмная лошадка – ручаюсь, - ощерил в ухмылке гнилые зубы Парфёненко.
- Он с Урала следом за своим шефом Аржанниковым перевёлся. Говорят, что из числа доверенных и проверенных. Едет с особыми полномочиями, временно исполняющим обязанности. Вероятный вариант – Степновск для него – трамплин для перевода в аппарат краевой прокуратуры. Аржанников подтягивает к себе свои кадры. Так что, с чем его едят – это вы, братцы по ходу дела узнаете. А пока хвосты заносите, да сейфы очищайте, - ухмыльнулся экс прокурор.
- Есть у меня мыслишка одна, - наклонился он к уху полковника, - там у тебя, наверное, завалялся какой-нибудь неучтённый ствол?
- Ты что, Толя, завалить нового прокурора решил? - отшатнулся Манукян.
- Да нет, не шугайся, - хлопнул его по плечу Парфёненко, - нужно одну комбинацию провернуть. Я тебе потом всё расскажу…
- По рукам! Завтра вечерком загляни ко мне в отдел, всё решим, - похлопал его по плечу в ответ полковник, наливая в рюмку коньяк.
- А как вести себя с новым прокурором – решим, когда присмотримся. Неподкупных людей не бывает! Бывает только мало денег, - засмеялся Манукян, победно оглядывая их компанию.
- Да, ещё учтите дорогие коллеги, что не пьют только телеграфные столбы, и то потому только, что у них стаканы всегда перевёрнутые, - поддержал его начальник межрайонного отдела налоговой полиции тоже полковник Водопьянов, подливая себе в рюмку коньяк. Краснолицый, рыжеволосый, весь в веснушках, он после немалого количества выпитого ещё больше раскраснелся. Китель Водопьянов надевал редко, любил ходить в сером, в крупную полоску костюме с синей рубашкой. Галстуки тоже не любил, поскольку они ему постоянно мешали дышать, сдавливая мощную шею борца.
- Да, и нужно что-то решать с Голощаповым. Отказался давать зерно на наше производство старый куркуль. И болтает много лишнего, - оскалил в хищной злой ухмылке мелкие острые как у хорька зубы Манукян.
- Ты у нас силовое ведомство, тебе и решать. Теру поручи, - махнул рукой Андронов, - не нам тебя учить!
Водопьянова эти проблемы не интересовали: пусть менты руки марают, им не привыкать. Его дело – вовремя перекрыть кислород в виде финансовой деятельности любого непослушного. Изъял всю бухгалтерию, арестовал счета в банке – и гуляй Вася.
Председатель исполкома Миранов и директор райпотребсоюза Кучуков в разговоре не участвовали: как первые лица решат – так тому и быть. Их дело исполнять…
Долго в ресторане засиживаться не стали: начало недели – не до гулянок, да и расслабляться было рановато.
Сев в дожидавшуюся его у ресторана служебную «Волгу» и забросив фуражку на заднее сиденье, Манукян распорядился водителю:
- Миша, вызови-ка мне по рации Тер-Петросова.
- Сейчас сделаем, товарищ полковник, - защёлкал тумблерами рации водитель.
- Сосна, сосна, ответьте первому!
- Слушаю, первый, - захрипел в рации голос дежурного по ОВД.
- Срочно найдите мне командира роты ППС Тер-Петросова, - отобрав у водителя трубку автомобильной радиостанции «Виола –АА», распорядился полковник.
Через несколько минут рация снова захрипела:
- Третий на связи! Слушаю товарищ полковник.
- Ты в городе, Геннадий Михайлович?
- Да, около рынка потасовка. Я тут с двумя экипажами, - ответил Тер-Петросов.
- Без тебя разберутся. Через полчаса жду у «Ивушки» на плотине, - скомандовал Манукян.
- Давай, езжай Миша, к старой плотине, - махнул он рукой водителю.
Кафе «Ивушка» находилось за старой городской плотиной на берегу Чингизова озера в здании бывшей мельницы купца Аванесова. Это была восточная окраина города. Дальше Степновский тракт уходил в калмыцкие степи, в Чечню и Дагестан.
Мельница до войны даже поработала для нужд райпотребсоюза, но в январе 1943 года при отступлении гитлеровцы мельницу взорвали. Её развалины простояли много лет бесхозными, числясь на балансе райпотребсоюза, до тех пор, пока в 1988 году, когда был принят Закон «О кооперации в СССР», развалины не приобрёл кооператив «Рассвет» во главе с предприимчивым Николаем Ивановичем Кульбедой, для посвящённых носившего и другое имя - Коля Беда. Кроме всего прочего он был «смотрящим» по Степновскому району и городу. На зону Коля сходил ещё по малолетке за разбой, был в авторитете в преступной среде даже для зарождающегося и набирающего силу нового поколения преступников, так называемых «братков» и «пацанов», начинавших с элементарного рэкета и постепенно подминавших воров и авторитетов старой преступной формации. «Братки» не признавали воровских «понятий», не заносили денег в «общак», но на открытую конфронтацию пока не шли, зная о том, что у Коли Беды надёжная ментовская крыша.
Кульбеда здание восстановил, разместив в нём уютное, удалённое от городского шума и посторонних глаз кафе «Ивушка». Скоро кафе стало местом встреч и посиделок местных «деловых» и «пацанов». В малом зале с выходом к озеру вели переговоры, играли в карты, или просто отдыхали хозяева города и района, почётные гости хозяина кафе.
Официально азартные игры были запрещены! Да, можно было перекинуться «в дурачка» на работе или дома, но эти игры проходили только на интерес, никаких денежных ставок и быть не могло! Развлечений в городе кроме кинотеатра «Родина» и клуба работников сельского хозяйства не имелось. А уж мест, где можно было выплеснуть свой азарт, и вовсе не существовало. Игроки в «двадцать одно», в «деберц», в «буру», и любители расписать «пульку» собирались здесь в «катране» кафе «Ивушка». Держал «катран» Коля Беда и имел с этого свой постоянный процент…
За одну ночь в «Ивушке» бывали розыгрыши в десятки тысяч рублей. Попасть в «катран» могли только близкие знакомые хозяина и завсегдатаев, либо те, кто получал их рекомендацию.
Начальник милиции состоял в числе завсегдатаев, но сегодня Владимиру Аршаковичу было не до игры.
Тер-Петросов прибыл в назначенное место через двадцать минут. В кафе заходить не стали, а отошли под ивы, росшие на берегу.
- Что случилось, командир? –поприветствовав начальника, спросил озабоченно Тер-Птросов.
Такие ночные вызовы не предвещали ничего хорошего.
- Как дела на нашем производстве? Ты давно там был? – поинтересовался Манукян.
- Вроде всё нормально, конвейер работает. Зерно пока есть. Продукцию разбирают без проблем. За качество отвечаем, - пожал плечами зам, - заезжал вчера, смотрел. Михалыч не жаловался ни на что.
- Зато мне доложили, что Голощапов совсем отказался давать зерно, - выругался полковник.
- Эта сука ещё и треплется почём зря, недовольство своё на каждом углу высказывает. А завтра новый прокурор приезжает. Если до него дойдёт о нашем заводе – мало не покажется! Нужно срочно что-то решать с этим старым пердуном, - зло и жёстко рубанул рукой Манукян.
- Как говорил незабвенный Лаврентий Павлович: нет человека – нет проблемы! Будет сделано, командир. Комар носа не подточит, - ухмыльнулся Тер-Петросов.
- Сутки максимум тебе на то, чтобы эту тему закрыть!
На том и расстались. Полковник поехал домой, а Тер-Петросов вызвал по рации своих волкодавов, так он называл двоих верных и проверенных бойцов, бывших спецназовцев Ивана Костенко и Диму Корытова.
Глава 5. Нет человека – нет проблемы
Председателю колхоза «Степновский» Михаилу Ивановичу Голощапову было уже за шестьдесят. Председательствовал он почти два десятка лет, а начинал в колхозе агрономом, знал каждую кочку и каждое дерево в колхозных полях и лесопосадках. Последнее время стало пошаливать сердечко: пора было уходить на покой. Экономика страны и сельское хозяйство переживали сложные времена, всё разваливалось и разворовывалось. Второй год подряд ему выкручивали руки местные «цеховики», работавшие под «крышей» начальника милиции Манукяна. И пожаловаться было некому: и первый секретарь райкома КПСС Андронов, и председатель исполкома Миранов, и прокурор Парфёненко были в доле. Идти в межрайонное управление КГБ было страшно: жива была память об отце, пропавшем без вести где-то на Соловках в 39-м. Да и цепной пёс Манукяна – командир роты ППС Тер-Петросов неоднозначно намекал председателю о том, чтобы не забивал голову дурными мыслями о жалобах:
- Не дёргайся зазря Михаил Иванович! У нас всё под контролем. Ты ведь не хочешь, чтобы твоя больная жена ещё и без мужа осталась? – нагло ухмыльнулся подполковник в свой последний приезд неделю назад, когда Голощапов наотрез отказался везти на подпольный спиртозавод очередную партию зерна.
Отдавать десять тонн пшеницы ежеквартально было вроде не так уж и много для передового колхоза, но по сути это был откровенный грабёж. Дань в виде зерна платили все сельхозпредприятия района и фермеры. Если руководители хозяйств отказывались от бесплатных поставок пшеницы, против них преданные Манукяну милицейские чиновники из ОБЭП и Отдела дознания возбуждали уголовные дела под надуманными предлогами и заставляли-таки раскошелиться, после чего дела закрывались. Включала прессинг и налоговая полиция, накладывая аресты на счета непокорных хозяйств. Кроме угрозы возбуждения уголовных дел милиция ставила и другие препоны: ГИБДД не давала возить зерно на элеваторы и железнодорожные станции, не делала техосмотр транспортным средствам, тормозила на каждом посту, имея конкретные списки номеров транспортных средств непокорных.
С такими невесёлыми мыслями он и выехал со двора своего дома в посёлке Садовом, что уютно расположился среди садов и виноградников на берегу речки Камышовки в пяти километрах от Степновска. Служебную «Волгу» он водил сам, только иногда сажая за руль водителя, если нужно было ехать в дальнюю командировку. Был вторник – день свободный от планёрок и совещаний, но Михаилу Ивановичу накануне вечером передали через секретаря телефонограмму из ГАИ с требованием срочно прибыть для сверки документов, поскольку обнаружились какие-то нарушения при регистрации автомашины, закупленной колхозом в соседнем районе в чеченской фирме под заготовку зерна.
Просыпались они с женой по-крестьянски рано, в пять утра. Нужно было и по хозяйству управиться, домашнюю живность покормить, и прибраться во дворе. Но сегодня Голощапов проснулся ещё раньше – в четыре часа, с гнетущим чувством тревоги и тяжести на душе.
На вопросы жены Антонины о том, почему он такой хмурый и озабоченный, Голощапов только отмахнулся. Дескать, не до тебя сейчас…
Закрыв за его автомашиной ворота, Антонина перекрестила их вслед.
В семь часов утра только начинало светать, над землёй висел плотный туман и Голощапов ехал со включенными фарами. По радио «Маяк» шло обсуждение грянувшей 2 апреля «Павловской реформы цен», когда впервые с 40-х годов в СССР появились километровые очереди за хлебом. Магазинные и рыночные прилавки опустошались с невероятной скоростью. Люди разумно полагали, что завтра могут пропасть все товары, поэтому скупали последние остатки. Цена хлеба выросла в 3 раза, килограмма говядины - в 4 раза, литра молока - в 3,5 раза. Контрмерой правительства были единовременные компенсации в размере 60 рублей. При такой катастрофической ситуации подобная мера выглядела просто насмешкой.
Слушая радио и вслух кляня Президента Михаила Горбачёва, приведшего страну к развалу и полному экономическому краху, Голощапов поздно заметил стоявшую прямо на его полосе движения автомашину «Камаз» и резко ударил по тормозам. Хорошо, что скорость у его «Волги» была не большой и столкновения удалось избежать. Из-за «Камаза» как чёртик из табакерки вынырнул человек в милицейской форме, и, размахивая полосатым жезлом, побежал к автомашине председателя колхоза.
Дрожащей рукой Голощапов завертел рукояткой стеклоподъёмника, опуская переднее со стороны водителя стекло.
- Что случилось, товарищ сержант, - разглядев погоны подбежавшего милиционера, встревоженно спросил он, высовывая голову в открывшийся проём.
Резкое движение навстречу – это всё последнее, что увидел Голощапов. Дальше наступили вечная тьма и безмолвие.
Перелом шейных позвонков одним резким движением рук – был коронным приёмом здоровяка Димы Корытова, хорошо отработанным за время службы в разведроте спецназа МВД…
Костенко сидел за рулём «Камаза».Заблокировав передние колёса специальными колодками, и, щедро плеснув под задние колёса машинного масла из канистры, он погазовал на месте. Сдвоенные ведущие колёса с нарастающей скоростью начали вращаться вхолостую по смазанному маслом асфальту до тех пор, пока из левой пары не вылетел один из предварительно забитых туда силикатных кирпичей. Кирпич пробил лобовое стекло «Волги» и ударил точно в лоб склонившего уже безжизненную голову на рулевое колесо председателя.